Gli Innamorati

      Скарамучча в который раз повернулся за эту ночь. Его нога то выглядывала из-под одеяла, то снова исчезала в тепле. Крутился, вертелся, скидывал одеяло, укрывался обратно, словно ему вовсе были страшны жара или холод. Да что там, словно он вовсе мог спать. Просто вроде бы именно этим люди и занимаются, когда не находят сна.       Об этом Скармучча знал не по собственному опыту. Несмотря на свою весьма правдивую репутацию ловеласа, он никогда не оставался на ночь. Возможно, потому, что это было бы слишком интимно, а он не хотел внушать ложных надежд тем мужчинам, с которыми проводил время. А может из-за того, что от некоторых его тошнило даже от одного взгляда после этого. В любом случае, он был далек от понимания, как именно люди ведут себя во сне и в подготовках к нему.       Смешно получается. Он кукла, и, естественно, ему не нужно спать. Глупо ли это — пытаться подражать людям, пока он мог завершить столько дел? Естественно. Но даже кукле иногда хочется отключить бесконечный поток мыслей хоть на несколько часов. Очевидны причины, по которым человек не может заснуть: нервы, болезни, гормоны. Но от чего же не может впасть в транс кукла?       Всё-таки ночные бессонные разговоры с Тартальей не прошли для него бесследно.       «Интересно когда эти назойливые птицы начнут петь?» — обозлился он про себя.       Полежав так некоторое время, он с рыком осел и откинул одеяло.       Он потер лоб и посмотрел за окно. Ночное светило всё так же насмешливо мерцало в небе. «Да сколько может продолжаться эта ночь?!» — подумал он. Действительно, когда они достигли деревни, уже было довольно поздно. Пока они с Тартальей блуждали по её округе, прошёл ещё час, а затем они сидели на улице не меньше того же времени. Ну и не может быть, что Скарамучча вертелся в постели всего несколько минут.       Часы-кукушка на стене в тысячный раз за ночь прокуковали, усиливая его сомнения. Сколько раз он уже слышал этот монотонный звук за последние часы?              И тут его осенило. Он насчитал четко восемь раз.              Его взгляд метнулся к старым часам.              — Восемь часов утра… — прошептал он, в ужасе прикрывая рот рукой. Он вновь повернул голову к окну. Луна всё так же неизменно светила.              Внезапно мрак словно сгустился вокруг него, а невыносимое тиканье стрелок стало оглушительно громким, отдавая пульсом в ушах.       Скарамучча много раз проверял местность по книгам и мог поклясться, что ни разу не встречал упоминаний о полярной ночи.       В этот момент раздался стук из-за двери.              Нащупав разбросанные по полу армейские ботинки, он вслепую скользнул в них ногами, даже не потрудившись зашнуровать их. Запахнув халат, он подошел к двери и открыл ее.       На пороге нарисовался слегка лохматый и потрепанный, с синяками под глазами Тарталья.              — Утречка Скара! — с улыбкой приветствовал он, протягивая Скарамучче пирожок, завернутый в салфетку. Та была слегка пятнистой от пропитавшего ее жира.       — Какое к черту утречко?! — воспрянул он. — Ты вообще видел, что здесь происходит?!              В течение своих пятисот лет жизни, теперь невозмутимые глаза Скарамуччи стали свидетелями многого. Но впервые они застали, что солнце не поднялось над горизонтом. И каким образом Тарталья мог сохранять такое безмятежное спокойствие в этот момент?!       Поняв, что пирожок не вызывает у Скарамуччи особого интереса, Тарталья медленно откусил от него сам.              — А я-то фдесь причем? — пробурчал он с набитым ртом. — Брунгильда опять говорит загадками, — тщательно прожевав и проглотив, продолжил он, — но, судя по всему, у них это нормальное явление.       — Ты совсем не понимаешь всей серьезности ситуации?! — взорвался Скарамучча. Пропихнувшись мимо, он стал спускаться по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, а Тарталья поспешил следом, стараясь не отставать.       — Постой, ты куда? — удивился он, подхватив Скарамуччу под локоть.       — Я сам с ней разберусь, раз ты не способен! Достаточно этих глупостей! — выкрикнул тот с вызовом в голосе. Он рванулся вперед, пытаясь высвободиться из хватки, но Тарталья, обладая заметно большей силой, как уже не раз доказывал опыт, крепко удерживал его на месте.       Внезапно Скарамучча обратил внимание, как рука, столь уверенно державшая его, как-то странно подрагивала. Нет, конечно, хватка была всё такой же мертвенно-сильной, но этот трепет… он никак не вязался с уверенностью Тартальи.       Теперь-то взор Скарамуччи насторожили эти черные круги под глазами, взъерошенные волосы и в целом припухшее лицо, связав это с нетвердым держанием себя.       — Ты не спал, — заявил он, слегка понизив голос.              Тарталья моргнул, пораженный проницательностью Скарамуччи. Похоже, гордость воина не позволяла ему признать свою слабость, но и скрывать очевидное он не пытался:       — Меня преследует… — он усмехнулся, будто пытаясь заглушить горечь в голосе, — … легкое нарушения сна.       На мгновение Скарамучча оказался застигнутым врасплох. Он и не думал, что всё настолько серьезно. Просто так странно получается; столь великого воина, явно пережившего не одну ночь вдали от дома, на миссиях преследовали такие банальные проблемы. Кто бы мог подумать, глядя на бесстрашного Тарталью, что его мучает бессонница? Неужели он настолько нервный?              — Давно? — хрипло поинтересовался Скарамучча.       Тарталья молча кивнул. Ему явно было неприятно так открыто говорить о своих проблемах ведь он по виду, довольно дискретный человек. Только после долгой нотки молчания, вновь посмотрев на Скарамуччу, он вновь заговорил:       — Мне трудно заснуть вне дома.       «Естественно именно в этом причина, — подумал Скарамучча, тяжело выдохнув. — И вновь эта тоска по семье».              Он отчаянно пытался найти хоть что-то, за что можно было бы зацепиться. Слова, которые могли бы поддержать разговор. Ему не хотелось оставлять Тарталью в тишине, ощущать себя полностью проигнорированным.       И тут его взгляд переметнулся к полным жира пальцам Тартальи. Видимо, последние несколько напряженных секунд разговора они сильно мяли недоеденный пирожок.              — Откуда?              — Что?              — Пирожок откуда?              От внезапной смены темы Тарталья буквально расцвел: — Сам приготовил! — гордо объявил он. — Внизу есть еще. Пойдем, покажу!       Скарамучча едва успел осознать происходящее, как Тарталья, схватив его за руку, стремительно понесся вниз.              В этот момент все мысли о запланированных разбирательствах с Брунгильдой мгновенно вылетели у него из головы. Все его усилия были брошены на то, чтобы переставлять ноги достаточно быстро и не полететь вниз с лестницы.              Какого черта Тарталья был столь неаккуратным и быстрым?!       Не успел Скарамучча поблагодарить всех возможных и невозможных архонтов за то, что его ноги ступили на пол первого этажа, как раздались радостные возгласы его подчиненных:              — Доброе утро, господин Сказитель! — Они сидели вокруг нескольких столов, уже вовсю уплетая за обе щеки. Похоже, все давно собрались, и он оказался последним.       Взглянув на столы, ломящиеся от яств, становилось ясно, от чего эти многострадальные юноши и девушки были столь беззаботно радостны. От, казалось бы, деревенского изобилия разбегались глаза:       Свежеиспеченный хлеб, ореховый аромат которого приятно щекотал ноздри; густой мед в не скромненьких таких баночках; пирожки, о которых так восторженно твердил Тарталья, ароматная каша; золотистые блины; сырники; пироги! Все эти угощения были красиво располагались на праздничных скатертях.              Только одного Скарамучча, переполняясь гневом, всё никак не мог понять:              — Почему все так спокойны? — проговорил он, видимо, в пустоту, поскольку Тарталья уже исчез из виду.       Оказалось, что тот уже трудился на кухне рядом со знакомой старушкой.               Направившись к нему, Скарамучча врезался в появившуюся буквально из ниоткуда массивную черную фигуру. Глядя вниз, он обнаружил толстые кожаные ботинки огромного размера с кусками грязного меха на голенище. Наличие обуви подтверждало, что перед ним находилась человекоподобная фигура. Или, по крайней мере, так казалось.              Он вновь поднял голову. Извинения уже вертелись на кончике его языка, но тут же замерли; никогда прежде он не видел рога такой величины, да еще и у человека. Разветвленные, они широко раскинулись по обеим сторонам головы, напоминая лесного демона. Из их ветвей даже прорастали зеленые листья, словно на настоящем дереве. Грива растрепанных волос венчала лицо, истерзанное землей. Помимо этого, можно было лишь отметить типичные черты жителей Лунницы, что уже не удивляли вовсе на фоне этих непостижимых отростков.              Хотя подумаешь, рога как рога. Просто еще одна диковинка в этой причудливой деревне. Однако едва Скарамучча моргнул, как они исчезли, словно их никогда и не существовало. Он потер глаза, полагая, что это была лишь игра света, но исчезнувшие рога так и не вернулись.              — Прошу прощения, — пробормотал мужчина, проходя мимо, словно не замечая замешательства, к которому он привел; Скарамучча стоял в оцепенении, взирая на удаляющуюся фигуру в темной мантии.              Ну не могли же его тщательно разработанные глаза его подвести. Померещилось? Как о таком вообще могла идти речь? Галлюцинации и искажения зрения были человеческими слабостями, неизвестными его машинному разуму.              Пока эти загадочные вопросы вихрем проносились в его сознании, сквозь дымку размышлений пробился знакомый голос:       — Ты в порядке? — спросил Тарталья, мягко положив руку ему на плечо.       — А?       Он нахмурился, с беспокойством всматриваясь в лицо Скарамуччи. — Ты выглядишь… растерянным.              Но прежде чем Скарамучча успел поделиться с Тартальей рассказом о своей таинственной встрече, на них стремительно налетела Брунгильда, подобно властной наседке.              — Проснулся наконец?! — взвизгнула она, с удивительной силой толкая Скарамуччу за спину в сторону кухни.       Тот едва смог удержать равновесие, чтобы избежать столкновения со шкафчиками.       — Ешь, ешь! — приговаривала она. — Ужасно не хотелось бы, чтобы пирожки, над которыми так трудился твой друг, пропали зря!       Скарамучча чуть не поперхнулся, когда целый пирожок каким-то образом оказался у него во рту. — Мммфмммммф! — было единственное, что он смог выдавить в знак протеста, пока Брунгильда вдобавок уже принялась обтирать его щеки и губы от жира.              Высунув пирожок изо рта, Скарамучча выкрикнул:              — Что это Вы себе позволяете?! Эй! Не смейте убегать, когда с Вами разговаривает Шестой Предвестник! Вам еще придется объясниться…              В этот момент его возмущение прервал хриплый смех.              Тарталья практически выл, хватаясь за живот и колотя кулаком по столешнице. Слезы ручьем текли по его щекам.              — Не вижу ничего смешного в насмешках и жестоком обращении со мной! — возмущенно фыркнул Скарамучча. Однако до Тартальи было не достучаться. Он буквально потерял дар речи, обезоруженный приступом истерики.              Тогда Скарамучча схватил его за ухо и принялся выворачивать его в разные стороны. — Кто вообще дал право салаге открывать рот? — с истинно зловещей улыбкой издевался он.              Смех юноши перешел в визги и мольбы о пощаде, но Скарамучча лишь сильнее сжал его ухо, наслаждаясь мучительными криками. Такой урок неуважительным мальчишкам был только на пользу!       И всё же он выпустил измученный орган, оставляя Тарталью успокаивать свое ранение легким массажем.              — Твою мать! — выругался Скарамучча. Мощным пинком он с грохотом опрокинул ближайший стул, привлекая внимание всех собравшихся.              Конечно, никто из младших по рангу не осмеливался хоть как-то возражать «господину Сказителю». А Тарталья, по-видимому, и вовсе не удивился.              — Будь проклята эта женщина, — прогудел он, потирая ладонями лицо, пытаясь усмирить разгорающийся гнев. — В который раз она от меня ускользает.              — Всё равно это было бы бесполезно, — заверил Тарталья, покачивая головой. — Я же тебе говорил, что уже пытался. — Сложа руки на груди, он продолжил. — Но мне кажется, что кое-что в том пыльном томе я всё-таки нашел.              От этих слов Скарамучча ощутил отголосок надежды. Он поднял взгляд на Тарталью. — А чего же ты тогда молчал? — строго спросил он. В его голосе сквозило нетерпение.       Тот же, в свою очередь, опустил глаза, словно стесняясь, и тихо ответил:       — Просто это никак не связано с тем, что солнце не встало.       Но его неуклюжие оправдания были перебиты Скарамуччей, чей энтузиазм буквально разгорался в груди. Он шагнул ближе, нетерпеливо наклоняясь вперед.       — По-ка-зы-вай, — чеканил он по слогам.              «Ну наконец-то», — подумал Скарамучча. Он был уверен, что сейчас Тарталья достанет ту треклятую книжонку и укажет на хоть какую-то зацепку. Однако, вопреки всем ожиданиям, Тарталья лишь поручил следовать за ним. И, не дожидаясь ответа, он схватил Скарамуччу за руку и потянул за собой к двери.       Скарамучча растерянно посмотрел на него, но, не успев ничего сказать, оказался на улице, где холодный воздух ударил в лицо.              Проносясь по ступеням, где накануне они вели неспешные беседы, Скарамучча случайно задел женщину, сидящую на них и увлеченно вяжущую. Из её рук вылетела брошь, которая, блеснув в лунном свете, упала на землю.              — П-подожди, дурень! — выкрикнул Скарамучча, заливаясь румянцем от стыда. Он торопливо выдернул свою руку из ослабевшей от его крика хватки Тартальи и поспешил помочь.              — Простите, пожалуйста… — мягко произнес он, осторожно подняв брошь и отряхнув её от снега. В руках у него оказалась изысканная маленькая заколка в форме полумесяца. Посередине ее украшал переливающийся драгоценный камень, завораживающий своей красотой. Под светом он искрился безмятежной лазурью, напоминающей бесконечные просторы океана. В тени же камень приобретал глубокий фиолетовый оттенок, словно грозовое небо в родных краях, маня и пугая одновременно.              На этом свете существовало множество драгоценных камней, каждый из которых имел свою историю. Чего стоит одна только Снежная с ее богатыми нефритами Шивады, артериями земли? Однако этот камешек был явно другой природы. Возможно, он был родом из самих глубин бездны или даже являлся одним из уцелевших чудес Каэнри’ах.              Подойдя к старушке, которая так тепло улыбалась, Скарамучча бережно вложил в ее дрожащие руки потерянное украшение. — Очень красивая вещица, — заметил он.              Молчаливым кивком она поблагодарила его, похлопывая по тыльной стороне ладони. Ответив такой же вежливой улыбкой и поклоном, он вернулся к ожидающему спутнику.              — Идиот, — пробормотал Скарамучча, вставая рядом с Тартальей.              — Под ноги смотреть надо, — парировал тот, вновь двинувшись вперед.       Справа от разбитой тропинки, ведущей к выходу из деревни, трудились двое фермеров. Странно, а ведь еще вчера, проходя мимо этих запущенных грядок, казалось, что они много лет пребывали в забвении, полностью поглощенные природой.              На обоих работниках были надеты нелепо вывернутые вверх соломенные шляпы, словно для защиты от несуществующего солнца. Сгибаясь под тяжестью своих инструментов, их движения казались немного неуклюжими, как у тех, кто только учится взаимодействовать с землей. Всё это выглядело так, будто их труд был инсценированной игрой. Словно они не настоящие фермеры, а актеры в глупеньком детском спектакле.       В следующий момент Тарталья внезапно остановился, казалось бы, посреди ничего.              Скарамучча с подозрением оглядел местность. Они находились в северо-западном углу деревенского забора, на самом краю населенного пункта. Вокруг возвышались лишь несколько несчастных деревьев и неподвижно сидели два безжизненных стража, обрамляющих угол.       Гнев, вызванный чувством безысходности, начинал вспыхивать в его душе, но он решился довериться Тарталье, искренне надеясь, что это не глупая шутка:       — И что же я должен здесь увидеть? — с усилием сохраняя спокойствие в голосе, поинтересовался Скарамучча.              Совет Тартальи звучал тихо и осторожно:       — Попробуй довериться своим инстинктам и отыскать ответ сам. Я подскажу, если понадобится. — Он потер ладони, будто пытаясь унять внезапный холодок. Создавалось впечатление, что здесь скрывалось нечто столь отвратительное, что даже упоминание об этом вслух было недопустимо.              И действительно, именно в этом месте витало такое чувство, словно кто-то дышал в самый затылок, отслеживая каждое движение. Огромные кроны деревьев, медленно покачивающиеся на ветру, словно сжимали несчастного путника, случайно забредшего сюда.       Маленькими шажками Скарамучча вновь осмотрел окрестности. Всего насчитывались три дерева, создавая причудливую композицию. Центральное из них, древнее и громадное, окружали молодые стражи, которые, казалось, затеняли и защищали его корявую кору от любопытных глаз.              Скарамучча подошел ближе. Его пальцы опасливо провели по коре дерева, ощущая грубую поверхность.               — У этого дерева абсолютно другой цвет, — заметил Скарамучча.       — Именно так, — подтвердил Тарталья. — А теперь обрати внимание на то, что происходит по бокам.       Действительно, часть древесины, обращенная к ним, была более-менее светлая. Однако она переходила в глубокие темные оттенки по краям, которые тянулись к задней стороне.       Создавалось впечатление, что дерево было поражено тлетворной гнилью, исподволь разъедающей его, но явно не до конца, раз его ветви могли похвастаться столь здоровой пышной листвой.       Скарамучча осторожно обошёл дерево, следуя за тянущимися гнилыми, потемневшими полосами. На обратной стороне ситуация выглядела еще плачевнее: все эти полосы обрывались на одной точке, где кора резко сменялась на поверхность абсолютно другого дерева. Панель, явно ранее отшлифованная людьми, была примостена в самом центре.       Самое забавное, что всю эту картину даже не попытались хоть как-то замаскировать. Извилины коры на самом дереве были расположены вертикально, следуя его естественному росту. Однако узоры на этой непонятной плите шли горизонтально, создавая явный диссонанс.       Из-под нее сочилась застывшая странная жидкость, отдаленно напоминающая мутную похлебку. Ее следы змеились по коре, оставляя на ней темные пятна.              Кое-как просунув пальцы в небольшие промежутки меж двух древесин, Скарамучча изо всех сил пытался снять покрышку. Острые края древесины впивались в костяшки, причиняя мучительную боль. Но панель никак не поддавалась.       — Ты пробовал снимать? — прокряхтел Скарамучча, обращаясь к Тарталье чуть ли не со слезами на глазах.              Тарталья кивнул и тут же бросился на помощь.       — Дай-ка мне, — сказал он, схватившись за угол, который Скарамучча смог хоть немного вытянуть. Сильным рывком он снял панель и отложил ее в сторону с глухим стуком.       — А… — протянул Скарамучча с показным равнодушием в голосе. — Ну, примерно этого я и ожидал.              Когда неумело сооруженная маскировка была снята, взору открылось дупло, по которому явно хорошенько продолбили топором, чтобы расширить его до непомерных размеров. Внутри зияющей раны дерева скрывались лишь несколько костей и череп. Возникал вопрос: действительно ли стоило так уродовать живое существо ради того, чтобы скрыть столь незначительные останки?       — Это ведь… — Тарталья запнулся, будто ему пришлось проглотить что-то ужасно невкусное. Этому виду еще и поспособствовали его побледневшие губы. — … человечьи?       Скарамучча изогнул бровь и с насмешливым выражением на лице ответил:       — А как ты сам думаешь?       Как бы двусмысленно и неудачно это ни звучало, Скарамучча почувствовал легкое облегчение, узнав, что здесь был спрятан лишь скелет. С мертвецами, монстрами и прочей нечистью можно было легко справиться, не ломая голову. Слава архонтам, у него было достаточно опыта в таких делах. Ведь это вам не вечная ночь, к которой он даже не знал, с какой стороны подступить.              Когда Тарталья тяжело выдохнул и отвернулся, кажется, оправдав свои худшие ожидания, он прошептал:              — Тогда взгляни на это. — Пошарив по карманам, Тарталья извлек уже знакомую книгу. Открыв ее на самой последней странице, он указал длинным пальцем на заключительную строчку текста.       «Он спрятал останки принца в дупло и в одиночестве шагнул во тьму, встав на путь изгнанника».       — Это и есть тот самый принц света, — предположил Тарталья, вновь оглядываясь на дупло.       Скарамучча перевел взгляд с книги на Тарталью, намереваясь ответить, когда вдруг ощутил, как кто-то едва коснулся его плеча. Он резко обернулся, но за его спиной не оказалось ни души. Это не мог быть Тарталья, ибо обе его руки были заняты книгой.       Чувствуя, как легкий холодок пробегает по его спине, Скарамучча подошёл ближе к забору — единственному месту, за которым можно было спрятаться. Он игнорировал вопросы Тартальи о том, всё ли в порядке, сосредоточив внимание на том, что видел; ему не нужно было даже наклоняться, чтобы заметить, что за забором кто-то сидит на корточках, прячась в густых тенях.       Незнакомец, с тревогой блеснув глазами из-под тени капюшона, указал дрожащим пальцем на дупло. Резким голосом он приказал:       — Закройте это немедленно!       Скарамучче нужно было лишь кивнуть Тарталье, и тот мгновенно, без единого вопроса, задвинул дверцу, скрывая зловещий тайник.       — Ты что-нибудь знаешь об этом? — обратился Скарамучча к незнакомцу.       Тот лишь головой вынырнул из-за забора, чтобы убедиться, что заданное им было выполнено.              Воспользовавшись возможностью, Скарамучча прищурился, дабы внимательно изучить его черты. Этот человек, единственный из многих встреченных за последние два дня с каэнрийской внешностью, казался на удивление молодым. Он, возможно, был всего на несколько лет старше Тартальи, хотя и эта догадка казалась маловероятной.       По словам Пьеро, у чистокровных каэнрийцев, живших в безбожной нации пятьсот лет назад, зрачки со звездчатым рисунком были наиболее отчетливы. У этого мужчины зрачки казались гораздо ярче, чем у жителей Лунницы, возможно, даже такими же, как у самого Пьеро. Это означало, что молодому человеку, вероятно, было не менее пятисот лет, если судить по времени Катаклизма.       В свете этого напрашивался вопрос: если звезды в зрачках жителей деревни были менее различимы, какое отношение они имели к Каэнри’ах? Пусть их преклонный возраст выглядел внушительно, но если молодой на вид парень являлся чистокровным каэнрийцем, имела ли старость хоть какое-то значение?              Мужчина выпрямился во весь рост и, критически осмотрев обоих присутствующих, остановил взгляд на Тарталье. С недовольством в голосе он пробормотал:              — И как только тебя земля носит?              Предвестники обменялись взглядами, убеждаясь, что их понимание ситуации совпадало — стремилось к нулю.       — А ты… — произнес незнакомец, стремительно указывая на Скарамуччу. — Ты из Каэнри’ах?       — Что? Нет, я из Инадз…       — Иди за мной, и всё прояснится, — прервал его незнакомец, не давая договорить. Развернувшись, он смахнул своим темно-синим плащом, расшитым звездным узором. Однако перед тем, как уйти, мужчина бросил через плечо угрюмый взгляд. — Без. Него, — отчеканил он, посматривая на ничего не понимающего Тарталью.       Нужно было отдать должное этому чудаку: это впервые за всю миссию, когда ответы были предложены на блюдечке, пусть и с явным подвохом. По крайней мере, это была некая зацепка.       Поэтому Скарамучча, не раздумывая, уже почти перелез через забор, закидывая ногу на его верхнюю кромку. Однако его порыв был прерван решительным движением Тартальи. Впрочем, как и всегда.       — Подожди, ты что… пойдешь… с ним? — громким шепотом забеспокоился он.       — Возможно, это единственный шанс на помощь.              Читая взгляд напарника, Скарамучча осознал, что он вовсе не убедился. — Тарталья, — тяжко выдохнул он. — Я так сильно хочу разобраться с этим всем и вернуться домой. Ты даже не представляешь.       — А вдруг он опасен? — прикрикнул Тарталья. — Ты не понимаешь, я тебе нужен.       Скарамучча уже открыл рот, чтобы напомнить Тарталье о его ранге, но тут вспомнил, что именно этот одиннадцатый вчера спас его от жалкого волка. Мысль об этом заставила его замолчать. Взяв себя в руки, он ободряюще кивнул:       — Будь настороже, но не смей светиться. Если из-за тебя мы не получим заслуженные ответы, — его голос стал холодным и угрожающим, — я лично позабочусь о том, чтобы ты лишился головы. Понял?       Тарталья только крепче стиснул губы. И, выдержав напряженный взгляд Скарамуччи, ответил:       — Понял.