Gli Innamorati

      — Ты с ума сошел?! — проревел Скарамучча, рывком оттаскивая Тарталью за шкирку, и бросая его в сторону. — Ты что, не знаешь, как опасна Бездна для людей?!       С хмуро насупленными бровями он внимательно осмотрел Тарталью, теперь уже сидящего на достаточном расстоянии от разлома. Молча он потирал зад, пытаясь избавиться от последствий внезапного нападения Скарамуччи. Фыркнув, последний ринулся к Тарталье и сел рядом.       — Покажи свои руки, — скомандовал он, при этом внимательно всматриваясь в лицо товарища, словно пытаясь найти какие-то метки или зловещие признаки на его коже.       Пребывая в недоумении, Тарталья медленно протянул свою руку в сторону Скарамуччи. Тот мгновенно ее выхватил, притянул к себе, и ловко стянул перчатку. Напряженное ожидание наполнило воздух вокруг, словно время замедлило свой бег. Скарамучча внимательно осматривал ладонь, скользя взглядом по длинным пальцам и грубой на ощупь собственных рук коже, не лишенной шрамов. Он внушительно крутил конечность, желая убедиться в целостности каждого участка, как хирург, проверяющий состояние пациента. Следующим шагом было внимательный осмотр выше запястья, закатывая рукав.       — Видишь? Всё в порядке, — прыснул Тарталья, склоняя голову набок. Скарамучча медленно поднял голову и встретился с его веселым взглядом. Столь насмешливая ухмылка могла означать лишь чрезмерную уверенность в собственной непоколебимости.       — Вторую, — потребовал Скарамучча, и даже не дожидаясь столь медлительной реакции Тартальи, сам потянулся и выхватил другую руку. Проделав тот же процесс, что и с первой, Скарамучча, наконец, с облегчением выдохнул.       В молчаливом обмене взглядами с Тартальей сквозила доля иронии, подчеркивая ненужность изначальных опасений.       Скарамучча поднялся, обильно отряхивая с себя снег, признавая свое небольшое поражение: — Похоже, на тебя проклятие не успело подействовать, — выдохнул он, ощущая на себе вес слов. Он начал медленно двигаться к разлому. — Но впредь, не лезь туда больше, — добавил он, лишь на миг вновь поглядев на спутника, и тут же отвернувшись. — И лучше предоставь это мне.       По мере того, как он подходил ближе, разлом раскрывал перед ним всё большую часть своей загадочной глубины. Ледяной ветер встречал его лицо, как беспощадное напоминание о суровости местности. Нежное сине-пурпурное свечение изнутри, усиливалось с каждым шагом, словно приглашая в свои объятия.       Встав вплотную, он опустился на колени, вглядываясь в необузданное ночное царство представшее перед ним. Не удержавшись от внезапного рвения, он подставил свою ладонь к разлому, словно желая почувствовать тепло или магическую силу, и в этот момент его контуры казались подсвеченными тем же мистическим светом. Бездна всегда могла заманить своим чрезмерным изяществом, а также неизвестностью несчастных путников. Но Предвестник был опытен, и он смог подавить свое внезапное желание.       Он аккуратно установил рядом систему Мокошь — маленькое устройство, которое было тонко создано мастерами Фатуи. Подобное оборудование регулярно применялось солдатами при спуске в «Разлом», скрывающийся в Ли Юэ. Тот, конечно, не был связан прямиком с Бездной, как их нынешняя цель, а скорее представлял из себя громадную шахту. Земли, богатые не только природными ресурсами, в особенности нефритом, но и кучей местами работ для людей.       Сияющая светом, содержащая элементальную силу, система излучала свет, избавляясь от черной грязи, покрывающую значительную часть шахты. Мокошь, обладающий поразительной функциональностью, не только чистил окружающую среду, но и отпугивал низкоуровневых монстров, создавая невидимый защитный барьер.       Фатуи, глубоко изучив природу черной грязи, однозначно установили, что она является проявлением скверны Бездны. Таким образом, систему Мокошь стали использовать в каждом уголке, где темная сила распространяла свои темные пальцы или даже возникали подозрения о ее присутствии.       По своему внешнему виду устройство больше напоминало обычный фонарь, невзрачный и удобный для перемещения. Но под этой скромной оболочкой скрывался не просто светильник, а настоящий чудо-механизм, способный воплотить в себе силу, способную подавить самую темную искру.       К счастью, едва только донеслась до ушей Скарамуччи весть о связи брежи с Бездной, на заседании, он немедленно принял меры и подготовил устройство, дабы взять его с собой. Хоть и тогда он негодовал, мол, система могла бы ему не понадобиться и вовсе, не придумав Пульчинелла повесить на него и Тарталью. Однако, он осознавал, что решение уже принято, и вопрос благополучия неопытного коллеги стал приоритетом номер один.       Несмотря на отсутствие явных признаков скверны вокруг и до включения прибора, Скарамучча решил не доверяться случаю. Теперь помимо света звезд Бездны и «обычных» — аномально ярко-светящихся, на небесной сфере, светло-синий отблеск Мокоша добавлял свою загадочную гамму.       Убедившись в работоспособности оборудования, Скарамучча, наконец, принялся осматривать разлом, открывшийся ему во всей своей красе:       «Разломом», кстати, это можно было бы назвать с очень большой натяжкой, особенно по сравнению с подобными в Ли Юэ. На самом деле, это скорее была небольшая, едва различимая щель в земле, отчего легкость, с которой Тарталья внезапно ее обнаружил, казалась еще более поразительной. Ее диаметр не превышал даже роста среднего мужчины. Но что точно известно — эта брешь вела глубоко в Бездну. Даже отсюда прекрасно просвечивалось свечение звезд на дне. Это вовсе не была темная и бездушная пропасть.       Несмотря на небольшие размеры, простой взгляд в глубины намекал на огромные просторы, тянущиеся внизу. Скарамучча по опыту знал, что этот темный лабиринт в виде Бездны простирается бескрайнее во всех направлениях, будто собственное темное царство, столь же прекрасное, как и опасное.       Светящиеся камни и кристаллы внизу излучали свое собственное свечение, проливая мягкий свет, освещающий путь, словно звезды, упавшие на землю. Их мерцающее свечение создавало игру теней, словно живая палитра, раскрывающая волшебство подземного города. Однако, несмотря на столь теплое сияние, изнутри в лицо дуло холодным ветерком, колыша тёмно-синие пряди. Этот холодок, хоть и не сравнимый с пронизывающим до костей морозом Снежной, всё же напоминал о том, что Бездна — вовсе не туристический сайт для прогулок семей с детьми, а суровая и весьма живая реальность их мира. Эта до боли простая истина гласила лишь одно: слабым — долго не прожить.       Так, люди, находящиеся на самом низу пищевой цепочки, напоминали эти мельчайшие хлопья снега, летящие вниз. Они терялись в бездонной темноте, вероятно, растворяясь в таинственных подземных бассейнах или же становясь частью неизведанных коридоров. Но было ли это действительно так ужасно? Ведь каждая жалкая частичка снега, которой не посчастливилось угодить на землю рядом с разломом, становилась свидетельницей вечных тайн Бездны. Но Скарамучча не хотел бы встретить такой конец, видя в этих снежинках уязвимость.       Вырывая его из раздумий, Тарталья подошел ближе: — Эй, а почему тебе можно? — полюбопытствовал он, устраиваясь рядом на корточках, несмотря на предыдущее предостережение Скарамуччи.       — Почему мне можно? — насмешливо повторил вопрос Скарамучча. Теперь уже его руки шарились в разломе, внимательно изучая исходящую из него энергию. — У меня есть опыт работы с Бездной. Знание ее тайн и закономерностей недоступно другим. Бездна не подчиняется никому; ее магия действует по своей прихоти, которую мы не всегда можем предвидеть.       Тарталья, услышав эти слова, многообещающе закивал головой, смутно усмехаясь. Он явно не скрывал дразнящего подтекста: — Ну-ну, — подразумевая, что он внимательно слушает и с нетерпением ожидает продолжения, насмехался он. Он подпер щеку рукой, расцветая в максимально глупой улыбке на своем лице.       Скарамучча фыркнул, но продолжил:       — Во-вторых, я не человек, и скверна действует на меня совсем иначе. Так например, мое сопротивление значительно выше, чем твое.       — Но и у меня, знаешь ли, есть сопротивление к скверне. Я ведь пользуюсь Глазом Бога, — протянул Тарталья. Шутливо надув губы, он опустил взгляд на землю.       Скарамучча закатил глаза. Неужели Тарталья совершенно не постиг смысла его слов?! Он же ясно дал понять, что его сопротивление просто выше. Он ни разу не утверждал, будто у Тартальи его нет совсем! Конечно, любая связь с элементами представляла собой некую защиту от скверны — в этом Тарталья был абсолютно прав. Но ведь чем больше этой связи, тем сильнее становилась защита. И даже дураку было ясно, кто из них обладал большей элементальной силой.       Он решил на время проигнорировать столь глупый и настолько очевидный вопрос Тартальи. Вместо этого он снова взглянул на разлом, всматриваясь внимательно, как будто в этот раз надеялся обнаружить какую-то подсказку в его глубинах. Несколько мгновений он упорно рассматривал брешь, но затем тяжело выдохнул с явным поражением, и встал на ноги. Разлом не предоставил никаких ответов. В нем не было никаких указаний на то, какая сила могла вызвать его появление. Возможно, это было лишь небольшое, изолированное землетрясение или сдвиг в постоянно меняющейся структуре Бездны. В любом случае, не имея возможности спуститься внутрь, невозможно было узнать его происхождение или цель.       Отряхивая кусочки снега сначала с коленей, а потом и с ладоней, он вновь повернулся к Тарталье, встретив его пристальный, ожидающий взгляд. Всё-таки отвечая на его вопрос, Скарамучча проговорил:       — Это другое. Мои способности Электро являются частью меня с самого рождения. Не стоит сравнивать мою богоподобную силу с вашей, всего лишь одолженной богами, — хмыкнул он.       Но Тарталья настаивал, будто не обращая внимания на накапливающееся недовольство:       — Всё, что я говорю, хоть ты и столь богоподобная сущность, ты всё равно обращаешься к той же самой силе стихий. Не сильно-то она отличается от моей.       — Отличается.       Тарталья тяжело вздохнул, при этом слегка покачивая головой, похоже, в знак отчаяния от данного разговора: — Ты ведь не Архонт, следовательно, ты тоже лишь заимствуешь их силу. Разве нет? — Он медленно поднял брови, ожидая ответа, в то время как Скарамучча молча скрестил руки на груди, отворачиваясь от собеседника. — Так чем же, позволь узнать, ты так сильно отличаешься от меня? Ты так и не дал ответа.       От последних слов Скарамучче захотелось придушить товарища прямо на месте. Нет, конечно он не Архонт. Он стоял гораздо выше, чем презираемые им боги, и тем более уж чем люди. Сравнивать Скарамуччу с одной из этих групп: было равносильно унизить его, навести тень на его непостижимую силу.       Его глаз дернулся: — Я такой, какой я есть, — проговорил он сквозь сжатые зубы, словно каждое слово давалось ему с неимоверной силой. — Да, «богоподобная сущность», порожденная силами, которые даже я до конца не понимаю. А что, знание каждой маленькой детали обо мне сможет принести тебе удовлетворение? — завершил он, насмехаясь.       Тарталья нахмурился, удивленный внезапным ледяным тоном. Но прежде чем он успел ответить, Скарамучча подошел ближе. Глаза его были холодными, как камень, их взгляд пронзал, заставляя Тарталью потерять равновесие, и упасть назад. Воздух вокруг них, казалось, потрескивал от электричества, когда Скарамучча продолжил тихим, напряженным голосом:       — Я уже предупреждал о вмешательстве в Бездну. Тем не менее ты продолжаешь бросать мне вызов этими бессмысленными вопросами, при этом сидя рядом с разломом, полностью игнорируя мой приказ. Тебе что, жить надоело?! — он совершил небольшую паузу, после чего продолжил: — Или… быть может, ты желаешь подорвать мой авторитет в этой миссии, чтобы продемонстрировать свое превосходство?       — Авторитет? О чем ты вообще? Я просто…       — Значит, ты просто хочешь испытать мое терпение до предела, в поисках того момента, когда оно сломается? Что ж, браво, — усмехнулся он. — Можешь считать, что твоя цель достигнута!       Тарталья вздернул руки вверх, словно сдаваясь: — Эй, полегче, Скара. Я ведь всего лишь пытался завести разговор, — он попытался обезоруживающе ухмыльнуться, но его улыбка потерпела поражение перед убийственной яростью в затуманенных глазах Скарамуччи:       — Не указывай мне как себя вести! — Его слова пронзали воздух, как угрожающий клинок.       — Слушай, — тяжело выдохнув, проговорил Тарталья, — мы ведь сюда не для того пришли, чтобы ссориться, — он хотел сменить тему, пока это было возможно:       — Лучше расскажи мне о том, что ты обнаружил в разломе, ладно?       Однако его попытки оказались тщетны.       — Ничего я не нашел! — рявкнул Скарамучча, будто его неудача была виной Тартальи.       — Мокошь всё равно здесь. Так может всё-таки дашь мне поискать? — он склонил голову в улыбке полной бессмысленной надежды.       — Опять за свое?! — еще сильнее повышая голос, кричал Скарамучча. Его кулаки сжимались настолько крепко, что механические суставы протестующе застонали, а вокруг него мерцало электричество. — Ты что, думаешь, если не получилось у меня, обязательно получится у тебя?! Кем же ты себя возомнил, а, Тарталья?! — Взгляд его был дикий, пылающий такой яростью, что Тарталья невольно отполз назад. — Если у тебя такие трудности с исполнением приказов вышестоящих, возможно, тебе следует заняться чем-то другим, подальше отсюда!       Скарамучча, казалось бы, полностью забылся с игривым характером Тартальи, что его отправили сюда, такое ощущение, как на злость ему. Даже если миссия была столь настолько важной, что пришлось привлечь двух Предвестников, почему выбрали именно неопытного Тарталью?       Тарталья не давал никаких ответов. Видимо, у Скарамуччи наконец получилось вправить ему мозги. Тогда, он всё же замолчал. Его грудь всё еще вздымалась, пока напряженный воздух начал рассеиваться вокруг него, его внезапный порыв ненадолго был подавлен, теперь когда он высказался. Однако, в напряженной тишине до сих пор можно было ощутить отголоски его криков — призраки недавних обид.       Конечно это спокойствие, вместе с бездействием Тартальи, не могли длиться долго. Постепенно и на его лице начало вырисовываться мрачное выражение. Пусть и ранее он терпел вспыльчивость Скарамуччи, на этот раз что-то внутри него надломилось в ответ.       Когда Тарталья поднялся во весь свой внушительный рост, он, казалось, возвышался над Скарамуччей, который был вынужден откинуть голову назад, чтобы продолжать поддерживать зрительный контакт. Тарталья же, смотрел сверху вниз с невеселой улыбкой, явно ощущая свою внезапную силу над, казалось бы, старшим коллегой.       — Вышестоящих? — переспросил он. — Пусть ты и Шестой, последний раз, когда я проверял, Предвестники были равны по статусу, — даже если они и стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, разница в росте имела психологический эффект, заставляя Скарамуччу чувствовать себя меньшим и уязвимым под затеняющей фигурой Тартальи. Он упрямо сохранял хмурый вид, не желая показывать слабость, но при этом остро осознавая, что его слова здесь придут лишними.       Глаза Тартальи сверкали сдерживаемой яростью: — А что касается твоих «приказов», получается я вовсе не должен им подчиняться. Или ты поставил себя и выше воли самой Царицы? — в его словах читалась угроза. Но его сила оставалась под контролем, в отличие от безудержного шторма, бушующего у Скарамуччи. Вместо этого Тарталья излучал опасное спокойствие, словно затишье перед бурей.       «Как смеет этот выскочка говорить со мной свысока?!» — пронеслось в мыслях у Скарамуччи, но он предпочел не выражать их вслух. Особенно учитывая, что даже в такой напряженный момент, Тарталья наверняка нашелся бы с остроумным ответом, вроде: «а откуда еще мне на тебя смотреть?» От одной мысли о самодовольном выражении лица Тартальи, который в очередной раз удачно подшутил над его ростом, у Скарамуччи начинало кружить в голове. Он бы не предоставил такой чести.       Тем не менее, слова Тартальи не только разгневали Скарамуччу, но и задели его гораздо глубже, чем он был готов признать. Веками бродивший по Тейвату, созданный не для того, чтобы служить кому-то, а лишь подчиняться собственной воле. Столь бурная реакция на слова очередного глупца казалась смешной. И всё же… почему этот жалкий человек постоянно вызывал в нем такие обжигающие эмоции? Как будто ему нужно было уважение или партнерство этого юнца, чтобы чувствовать себя по-настоящему целостным. Нелепо.       И ведь как ни посмотри, именно Царица была владычицей Тартальи, в то время как Скарамучча действительно не был никаким Архонтом, чтобы указывать пальцем кому-либо, тем-более, верному оружию самого Крио-Архонта. И Тарталья, по праву всегда проявляет столь непоколебимую ​​верность человеку, с кем Скарамучча, в глубине души, даже не надеялся сравниться…       Нет. Он мигом расправился с этим предательским потоком мыслей, прежде, чем тот успел окончательно сформироваться. Он не был приспешником ничьей власти и ни на кого не равнялся. А если Тарталье так хотелось играть роль пса Царицы, то это был его собственный жалкий выбор.       — Ты не так меня понял, Тарталья, — парировал он, хоть и ему не хватало того прежнего яда и колкости в словах. — Просто я не могу нести и твой груз наряду со своим собственным. Так что… будь паинькой и не создавай лишних проблем.       — Да? — холодно рассмеялся Тарталья. — Что ж, раз от меня столько проблем, то, может быть, ты предпочтешь работать в одиночку?       Не успел Скарамучча возразить, как Тарталья сделал шаг назад и продолжил, также пристально глядя на него, сузив глаза:       — Буду держаться подальше от тебя, поскольку мое присутствие, похоже, подрывает твою хваленую эффективность, — сказав эти слова, он не удостоил Скарамуччу и взглядом более, лишь махнул плащом. Затем, развернувшись, он зашагал к опушке леса.       Скарамучча внимательно следил за статной фигурой, медленно удаляющейся среди лесных тропинок, пока она полностью не исчезла среди леденящих стволов деревьев и густых кустарников. Только после этого мог он позволить себе облегченный вздох. Тело его слегка расслабилось, освобожденное от тяжкого груза внимания к себе смертного. Тем не менее, часть его, всё-таки оплакивала ту горькую ноту, на которой их пути разошлись.       Он положил руку на место, где должно было находиться его сердце, если бы куклы располагали подобными вещами. Неожиданное острое чувство сдавило его. Могло ли это быть, наконец, проявление того, что называли совестью? Мысль о том, что он избавился от того единственного, за последние несколько лет, кто не смотрел на него со страхом в глазах или наоборот — насмехался. О том, кто видел в Скарамучче равного себе, продолжала мучить его разум.       Просто, он терпеть не мог, когда кто-то нахально отвлекает его от работы своими бессмысленными спорами. И всё для чего? В конце концов, ведь он лишь стремился оберегать это хрупкое смертное тело Тартальи, верно? Так отчего же он снова и снова продолжает лезть на рожон, словно ему и жизнь недорога. И если судить объективно, то Тарталья сам во всём виноват. Ведь Скарамучча никогда не позволил бы эмоциям управлять им, как это делает Синьора, и, по всей видимости, и Тарталья, именно поэтому он и прогнал его. И вовсе неважно, что у Тартальи уже в каком-то смысле получилось вывести Скарамуччу на эмоции.       Скарамучча, последние несколько минут, был настолько охвачен конфликтом, что напрочь позабыл о миссии и окружение. И если о задании, он только что вспомнил, вновь наклоняясь к разлому, последнее он и вовсе пропустил. Погруженный в свои раздумья, он даже не слышал звука ломающихся веток позади него, пока не стало слишком поздно.       Из мрака раздалось низкое рычание, заставившее Скарамуччу вздрогнуть. По его спине пробежала дрожь, мигом сменяя прежнюю дымку ярости. Медленно, очень медленно он повернулся и встретил два светящихся глаза, пристально смотрящих на него из-за плотных кустов. Он не успел и призвать оружия, когда перед ним появился зверь — огромный Волк разрыва. Намного массивнее обычных волков, его челюсти капали слюной, искривленные под явно неестественным углом. Вонючая паутина его дыхания, сочащаяся сквозь желтые прогнившие клыки создавала потоки воздуха, отчего вуаль шляпы Скарамуччи развевалась, словно ветер пронизывал ее своими невидимыми пальцами.       Чудище подлетело еще ближе к Скарамучче. Его мускулы напряглись, готовясь к мгновенному применению заклинания, но вот незадача — противник внезапно озарился фиолетовым, потрескивающим свечением, подчеркивая свою беспрекословную силу, перед которой Скарамучча оказался бессильным. Под рукой у него находилась лишь жалкая книжонка с заклинаниями, которую он взял даже скорее для вида. Ни меча, ни даже ножа при нем не было, что делало невозможным применение физической силы. А единственный вид элементальной энергии, которой он владел, была энергия Электро, к которой, как кстати, у волка имелся иммунитет. Уставившись, он сообразил, что ускользнуть от гигантского парящего создания бегством ему не удастся, и единственным решением оставалось хоть немного отползти назад. Перебирая ногами и руками назад, он ощущал, как режущий лед врезался в нежную кожу на ладонях.       Когда чудовище набросилось, готовое разорвать Скарамуччу в клочья, он в ужасе лишь скрестил руки перед собой, пытаясь хоть как-то защититься от удара. И в этот же момент, когда всё казалось безнадежным, он внезапно услышал далекий крик:       «Скара, берегись!»       Всё произошло настолько быстро, что Скарамучча не успел внятно осознать происходящее. На лицо вдруг плеснула теплая жидкость. В следующее мгновение зверь уже лежал перед ним, разрубленный пополам, а Тарталья, стоявший рядом, стукнул копьем о землю, и оно словно растворилось в воздухе, исчезая так же быстро, как и появилось.       Тарталья… спас ему жизнь! — к такому к заключению он пришел, взгляд устремлен на силуэт, гордо возвышающийся перед ним. Но пристальное глазение на спасителя длилось лишь мгновение, ведь в следующую же секунду он почувствовал, как глаза неприятно защипали, взор его окутался красным облаком. Кровь волка залилась в глаза, заставляя с ужасом захлопнуть их. Громкий рык пронзил воздух, когда Скарамучча, страдая от боли, прижал ладони к своим горящим глазам.       Заслышав крик, Тарталья тут же ринулся помогать. Он опустился на землю, кладя руку раненому на плечо, пытаясь вглядеться в его лицо:       — Ты в порядке?!       Ответа не последовало; Скарамучча был слишком поглощен попытками освободиться от огненной муки, интенсивно растирая глаза.       — Не три, ты сделаешь только хуже! — с едва заметным трепетом в голосе, позаботился Тарталья. Однако Скарамучча так и остался безмолвен, лишь нервно всхлипывая и шмыгая. Тогда, не дожидаясь реакции, Тарталья наклонился вперед, стремясь избавить друга от мешающей шляпы. Отложив ее в сторону, он принялся рыться в своих одеждах, и вскоре извлек из нее военную флягу с водой. — Надо промыть, — настаивал он, дрожащими руками пытаясь вскрыть пробку.       Скарамучча слегка приоткрыл окровавленные веки, насколько то было возможно. Сквозь затуманенное зрение, залитое слезами, всё казалось яркой, мучительной дымкой. Он возился вслепую, пока не уловил знакомой формы холодный металл. Выдернув уже раскрученную пробку, он вылил содержимое в ладонь и, собрав последние силы, принялся промывать свои истерзанные глаза.       От воды, однако, легче сразу не стало. Каждое моргание усиливало боль, каждая капля воды казалась огненным уколом, проникающим сквозь чувствительный орган. Но Скарамучча не останавливался, осознавая, что это единственный путь к спасению.       Наконец, когда оба глаза вновь небезболезненно открылись, он встретился с лицом Тартальи, на котором отчетливо проступали беспокойство и забота. Убедившись в том, что видит лицо напарника четко и ясно, Скарамучча успокоился. Он не стал жертвой внезапной слепоты, и Дотторе не придется проводить сложную операцию по пересаживанию глазных яблок при возвращении во дворец.       Даже при сохраняющемся дискомфорте в виде легкого покалывания, загрязнение, кажется полностью вывелось из глаз.       — Спасибо… — прошипел Скарамучча, отворачиваясь. В этот момент падающие снежинки, проносившиеся мимо, приносили больше утешения, чем встреча с пронзительным взглядом Тартальи. Ведь в нем хранилась горькая истина, которую у Скарамуччи не получилось бы избежать при всём желании: несмотря на то, что он недавно трещал во все уши о том, как, видите ли, трудно ему следить за безопасностью Тартальи, блеск доблести, которую он придавал своим поступкам, померк перед фактом, что именно Тарталья бесстрашно вступил в бой, спасая ему жизнь. Он самоотверженно бросился между человеком и зверем, рискуя ужасной смертью, чтобы защитить товарища от хищных клыков.       Среди холодной пустоши в области груди внезапно расцвело тепло.       Пусть даже рана была очищена, призрак агонии всё еще мелькал на лбу Тартальи, пока он говорил:       — За что спасибо? Ты пострадал из-за моей неосторожности.       Что же это такое? О чем вообще говорил Тарталья? Скарамучче даже не приходило в голову обвинять его в случившемся. В конце концов, весь его разум был обращен к спасению жизни, в некотором смысле.       Хоть и теперь, когда Тарталья упомянул об этом, атака обычного Волка Разрыва не привела бы его к смерти. Будучи лидером несчитанных экспедиций в саму зияющую пасть Бездны, он сталкивался с угрозами пострашнее, чем слюнявые волки. Разрывы, ожоги, сломанные кости были в его арсенале, но они лишь закаляли его дух.       Данная стычка, в худшем случае, могла стоить ему ноги — не то, что Дотторе не смог бы починить. Нет, когда Тарталья вытащил его из этой кровавой сцены, жизнь Скарамуччи не являлась единственным фактором. Спасая его, Тарталья также освободил Скарамуччу от необходимости снова попадать в тот белый, словно камера пыток, невыносимый кабинет Доктора.       Ведь Скарамучча, казалось бы к своему счастью, только сегодня избавился от еще одной мучительной проверки. Утреннее письмо от Дотторе подробно объясняло, почему невозможно провести осмотр, чтобы узнать, способен ли организм Скарамуччи поглотить Сердце Бога, тем самым отвергая его предложение. Неужели мысль о том, что он предназначен быть сосудом для Архонта и, следовательно, может использовать Сердце Бога, не звучала резонно? А всё остальное — запутанные медицинские термины — не имели значения для Скарамуччи. От чего это столь прославленный ученый отказывался от столь простого эксперимента?! Опять же, единственное, что радовало это избежание мук, вызванных с очередного посещения Доктора.       Как обухом по голове, Скарамуччу вырвали из раздумий. Тарталья пытающийся, по-видимому, загладить накрученную собой же вину, прикоснулся к его щеке влажной тряпкой, и когда Скарамучча взглянул в сторону, он узнал в ней всего лишь обычный носовой платок. Он перевел озадаченный взгляд на Тарталью, который так сосредоточенно водил по его коже.       — У тебя здесь кровь… — пробубнил он. Наклонившись еще ближе, даже сквозь перчатки, ощутимо, холодные пальцы нащупали подбородок Скарамуччи, пытаясь развернуть его голову, дабы найти лучший ракурс.       Глаза Скарамуччи расширились, он чуть не отпрыгнул.        — Я… я сам! — вскрикнул он, выхватывая платок и шлепком отталкивая настойчивую руку от подбородка.       И действительно, он принялся самостоятельно обтираться, словно зная, где именно он испачкался. Щеки предательски заалели, а губы напряженно сжимались. Его усилия вызывали тихие хихиканья от Тартальи. Однако тот терпеливо направлял его, указывая на места, где еще оставались кровавые следы, пока лицо Скарамуччи не очистилось полностью.       — Всё? — вновь встречая его пристальный взгляд, вопросил Скарамучча.       Тарталья заметно помялся перед ответом: — Волосы тоже испачкались, — прошептал он.       — Ничего, отмоются.       — И косметика смазалась, — тут же встрял Тарталья, будто глядя в саму душу.       — А это здесь вообще причем? — усмехнулся Скарамучча.       И тут шаловливые ручонки вновь потянулись к лицу Скарамуччи, заставляя его задуматься, от чего это Тарталья постоянно пытается его коснуться. Но прежде чем Скарамучча смог в очередной раз оттолкнуть его, пальцы Тартальи самостоятельно согнулись к ладоням. Он внезапно поднялся на ноги и повернулся так, что его рыжие локоны скрыли проступивший румянец на его щеках. — Обычно кровь не должна так печь, — тихо произнес он, явно стремясь изменить тему.       Скарамучча хмыкнул: — Верно подмечено, — он принялся собираться, закручивая крышку на фляжке, и надевая на голову слегка намокшую шляпу. Для кого-то, кто был настолько потрепанным, немного влаги казалось сущим пустяком. Но в действительности, он отдал бы все свои сокровища, чтобы прямо сейчас погрузиться в парящую ванну, подальше от назойливого зимнего леса.       Приняв решение, что измазанный платок стоит вернуть лишь после тщательной стирки, он аккуратно спрятал его в карман своей шубы и выпрямился следом. Затем, похлопывая Тарталью по крепкому плечу, дабы тот забрал свою фляжку, он размышлял:       — Вот тебе и скверна, — выдохнул он, словно освобождаясь от тяжкого бремени. — В жилах этих волков течет самая настоящая темная энергия. Она полностью разъедает вещество из нашего мира. Повезло еще, что я не человек, а то…       Но тут, раздался ответ третьего человека, голос которого Скарамучча уже знал. От него ему становилось тошно:       — Конечно, разъедает, — высказалась госпожа Брунгильда, появившаяся из-за густых деревьев, самодовольно усмехаясь. — Ворвались видите-ли без приглашения, еще и убили питомца хозяйки.       — Питомца? — поперхнулся Скарамучча.       «И что это значит без приглашения? — подумал он. — Ведь именно Брунгильда пригласила их». Впрочем, вспоминая ее слова, он засомневался в этом: она ни разу не подтверждала, что именно она заказчица.       Брунгильда приближалась к мужчинам. И Скарамучча, едва успевший насторожиться, наблюдал, как она попросту прошла мимо них, направившись к лежащему позади перерубленному трупу. Тяжело осев перед ним, она извлекла из кармана старенький платок и принялась… сморкаться и вытирать слезы, словно плачущая вдова над утраченным счастьем.       Скарамучча и Тарталья переглянулись, и в молчании их взглядов Скарамучча не нашел ответа. Тарталья, казалось, был еще более недоумевающим, чем его спутник. Тогда, Скарамучча оглядел хрупкую фигуру пожилой женщины. Затем его взгляд переметнулся к громадному монстру, лежащему там, у ее ног.       И эта немощная старуха утверждает, что вот этот Волк Разрыва ее «питомец»?!       То, что с деревней Лунница явно было что-то не так, Скарамучча осознал еще при первом взгляде, а может даже на совещании, когда он узнал, что для исследования потребуются аж двое Предвестников. Но как только ему казалось, что странности достигли предела, накатывала новая волна несуразности.       — Это ваш местный скот? — неудачно пошутил Тарталья, казалось в самый неподходящий момент.       Но несмотря на безуспешную хохму, по мнению Скарамуччи, Брунгильда явно нашла в ней удовольствие; внезапно она залилась горьким смехом сквозь слезы, а затем даже подтвердила слова Тартальи:       — Вроде того.       Сам Скарамучча решил не расспрашивать Брунгильду по этому поводу более. Во-первых, он ну уж слишком не доверял этой даме. Во-вторых, как раз-таки в то, что это ее питомец, если задуматься — он теперь охотно верил. Внутренний инстинкт подсказывал ему быть более бдительным в ее присутствии.       — Наши подчиненные… — начал было Скарамучча.       — Не беспокойтесь, милорд Сказитель… — она встала, ее критический взгляд скользнул по нему, прежде чем она повернулась к Тарталье. — …милорд Чайльд. — Совершив вежливый поклон, она медленно отступила. И следующие ее слова вовсе не соответствовали той деликатности, лишь подтверждая всю двусмысленность ее действий:       — Я ведь не безжалостная убийца как вы.       Рот Скарамуччи раскрылся в недоумении. Он редко встречался с такой неслыханной наглостью.Однако Тарталья, кажется, остался невозмутим.       Брунгильда повернула голову, окинув их вопросительным взглядом, когда заметила, что Скарамучча и Тарталья продолжают стоять на месте, не спеша следовать за ней, как предполагалось.       — Оставь, Скара, — тяжело выдохнул Тарталья, положив руку на плечо Скарамуччи. Такое ощущение, будто он совершенно позабыл о недавних разногласиях. — Кажется, пока придется потакать ее прихотям. Но не волнуйся, я же здесь с тобой, — с этими словами Тарталья шутливо подмигнул Скарамучче, а затем с легкостью отправился в припрыжку следом за Брунгильдой.       Скарамучча покачал головой. Как бы ему не хотелось признавать, Тарталья был прав, и выбора у них действительно не было. Особенно, учитывая, что их подчиненные фактически находились в заложниках у этой ненормальной.       Он последний раз окинул глазами разлом. Решение оставить систему Мокошь пока без изменений казалось ему разумным. Несмотря на заверения Пульчинелла о полной нейтрализации монстров солдатами, они, очевидно, всё еще здесь пребывали. Пусть и в роли домашних животных, или чего-то там еще. К тому же, к утру, действие устройства должно достигнуть максимума и отпугивать даже высокоуровневых монстров, как сегодняшний.       Потом Скарамучча последовал примеру Тартальи, и вместе они тронулись по тропинке, откуда они и пришли.