Gli Innamorati

      Прошел месяц с того момента, как Тарталья получил Глаз Порчи. За это время он уже успел привыкнуть к новым обязанностям Предвестника и вдоволь насладиться уважением окружающих. У него так же появилась личная дивизия, как и у всех Предвестников, но о сущности ее деятельности, Тарталье, еще предстояло узнать от Пьеро и Царицы.       Звуки его шагов отдавались эхом по прошествию по бесконечным ледяным коридорам Заполярного дворца. Теплое дыхание клубилось дымом над его губами. Над головой возвышались гранитные колонны с узорами, напоминающими неземные крылья, покрытые инеем. Проливался нежный розовый свет сквозь высокие окна, освещая пространство мягкими оттенками заката.       Дворец казался почти опустошенным, за исключением редких солдат, которые при виде Тартальи отдавали дань уважения.       К сожалению, ожидания Тартальи о становлении Предвестником не оправдались. Он, правда, получил источник почти нескончаемой силы, благодаря Глазу Порчи, и стал востребованным гостем различных мероприятий местных жителей. Но, как оказалось, с Царицей, Предвестники почти никогда не видятся, а поистине важные задания выдают только изредка, и если деятельность Предвестника и его дивизии подходит по составляющей делу.       Он с уверенностью в сердце считал, что все вершины, возвышающиеся перед ним под знаменем Предвестника, уже успешно преодолены.       Однако, от чего-то, думая о предстоящей встрече с Предвестниками, сердце его билось чаще. Нет, конечно, он не волновался. Он вовсе не хотел проявить на новых коллег хорошее первое впечатление. Ведь ему это было незачем. И причина, по которой он так долго прихорашивался перед выходом, тоже заключалась совершенно не в том.       Со дня церемонии Тарталья так и ни разу не пересекся с товарищами, поэтому лишь гадал, какими они могут оказаться.       О них ему было известно ровно столько же, сколько и всем жителям Снежной, что, казалось бы, не так уж и мало. Героические эпопеи о Предвестниках вечно передавались из уст в уста по всей стране. Некоторые из них даже иногда появлялись на публике, и потому их лица были хорошо всем знакомы.       Таким образом, Тарталья узнал, что Арлекино, именуемая Четвертой Предвестницей, заведует Домом Очага, а Панталоне обеспечивает финансирование всей организации. Говорили, даже, что — Шестой — Скарамучча являлся вовсе не человеком, а самой настоящей куклой, созданной Сёгуном Райдэн.       Однако, от такого количества информации было сложно разгадать, что являлось банальными слухами, а что — достоверными официальными сведениями.       Тарталья не мог не задуматься о том, каково было бы сразиться с куклой, созданной Архонтом. Он поклялся себе, что непременно узнает, как только появится возможность.       Подходя к дверям в комнату заседаний, Тарталья несколько раз покрутил головой, дабы убедиться, что место, которое указал Пьеро, действительно перед ним. Однако, в глубине души он понимал, что ошибки быть не может, и, возможно, он просто оттягивал время.       Из зала слышались приглушенные голоса. Тарталья надеялся, что станет первым на заседании, но, по-видимому, его надежды не оправдались. Он еще некоторое время потоптался у порога, колеблясь, не решаясь войти, пока, наконец, не сделал глубокий вдох и не распахнул двери.       Голоса, прежде доносившиеся из-за двери, внезапно замолкли, уступая место напряженной тишине. Головы присутствующих, в едином порыве повернулись к вошедшему.       Его удивление достигло пика, когда он обнаружил, что все десять почетных сидений вдоль длинного стола заседаний уже были заняты. Неужели он опоздал? Невозможно. Ведь он специально вышел задолго до назначенного времени. Могли ли все эти люди ожидать именно его прихода?       — Ах, Чайльд, — без особого интереса проговорил Пьеро, стоявший в самом конце стола. — Прошу тебя, присоединяйся, — он указал на единственный свободный стул, расположенный рядом с ним.       Тарталья сглотнул, мимолетно пробежал взглядом по сидящим, прежде, чем медленно направился в сторону Пьеро.       И вот опять он проносился сквозь десяток глаз. Но если в предыдущий раз ему помогала несокрушимая гордость и уверенность в себе, осознавая, что глаза Царицы направлены на него, то в этот момент ее здесь не было и игнорировать внимательные взгляды ему не удавалось.       «Они что, хотят во мне дыру проделать?» — пронеслось в мыслях Тартальи, неуклюже приправляющего волосы на голове.       Внезапно он осознал, что находится в одной комнате с самыми могущественными и опасными личностями всея Снежной; Тарталью постигла невероятная реальность: все эти люди в своей силе стояли наравне с самой Царицей. И несмотря на попытки убедить себя своей высокой самооценкой, что он ничем не уступает этим людям, он так и не смог.       Казалось бы, ему всего-то предстояло преодолеть несколько несчастных шагов между входными дверьми и роскошно обитым креслом, рядом с которым находился Пьеро. Однако, на практике это оказалось весьма устрашающим испытанием.       Последний, вероятно, желал усадить Тарталью поблизости, с тем, чтобы в собственной персоне пристально следить за ним. Таким образом, в период заседания Тарталья бы не отвлекался, а вникал во все тонкости образа проведения собраний Предвестников.       Тарталья в итоге понял, что полностью игнорировать своих товарищей не представляется возможным. В таком случае он грозил создать образ трусливого слабака в их глазах, и, следовательно, первое впечатление не могло бы оказаться благоприятным. Итак, он обратил свой взгляд в сторону стола, который казался бесконечным, пока он проходил мимо него.       И, как и следовало ожидать, его взгляд пересекся со взглядом одного из присутствующих за столом. На лице молодого господина, чьи глаза пристально следили за каждым шагом Тартальи, не проступали эмоции, однако, в воздухе вокруг него четко ощущалась атмосфера, намекающая на нарастающее негодование и раздражение. Он сидел, скрестив руки, словно всё происходящее не вызывало у него малейшего интереса.       В отличие от большинства присутствующих, наряды которых олицетворяли в основном монотонную, безжизненную палитру в черно-белых тонах, у этого юноши под белой шубкой, слишком великой для него, как и в его волосах и глазах, просматривались оттенки насыщенного тёмно-синего. Это, несомненно, придавало его облику некую уникальность, нарушая общую мрачную атмосферу. Рядом с ним, на столе, лежала красная украшенная шляпа, обвитая золотом на краях. По середине большой шляпы выступала, конечно же, маска — типичный символ Фатуи.       Из-за обаятельного юного лица и явно несущественного роста, Тарталья даже было подумал, что этот человек мог быть его ровесником. Впрочем, подобная иллюзия рассеялась быстро, ибо факт оставался неоспоримым: Тарталья, будучи самым юным из Предвестников, оставался последним в этой роли, а новых избранных, предшествующих ему, не появлялось уже давно.       Сидящая рядом с красивым юношей белокурая дама, в лице которой Тарталья немедленно узнал Синьору, ведь ее изображение часто украшало обложки газет, склонилась вперед и прошептала нечто юноше с лукавой улыбкой на губах, при этом устремив взгляд на Тарталью.       Он был уверен, что речь шла о нем.       Юноша приблизился, дабы лучше различить ее слова. Затем, тихо рассмеявшись и кивнув, он вернул свой взгляд к Тарталье и продолжал внимательно следить за ним вплоть до того момента, пока тот не занял свое место.       Тарталья, усевшись, на всякий случай еще раз посмотрел в сторону юноши, чтобы убедиться, что он больше не следит за ним. И действительно, внимание того было теперь полностью поглощено бурным, но при этом негромким обсуждением чего-то глядя на Синьору.       Тарталье не требовалось долго гадать, кто был этим человеком. Преобладающие Инадзумские элементы в его одежде и украшениях, отчетливо виднелись даже под крупной шубой, дорогая подвеска на его груди очень напоминала символ Электро, а его лицо, необыкновенно молодое и без малейшего изъяна, казалось почти искусственным.       Ошибок быть не могло, если верить слухам. Это был никто иной, как Скарамучча — Шестой Предвестник.       — Раз все в сборе, предлагаю начать, — провозгласил Пьеро, наконец нарушая тяжкую тишину.       Тарталья облегченно выдохнул, осознав, что взгляды более не были направлены в его сторону.       — Если у нас тут новичок, почему бы сначала не провести перекличку? — насмешливо вопросил мужчина, сидящий рядом с Тартальей.       Когда он обратил внимание на этого человека, его сердце немного пропустило от страха. Черно-белая маска закрывала даже больше лица, чем маска Пьеро, оставляя открытой лишь половину рта и, конечно же, глаза. Светло-синие вьющиеся волосы и красные, поистине безумные глаза, наводили ужас.       — Нет смысла, ибо некоторые даже не почли нас своим истинным присутствием, — раздражился Пьеро, глядя на чудака.       — Ну, что Вы! Разве я мог пропустить столь поистине значимое событие, как знакомство с новым Предвестником? — всё так же нагло отозвался тот, подмигивая Тарталье.       Пьеро никак не отреагировал, лишь, наконец, занял свое почетное место во главе стола и махнул рукой, давая знак уже начать заседание.       Тарталья задумался, что имел в виду Пьеро. Разве не все Предвестники уже здесь? К тому же, почему он использовал выражение «истинное присутствие»? Было явно что-то, что ускользало от Тартальи, чего он один не понимал, поскольку остальные не придали обмену слов мужчин никакого значения.       — Так как никто не проявляет желания начать, считаю за благо взять инициативу в свои руки, — нарушил тишину один из присутствующих, вставая со своего места. Тарталья узнал в нем Панталоне — ответственного за все финансовые аспекты Фатуи.       — Как всем вам известно, план по внедрению в дела Инадзумы продолжает развиваться с полной силой, — начал он. — Мои пташки докладывают об успешном завлечение внимания Сёгуна Райдэн. В наихудшем случае, исполнение указа об Охоте на Глаза Бога, постановленного комиссией Тэнрё, должно вступить в силу уже через год.       Тарталья уловил в себе мысль, что едва ли понимает что-либо из запутанных терминов Панталоне. Однако, когда последний упомянул Сёгуна, его взгляд невольно скользнул в сторону Скарамуччи, который с удовлетворением ухмылялся, слушая речь Панталоне, видимо, полностью одобряя сказанное.       Тарталья действительно старался разобраться в смысле речи Панталоне, но так и не смог разгадать этот мудреный лабиринт слов. В итоге он извлек из-под плаща тетрадь и принялся записывать его речь.       Завидев это, Скарамучча и Синьора разразились звонким смехом, вызвав настороженный взгляд Пьеро. Он гневно ударил ладонью по столу, заставив всех в комнате мгновенно замереть от испуга.       — Отставить! Вам двоим, как никому другому, следует пристально внимать планам относительно Инадзумы, — прогремел Пьеро. — То, что вы в кой-то веке решили посетить совещание, еще не дает вам право превращать его в посмешище.       Скарамучча недовольно фыркнул, в то время как Синьора смущенно отвела взгляд, опустив его к своим ногтям, и произнесла едва слышно:       — Вообще-то я прихожу на все заседания.       — Потому что тебе делать больше нечего, — буркнул Скарамучча.       Синьора, собиравшаяся было возразить, была мгновенно остановлена Пьеро:       — Я же сказал — отставить!       — Ваше участие в совещаниях является неотъемлемой частью обязанностей Предвестников. То, что некоторые предпочитают игнорировать их вовсе, не дает основания тем, кто приходит, гордиться своим присутствием, — Пьеро тяжело вздохнул, потирая лоб, затем обратился к Панталоне:       — Продолжай.       Панталоне немедленно возобновил свою речь, засыпая слушателей своими мудреными теориями.       В попытке угнаться за ним, записывая его слова, Тарталья вдруг почувствовал, как тот странный человек коснулся его плеча и прошептал:       — Не обязательно с таким усердием вникать в его речи, — он ухмыльнулся. — Хочешь, открою секрет? Я очень часто с ним работаю и порой, даже сам не понимаю, о чем он говорит.       Тарталья, пораженный, приостановил свои записи и обратил взгляд на незнакомца.       — Дотторе, — мужчина с ужасающей улыбкой протянул руку, облаченную в белую перчатку, и Тарталья, не задумываясь, пожал ее. — Вернее, один из его сегментов.       Тарталья недоумевающе посмотрел на него. «Сегмент? Неужели об этом говорил Пьеро?» — промелькнуло в его мыслях.       — Ох, да, полагаю, тебе не известно, — подкравшись к уху Тартальи, Дотторе продолжил шептать. — Если хочешь услышать мое мнение, не думаю, что это такая уж и военная тайна. Не хотелось бы это говорить, но оригинальная версия — полный трус, раз считает, что наше существование надо скрывать.       — Я абсолютно не в курсе, о чем идет речь, — возразил Тарталья, сохраняя свою растерянность. Он глядел на Дотторе, который, кажется, сбился с темы, даже не осознавая этого.       Дотторе прокашлялся, вернувшись к реальности. — Да, да, прошу прощения. В общих чертах, этому безумному ученому не хватало собственных глаз для полноценных исследований, поэтому он прибегнул к нашей помощи. Он воссоздал себя в разные периоды жизни, чтобы получить максимально целостную картину мира.       — То есть… — Тарталья поперхнулся, — ты искусственный человек?       Дотторе прыснул: — Конечно, я не обижаюсь на такие вопросы, но будь осторожен и подбирай слова бережно. Некоторые версии не желают принимать в свою голову даже мысль о своей истинной природе.       — А ты сильный? — невольно вырвалось у Тартальи.       Если Скарамучча со своим высокомерием, не захочет принять вызов на поединок, может, хоть Дотторе согласится?       Дотторе рассмеялся и весело похлопал его по плечу: — А что, ты хочешь вызвать меня на дуэль? Я же тебе только что сказал. Будь осторожен, а то так ты долго в роли Предвестника не проживешь.       Тарталья впал в разочарование. Поскольку Дотторе отказался, то, очевидно, ему придется сохранять свои надежды на Скарамуччу.       Он снова поглядел в его сторону, и, к его удивлению, Скарамучча уже смотрел на него. Однако, завидев внимание Тартальи, он нахмурился и сразу же отвернулся обратно к Панталоне.       — У-у, кажется, ты ему понравился, — подшучивая, заметил Дотторе, тыча локтем в Тарталью.       — А это правда, что он — кукла? — наконец, отвлекаясь от Скарамуччи, поинтересовался Тарталья.       — Значит, я — «искусственный человек», а он — «кукла»? Ох, как-то нечестно получается, не находишь? — сказал Дотторе, кладя руку к своей груди и делая вид, будто Тарталья поразил его прямо туда. — Уж поверь, то, что он кукла, я знаю не понаслышке, — он намекающе ухмыльнулся, от чего Тарталье стало не по себе.       Обратившись вновь к своей тетради, Тарталья собирался снова приняться за письмо, когда Дотторе внезапно обвил руку вокруг его плеча и простонал:       — Не-е-ет! Не оставляй меня одного! Здесь так скучно! Хочешь, я расскажу тебе еще что-то интересное?       Говоря откровенно, предложение это привлекло внимание Тартальи. Хоть и разносить сплетни неприлично, но ведь в данном случае речь шла не о клевете, а скорее о получении информации о новых коллегах из самого надежного источника: изнутри.       Но прежде всего Тарталья решил убедиться, что директор не проявит недовольства из-за их беседы. Поднимая голову, он взглянул на Пьеро, чей интерес к собранию и окружающему падал на нет. Он был поглощен стопкой бумаг, лежащей рядом. Лист за листом он вытягивал, подписывал и аккуратно складывал в другую стопку. По всей видимости, это были официальные дела Фатуи.       — Хорошо, расскажи мне про него, — прошептал Тарталья, указывая глазами на Пьеро. На его лице мелькнула игривая улыбка. Все предыдущие ощущения ответственности, которые преследовали его с самого начала подготовки к заседанию, казалось, растворились в воздухе за последние несколько минут.       Дотторе заметно задумался перед ответом, но тяжко выдохнув, всё же проговорил:       — Он постоянно распевает о важности заседаний, но почти никогда не приходит на них сам. Сегодня он вынудил всех прийти и даже лично появился, чтобы, так сказать, показать тебе пример. Вот всё, что я могу сказать, ибо боюсь, если начну рассказывать, мы затянем этот разговор до самого рассвета, — он задумчиво поглядел в потолок.       — Вот оно что! — Дотторе так сильно приблизился к лицу Тартальи, что тот чуть не упал со стула. — При возможности спроси у своего Скарамуччи. Он тебе расскажет всё, что ты хочешь знать о Шуте, — он сделал акцент на слове «своего».       Тарталья нахмурился, но предпочел умолчать. Ему не хотелось сейчас ввязываться в конфликт. Особенно учитывая, что Дотторе, несмотря на то, что это был его сегмент, всё равно оставался вторым Предвестником.       Дотторе явно поддразнивал его. Возможно, его вопрос о Скарамучче оказался недопонятыми. Но ведь он ничего такого и не спрашивал, кроме как о его происхождении. Может, дело в тех украдкой брошенных взглядах в его сторону? В любом случае, даже если и был интерес, он вовсе не заключался в том, что Дотторе подумал. Скорее, это был поиск достойного противника.       Хотя сейчас, снова глядя на Скарамуччу, Тарталья вынужден был признать, что тот выглядел поистине красиво и даже соответствовал его личному вкусу в мужчинах, но не более того. Тарталье не было дела до отношений. Он принял роль Предвестника не для поиска любви, а чтобы сражаться и становиться сильнее.       — А вообще, зря это ты. Лучше оставь эту затею, — хмыкнул Дотторе, видя, как Тарталья в очередной раз уставился на Скарамуччу.       — В каком смысле? — слегка раздраженно спросил Тарталья.       — Я понимаю, ты еще юн, у тебя играют гормоны и все дела. Но давай я тебе кое-что расскажу, — проговорил Дотторе, полностью игнорируя вопрос Тартальи.       Тарталья бросил на него недоверчивый взгляд, но, тем не менее, приблизился, чтобы тот мог прошептать ему на ухо:       — Говорят, он спит со всеми подряд. Постоянно таскается с какими-то мужиками. И знаешь, что самое интересное? — он совершил небольшую паузу. — Каждый раз они разные.       — Это всего лишь слухи, — воспротивился Тарталья. — Да и к тому же, если кто-то часто бывает в окружении определенных людей, еще не значит, что он спит с ними.       — Кто знает, кто знает. Может, таким образом он хочет почувствовать себя полноценным человеком? Я же говорил, некоторые недовольны своей истинной природой, — Дотторе откинулся назад, как ни в чем не бывало, словно он только что не бросил Тарталье такой нехилый материал для раздумий.       Тарталья бы не стал осуждать Скарамуччу за такое, поскольку он разделял мнение о том, что секс — это естественно, и если кто-то не стесняется этого, а наоборот, находит в этом удовлетворение, то почему бы и нет? Он и сам время от времени не отказывал себе в подобных удовольствиях и осуждал тех, кто придерживался устаревших взглядов, считая это действие каким-то табу.       Но ему с трудом верилось, что вечно холодный и беспощадный Скарамучча, который вновь почему-то глядел на него, мог бы допустить кого-то настолько близко к себе.       Теперь, когда Дотторе больше не приставал со своими сплетнями, видимо, рассказав все интересные подробности, Тарталья вновь мог сосредоточить внимание на Панталоне, который как раз подытоживал свою речь:       — … Мы с господином Пульчинеллой тщательно всё обсудили и решили, что разумно будет открыть еще одно отделение Банка северного королевства в Инадзуме. Это, конечно, после успешной реализации задуманной операции и получения согласования от комиссии Кандзё, — заключил Панталоне, обращая взгляд к Пьеро в ожидании одобрения.       — Есть ли у кого возражения? — Пьеро оглядел зал, ища признаки недовольства, но никто их не высказал. — Тогда позвольте высказать свое мнение, — Пьеро встал со стула, отодвигая бумаги в сторону. — План, несомненно, заслуживает внимания, но, уважаемые, не кажется ли вам, что вы впереди событий? Что касается Банка северного Королевства, предлагаю сначала сосредоточить внимание на ближайшем открытии филиала в Ли Юэ.       Панталоне натянул на себя вежливую улыбку: — Разумеется, всё будет зависеть от успешного проведения операции Скарамуччей и Синьорой.       — Можете не сомневаться в этом, — самодовольно бросил Скарамучча, вызывая лишь критический взгляд Синьоры.       — Хорошо, имеются у кого нибудь еще какие-то предложения? — Пьеро устало вздохнул и вернулся на свое место.       — У меня, — громко отозвалась девушка, позади которой возвышался огромный страж руин, что Тарталье с самого начала показалось необычным.       — Прошу, Сандроне, — произнес Пьеро, вновь перекладывая эстафету в чужие руки.       Прежде чем заговорить, Сандроне провела заметную паузу. Ее взгляд направился на Тарталью с выражением, будто она замышляла убийство. От неожиданности он едва не подскочил.       — По вопросу Катерины, я бы хотела обсудить это дело с Вами, господин Панталоне, — наконец проговорила она, отводя свой угрожающий взгляд от Тартальи.       После этого, Тарталья приблизился к своему осведомителю и тихим голосом спросил:       — Ей я тоже нравлюсь?       — Нет, скорее наоборот, — ответил Дотторе, странно хихикая, словно он икал, а не смеялся.       — А, так значит, я не смогу позаимствовать ее стража руин для своего младшего брата? — усмехнулся Тарталья. — Так жаль, а ведь ему такие нравятся.       Дотторе вторично взорвался смехом, но внезапно застыл, смотря через плечо Тартальи. Он сложил руки вместе в знак покаяния: — Прошу прощения, уважаемый директор. Я внимательно слушаю, честное слово, — произнес он с насмешкой, явно не имея того в виду. Затем он отвернулся от Тартальи.       Вдруг в зале прокатился вопль, заставивший всех присутствующих вздрогнуть:       — Но почему?! — Прокричала Сандроне, которая срывалась на Панталоне.       — Я не собираюсь расходовать средства на излишние нововведения Катерины. Никто их даже не заметит, и это не принесет ожидаемой прибыли. Катерина и так совершенна, — отпарировал Панталоне, произнося слова с равнодушием, при этом сохраняя на лице всё ту же политическую улыбку.       — Ты, вероятно, утратил в памяти, кто является творцом этой «совершенной» Катерины! Хочу напомнить, что и в то время ты утверждал, будто это не окупится!       — Ого, чуть-чуть раздражены и сразу переходим на «ты»? — подшутил над ней Панталоне.       — Довольно! — приказал Пьеро. — Эти пререкания можно отложить до завершения совещания. Пока что предложение отвергается, — объявил он, бросив взгляд на пыхтящую Сандроне, которая всё-таки неохотно замолкла по его указанию.       Глядя на безумного ученого, сидящего рядом, на вечно улыбающегося Панталоне, на надменных Скарамуччу с Синьорой, а также на Сандроне, у которой, казалось, были проблемы с гневом, Тарталью внезапно постигло, что большинство, если не все Предвестники — какие-то ненормальные. И распространенная среди солдат слава о них, вероятно, имела свои основания.       Тарталья всегда служил только одному Пульчинелле, который всегда был рядом, готовый оказать помощь. Из-за этого Тарталья, даже не подозревая об этом, предполагал, что все Предвестники будут подобны предыдущему начальнику. Как же глубоко он ошибался.       — Еще предложения имеются? — обвел взглядом Предвестников Пьеро, и вновь ни единого ответа не последовало. — Хорошо, тогда перейдем к рассмотрению заявок на миссии, — его взгляд скользнул к Тарталье. — Чайльд, для тебя это первое заседание, и ты, вероятно, незнаком с порядком. Позволь мне всё тебе объяснить.       Тарталья кивнул в знак согласия и сосредоточенно уставился на Пьеро, держа свою тетрадь готовой к записям.       — К нам поступают предложения о миссиях от Царицы, основанные на информации из наблюдений, дипломатических обменов, официально известных данных и тому подобное. Наши обязанности на собраниях — выдвинуть наиболее подходящего кандидата в роли Предвестника для выполнения той или иной миссии, принимая во внимание сферу деятельности его дивизии и его личные способности.       Тарталья стремился не отставать от Пьеро, тщательно фиксируя каждое произнесенное им слово. — Слушаю Вас, — произнес Тарталья, завершив запись предыдущих высказываний Пьеро.       От заметного усердия работника взгляд Пьеро засветился гордостью и надеждой, явно намекая всем остальным брать пример с юнца.       — Как избранный Предвестник, ты волен отказаться, однако, было бы чудесно, если бы ты учитывал интересы Фатуи и нашей Царицы, — заявил Пьеро в явно двусмысленной манере. — Вот и всё, — он возвратился на свое место. — Можете начинать, господин мэр.       Тарталья понял. Отклонять предложение — допустимо, но, судя по всему, крайне нежелательно. Однако, по незнанию Пьеро обратился не по адресу. Тарталья был готов взяться за любую миссию, если это означало встретить на своем пути сильных противников. Более того, он бы исполнил любую задачу с безупречной точностью.       Пульчинелла поднялся со своего места, развернул толстую папку, лежащую на столе и принялся читать содержание первого листа:       — Поступила информация о неком разломе, возникшем неподалеку от деревни Лунница на востоке. Пролом появился примерно триста лет назад. Местные жители уже давно плетут легенды, связывая данный трещиноватый участок с Бездной. Всё бы ничего, но недавно в окрестностях разлома стали появляться странные существа с острыми когтями, зубами и светящимися желтыми глазами.       — Аномалия артерий земли, что-ли? Эти смертные часто пугаются не пойми чего, — предложила Синьора, тем самым перебив Пульчинеллу и вызвав недовольные возгласы некоторых присутствующих своими высказываниями.       — Вовсе нет. Обратите внимание на то, что написано далее, — возразил Пульчинелла, даже не обижаясь на ее нахальство. — После поступления жалоб о тварях, которые докучают жителям деревни, мы поручили нашим солдатам провести расследование. И, как оказалось, жители деревни были правы; разлом ведет прямиком в Бездну.       От услышанного зрачки Тартальи расширились, а уши навострились во внимании. Этот «разлом» звучал на удивление схожим с той самой бездонной трещиной, в которую он упал несколько лет тому назад.       — Монстры временно нейтрализованы нашими силами, однако требуется дальнейшее расследование, — завершил Пульчинелла, намеренно акцентируя взгляд в сторону Тартальи.       — Предлагаю поручить эту миссию Тарталье, — предложил Пульчинелла, едва заметно улыбаясь ему. — Возражения имеются? — Пульчинелла был одним из единственных людей, которым было известно о прошлом Тартальи.       — Отнюдь! — тотчас же воскликнул Тарталья.       — Вот и хорошо, — похвалил его Пьеро, касаясь его плеча. — Все необходимые материалы по делу тебе предоставят перед началом задания, — он обратился к Пульчинелле, заметив, что тот не договорил. — Что-то еще?       Пульчинелла тяжко вздохнул: — А кроме того… Скарамучча также отправляется на задание.       Вспыхнувший гневом Скарамучча тотчас взметнулся с места, громко хлопнув ладонями по столу. — Хотите на меня это повесить?! — прогремел он с абсолютно раздраженным выражением лица и повышенным голосом. — Нянчиться с новичком?! — он указал пальцем на недоумевающего Тарталью.       — Боюсь, многоуважаемый Сказитель, что отказаться у Вас не представляется возможным, — спокойно возразил Пульчинелла. — Ведь Вашу кандидатуру выдвинул не я. Документ подписан самой Царицей, — он бросил Скарамучче небольшую стопку документов, в которых было подробно описано текущее дело.       Скарамучча поверхностно изучил текст, а затем озлобленно посмотрел на Пьеро в поисках поддержки. — Разве такое возможно? — произнес он с нескрываемой обидой в голосе.       — Возможно. И если сама Царица выдвинула твою кандидатуру, то отказаться не получится. К тому же, знаешь ли ты, Сказитель, человека, более подходящего на роль исследования Бездны, чем ты?       Тарталья недоумевающе посмотрел сначала на Пьеро, а затем на разгневанного Скарамуччу. Могло ли быть, что и у Скарамуччи есть какая-то связь с Бездной? Тарталья хотел было спросить об этом сидящего рядом, ухмыляющегося Дотторе, но подумал, что сейчас не лучшее время.       Скарамучча ничего не ответил. Он озлобленно оттолкнул стол, схватил свою шляпу и удалился из зала, громко за собой хлопнув дверьми, отчего вся комната словно содрогнулась. Он не обращал внимания ни на возгласы Пьеро о чести Предвестника, ни на приказы немедленно вернуться.       Зал моментально погрузился в тишину. Все присутствующие обменивались взглядами, ожидая, пока кто-то нарушит этот молчащий покой.       Синьора самодовольно усмехнулась, взяв инициативу в свои руки. — Ведет себя как мальчишка пубертатного периода. Чуть что сразу хлопать дверьми.       — Достаточно. На этом закончим, — устало произнес Пьеро, прежде чем тоже покинуть зал, воспользовавшись другим выходом.       Тарталья, подобно большинству, остался в недоумении. После этого некоторые из Предвестников, что-то недовольно бормоча себе под нос, также поднялись и последовали примеру Пьеро.       Но Тарталья всё так же оставался сидя, размышляя о том, что только произошло. Похоже, что у него даже появилась идея, как можно развеять негативные эмоции Скарамуччи. Он был уверен, что от хорошего боя уж теперь он не откажется.       Другие Предвестники, которые не спешили покинуть зал, подходили к Тарталье, стремясь представиться. Он в спешке пожимал всем руки, и внимательно выслушивал имена, украшая свои приветствия искренней улыбкой. Однако всё это было наскоро и нервно поглядывая на дверь, так как Тарталья волновался, что не успеет догнать Скарамуччу.       Затем он спешно выбежал из зала и к его счастью, он успел застать Скарамуччу в самом конце пустого коридора. Тарталья пробежал несколько шагов в сторону Скарамуччи и затем, приложив руки ко рту, крикнул:       — Эй, Скарамучча!       Тот внимательно оглянулся. Его глаза широко раскрылись от удивления, когда он увидел Тарталью.       — Сразись со мной! — всё с таким же энтузиазмом прокричал Тарталья, истинно по-доброму улыбаясь.       От услышанного Скарамучча пошатнулся и неудержимо рассмеялся, наполняя пустой коридор своим громким, звонким смехом. После, поворачиваясь к Тарталье всем телом, он внимательно окинул его взглядом с ног до головы.       — Ты что, смерти ищешь? — произнес Скарамучча с насмешливым выражением лица, в котором не отражалось ни капли доброты. После этих слов он стал медленно двигаться к Тарталье. Тарталья понял. Вот оно! Наконец нашелся смельчак, готовый принять бой с ним. Извлекая кинжал из ножен, он занял боевую стойку в предвкушении приближения Скарамуччи.       Но тут всё переменилось в один миг. Взгляд Тартальи ослепила фиолетовая вспышка. Кинжал исчез из его пальцев. Его руки были заведены за голову. Сам он оказался прижатым к стене, а лезвие кинжала — к его шее.       Из груди вырвался хрип от острой боли и, раскрыв глаза, он столкнулся с ухмыляющимся лицом Скарамуччи. Тот склонил свою голову, приближаясь к Тарталье еще сильнее. — Ты простак и силой тоже не блещешь, — усмехнулся Скарамучча. — Так позволь узнать, откуда такая смелость? — Кинжал, прижатый к шее, нашел новое напряжение, заставив Тарталью нечаянно сглотнуть.       Он чувствовал, как холодное лезвие легко скользит по нежной коже с каждым вдохом и выдохом. Тарталья понимал, что необходимо оставаться неподвижным, насколько это вообще возможно. Однако мышцы в горле предательски сжимались, стремясь отчаянно защитить уязвимую точку. Этот механизм обороны оказался бы бесполезным, скользнув кинжал чуть дальше. И сейчас он создавал только лишние помехи Тарталье.       — Твое назначение последним из Предвестников тянет команду вниз, — продолжил Скарамучча, сохраняя при этом свою хищную ухмылку.       Тарталья, встретившись глазами со Скарамуччей, застыл на месте. Из близи он оказался еще красивее. Его сине-фиолетовые глаза так и сверкали, словно в них танцевали маленькие огоньки. Тарталья даже на мгновение позабыл о том, что у его горла дремал нож.       Он, казалось бы, должен был сейчас страшиться за свою жизнь, но, вглядываясь в глаза товарища в мгновениях, которые ощущались словно века, Тарталья не увидел в нем враждебности. Его взгляд был скорее любопытным; Скарамучча не шевелил ни мускулом, а просто ответно смотрел на Тарталью, будто видел его насквозь.       Постепенно лезвие ножа удалилось от его шеи, и он увидел, что выражение лица Скарамуччи смягчилось еще больше, плавно возвращаясь к своему обыденному, ледяному.       — Держи, — выдохнул Скарамучча, в конце концов освободив руки Тартальи. Кинжал медленно покинул его руку, падая на пол и издавая отчетливый звон. — Не приближайся ко мне больше, не то в следующий раз ты и вправду окажешься мертвым.       Скарамучча махнул Тарталье на прощание, уже повернувшись к нему спиной. Со звуком шагов, шуршащих по ледяному полу, он спешно удалился за поворотом коридора, оставив в воздухе тяжкое напряжение.       Тарталья остался наблюдать за удаляющейся фигурой с довольной лыбой на лице. Ощущение холодного металла так и замерло на шее. Сердце его билось всё чаще, а дыхание, наконец, получив свободу, участилось в предвкушении предстоящего их следующего боя. Ведь в следующий раз он намеревался одержать верх над Скарамуччей, и в своем успехе он был уверен.