ОВЕРДРАЙВ-44

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Когда Киллуа входит в зал к отцу, в него мгновенно впивается взгляд его сторожевой собаки. В детстве ему казалось, что это излишество; что такой твари тут явно не место, и что она тут если не для декора, то для раздражения самого Киллуа точно. Но повзрослев, он просто принимает как факт и данность то, что отцу нравятся экзотичные зверушки, чье происхождение, вероятно, тянется к Темному Континенту. От этого названия уже не бегут неприятные мурашки по коже, честно говоря, оно просто оставляет мерзкое послевкусие во рту, потому Киллуа предпочитает не вспоминать его почем зря. Он смотрит на собаку — та отворачивается. На этом их короткий контакт завершается. Немедля, Киллуа садится на подушку напротив отца, тот же, ничуть не изменившийся за все эти годы, лениво пролистывает книгу у себя на коленях. Кажется, это одно из собраний сочинений какого-то философа. Признаться, Киллуа считает эти книжки довольно скучными. Когда глаза отца поднимаются на Киллуа, тот не вздрагивает, лишь склоняет голову в почтительном поклоне. Пока что место будущего главы клана ему не видать — отец слишком хорошо себя чувствует, да и самому Киллуа не слишком хочется на него претендовать. Это у Иллуми были грандиозные планы о том, что Киллуа должен стать главой семьи (которого Иллуми будет манипулировать), но из-за всего произошедшего в последние годы, кажется, даже Иллуми уже перестал питать особую надежду на эту идею. Он где-то работает сейчас, идеальный сын семьи, избежавший становления наследником. К счастью, его дети больше похожи на мать. Киллуа нравится с ними возиться. — Хорошо выглядишь. — Благодарю. Отец захлопывает книгу и откладывает ее в сторону. Киллуа же гадает, зачем он вызвал его сюда. Не то, что у него сегодня нет дел. Киллуа всегда занят. Он один из топовых наемников старого мира. На Темном Континенте свои чудовища, а он… сказать проще, он не слишком любит возвращаться в Гойсан по определенным причинам. Он выжидающе смотрит на отца, и тот, видя, что ему невтерпеж, замечает: — Терпение. Будущий глава клана должен быть спокоен, подобно змее на охоте. — А можно без этих фразочек, пожалуйста? Не люблю пустой пафос. Сильва начинает ухмыляться. Ему нравится, когда Киллуа наглеет. Он видит в этом силу будущего патриарха, а не слепое подчинение, как было с Иллуми. Впрочем, Иллуми — манипулятор (в смысле, не по типу нэн, а про его характер). Он сделает вид, что смирился, а по факту все равно провернет все так, как хочет сам. В этом смысле они отлично дополняют друг друга, как новое поколение Золдиков. — В пустом пафосе сама суть подобных разговоров, — Сильва откидывается назад и с прищуром рассматривает сына. — Хорошо. Опустим пустую болтовню. Я пригласил тебя сюда, потому что у меня есть для тебя важное задание. О нет. Киллуа это уже не нравится. — Весьма полезное для будущего патриарха. — Что, мне нужно убить какого-то политика? Предлагаешь мне сделать это пафосно посреди дня, а не выстрелить в кортеж из-за куста? Когда Киллуа иронизирует, это начинает злить Сильву. Даже Сильву, обычно спокойного к такому. К одному он не потерпит нетерпения — к их профессии. Но шутка коротка, а Сильва достаточно благоразумен, чтобы не особо реагировать на подобные шуточки. — Нет. Но посветиться перед публикой будет полезно. Киллуа медленно вскидывает бровь. Публика? То есть, это не убийство. Что-то официальное? С каждой новой секундой это становится подозрительней и подозрительней. — И что мне нужно делать?..

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Встреча, на которую он прибывает заранее, проходит в Йоркшине в новеньком небоскребе, выстроенном на месте старого ИТЦ. Местечко знаменательное, конечно, но Киллуа пришел сюда не скорбеть; он выходит из машины первым, смотрит по сторонам, а потом подходит к задней двери и открывает ее, так, чтобы ни один незадачливый снайпер не сумел добраться до его клиента. Таково и оказалось задание отца — сегодня он выступит не в качестве убийцы, а телохранителя персоны, приехавшей на главное событие года для каждого дельца — собрание крупнейших производителей техники старого и нового мира, проходящее каждый год. Работенка не самая сложная, тем более учитывая, кого он защищает, но в этом одновременно кроется и самая большая проблема, потому что сегодня Киллуа стоит на страже не простого человека, а вполне конкретного, которым выступает никто иная, как Камилла Хой Гоу Джоу, Вторая принцесса Какина (бывшая?), а также человек весьма своеобразного характера. Он подает ей руку и помогает выбраться из машины. С момента интрижек в Гойсане та не изменилась ничуть; все те же длинные золотистые волосы, молодое красивое лицо с высокомерным взглядом. Сегодня она одета в коктейльное платье, поверх которого надета белоснежная шуба. Совершенно не деловой наряд, но Камилла и не славится тем, что уважает чужие рамки — она будет одеваться так, как захочет того сама. Когда Киллуа помогает ей выбраться, Камилла очаровательно ему улыбается, а потом поправляет галстук и волосы, стягивая пучок на голове туже. Сейчас, наверное, он может поспорить с ней в длине волос. — Люблю красивых мальчиков в защите, особенно таких талантливых, — ее дыхание щекочет Киллуа кожу, а потом она критично осматривает окружение. — И вновь это сборище остолопов. Не могу поверить, что возвращаюсь сюда который год. Сраный Бенни. Не мог что ли сюда сам заявиться? — У него нет хацу бессмертия, — мягко замечает Киллуа, за что Камилла пихает его локтем в бок. — Это крайне ограниченное хацу, так что особо не умничай. — У господина Бенджамина даже такого нет. — Ой, не надо мне тут логикой сыпать, — но Камилле явно нравится, когда с ней спорят. Киллуа знает. Он помнит это после всего, что произошло в Гойсане. Со вздохом она поправляет шубейку на плечах. — Ах, какая скука… Надеюсь презентации в этом году будут повеселее, чем в том. Ты просто не представляешь, как сильно начинает наскучивать слушать про оружие в десятый раз подряд, и ладно бы я ничего не понимала, но из-за всей работы с Бенни я теперь в этом чуть ли не ас… Она продолжает жаловаться еще и еще, а Киллуа про себя выдыхает. Работа с Бенджамином — не то, что он планировал, особенно учитывая его историю с Гойсаном и этим человеком — одним его знакомым — в частности. Но это можно потерпеть. Больше всего сейчас Киллуа рад тому, что рядом с Камиллой нет второго ее телохранителя, того, кто сопровождал ее все это время. Не то, что Тройка не нравится Киллуа, он довольно спокойный юноша и даже очень вежливый, но ему бы не хотелось видеть кого-то, кто выглядит как… Вдвоем они проходят вперед, в небоскреб. Поднимаются на роскошном лифте на пятидесятый этаж, откуда открывается отличный вид на город. Теперь подобные залы собраний делают посередине зданий, чтобы, если кто-то попытался бы повторить подвиг Джайро, то весь цвет нации не скончался бы, запертый наверху. Впрочем, подобного не случалось уже много лет. То, что сотворил тогда Джайро, является беспрецедентным в своей сути. Иногда Киллуа рад, что этого не видел. С детства он был закален самыми мерзкими зрелищами, чтобы стать идеальным убийцей, но он помнит человека, который, как и он, довольно спокойно относился к убийствам, но который так и не сумел до конца оправиться от увиденного в тот день, когда пал ИТЦ. Даже чудовища боятся. В огромном роскошном зале стоят множество столов, вокруг которых, словно насекомые, вьются люди. Претензия пока не началась. Киллуа знает этикет бытия телохранителем — он следует за Камиллой, но дает ей немного пространства для разговоров, пристально смотрит по сторонам. Здесь полно знакомых лиц. Где-то мелькает Бизефф в сопровождении Хины; говорят, он перебрался в Гойсан. Вероятно, Хину он взял только потому, что она похожа на человека, в отличие от Велфина. Несмотря на признание муравьев-химер, люди все еще брезгливо к ним относятся. А чтобы понять, что Хина — не человек, нужно очень сильно присмотреться. Столько знакомых… Киллуа начинает понимать, почему отец его сюда направил. Все они помнят Киллуа, и, видя, что он не ушел из дела, они поймут, что смогут к нему обратиться. Кто бы подумал, что эти случайные связи, появившиеся во время безумного приключения, пригодятся ему в будущем. А ведь он был по сути ребенком. Многие будут впечатлены, узнав, что он участвовал в зачистке Восточного Горуто. Так и зарабатывают славу, и отец хочет, чтобы он ее подтвердил. Показал, что Киллуа Золдик все еще тут. Однако он не успевает погрузиться в свои мысли. Разговоры Камиллы коротки, словно ей не хочется тратить время на деловую болтовню. Вдвоем ни направляются к огромному столу, берут напитки, а затем подхватывают пару закусок с красной рыбой. Шутливо чокаются, а потом Камилла, как заправский выпивающий, опрокидывает в себя бокал. Она проводит языком по губам, облизываясь, и Киллуа смотрит на то, как ее язычок, словно змеиный, пробегает по яркой алой помаде. — Н-да, все такая же скука. Этому месту не хватает молодой крови. Видишь? — Камилла выразительно глядит на Киллуа. — Несмотря на открытие Темного Континента для людей, новшества и смену власти в паре стран, костяк бизнеса остался все тем же. Даже несмотря на то, что я теперь работаю с братом, мы все еще остаемся двумя влиятельными фигурами в этом змеином логове. И так со всеми. Я могу тебе столько грязных секретов рассказать про каждого из здешних, и это ничего не поменяет. — А они — твои секретики? Камилла очаровательно подмигивает. — Ой, а как ты узнал? Она хищным взглядом осматривает окружение, останавливается на каждом, и, невольно, Киллуа наблюдает за ней. Он знает многих, это правда. Но он не специалист в какой-то среде, его знания крайне поверхностны. Да, он знаком с Бизеффом, но это не значит, что они много сотрудничали. И так далее. Камилла щурит глаза, будто выискивая кого-то, а потом вновь смотрит на Киллуа, и что-то в ее взгляде сейчас ему так сильно не нравится… Он не может сказать, что именно. Интуиция будто кричит? И кричит верно, потому что следом Киллуа слышит вещь, которой сегодня бы хотел избежать. — Гону стоило вырезать всю эту заразу еще тогда. — Что, прости? — он не верит в то, что слышит, и Камилла с брезгливым видом тянется за вторым бокалом у проходящего мимо официанта. — Чтобы бизнес пошел иначе, тебе надо засеять новое поле. Понимаешь? Здесь все те же старики. Они выращивают преемников, которые мыслят, как и они, так что ничего по сути не изменится. А вот Гон мог их всех убить. Сумасшедший сукин сын. Я скучаю, — тоскливо тянет она, но голос звучит как-то фальшиво, будто не так уж и сильно она грустит. — Было в нем нечто безумное, нечто такое… Ну, думаю, ты понимаешь. Ты ведь был его лучшим другом, да? Киллуа смотрит на нее во все глаза. Он открывает рот, но не может вымолвить ни слова. Гон — его лучший друг. С Гоном они прошли через огонь и воду. Гон — это его солнце, его свет, и несколько лет назад он самостоятельно сделал то, что никогда не сделал бы настоящий лучший друг, он… Но его спасают от необходимости ответить, потому что Камиллу замечает кто-то из зала и размашистым шагом направляется к ней. Впрочем, не неизвестный интересует Киллуа, от размышлений его отвлекает человек позади этой новой фигуры на шахматной доске — потому что это его родной младший брат, Каллуто. Тот все же отрастил волосы. С ними и бумажными веером он выглядит элегантней, как и должно быть. Несмотря на схожесть с Иллуми, Каллуто выглядит человеком, в глазах есть этот блеск, который Киллуа никак не может описать. Брат, видя его, лукаво улыбается и щурит глаза, и Киллуа облегченно выдыхает. Только потом он обращает внимание на человека, которого сопровождает брат (вестимо, тоже в роли телохранителя). Это молодой мужчина, наверное, примерно возраста Киллуа. У него красивое лицо, тонкий рот, очаровательная улыбка. Светлые волосы, зализанные назад, но легко увидеть выбивающиеся темные корни. И темные авиаторы, конечно же. В не самом аккуратном и дорогом костюме, он выглядит лишним на этой вечеринке, но Киллуа знает, кто это, потому что только дурак не видел плакаты с этим человеком. Даже вся эта небрежность — просто напускной образ. Он — новый оружейный барон Гойсана. Если Бенджамин работает только с определенными людьми и в основном производит оружие для цивилизации, то господин Мелон продает его абсолютно всем, даже аборигенам. Он неплохо поднялся за последнее время. Его тут не любят. Это знает даже Киллуа. Понятно, почему он нанял Золдика в защиту. — Ну ничего себе! А я думал, что ты, уважаемая, наконец-то свалишь отсюда, потому что тебе все это очертенело. Видимо, Мелон хорошо знает Камиллу, потому что они обмениваются хищными улыбочками. — Завались, — она тоже решает не быть особо вежливой. Затем смотрит на Киллуа и указывает рукой на спонтанного собеседника. — Познакомься, это Мелон. Он торгует оружием. Хотя, думаю, ты об этом в курсе. Уверена, что твой папаша закупается у него. — Нет, мы предпочитаем официальные заказы. — И очень зря, — с ярким воодушевлением кивает Мелон. — Официальные поставщики завышают цены, а еще могут сплавить тебе брак. Я же никогда такой чушью не займусь. — Потому что только дебил станет тестировать продаваемое собой оружие, — Камилла закатывает глаза, и Мелон очаровательно улыбается. Ухмылка у него самая что ни на есть лисья. — Зато количество брака практически нулевое. — Никто не тестирует свой товар перед покупателями. Это дурновкусие. — Прости, это ты из всех людей мне про дурной вкус говоришь? Они по-гиеньи смеются. Камилла шумно выпивает из бокала. Она явно сдерживается, чтобы не плеснуть остатки шампанского Мелону в лицо. Понятно, он из тех людей, кто завоевывает свое внимание тем, что подлизывается к каждому определенно. Камилла любит тех, кто с ней наглеет, вот он и огрызается. С другими он небось ведет себя вежливо, подлизываясь. — У тебя такое тупое имя. — Отличное имя! — обидевшись, тот в излишне театральной манере кладет руку себе на сердце. — Оно говорит обо мне все, что только можно! — Ты любишь фрукты? — Дыня — это не фрукт. — Овощи?.. — И не овощ, — подсказывает с улыбкой Мелон. Терпение Камиллы явно начинает подходить к концу. Лицо темнеет. Ох. Киллуа должен защищать Мелона от нее? Или это работа Каллуто? — Ну хорошо, многоуважаемый корнеплод, или кто ты там, но это все еще отстойное имя. Я бы сменила, будь я на твоем месте, но, к счастью, я лишена таких недостатков, — когда Камилла разводит руки в стороны с многозначительным смешком, Киллуа вдруг замечает нечто серебряное у нее на безымянном пальце. Не только он, потому что Мелон тут же приспускает очки, и на мгновение Киллуа видит его глаза — такие же лисьи, и вовсе не очаровательные, как его улыбка. Впрочем, он тут же возвращает авиаторы на место. Что-то в его поведении Киллуа не нравится. Он не может сказать, что конкретно. Какое-то напускное очарование? Образ фальшивый до невозможности. — Ой, полагаю, со свадьбой? — Это кольцо у меня уже несколько лет, — Камилла смотрит на него, как на дурачка. Потом она горестно вздыхает, осматривая его. — Нормальной свадьбы так и не состоялось… А жаль. У нас были такие чудесные отношения… — И с кем это? — решает наконец спросить Киллуа. Камилла очаровательно хлопает ресницами. — С Гоном, конечно же. Происходит пауза. Киллуа чувствует, что сейчас чихнет. Каллуто резко захлопывает веер и выпучивает глаза, а Мелон выглядит так, будто сейчас уронит челюсть. Они втроем смотрят на Камиллу, которая переходит все стадии раздражения от игнорирования до гнева за считанные секунды, а потом разъяренно щерится, и только тогда Каллуто неуверенно произносит: — Он же мертв. — И что? — Капитально так мертв, — подтверждает Мелон. Камилла закатывает глаза. — Когда-нибудь он вернется, и я в это верю. А изменять законы Гойсана легко — на момент нашей помолвки в законе не было ничего сказано про редактирование документов задней датой. Официально мы женились за день до смерти. — … зачем? Стоит ли Киллуа удивляться, что из всех людей именно Мелон озвучивает нужную ему реакцию? Нет. Это просто нормально — слушать эту чушь и поражаться. Потому что… боги, ну чего он ждал от Камиллы, в самом деле? У нее же была эта одержимость Гоном. У кучи народа она была. Даже у него самого, пока он не сделал то, что… Неважно. Воспоминание об этом портит все настроение, но Мелон и Каллуто продолжают во все глаза смотреть на Камиллу. — Э, знаешь, это как-то уже слишком. — Отвали, — Камилла очаровательно улыбается. — Он мертв! Типа, очень сильно мертв. Ты не можешь просто так обручиться с мертвым парнем. — Но я могу, и я это сделала. Твои проблемы? В излишне драматичной манере Мелон прикладывает руку ко лбу и, шепча Каллуто, чтобы тот поймал его, падает назад. Это все шуточка, конечно же. Они продолжают осуждающе смотреть на Камиллу, потом все понимают, что панчлайн пройден, и настало время деловых разговорчиков. Мелон вновь улыбается. Эта улыбка — широкая, слишком яркая на издевательски бледном лице, кажется Киллуа омерзительной. Вот он, спекулянт, создавший себе империю на руинах Лунцзю, когда все захотели себе оружие, даже самые дикие аборигены. Такие люди как он, не просто торгуют смерть на войне — они их разжигают. Как же болит голова. Не стоило ему соглашаться на это дело. Киллуа потирает болящий висок и кивает Каллуто, когда тот подходит ближе. Брат изменился. Они так давно не общались. Удивительно. Надо бы написать Аллуке… хотя вряд ли она станет отвечать… — Ты дурно выглядишь. Иди умойся. — Я не могу оставить своего клиента. — Я присмотрю, — Каллуто улыбается. — Ну так, по-братски. — А если тебе заказали ее убить? — Кого? Госпожу Камиллу с бессмертным хацу? — брат заказывает глаза и раскрывает веер, пряча лицо за ним. Лишь глаза видны, яркие, словно лунная ночь. — Не беспокойся. Сегодня не тот день, когда стоило бы кого-то убивать. Так сказал гороскоп. Не стоит отказываться от доброты, если ее проявляют. Киллуа кивает брату, а сам быстро отлучается в уборную. Несколько минут он умывает лицо холодной водой, чувствуя, как медленно теряет чувствительность кожа. Когда он поднимает взгляд, то видит себя — не того мальчика, что отправился в приключение вместе с другом, а копию своего отца. Да, лицо красивей. Не такое грубое. Но он поменялся. Киллуа перестал быть Кем-То, и стал просто Золдиком. Отринул все, что было ему по-настоящему дорого. Но все это… во славу логики. Во славу благоразумия. Что он мог поделать?.. Прикрывая глаза, он набирает ладони ледяной воды и снова плещет себе на лицо, будто это поможет ему что-то почувствовать.