ОВЕРДРАЙВ-44

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Такетнан. Так называется это местечко. Честно говоря, выглядит как немного диковатый Амдастер. То есть, тут и цивилизация вроде бы есть, и люди вроде бы выглядят прилично, но все равно несет этим душком вседозволенности, когда на твои проступки могут закрыть глаза, ведь аборигены привыкли жить по другим правилам. Хисоке тут, конечно же, нравится. Кому вообще не понравится город дикарей и варваров? Ему тут самое место! Но, к сожалению, им все же немного дальше — несмотря на свое очарование, Такетнан — всего лишь фронтир человечества, всего лишь последнее место, где они увидят стекло и бетон перед тем, как нырнуть в джунгли. Очень и очень жаль. Хисока жалуется об этом Биски, единственной, кто, как ему кажется, может его понять, и она лишь обреченно качает головой. Она и сама из тех, кто тяготеет к дикарям и варварам, но подобные жалобы расценивает слегка глуповатыми. Но дальше Такетнана — мрак. Хисоке становится смутно любопытно, почему человечество не сунулось дальше. О, черт. Неужели этот тот самый дух авантюризма, о котором говорил Гон? Неужели Хисока тоже теперь ему подвластен? Ну уж нет! Ему срочно нужно вернуться в среду стекла и бетона, в его родные дебри, потому что и дальше становиться похожим на одну маленькую обезьянку, что могла запросто есть траву с земли (Хисока знает об этом; обо всем, чем блеснул Гон во время двух недель тренировок на Острове Жадности), он не намерен! Но кто спрашивает его мнения? Без его разрешения его вернули к жизни, без его толкового согласия Фугецу записала его в эту дрянную экспедицию. Хисока — шут, а шутят сейчас в основном над ним. Это чертовски сильно угнетает, стоит заметить. Потому он страдает. Страдает настолько драматично, насколько может, чем бесит своих товарищей, кроме Морены, что считает это уморительным. Она тоже странная, ее тянет к хаосу и равновесию одновременно, в общем, идеальная подружка для него! Может, это истинная цель ее нахождения в команде? Чтобы развлекать Хисоку? Ах, Фугецу такая душка… От Такетнана они будут передвигаться на специально оборудованном судне, которое может передвигаться по небу. Вот это да. Хисока вроде бы даже по-настоящему впечатлен! Или нет. Суденышко небольшое и старое, и женщина, которая им его отдает — она похожа на огромного огра, и от нее разит такой силой, что Хисока едва не бросается к ней с предложением устроить матч (не смертельный, он теперь послушный мальчик), но его вовремя хватают за шкирку. Кажется, это суденышко принадлежало некой Дюллахан, о которой Хисока наслышан. Судя по всему, она была еще более дикой, чем эта огромная женщина по имени Ибараки, а еще она мертва, потому что ее убил какой-то невероятный противник, с которым Хисока потом обязательно подерется. Ах да, еще она была подружкой Гона. У Гона действительно слишком много странных друзей. Некоторые даже на вкус Хисоки кажутся какими-то… ну слишком. Но он ничего не говорит, потому что изнывает, шатаясь вокруг, пока Биски договаривается с Ибараки. Вести судно будет Леорио, которого, видимо, обучали этому все время до. Ну, разумно. — Это большая честь для нас, — Биски склоняет голову в почтительном поклоне. — Корабль госпожи Дюллахан, отданный в наше полное распоряжение на время миссии — невероятная награда. Не знаю, чем и отплатить даже. Ибараки смеется, и стекла соседних домов начинают звенеть от вибраций. — Все в порядке! Все равно свою цель мы уже выполнили, а охотиться на китов и дальше пока опасно — их популяция слишком снизилась. Дюлли была бы рада, что ее корабль используется приятелями Гона, — затем Ибараки пристально вглядывается в Хисоку, и у того по спине проходит ощутимая дрожь. Ой, как-то она слишком его внимательно рассматривает, это вообще нормально?.. Он кокетливо смотрит в ответ, а потом вскрикивает, когда Ибараки хватает его за шею (это объятия, но таковыми не выглядят). Вот так сразу, уже убивают? — Я тебя знаю! Ты тот дружок Гона, о котором он так много трепался! — И что он трепался?! Из таких объятий не вырваться. Не в его нынешней форме. Хисока выбирает поражение и сдается, повисая мешком в руках Ибараки, пока она его обнимает. — Что ты — болван! Леорио и Биски издают дружное хе. Морена ведет глазками в сторону. Вот взгляните на это сборище предателей. — Чего я еще от него ожидал? Типичный Гон. — Друзья Гона — наши друзья, — замечает Ибараки, выпуская его их удушающих объятий. На всякий случай Хисока прячется за спину Биски. — Дюллахан бы ты понравился тоже. В тебе тоже есть нечто такое… — Глупость? — милостиво подсказывает Хисока, но Ибараки качает головой, будто все это крайне серьезно. — Безрассудство.

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Корабль внутри оказывается теснее, чем Хисока надеется. Несомненно, в этом мусорном судне со шкурами животных есть какой-то чарующий шарм, некое ощущение винтажа, мол, ты не исследователь земель, которые могут убить тебя в любую секунду, а просто посетитель крайне занимательного музея, но одно дело место, откуда ты скоро уйдешь, и совсем другое — вот эта нора, которая на некоторое время станет тебе домом! И все это ради какой-то там… Как Фугецу сказала? Кажется, ветвь познания — это просто источник энергии, да? Это какая-то ирония про электричество, и, мол, ученье — свет? Без постоянного или переменного тока никакие лампочки не загорятся! Команда Дюллахан, состоящая в основном из фриков, прощается с ними, и Леорио выводит корабль прочь из порта Такетнана. Смотреть вниз слегка страшно — там резкий обрыв и множество облаков, и Хисока заглядывает туда с особой осторожностью, не слишком горя желанием упасть вниз, хотя ему, бессмертному, это должно быть нипочем. Плюс у него есть «Жвачка», и с ее помощью он легко сможет вернуться на корабль, даже если Леорио вдруг даст ему смачного такого пинка и вышвырнет за борт. Смотря на розовые кружева облаков, Хисока косится вбок, где к нему подходит Биски. Вдвоем они смотрят вниз, и та вдруг с ухмылкой спрашивает: — Нравится, да? — Это ты так хочешь меня подколоть, мол, ой, неужто тебе начали нравиться нормальные приключения, а не то, чем ты занимался раньше? О боже… — Я такого не говорила. — Но наверняка думала. Биски иронично на него смотрит. — Ты очень мнительный мальчик, Хисока. К сожалению, теперь это не очень мило. — Мило? — Раньше у тебя было тело Аполлона, за что я прощала твои грешки, но теперь? — она качает головой с таким видом, будто было утрачено нечто крайне ценное. — Теперь на тебя без слез не взглянешь! Это что вообще за разговорчики? Хисока вновь косится вниз, на проплывающие облака, потом хмурится. — Почему нельзя было пойти пешком? Было бы намного лучше, и мы бы не были на металлической посудине, которая могла бы рухнуть вниз в любой… момент. Ох. Он получает ответ на свой вопрос гораздо быстрее, чем рассчитывает. Действительно, Такетнан расположен над огромной пропастью, чье подножье скрыто облаками, настолько там высоко. Но чем дальше они отдаляются от города, тем тоньше становится белоснежный слой, и тем проще рассмотреть землюю внизу. Хисока ожидает увидеть тут то же, что и на остальном виденном им Темном Континенте, то есть, сплошные заросли (в основном это был пригород Гойсана); однако внизу простирается совершенно другая земля. Словно место вокруг было выжжено. Но не просто огнем, тут вообще ничего живого не осталось. Мертвая земля… Ни единой травинки, ничего, просто склеп под открытым воздухом. Биски смотрит туда же, куда и Хисока, потом облокачивается на край бортика и беспечно заявляет: — Гон говорил, что это нормально. Мол, это предместье мавзолея бывшего правителя Ишвальды. Точнее того, что было до нее. — Сколько лет назад он помер, что тут до сих пор все мертво? — Очень давно. Для нас с тобой — целую вечность, — Биски продолжает смотреть вниз, потом глядит на Хисоку. — Гон был в этом месте. Говорит, внизу ощущения еще хуже. Они спускались туда каким-то странным путем с Дюллахан. Но недавно, в наше с тобой время, ситуация ухудшилась. Случилось еще одно горе. Хисока молча слушает ее, не мигая. — Бомба со ржавой чумой. Они вновь глядят вниз. — Кто-то создал новое оружие, похожее на «Розу», только из материалов из местных земель. И решил протестировать. Теперь внизу под Такетнаном — не просто мертвая земля. Это намного хуже, чем смерть. Могила диктатора хотя бы просто мертва, а это… Потому мы и не идем по низу. Это просто опасно. Хисока постепенно понимает, о чем она говорит. Чем дальше они летят над землями, где взорвалась новая бомба, тем краснее становится небо, и вместе с ним — и земли внизу. Кажется, там, далеко, что-то бродит, но они слишком высоко, чтобы рассмотреть. Но Хисока знает, что такое «Роза» (не потому, что видел; книжки читать иногда полезно, мои юные друзья), и знает, какие мутации она может вызвать. Не у первого поколения, но последующего. Скорее всего ржавая чума — точно такая же дрянь. Он разочарованно цокает языком, отворачиваясь, а потом разводит руки в стороны и искренне признается: — Никогда об этом не слышал, хотя офис Пакуноды работал с парой вольных охотников. И из Такетнана не видно. — Это секретная информация. Вольные охотники не очень довольны тем, что наши люди принесли с собой бомбы. Будто бы тут и до этого этих бомб не было, раздраженно думает он про себя. — Но это тоже не факт. Чидль считает, что это кто-то из местных. Ну или кто-то из хорошо ассимилировавшихся. Ибараки тоже так думает. — Ну конечно, чтобы у госпожи Чидль и не было мнения на этот счет. Биски пинает его под коленочку, и Хисока излишне драматично стонет. А вот это уже подло. — Они думают, что это кто-то из так называемых богов. — Что, прости? У нас разговор о теологии? Я думал, мы уважаем чужое мнение. Я, например, верю только в то, что Нетеро переродился в духа и карает тех, кто кажется ему слишком скучным. — Зная Нетеро, я бы не удивилась, будь это так, — когда Биски смеется, Хисока вздыхает. Ну, хотя бы его шутку не восприняли в штуки. А то иногда как пошутишь, а потом сплошные обиды в ответ. Слегка раздражает, признаться. Морена, вот, наверняка того же мнения, потому что она тоже поехавшая, и, значит, шутки у нее тоже странные. — Нет. Богами тут называют старых пользователей нэн, тех, кто достиг высот Нетеро. И даже выше. — А-а-а, типа, культы личности? Понимаю. — Похоже. Разве бы ты сам, увидев кого-то крайне сильного, не подумал бы, что это божество? Не просто уровня Нетеро, а еще сильнее. Если бы он расколол вон ту гору напополам, — они смотрят на относительно небольшой каменный хребет внизу. — Ибараки говорит, что вольные охотники, что видели его в мертвых землях, называли его Бессмертным Генералом Запада. — Вот прямо бессмертным? — Ну, они говорили, что ранили его, а ему хоть бы хны. Это рассказы тех, кто выжил после встречи с ним. Имя-то какое помпезное… Но если Биски права (с чего бы ей не быть правой, впрочем), и местные божества — это люди, преодолевшие определенную отметку в умениях нэн, ставшие на уровень далеко за пределами воображения обычного человека… Хисоке бы хотелось с кем-то из них сразиться. Это был бы интересный бой. Он бы понял, насколько отстал от уровня местного мира, а еще увидел бы этого генерала во всей красе. Ну или не с ним. Но он звучит как человек, с которым было бы интересно сразиться. Если его ранили, если он позволил кому-то уйти, значит, он любит сражения. То есть, его интересует не результат, а сам процесс. Это именно то, что нужно Хисоке! Но он пока что приличный мальчик и саботировать миссию не собирается. Даже если ему ну очень хочется. Кстати о миссии… — Какая у нас первая цель? Мы же не полетим сразу к ветви, нет? Типа, иначе бы это кто-то уже сделал. Тут явно есть какой-то подвох. — Ох, смотрите, ты и правда не глуп, — Биски смотрит на него так снисходительно, что у Хисоки просыпается желание устроить саботаж и сбросить капитана за борт. Он мужественно сдерживается. — Разумеется. Путь долгий и опасный. Наша первая точка назначения — один из лунных городов. — Сейчас задам убойный вопрос. Он на луне? — Нет… Если бы! Да уж, участия в космической программе ему точно для полного счастья не хватало. — Это бывшие столицы цивилизации, стоявшей на этой земле до Ишвальды. Говорят, ну, в сказках, боги разгневались и запечатали эти города в земле, — Биски лукаво смотрит на Хисоку. — Не спрашивай, как это связано с лунами. Проще будет увидеть. Но, разумеется, это все чушь. Скорее всего кто-то из тех самых крайне опытных пользователей нэн разозлился и погреб города под землю в пещеры. Жить там еще можно было, раз мы нашли туда путь. Но попасть туда тяжело. — И кто же вас невероятный информатор? — Глава группировки из Гойсана, Юйди. Ты знаешь его, как лидера «Арбитров». Он был в этих городах, пока континент не превратился в одну большую радиоактивную лужу. Ах, этот. С которым было бы неплохо сразиться. Если он из местных, то, может быть, тоже из этих ну просто невероятно древних пользователей нэн, вот и знает столько всего. Хисока задумчиво барабанит пальцами по губе. Было бы неплохо с ним подраться. Он, наверное, столько движений знает, столько боевых искусств, которые уже давно вымерли… Неплохо, но вряд ли он согласится. Для него Хисока в любом состоянии — щегол. Обидно… Как обидно… Он вновь смотрит вниз. Лунные города, погребенные под землю… Да, это Гон должен был быть в этой экспедиции. — Я для этого совершенно не создан, — жалуется он, и Биски смотрит на него несколько снисходительно, будто услышала большую глупость. Впрочем, для нее так оно и есть. Это потому что Хисока ее моложе и красивей. Да-да. — Не понимаю, почему Фугецу вызвала именно меня. Я для такой чуши вообще не создан. У меня реально слабенькие хацу, рассчитанные на сражения в условиях, под которые Темный Континент ну никак не подходит. — Разве это не то, чего бы хотел Гон? Они смотрят друг на друга некоторое время. Затем Хисока подозрительно щурит глаза. — Это ты меня пытаешься подкупить, да? Биски улыбается так широко, что сразу становится все понятно. — А то!

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Вечером наступает долгожданное время ужина. К счастью, обходится без охоты на местную живность, что обитает в небе, Хисока пока не готов на настолько экстремальные меры. Консервы, как обычно, спасают положение. Ах, как он скучает по роскошной кухне Йоркшина. Кухонька и столовая тут в одном месте, тесно, но уютно. Кажется, готовит Биски. Биски вообще много чего делает на корабле, если подумать. Ну ладно Хисока, он тут исключительно в качестве бессмертного нахлебника и боевой единицы, а что делает Морена? Сплошная загадка. Вчетвером они садятся в кружок и начинают ужинать; разумеется, все это приправляется разговорами. Хисоке рассказывать нечего; Морена таится, а Биски уже успела рассказать все интересное, что только могла придумать. Настает очередь Леорио. Неожиданно, вопреки ожиданиям Хисоки, тому находится, что рассказать. — Я помню, — он помешивает свою похлебку ложкой, — как меня отправили в Кер-Ис, — когда он видит удивленный взгляд Хисоки, который про это вообще в первый раз слышит, он неловко улыбается. — Это была экспедиция в город, где остались аборигены Ишвальды, еще обладающие старыми технологиями. Проблема была в том, что потом… Гм. Там появился Джайро… но ладно! Поговорим о хорошем. В Кер-Исе была интереснейшая аномалия. Город буквально оказалась «заморожен» во времени, и все зарегистрированные в этой системе не старели ни на день. И они жили так столетия!.. Не знаю, как они не сошли с ума, но… Они все были больны зобаэ? Нет, странно. Почему Хисока вообще это слушает? С каких пор ему это интересно? Он ковыряет ложкой свой обед. — Ох, Джайро, — Морена прерывает его речь, ненадолго, потом смотрит на Леорио с прищуром, и это первые ее слова на корабле, которые слышит Хисока. К сожалению, звучит они на редкость обычно. А где ее странное поведение? — Навевает воспоминания. Ты как-то бодро рассказываешь про это местечко, Гон говорил, что тебя травмировало то, что там было. А вот теперь Хисоке становится любопытно. Он переводит взгляд с Морены на Леорио. — Что там было? — Это не застольная тема. — Очень незастольная, — кивает Биски, но Леорио качает головой. — Это уже в прошлом. Плюс мне очень сильно помогло кое-что, — он подмигивает дамам, а сам смотрит на Хисоку. — Сначала мы с местным градоправителем договорились о сотрудничестве ради науки, а потом пришел Джайро и всех поимел. — Он его пытал, — шепчет Морена. Хисока медленно вскидывает бровь. — Ох, в первый раз, да? — Что это еще значит? — Ну-ка не начинайте, — Биски стучит ложкой по тарелке. — Да все в порядке! — Леорио беспечно отмахивается. — То есть, было плохо. Но я справился. И все это уже закончено. А кошмары я больше не вижу, спасибо выписанному госпожой Чидль маку! Хисока думает несколько секунд, но его опережает Морена. Притворно вздыхает, вся из себя удивленная. — Так ты на опиуме сидишь? А я-то думала… — Это же дрянь! — вдруг рявкает Хисока. Когда в него впивается несколько удивленных взглядов, он добавляет: — Я и сам много чего употреблял. Но есть некоторые ограничения, ок? Если ты пострадал, когда Гон был еще жив, то, значит, прошло много лет. Это тебя убьет. Я понимаю, ты нэн пользователь, все такое, но ты же врач! Знать должен. Я тебе как бывший боец говорю. Сдохнешь быстрее, чем поймешь. — Это все временно. — Все вы так говорите! Хисока, что с тобой не так? С каких пор ты так печешься о других? Это вообще на тебя не похоже. Но он все равно вскакивает на ноги, все равно упирается рогом, и они с Леорио смотрят друг на друга, так, будто сейчас вцепятся друг другу в глотки. Но он решает, что черт с ним. Раз Гон не поехал с ними, то придется ему выполнять его роль! Ох, в этом он хорош! Они отвлекаются, когда сзади доносится слегка усталый голос Биски: — Хисока прав. Это тебя сгубит. — Да ладно, нормальная реакция при контакте с Джайро, — Морена будто вообще не тронута этим спором. Она с аппетитом закидывает ложку в рот, а потом легкомысленно замечает: — Он тот еще псих. Я с ним работала… Не очень удачно, правда. Но это нормально. В смысле, наоборот, это ненормально, но ты понимаешь, что я подразумеваю. Настоящий психопат. Прямо как Гон. Удивительно, что они не спелись… Отличная бы вышла команда по организации апокалипсиса. Может, и хорошо, что он умер. А то бы обязательно с ним сошелся… Как-то после этого упоминания разговор не клеится; ужин они заканчивают молча, а потом разбредаются кто куда. Биски, кажется, настраивает курс корабля, Морена скрывается где-то в глубине судна, а Хисока шатается по поверхности корабля, туда-сюда, наблюдает за небом, на котором намного больше звезд. Красиво. Но слишком опасно. Хотя бы ночью небо теряет свой красный цвет. Интересно, с чем это связано… Погода тут теплая, и потому он стягивает с себя куртку, оставаясь в одной майке. Забирается даже на бортик с ногами, ходя туда-сюда, будто акробат. Хисока смотрит вдаль. Отсюда видно гигантские деревья, чьи вершины скрываются далеко в небесах. Горы. Что-то там есть дальше, что-то… Это все должно было принадлежать Гону. Не ему. Он опускает голову вниз, когда слышит шаги рядом. Это Леорио. Судя по тому, что он закуривает, он выбрался сюда намеренно. Хисока принюхивается, но сладковатого запаха мака не чувствует. Ну, хоть что-то хорошее сегодня. Нет, серьезно, почему ему есть дело?.. Наверное, это все дурные воспоминания из Амдастера. Каффка их так лупил за одну лишь попытку что-то такое дунуть. Что Хисоку, что остальных. Старые привычки выбить тяжело. Даже позже Хисока редко баловался с легкой дурью, в основном предпочитая алкоголь. Кислота — она, так сказать, только по праздникам. Один раз они с Мачи выдули один косяк на двоих, и… Ладно, это уже не те воспоминания, о которых сейчас следует думать. — И как тебе второй шанс? Хисока вытягивается на носочках, складывая руки за спиной. Он качается туда сюда, с носков на пятки. Жвачка не позволяет ему упасть вниз, он не дурак, все предусмотрел. За каждым фокусом скрывается простое объяснение. — Какие интересные у тебя вопросы, молодой человек. — Это ты теперь у нас молодой, — передразнивает его Леорио, стряхивая пепел вниз. — А я уже старик. — Тридцать лет-с, знаешь ли, это не порок. — Разве? — Я в свои тридцать был на пике своих сил, — Хисока грустненько вздыхает, вспоминая чудесные дни, когда он был на вершине. А потом познакомился с Фейтаном и его инструментами… Не повторяйте дома, это уж точно. — Надо просто тренироваться. А второй шанс — никак. Ты думаешь, что-то реально отличается? Я просто будто проснулся после долгого сна. — Никаких ведений? Посмертия? — Ничего. Хисока задумывается и добавляет: — Но, может, тут все работает иначе. Ты же о Гоне спрашиваешь, да? — Все-то ты понимаешь, — в ответ Леорио криво улыбается, потом смотрит куда-то вдаль, на дикие мертвые земли. Взгляд его слегка плывет. — Гон… гм, да. Кстати о Гоне. Ты навестил своего учителя, о котором тот говорил? С таким именем, как же его… — Нет смысла. Можно было бы приехать к Каффке, но они слишком старые, чтобы видеться будто семья, и слишком много между ними произошло, чтобы это была теплая встреча. Сейчас у Хисоки многовато забот. Хотя он удивлен, что «Пауки» не сбагрили его в Амдастер, видимо, побоялись, что Хисока им за такую прелесть отомстит как-нибудь нехорошо, невзирая на обещание Гону. Да, вот, Гон… Все всегда сводится с Гону. — Ты скучаешь по нему? — По кому? — Леорио моргает. — Гону? — Да. — Конечно… Кто нет? Если бы не он… Так бы я в Кер-Исе и помер. Сейчас это уже старые воспоминания, но я помню, как молил богов, чтобы хоть что-то меня спасло. Что угодно. В конце я почти потерял надежду. Но он пришел. Может, его привела судьба в лице Дюллахан. Я не знаю. Для меня Дюллахан стала спасительницей. Помнишь, Биски говорила? Про местных богов. Но они ведь не боги, просто люди. Но вот Гон для меня — будто такой. Если бы не он… Если бы не он… Ни черта ты не оправился от травмы, думает про себя Хисока. Даже я врал лучше, хотя с мозгами у меня тоже полный бардак. Но он решает побыть учтивым и молчит, просто смотря вдаль. Сейчас им нет смысла держать маски прошлых амупла, тот Хисока, что был на экзамене, уже не вернется. Настало время нового образа. С легкими вкраплениями адекватности. Ну, знаете. Деконструкция старого, все такое. Это сейчас модно. — Я так виноват перед ним, так виноват… Перед ним, перед тобой… Хисока смотрит на Леорио, что прячет лицо в ладонях, на падающую в пропасть сигарету, но так и не слышит продолжения. И тайна о том, чем же именно Леорио так провинился перед Гоном, перед ним самим, остается неразгаданной еще на один день. Но это что-то серьезное. Что-то, отчего плечи у Леорио так дрожат. Сегодня день милосердия. Потому Хисока просто вновь смотрит вдаль, раздумывая о вещах смутных и далеких, вроде будущего.