ОВЕРДРАЙВ-44

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Все может быть подстроено Гоном? Но это даже звучит абсурдно! Зачем Гону так поступать? Он ненавидит бомбы, он до сих пор мучается кошмарами из-за ИТЦ, уж кто, а Гон — точно не тот человек, что так поступит!.. Или это заблуждение; в конце концов, Гон использовал бомбу во время охоты на китов. И Церредрих прав, вся эта история с ПТСР может быть просто очень красивым прикрытием, чтобы отвести от себя взгляд. Плюс, он хорошо знает Лунцзю. Плюс, он единственный, кто помимо них с Дюллахан знал о местонахождении бомбы… (и Замзы, наверное, но Замза был в том месте во второй раз) Но Замза… Да, возможно Замза может подсказать. Если он был там во второй раз, то мог видеть, забирал ли Гон бомбу из укрытия в Кер-Исе, ведь именно он и передал то роковое сообщение. Это — последняя надежда Киллуа на то, что подозрения с Гона необходимо снять, потому он вызывает его на личный разговор в Каппадокии, подальше от чужих любопытных ушей. Лучше уж миллион замзовых жуков, которые не предадут, чем… Но, вдруг посещает сомнение, Замза тоже может быть в сговоре. Он ведь преследует Гона исключительно за тем, чтобы повеселиться, как и Юйди, посмотреть на разрушение — разве не так он говорит при знакомстве? Слишком много совпадений… Но Гону нет поводов устраивать взрыв в Лунцзю. Хорошо, может быть, он реально свихнулся и спонтанно излечился от своей моральной травмы после Йоркшина. Все возможно. Но зачем ему взрывать конкретно Лунцзю? Это его основная база операций, тут полно верных ему людей (верных «РГ», но это детали), не самое плохое место. Да, тут было логово Хитклиффа, но где сейчас этот Хитклифф? Он покинул город несколько лет назад, тут теперь даже не бандитское логово, а просто торговый городишко. Допустим, Гон реально хочет избавиться от всякой гнили, что заполонила Гойсан и окрестности, но… Почему Лунцзю?! Гон явно не тот человек, что захочет прославиться массовыми убийствами мирного населения. Он, может, и псих, но не такой. Киллуа уверен, что травма от ИТЦ была настоящей (прошла ли она — вопрос другой, но это не такая вещь, от которой просто избавиться, Киллуа знает…) Но это ведь даст понять, почему сначала подозрения пали на Юйди. Ведь Гон знает, что ни Дюллахан, ни Киллуа ему не доверяют, но если Дюллахан права, то Юйди нет смысла уничтожать Лунцзю, во-первых, это не принесет ему никакой пользы, во-вторых — никакого развлечения, потому что он из тех людей, что любят участвовать в бойнях, а не слушать унылые споры политиков. Все это видится слишком запутанным и бессмысленным. Но Замзу все равно имеет смысл допросить, в конце концов — он единственный свидетель. Вряд ли удастся ему пригрозить, но он может дать какой-то намек, в конце концов он всего лишь контролирует труп, и оговорка может случиться, а каждая такая оговорка — это ключ к разгадке о том, являются ли спекуляции Церредриха правдивыми. Когда Киллуа прибывает в Каппадокию, его встречает гул улья; Замза будто возбужден предстоящей встречей, он носится туда-сюда по пещерам, и, когда он замечает Киллуа, то не просто не прекращает свою странную деятельность, наоборот — подлетает к Киллуа и хватает того за руку, заглядывая в глаза с таким воодушевлением, будто бы что-то радостное случилось. На закономерный вопрос он вдруг начинает улыбаться мелкими желтыми зубами. — Нет. На самом деле ничего. — Врешь, жучище, признавайся. Замза кокетливо трет ножкой землю. — Может, я просто рад тебя видеть? — Ты никому не рад, кроме Гона. — Ну ла-а-адно, — фыркает тот и категорично упирает руки в бока. Потом лукаво улыбается. — У меня повышение! — когда же Киллуа смотрит на него, словно он сморозил величайшую в мире глупость, Замза поджимает губы. — Ну, типа… Меня приняли в «Арбитры»! Сам Гон! Теперь я вроде, э…. Не знаю, как это называют? Подслушивающее устройство? Мне кажется, мозг этого тела не знаком с таким термином. — Шпион?.. Нет, понимает Киллуа, не шпион. Цензор. Жуки Замзы теперь будут использоваться для слежки и шпионажа, а далее ненужные люди будут проходить «цензуру». Единственные, кто окажется не под влиянием данной дряни — большие компании, вроде «НЕФРИТА», потому что их защита слишком хороша для жуков Замзы. Значит, они будут искать мелких сошек, которые могут навредить Гойсану, начнут пропалывать семена, а уже потом перейдут к более решительным действиям… И повторится история «Кита», только в масштабе гораздо опасней. Потому Киллуа улыбается, но не произносит ничего. Возможно, Замза участвует в этом не совсем добровольно. Возможно, это просто ошибочные суждения Киллуа, и Замзу будут использовать для слежки исключительно за пределами городов, чтобы не повторилась ситуация на железной дороже с аборигенами. Гон же дурак!.. Он не мог такое спланировать, не мог! А если бы Демиан попытался бы его использовать, то он бы это почуял, как было с Бизеффом! Киллуа опускается на камень, и Замза садится напротив него, весь жутко радостный. Хорошо. Даже если Замза действует не намеренно зло, нужно поступать осторожно. Он болтливый, может что-то доложить Гону. Потому Киллуа улыбается и хлопает в ладоши. — Невероятно. Теперь ты не просто нахлебник! Замза от души пинает его под коленку, и, вообще-то, весьма больно! — Как ты вообще согласился? — Гон говорит, что я полезный друг, — жучище гордо задирает нос. — И что если я так навязываюсь поближе к нему, то могу не только докучать ему, но еще и заработать деньжат и авторитет. — Понятно, ты просто хочешь, чтобы тебя погладили по голове и похвалили. Ладно, это действительно смешно. Киллуа искренне улыбается, когда Замза неодобрительно на него косится, а затем трясет головой. Но потом пожимает плечами. — Мне нравится признание. Кому не нравится? А теперь признавайся, зачем сюда пришел! Ты ведь явно не собрать сплетни приперся, я тебя знаю, ты слишком серьезный! Ах, вот он. Момент истины. Надо врать аккуратно. Киллуа не убирает улыбки с лица. — Мы же расследуем то дело вместе… Я просто подумал, что Гон иногда бывает невнимательным к деталям, часто может что-то проворонить, но ты можешь мне подсказать. Что было, когда вы приехали в Кер-Ис? Может, ты видел что-то подозрительное? Задумчиво Замза потирает подбородок. Пока не выглядит так, словно врет. — Ну, мы действительно туда прибыли… Но там было мертвым-мертво, как несколько лет назад, когда вы прибили градоначальника. Гон сразу пошел к месту, где закопал своего двойника… Земля была свежей, но тут могло быть дело в том, что он и сам копал? Я так думаю… Но там было пусто! Мы нашил кости и все, несколько раз все вокруг перекопали! Никаких следов бомбы! Гон очень разозлился!.. — И ты был с ним все время? Не оставлял одного? — Зачем? — удивляется Замза, и Киллуа просто вежливо ему улыбается. Что ж, возможно, все немного сложнее, чем он предполагал.

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Слишком опасно говорить Гону о том, что разведал Киллуа, и, смешно ли, но в итоге он обращается к самой первой подозреваемой с железным мотивом так не поступать — Дюллахан. Их встреча (ее, Киллуа и Церредриха) проходит на поверхности Лунцзю, пока небольшая группа, возглавляемая Годивой, пытается отыскать бомбу. Раз уж у нее обнаружился такой неожиданный талант подрывника, то пусть работает, хотя, признаться, в голове у Киллуа до сих пор не укладывается, каким образом она умудрилась получить эту самую лицензию. После охоты на китов? Выходит, это ради нее Ибараки восстановила ту бомбу, с помощью которой они убили кита?.. Но Годива не выглядела расстроенной, когда припасенную ей игрушку взорвали… С другой стороны, если она все равно собиралась ее рвануть, возможно, ей просто понравилось представление. Подозревать Годиву смысла нет, потому что она самая молодая и просто не знала о местонахождении бомбы изначально. Плюс ее обучала Дюллахан, и скорее всего та-то уж вдолбила своей ученице в голову, что просто так использовать подобное страшное оружие нельзя. Хотя это довольно очевидно для любого разумного человека, но, эй! Темный Континент — место чудес! Втроем они наблюдают за происками и раскопками. Стоя с бумажным зонтом, закинутым на плечо, Церредрих с ленивым вздохом попивает коктейль. — Почему мы уверены, что она закопана именно в этом месте?.. — Пагода в центре города находится прямо под нами, — сухо замечает Киллуа, отмеряя шагами пространство вокруг. — По расчетам Годивы для самого эффективного и незаметного использования нэн-бастера она должна быть закопана здесь. Но мы не знаем, на какой глубине ее закопали, плюс это лишь примерные ориентировки… — Разве они не могли прикрепить ее к крыше пещеры? — Церри вскидывает бровь. — Слишком заметно. — Не думаю, что местные бы удивились, увидев вашего друга на потолке. — Может быть и нет. Но что-то заподозрил бы Демиан или Кат Ши, которые работали на Панду. Если мы берем в работу, что Фрикс действительно в этом замешан, то он должен играть так, чтобы обмануть всех, но Демиан — еще больший обманщик, — монотонно произносит Дюллахан, хмуро наблюдая за Годивой, что роется в земле тут и там, а следом за ней и вся разведочная группа. — Значит, Фрикс не должен попадаться ему на глаза. Демиан не покидает Лунцзю, здраво опасаясь за свою жизнь, потому что в округе все еще ходит Панда. Предположим, что они действительно все повязаны. Через Юйди Гон мог выйти на Панду и договориться работать вместе, а Панда мог снабдить его данными о том, как может повести себя Демиан. Как мы поняли, Панда не настолько гордый человек, что позволил сначала Демиану, а потом Юйди командовать собой. Скорее всего Гон мог пообещать ему что-то в обмен, если Лунцзю уничтожат — то, может, место в «Арбитрах» повыше. Церредрих вдруг смеется. — Ну да, если он смоет свой потешный макияж, его и не узнают. — Вот именно. Слушая их рассуждения, Киллуа может лишь хмуриться сильнее, продолжая наворачивать круги вокруг. Мог ли Гон действительно быть в этом замешан? Киллуа так не хочется в это верить!.. Ему ведь и правда нет нужды так поступать, он ведь не настолько безумен! Да, бывает иногда заходит слишком далеко, но Гон же не дурак! Зачем ему использовать нэн-бастер?! Совсем никакого резона! Но столько всего намекает на это… Может, кто-то пытается подставить Гона? Но кто? Идею выдвинул Церредрих…. Киллуа опасливо косится в его сторону, но тот лишь о чем-то лениво переговаривается с Дюллахан, продолжая пытаться скрыться от солнца под бумажным зонтиком. Резон? Гон отказал Церредриху в сотрудничестве. Но это было множество лет назад!.. Он точно не злится, он даже не вспоминал об этом, пока Киллуа не напомнил! Вот уж кому точно нет никакой причины устраивать столь грандиозное представление! Плюс у него нет никаких способов выйти на Юйди или Панду. В общем, в отличие от Гона или даже от Дюллахан, мотива нет вообще. Да даже подстава от Джайро покажется более разумной… Плюс, если бы Церредрих был в этом замешан, он бы сюда не сунулся — слишком опасно. Мог ли это быть Джайро?.. Но в последнее время о нем вообще не было слышно. Гон уверен, что это не он, но Гон тоже подозреваемый… Хотя не было бы логичней наоборот свалить все на него? Они с Джайро давно друг друга ненавидят. Но, может, это тоже одна из тактик, чтобы отвести от себя подозрения, мол, Гон настолько переоценил Джайро, а тот вновь использовал трюк из ИТЦ… Что-то тут не так, что-то тут нечисто. Он осторожно косится в сторону спешно разбитого лагеря, где два охранника лениво смотрят на притащенный с собой телевизор. По тому передают спортивные новости из старого мира, кажется, это бейсбол. Раздается звук удара мячика о биту, похожий на мелодичный звоночек. Бам!.. Киллуа вздрагивает, когда Дюллахан вдруг указывает гарпуном вперед. — Они что-то нашли. Действительно, Годива вдруг останавливается и начинает рыться в одной точке, и ей помогают подчиненные Церредриха. Тот даже отвлекается от своего коктейля, удивленно бормоча: — Неужели и правда отрыли?.. Господа, вы пробовали обучить свою девочку стоять в порту Гойсана? Может, она бы стала отличной охраной. Он хихикает, но шутка остается без реакции, потому что вдруг раздается точно такой же звон, как и при ударе мяча о бейсбольную биту, только в этот раз это лопата ударяется о что-то металлическое. Не дожидаясь остальных, Киллуа кидается вперед, к Годиве, и протискивается ближе. Внизу, в огромной вырытой яме, они видят небольшой железный ящик, по форме приблизительно похожий на нэн-бастер, который они с Гоном и Дюллахан видели в усыпальнице. Годива поднимает глаза, выразительно смотря на Киллуа, будто спрашивая разрешения, и тот кивает. Что ж, момент истины. Вдвоем они вскрывают коробку… — И что там? — кричит им Церредрих. … внутри — пусто. Просто пустой короб? — Что за херня?! Киллуа рывком достает его из земли и вертит в руках, пока Годива с любопытством смотрит то на него, то на Дюллахан. Обычная коробка, тут даже нет ничего, ни пыли, ни землицы, ни единого следа. Это издевательство, да? Иного Киллуа предположить не может. Выпрыгнув из ямы, он направляется к сладкой парочке под зонтом, попутно пытаясь понять, что именно тут не так. Заготовка? Могли ли бомбу хотеть сюда спрятать, просто пока не успели? Но зачем тогда ее закапывать?.. Он подходит ближе, чувствует, как подается к нему Дюллахан, и в этот момент его взгляд падает на гравировку на дне коробки. Сделанную специально, чтобы краска не стерлась со временем. Киллуа чувствует, как хмурится. Он ведет по ней пальцами, чувствуя каждую букву. Эта надпись не на ишвальдском. Это язык их мира. «Поражение!» Прямо как на палочке эскимо. И вдруг Киллуа посещает страшное озарение. Он не успевает ничего крикнуть, ничего произнести, но земля под ногами вдруг вспучивается, его подбрасывает в воздух совсем немного, но это происходит — что-то, что вынуждает даже Дюллахан потемнеть лицом в мгновение. Словно в замедленной съемке Киллуа разворачивается назад, на потолок пещеры, над которым они ходили все это время; как тот вдруг идет крупными трещинами, медленно проваливаясь внутрь, как бегут оттуда люди прочь, как кто-то не успевает… Он видит медленно складывающуюся саму в себя пещеру, погребающую под собой Лунцзю, и то, как эта пропасть ползет к ним. Киллуа медлит; это опасное промедление, и он не должен был так поступать, но он не успевает ничего подумать, потому что все его существование охватывает два чувства — недоверие и ужас. Так, наверное, ощущал себя Гон, когда видел кошмар в ИТЦ. В эту же секунду он поднимает взгляд на все еще кричащий телевизор, по которому передавали бейсбольный матч. Теперь вместо спорта там, будто бы трансляция была перехвачена (она перехвачена, верно, вдруг осознает Киллуа; намеренно, сейчас во всем Лунцзю показывают лишь это…), показывают видео из Лунцзю. Может, минутами раньше, чем все это произошло. Не веря Киллуа смотрит на то, как в центр города с бомбой в руках выходит человек, чье лицо он так хорошо знает — лицо Гона — хмурое, темное, с тенями под глазами, и как в руках он держит тот самый нэн-бастер, который они спрятали ранее в Кер-Исе. Как заносит руку, как бьет по старой оболочке, и как та крошится. Нэн-бастер вспыхивает, зарево… Но взрыв мал, потому что суть нэн-бастера отнюдь не в разрушительной силе взрыва. А в порошке внутри. Яд, подобный «Розе», убивающих всех, кто владеет нэн. Их обманывают. Заманивают сюда, когда никто не планирует прятать бомбу — просто использовать ее посреди города. Если бы это видел Джайро, он бы наверняка похвалил того, кто составил этот ужасающий и грандиозный план — потому что он еще страшнее, чем предполагаемый сценарий. Изображение на телевизоре идет помехами, но Киллуа видит лицо человека, который устроил это. Оно словно выжжено на сетчатке. Лицо Гона. Глаза Гона. Выражение лица Гона. Но это — не Гон, понимает он. Новый двойник. Он так стопорится, что пропасть подбирается к нему слишком близко; Киллуа будто пробуждается из сна, когда его хватают за руку, а потом вселенная вокруг начинает вращаться с огромной скоростью — и вдруг он понимает, что стоит уже в другом месте. Голова жутко кружится, и он падает на колени, пока рядом с ним тяжело дышит Годива, видимо, и вытащившая его оттуда. Наверное… у нее хацу телепортации. Внезапно, его выворачивает наизнанку. Это явно не от зрелища; признаться, Киллуа изучал съемки ИТЦ, чтобы понять, что именно так задело Гона, и его не удивили даже зрелища чужих мертвых тел. Скорее всего дело в… — Еще не привык, — опережает его мысль Годива, кивая. — Это после телепортации. Все блюют. — Что же ты такое делаешь, если это так на организме отражается… — Разбираю и собираю молекулы. Она сама явно запыхалась — наверное, отнесла их далеко, плюс вдвоем, а это явно тяжело для одного человека. Телепортация — вещь опасная. Киллуа несколько секунд пытается отдышаться, стирая пот со лба, потом собирается с мыслями. Значит, подозрения Церредриха не безосновательны — но потому что кто-то намеренно подставляет Гона! Двойник выглядит идентично, но Киллуа легко отличит друга от простого клона, дело даже не в мелких деталях, в поведении! Гон бы ни за что не вышел вот так посреди площади и не рванул бы бомбу, во-первых, потом что его самого задело бы нэн-бастером (даже если предположить, что его клятва что-то там сломала, или что он в зэцу), во-вторых, это просто не в его стиле. Он любит драться на кулаках — потому штурмовал Лунцзю. Но Гон в последнее время сам разбирался со всеми двойниками. Он — дурила, но отнюдь не глуп. Легко играть в игру, где есть твоя копия — можно сказать, что тебя подставили намеренно, а по факту именно он и мог бы отправить двойника с бомбой, потому что кроме них троих никто не знал о ее местонахождении. Все это… слишком подозрительно. Надо подозревать всех. Но слова Церредриха имеют смысл… Сейчас Гон может сказать, что его подставили, и тогда… Он шумно сглатывает, после чего косится на Годиву. С этим он еще успеет разобраться, найти виновных и правых. Спешить теперь все равно некуда. — Надо связаться с госпожой Дюллахан, — бормочет Годива, наконец выпрямляясь. Надо связаться с Церредрихом, соглашается Киллуа. Невыгодно терять спонсора, который так легко способен различить чужой обман. Он — тот еще лгун, потому видит вранье издалека. Как Биски… С Биски тоже нужно связаться, может, она что-то поймет, может, может… Может… Черт, столько всего нужно сделать! Кто виновен на самом деле?! Джайро?! Гон?! Или кто-то другой дергает за ниточки?! — Почему спасла меня, а не ее? — вдруг интересуется он, и Годива удивленно на него смотрит, после чего рассеянно пожимает плечами. — Я… не знаю. Просто не подумала. Ладно. Нет смысла злиться. Киллуа кивает и пытается набрать номер Церредриха по телефону, но, как назло, сигнал не проходит. Значит, его намеренно взломали, чтобы продемонстрировать по всем экранам Лунцзю случившееся. Значит… Могло ли все это быть частью плана? Ведь они недавно говорили о фальшивых богах, которые якобы стали ими благодаря чужой вере или страху? Столь массовое обращение зрителя к одной и той же мысли, к одной и той же персоне одновременно — чем не фальшивое «вознесение»? Но на кого оно подействует? На двойника? На Гона? Кому это выгодно?.. (кроме Гона… но он не заинтересован в таком) Клубок тайн становится все запутанней, и Киллуа отключается; нет смысла звонить, все равно сигнал не проходит. Он подходит к Годиве ближе и смотрит вдаль, откуда в небо идет тоненькая струйка дыма. Скорее всего Лунцзю там. — Идти сможешь? — Не знаю, — честно признается та и криво улыбается. — Ты иди, иди. Я сама потом доползу до города. Только немножечко передохну… — Нет времени. Ты потребуешься мне там. Годива удивленно моргает. — Зачем? Чтобы остудить мою голову. — Чтобы… — Киллуа медлит. — Мне нужен человек рядом, которому я смогу доверять. И, не слушай возражений, он подхватывает ее на руки, отчего Годива взвизгивает. Она еще легче, чем Аллука. Вокруг них собирается электричество, и Киллуа чувствует приятное покалывание тока в пальцах — давненько он не использовал это хацу вот так, кажется, в последний раз лишь с сестрой, когда они сбегали… И все вновь ради спасения Гона. — Надеюсь, тебе нравятся скоростные поездки. Годива и ответить не успевает, как они стрелой срываются с места. А в голове у Киллуа лишь одно — столько надо сделать, столько… Стольких людей расспросить. Потому что теперь он уже совсем не уверен, кто именно во всем виноват. Гон ведь не знал о том, что они планируют. Верно?