Посвящая вам мой последний осколок.

Мимолетом пролетели и остаток среды, и четверг, и пятница. Ничего особенного, собственно, не происходило: от Годжо Сугуру отмахивался, как от мошкары назойливой, избегая его компании еще больше, чем обычно. За все это время он многое успел обдумать и внезапно разлюбить спать — чертовы сны покоя не давали, ему до одури надоело просыпаться посреди ночи с трясущимся как от холода телом, тяжелой отдышкой и сильнейшей паникой. Это ужасно выматывало — даже тогда, когда отдыхать можно и нужно, все равно отдыхать не выходит. И все-таки. Хоть Сугуру от Сатору убегал вечно, он не забыл о своем желании узнать о крови, которая на его белобрысой головушке после внепланового посещения Азкабана появилась и не засыхала никак. В библиотеке он для этого времени провел больше, чем обычно, а все из-за того, что книг пришлось прочитать действительно много, Гето решил не считать их количество, думая, что это будет как-то неэтично. Помогать же пытается, а при таком раскладе подсчет потраченного времени — глупое дело. Итог неудовлетворительный — нигде ни о чем подобном не говорилось, но кое-кто смог сказать что-то более-менее похожее на внятное объяснение. — Понятное дело, что это не самое обыкновенное явление, а колдовство. — Сказала тогда Сёко с преумным выражением лица. — Очевидно. И дураку понятно будет. — Ну-у-у-у, особо опасные преступники на то и особо опасные. На свободе напридумывают всякой гадости, а потом ею пользоваться продолжают даже там, где волшебство запрещено для них. Тоже своего рода магия. — Иэйри вздохнула, лениво размешивая сахар в чае. — Кровь просто не засыхала и все? Это какая-то бессмысленная гадость. — Не засыхала, и с каждой минутой ее только больше становилось. Это было достаточно заметно. — Мы можем только гадать, для чего это заклинание было использовано и почему. Чисто теоретически, вдруг это просто случайно вышло? Ну, оставил он след после себя, или это так телепортация сработала. Какое-нибудь невообразимое смешение темной и светлой магии. Что-нибудь такое вполне возможно. — Спасибо… В любом случае, в библиотеке я ничего не нашел об этом. Никакой информации. Абсолютно. Даже намека. Сёко расхохоталась, ткнув Гето под бок. — Сугуру, и дураку понятно будет, что в библиотечных писанинках о таких интересных деяниях преступников сказано не будет! Может быть, в запретной секции, и то далеко-далеко не факт. Гето тогда нахмурился. Почему он сразу не подумал о запретной секции? Усталость сыграла или собственная глупость? Он сделал мысленную заметку, решив, что сходит туда на днях.

***

Субботнее утро. Ребят уже не было в комнате, видимо, убежали на завтрак пораньше. Гето же еле-еле разлепил глаза: сегодня в очередной раз снился сон, который оканчивался точно так же, как и ряд предыдущих — мучительная смерть Сатору, на этот раз он погиб от рук Сугуру в каком-то небольшом сквере, украшенном золотыми листьями. Сновидения подобного рода уже начинали раздражать, но пугать не переставали. Сугуру даже думал о том, чтобы попытаться поговорить с таинственным волшебником, однако совершить попытку так и не удавалось — он сам выступал в роли убийцы, и никак не мог контролировать свои действия. С ним будто игрались, читали мысли и желания, заставляя превращаться в настоящего параноика. Поднявшись с кровати и чувствуя себя совершенно неважно, он подумал, что никто не заметит его незначительного опоздания на завтрак, и отправился в ванную комнату с целью хотя бы немного освежиться перед началом не такого уж и тяжелого дня. В его планах была только подготовка к предстоящим экзаменам КОТОВ, несколько часов чтения в библиотеке и, собственно говоря, все. Но его планам не было суждено сбыться. — Эй, Гето, — Хайбара за завтраком пихнул его в бок, заговорщически улыбаясь. — Ты же помнишь, что мы идем в Хогсмид сегодня? — Нет. — Тогда напоминаю! Мы уже всё распла- Сугуру поморщился, делая глоток горького кофе. Он понял, что Хайбара интерпретировал его отказ неверно, и поэтому поспешил пояснить. — В другом плане. Не идем. Вернее, не иду я. — В смысле? — Вмешалась сонная Сёко. — Я иду только из-за тебя. Уже поздно отказываться. — Я изначально был против. У нас экзамены на носу, буквально через полгода, а на подготовку времени немало уходит, хочу сказать. — Гето с раздражением вонзил вилку в желток своей глазуньи с беконом. — Хоть на четыре стороны валите. Но без меня. — Ты мне говорил, что у тебя чернила закончились. И пергамента тебе не достает. И отдыха нормального, в конце концов! По тебе это хорошо заметно. — Хайбара умоляюще смотрел на друга, пытаясь поймать его взгляд, но безуспешно. — Пожа-а-алуйста! Это же седьмой курс. Последний учебный год в Хогвартсе, а ты ни разу не развлекался как все нормальные волшебники! — Я ненормальный волшебник? — Гето поднял уставший взгляд. У него начинала раскалываться голова. Ю смолк, прикусив язык. Ему на помощь пришел Чосо. — Мы сходим за чернилами и пойдем назад, ладно? Я тоже не очень хочу находиться в компании этих умалишенных. Я отстаю по зельеварению пиздец как, мне нагнать материал успеть надо. Еще и хвосты сдать этому пердуну, придираться ко мне не перестает. — Чосо помолчал пару секунд, а потом вдруг скривился, закрывая лицо ладонями и устало потирая ими глаза. — Боже мой, еще и отработка… — Ладно. — Сугуру слегка успокоился, а Хайбара чуть тихо не расплакался от радости. Чосо выглядел безразличным и внезапно потерявшим аппетит. После завтрака к ним присоединились еще два человека. Гето захотел убить себя, когда услышал полный радости вскрик. — Принц! — Сатору, таща Нанами за руку, подбежал к небольшой компании гриффиндорцев, и оглядел каждого из них поочередно. — Хайбара, ты империо на нем использовал? Каким образом так вышло, что он все еще здесь, а не в библиотеке? Ю рванул обнимать слизеринца, а тот громко смеялся, яростно взъерошивая его волосы. Гето и Сёко почему-то странно переглянулись. Разделившись по тройкам, они отправились в Хогсмид. — Итак, сначала мы идем в «Три метлы», потом гуляем, потом идем к знакомому Хайбары в кафе и просто отдыхаем. Правильно? — Поправляя очки, вспоминал план впервые подавший голос Нанами. — А как же «Сладкое королевство»? — Жалобно протянул Сатору. — Мы хотели зайти туда сразу по прибытии. Кенто кивнул. Совсем скоро они оказались на шумной улице, и Гето, глянув на Годжо, увидел на его лице безграничное счастье. Тот за все годы ни разу не упустил возможности съездить сюда, а счастлив был так, будто был тут впервые. — Пока вы будете в «Сладком королевстве», мы с Гето и Сёко зайдем за чернилами и пергаментом. — Оповестил Чосо. — Без проблем, — улыбнулся Годжо. — Присоединяйтесь к нам в «Трех метлах». — Мы вернемся в Хогвартс сразу после покупок. — Гето укутался в шарф сильнее. Осень в этом году была действительно волшебной — Сугуру особенно любил это время года. Ему невероятно нравилось, как ветер поднимал опавшие листья вверх, как некоторые оставались лежать на тропинках, золотом их укрывая, но позже волшебным образом улетали в сторону. Здесь, в Хогсмиде, волшебники трудились на славу ради создания особенной атмосферы на улицах, и Гето, признаться честно, начинал жалеть, что был здесь всего несколько раз за всю жизнь: его очень привлекали парящие в небе над их головами сияющие гирлянды, что частично закрывали собой вид на пасмурные тучи. Они медленно крутились вокруг своей оси, а некоторые, расположенные недалеко друг от друга, танцевали и водили хороводы. Их положения после окончания танца составляли красивые комбинации: звезды, полумесяц и даже солнце. Таким образом создавалось ощущение, что тучи над Хогсмидом раздвинулись в стороны, а звездное небо было видно, ярко сверкая каждым своим элементом. Около одного из магазинчиков Сугуру заметил огромный, несколько метров ростом, пританцовывающий на месте кленовый лист, держащий в руках табличку с надписью: «До конца ноября вы можете добавить в свой напиток любой из предложенных нами сиропов! В ЛЮБОМ КОЛИЧЕСТВЕ! НЕ ОТДАВ ЗА ЭТО НИ ЕДИНОЙ МОНЕТЫ! Поторопитесь насладиться сладким ноябрем!». Гриффиндорец был уверен, что немногим позже, когда Сатору заметит этот кленовый лист, он будет судорожно искать фотоаппарат у себя в сумке и попутно просить сфотографировать себя рядом с ним. Эта мысль заставила мягко улыбнуться минуту назад. — Что?! Но принц, разве тебе не хочется погулять здесь? — Сатору оглянулся вокруг, но вернул горящий взгляд на Гето совсем скоро. — О, там листик танцует! — Я должен готовиться к экзаменам. — Боковым зрением Сугуру заметил уходящего в сторону Чосо, и понял, что тот решил пойти в магазин прямо сейчас и не терять времени. Он не стал пытаться его окликнуть — знал, что тот купит чернил и пергамента и на него. — Увы и ах. — Забей, у тебя еще завтрашний день будет. И еще мно-о-ого других дней. Сатору махнул Нанами и Хайбаре, которые в ожидании смотрели за попытками Годжо уболтать Сугуру, и те все поняли, уводя Сёко в «Сладкое королевство». Та, на удивление, выглядела весьма заинтересованной. «Предательница», — подумал Гето. — Годжо… — Пошли, заскочем минут на пять к одному амбалу, он тут сигареты продает дешево. Это тебе не Хогвартс, где какие-то торгаши всяким лошкам пачку только за три галеона отдадут. Заинтересовал? — Немного. — На самом деле Гето и являлся этим «лошком», а богатством был не так уж и обделен. Конечно, наследство у него было, но деньги уберечь он старался изо всех сил. — Отлично! Он на краю этой улицы живет. Пара волшебников двинулась вперед, не прекращая комментировать то, что находилось вокруг них. И почему-то Гето тоже свое слово вставлял, хоть и редко. — Мне так нравится, как каждый год они придумывают все новые и новые штуки, которыми будут все здесь украшать. Я хотел бы жить в Хогсмиде после окончания школы и примкнуть к этим мыслителям. У меня столько идей... — Например? — Мне очень нравится идея с танцующими листьями. А если сконцентрироваться на ней? Представь, как ты идешь по улице, грустишь или переживаешь, а они предлагают тебе совместный танец под звуки джаза? Классно. — Я бы убежал от них быстрее. Сатору с улыбкой фыркнул. — Так и скажи, что танцевать вообще не умеешь! — Вот уж не надо. Я-то умею, но с жутким улыбающимся листом, который меня выше и шире в шесть раз, не уверен, что справлюсь. — Ну да, неудобно будет… Как минимум. А если лист будет чуть-чуть меньше? — Уже лучше. Было бы классно, если бы они устраивали танцы не каждый день, а только по праздникам, например, на Хэллоуин. Но тогда листья как-то не в тему… — Тыквы? — Задумчиво протянул Сатору, поглаживая подбородок, словно мудрый старец. — Такие же огромные? Мерлин, как ты себе это представляешь? — Сугуру прыснул, глядя на задумавшегося слизеринца. — Паучки?.. Обхватят тебя, бедолагу, всеми шестью лапками! А там и вальс начнется… — Восемью. — Исправил Гето. — Это будет настолько смешно, что все от ужаса попадают. Боже мой, о чем мы вообще говорим? Пауки танцуют джаз, героически спасая от плохого настроения… Упаси Годрик! Сатору сам расхохотался. Гето подловил, продолжая: — Ни один волшебник не устоит, но со смеху точно упадет. Тебе придется либо переезжать, либо самому с ними крутиться. — Мне явно будет нужен советчик вроде тебя. Мы, кстати, на месте. Годжо постучал три раза, ожидая появления «амбала». И когда тот, с накинутым на плечи бордовым халатом, появился на пороге спустя пять минут, Гето кивнул ему в знак приветствия. — О, белый. Но с тобой теперь черный. — Низкий глубокий голос произнес эту фразу вместо приветствия, и Сатору усмехнулся в ответ. — Это мой друг. — Ясно. Тебе как всегда? Зайти не предлагаю, у меня гости и бардак… Короче, сам понимаешь. — Сугуру заметил в темноте коридора светловолосую девушку, прикрывающуюся одеялом. — Ага. Как всегда, но в два раза больше. Той же марки. — Сугуру выгнул бровь, глянув на Годжо, но ничего не сказал. Амбал обернулся, и обратился к девушке: — Эби, малышка, принеси коробку из кладовки. Ту, что на второй полке снизу. Я тут обкашляю кое-что с белым. Девушка убежала внутрь дома, а внимание мужчины вернулось к Сатору. Гето напрягся, услышав слово «обкашляю», и сжал в кармане волшебную палочку. Но сам Годжо, пожалуй, выглядел относительно спокойным. Он оперся плечом о дверной косяк и, демонстрируя скуку, перебрасывал из руки в руку мешочек со звенящими монетами. — Ну чё, как там щенок-то? Прижился? — Мегуми умница, даже я на первом курсе такими знаниями не блистал. Мегуми? Сугуру усмехнулся, вспоминая слова Итадори в коридоре. «Недавно в кровать надул от страха». — Он нашел прекрасных друзей, гриффиндорца и гриффиндорку. Ходят только втроем, даже межфакультетные розни им не помеха. — Вставил свое слово Гето. — Мой друг — староста Гриффиндора. Он этих ребят чаще видит, чем я, и точно знает, о чём говорит. — Объяснил мужчине Сатору. — А-а-а, — После непродолжительной паузы сказал мужчина, а потом цокнул языком и, посмеявшись, продолжил. — Во дает! Уже бабу себе отхватил, а ведь такой молодой. Весь в батьку. Я в его годы только так ухлестывал. Девки в Гриффиндоре фигурные, податливые и с горячим характером, хочу сказать. Ты-то, чернявый, понимаешь меня, ага? Старостой же не просто так стал, да? Девчат на воспитательные беседы водишь чаще, чем палочкой машешь, ага? Я б тоже хотел, да мозгов мало было. Гето сморщился, подумав о том, что слово «было» можно и убрать. Он совсем немного пробыл в обществе этого человека, а отвращение к его персоне уже появилось. — Вообще-то… — Начал было говорить Сатору, скислив недовольную гримасу, приподняв и сведя брови. Однако к этому моменту пришла Эби. Она вручила противному амбалу продолговатую большую коробку. Он покопался в ней и достал целый блок на десять пачек. — Пожалуйста, куряги малолетние. Годжо усмехнулся, достал из мешка несколько галеонов и отдал мужчине, и Гето не услышал, что он сказал после этого, но по интонации можно было предположить, что это был отказ от сдачи. Когда они попрощались, обменявшись кратким рукопожатием, Сатору передал пять пачек Сугуру и тот недоуменно похлопал глазами. — Я верну тебе деньги. — Забей, принц. Кури на здоровье. — Годжо подмигнул, поправляя очки на переносице. — Вот уж нет. — Я тебя умоляю. Это мелочь. — Он отмахнулся, и Гето понимал, что для Сатору это действительно «мелочь». Состояние семьи Годжо всегда приводили в пример, когда говорили об огромнейших суммах и нескончаемых нулях после первых цифр, числящихся в банке Гринготтс. — Я все равно верну. — А я не приму! — Он показал язык и улыбнулся. — Или потрачу на угощения для тебя. — Ты ужасен, Сатору Годжо. — Ага. Спустя минуту Гето заговорил вновь, возрождая диалог. — Что с тем мужиком не так? Как вообще так вышло, что ты с ним дело имеешь? — Долгая история… — Сатору на ходу распаковывал новую пачку сигарет. — Если вкратце, то он первого сентября подловил меня на платформе, я тогда уже в поезд почти запрыгнул. Я хотел огрызнуться, — неприятно, когда тебя за край мантии хватают и к себе тянут, — но когда обернулся, понял, что он слишком… Эм-м-м, крупненький. Воспринимался он примерно как тот лист, о котором мы говорили, но в три раза страшнее. Он еще и с физиономией такой грозной был… Если честно, я обосрался. Когда слез, он мне сказал тихонечко, что я добряк тот еще на вид, и сигаретами от меня воняет за милю. Кстати, ничем от меня не воняло, я что, бабки на одеколон зря трачу? Но он как-то вынюхал. Сказал, что торгует много чем, в том числе и табаком хорошим, даже скидочку готов давать, если я за его сыночкой одним глазком пару раз в неделю смотреть буду. В Хогвартсе и Хогсмиде с куревом беда — сложно найти хорошее по цене ниже пяти галеонов за пачку, я раньше у всяких барыг брал и не жаловался, но с появлением Тоджи это стало бессмысленным. Ну вот. Так и получилось. — Он не очень-то приятный мужчина. — Зато с приятными ценами. Сегодня он болтливый какой-то, скучно, может быть, человеку. — Я бы предположил, что за несколько минут до нашего прихода он точно не плакал от тоски и от скуки баклуши бил, а развлекался по полной. — «Баклуши бил»?.. — Сатору еще не слышал о таком фразеологизме, а потому непонятливо выгнул бровь. Они пошли обратно по той же дороге, почти не переговариваясь. Только Сатору попросил зажигалку пару минут назад, потому что свою в Хогвартсе забыл. И Сугуру вдруг задумался. За что он, собственно, так плохо относится к Сатору? Было бы понятно, если бы Сатору презирал его, ведь Гето — полукровка, а ересь о важности чистоты крови семья Годжо активно пропагандирует. Однако все выходит наоборот — он к нему лезет постоянно, а за последние два года особенно приставучим стал. Сугуру старательно его от себя отметал. Боялся. Очень боялся, что когда-нибудь ослабит хватку и привяжется к нему по чистой случайности, просто привыкнув к нему. К таким, как Сатору, привязываться нельзя совершенно точно. Заскучает, нанесет удар в спину. Будет больно. «Мой Сугуру всегда был довольно замкнутым в себе ребенком» — говорила мать всем приходящим в гости людям, хоть их было не так много. Он помнил, как она за него переживала, впервые провожая на Хогвартс-экспресс. Всё боялась, что он за себя постоять никогда не сможет, что ни с кем не подружится и проведет все семь лет обучения в горьком одиночестве. Гето же не считал, что страхи ее были оправданы, — да и не был он в себе замкнутым, — он просто не понимал, как устроена такая штука, как доверие. Вверить все-все свои секреты, посвятить в свою биографию, привязаться, сделать себя уязвимым перед другим человеком, так еще и добровольно. Он никогда такого не делал, и такого не делали для него, что весьма справедливо. Это его устраивало. Постоять он за себя мог, еще как. Научился этому первым делом, еще до начала учебы в Хогвартсе. Гето никогда и никому не расскажет, как ему приходилось отпинывать от себя пристающих со странными вопросами уличных ребят, что воняли спиртом, потом и чем-то еще. Никогда никому не расскажет, каким образом и при каких обстоятельствах себя показала его магия — когда-то несколько подростков загнали его в угол, требуя для начала кошелек, обещая посмотреть на его содержимое и уже после решать, что делать с мальцом. Тогда десятилетний Сугуру зачерпнул песка и кинул горстку прямо в лица троих парней, отпихнул и так сильно, как только мог и мгновенно встал на дрожащие ноги — адреналин в крови поторапливал унести их куда подальше. Осуществить план не вышло — не пробежав и трех метров, он почувствовал, как в спину прилетело что-то тяжелое. Это выбило весь воздух из легких, заставило неуклюже упасть и клюнуть носом в землю. Обернувшись, он заметил приближающиеся четыре фигуры — во главе шел собственный старший брат. Как оказалось, утром он видел, что мать дала деньги Гето для того, чтобы он передал их подруге семьи за продукты, привезенные из города. Подонок решил своровать их и потратить на свои нужды. Ему было совсем неинтересно, что все члены семьи могли пропустить несколько приемов пищи только из-за его собственной прихоти. Пока двое из парней удерживали извивающегося змеей Сугуру, брат и его лучший друг искали деньги в его карманах. Он никогда не плакал. Не умел. Ребята же почему-то все приговаривали: «Поплачь-поплачь, щегол, папке в плечо же уже не выйдет, а мамка не поверит». Что было совсем унизительно — позже они спустили с него брюки, мерзко посмеиваясь с его тощих ног и белесых шрамов. Он брыкался, пытаясь засадить коленом в нос обидчику, но все без толку. Парни только смеялись, отпуская все новые и новые комментарии: «Чё, страдалец, на иглах поерзал бедрышками?». А потом один из них сказал то, от чего сердце в пятки упало, а дыхание от страха перехватило. «Ножки у него тонкие, как у телки! Проверить надо, Хромой, вдруг сеструха у тебя на самом деле? Тогда и отделается быстрее». Именно тогда, когда отбитый друг брата начал тянуть руку к краю нижнего белья десятилетнего ребенка, тот пронзительно закричал. Внезапно все ребята отлетели в разные стороны. Тому самому парню, который хотел совершить самую мерзкую вещь, досталось сильнее всего — его голова ударилась о кирпичную стену стоящего неподалеку здания с характерным звуком. Гето помнил все разбирательства с прибывшим министром магии, другими людьми в черных мантиях, а после и с обыкновенной магловской полицией. Все обставили как обычную драку, в которой из-за какого-то прохожего, которого так и не поймали, погиб подросток. Но сам Сугуру ничего не забыл. Он с годами осознавал, что на его счету есть одно убийство. И это было ужасно. Он ненавидел этот день. Он понимал, что осуществил его непреднамеренно — он хотел, чтоб тот парень просто убрал свои грязные руки от него, чтобы не прикасался к нему, и, впервые в жизни, чтоб его защитил хоть кто-нибудь! После того случая он понял, что защитить себя может только он сам. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего, так ведь говорят? Он не хотел чьей-либо смерти. Не хотел. — О чем думаешь? — Сатору дул на свои замерзшие и покрасневшие ладоши. — Ни о чем. — Ответил Гето ровным тоном и достал сигареты из кармана. Поджег ее с помощью заклинания и поймал удивленный взгляд Годжо. — Великий Мерлин! Научи меня делать так же! — Он выглядел весьма пораженным. Огнем загорелся конец сигареты. А глаза Сатору загорелись энтузиазмом. — В другой раз. Придется тебе еще какое-то время потаскаться со своими зажигалками. Сугуру усмехнулся бурной реакции Годжо. Он шел, слушал поток его слов вполуха и думал над тем же вопросом, что задал себе минут пять назад — за что, черт возьми, он ненавидит Сатору? В последнее время эту «ненависть» и ненавистью не назовешь. По крайней мере, она была явно не самой искренней. Да, во времена обучения на первом курсе он за ним собачкой бегал, докучал вопросами о том, почему им нельзя просто подружиться, а Гето его от себя отгонял, словно комара пищащего. Да, когда они подросли, Сатору почему-то вечно выбирал Гето, когда дело касалось совместной работы с кем-то на выбор, что удручало. Да, Сатору всегда привлекал внимание всех и каждого, чем раздражал. Да, Сатору прилипала, да, Сатору не такой, как Сугуру. Возможно, Гето такое ярое желание познакомиться поближе и не нравится? Потому что он знает, чем это может закончиться. Ножом в спину. Всегда нужно быть начеку, даже с теми, кто всегда с тобой рядом. Иначе последствия могут быть очень плачевными. И ведь он продолжает общаться с Чосо, Хайбарой и Сёко. Он не видит в их поведении угрозы, вроде как считает друзьями. Почему так нельзя с Сатору? Он слишком ветреный? А кто сказал, что это действительно так? Почему Гето так уверен в этом? Сугуру посчитает себя идиотом, если именно сейчас, пока Годжо машет волшебной палочкой и старается вспомнить заклинание для вызова небольшого огня, решит дать шанс этому придурку и подпустить его немного ближе к себе. А также самостоятельно сделать небольшой шаг навстречу. И Гето, смеясь с того, что Сатору нечаянно сжег всю сигарету одним махом, кивает самому себе. «Я идиот».