Посвящая вам мой последний осколок.

Сугуру, отчаянно следя за ходом времени, все-таки не дождался Сатору и покинул ванную старост первым, оставив после себя плюшку, что забрал со стола во время обеда, подумав, что не успевшему даже перекусить Годжо она нужнее. В ванной он оставил и собственные беглые взгляды, глупые мысли о слизеринце, цвета осеннего рассвета щеки, заставляющее жмуриться сильно чувство стыда и идиотские извинения. Гето и не заметил, как зашел в нужный кабинет, заняв третий с конца ряда стол. Сугуру любил этот кабинет за здешнюю атмосферу: словно все волшебство Хогвартса в этих стенах упряталось, за полками с учебниками притаилось и за учениками, магию постигающими, присматривает. А сами стены, несущие на себе гобелены с изображениями самых известных событий мира волшебства, заставляли к себе взгляды приковывать из урока в урок. Хоть и цвета нитей год за годом выцветали понемногу, но красоты своей точно не лишались. Воздух здесь был пропитан запахом чернил, кофейными зернами, старинных книг с различными подробно описанными опытами алхимиков и зельеваров, магов и волшебников, что создавали заклятия и заклинания для различных целей. Сугуру кабинет чем-то напоминал обожаемую библиотеку. И только он успел обрадоваться, что никому совершенно не нужен и никто к нему не пристанет с лишними на данный момент любого рода вопросами, как на соседнее место уселась известная Сугуру особа, и он, заметив ее боковым зрением, тут же тяжело вздохнул, делая вид, что усердно вчитывается в написанный на папирусе текст с выполненным заданием. Девушка неловко прокашлялась, замерев на месте. — Я подсяду? Здесь свободно, вроде как? — Сёко должна скоро прийти. — Если говорить совсем откровенно, то Сугуру никогда с Иэйри не договаривался о том, чтобы вместе на лекциях время коротать. Но отмазка достаточно действующая и работала действительно не раз. Далеко не раз. — А, — Юки вздохнула разочарованно, — домашку повторяешь? — Да. — Любишь историю магии? — Да. — Я тоже. — Девушка замолчала, но тишина продержалась недолго. — А ты в курсе, что репетиции к святочному балу начинаются на следующей неделе? — Да. — Ох, конечно, как же староста может не знать. Ты до нас эту новость и донес, верно… Сугуру почти не слушал Юки: ему совсем дела не было. Он пытался на учебу переключиться как можно быстрее, потому что действительно устал жмуриться и лицо кислить при случайно подкинутых подсознанием воспоминаниях, образовавшихся в ванной старост, в которую он не сунется ближайшую жизнь. И вот опять. Опять Сатору занял мысли. Опять челюсти сжимаются до скрипа зубов, опять хочется сквозь землю провалиться и никогда не учиться в этом заведении. Позорище. Он чувствовал себя мерзким пубертатным идиотом. Юки вновь спросила о чем-то бестолковом, и Гето определенно знал, что вопрос будет наполнен бессмыслицей, так или иначе связанной с ним. — Да. Скоро начало занятия, разреши мне начать нормально повторять, пожалуйста? — Раздраженно произнес он, переводя взгляд на пораженную гриффиндорку. У той словно Вселенная на глазах расплющилась, с таким отчаянием и удивлением она глядела на Сугуру. Тот начал всерьез переживать. Что могло вызвать такую реакцию? Какой все-таки вопрос она задала? Почему, черт возьми, именно сейчас Гето решил прослушать? Вообще не вовремя. Это явно издевки откуда-то свыше. — Я поняла. Значит, ты уже занят. Хорошо. Извини меня за мою навязчивость. И пока староста осмысливал сказанное, Юки ретировалась молниеносно, провожаемая его стеклянным взглядом. «Ты уже занят»… Кем? Для чего? Из-за чего? Чего?.. Страшно даже подумать было о вариантах возможного вопроса Юки. Сугуру носом в подушку уткнуться хотелось как минимум, да прокричаться знатно. А как максимум — вновь провалиться под землю, к ядру ближе, чтоб оно его нахуй испепелило. Именно в этот момент затихли все ученики, в кабинете послышалось цоканье каблуков преподавательницы. Гето понял, что сегодняшнее занятие станет исключением — с рефератом он первый точно не побежит выступать.

***

Получив за домашнее задание оценку «Превосходно», а не «Выше ожидаемого», как делал это всегда, Сугуру вышел из кабинета, начиная искать Юки, и только потом подумал: если у нее такая реакция была на обыкновенное «да», то какая будет на просьбу повторить вопрос? Обижать ее все-таки не хотелось, но… — Юки! Девушка, почти растворившаяся в темноте коридора, обернулась. И только подбежав к ней ближе, гриффиндорец заметил следы растекшейся туши на щеках, опухшие губы, глаза покрасневшие и в них — такая обида вперемешку с надеждой, что даже смотреть больно было. Гето тут же чувством вины обдало, будто потоком ледяного ветра. — Извини, но не могла бы ты повторить свой последний вопрос, что был перед началом занятия? Я не расслышал и ответил наобум, мне действительно стыдно, и я бы хотел нормально поговорить. — Гето видел, как на губах девушки улыбка расцвела, и та, посмеиваясь, отвела взгляд, тут же вытирая щеки. — Я понимаю. Иногда я слишком увлекаюсь, а ты к истории готовился, это мне стоит извиниться. Я спрашивала, как бы ты отреагировал, если бы… Чисто теоретически… Я пригласила бы тебя танцевать со мной? Есть ли у тебя пара? Сугуру тут же понял, что не стоило переспрашивать. Что-то ему и так подсказывало совсем недавно, нужно было интуицию послушать. Надежда в глазах Юки была такой блестящей, такой чистой и даже мягкой — она явно осязалась, словно рядом с самой девушкой материализовалась и просила, даже умоляла согласиться на совместный танец. И Гето не отрицал, что кандидатура действительно хорошая — Цукумо и наружностью привлекательна, и двигалась чудесно, и активисткой местной являлась, а еще ответственная до безумия. Умная. Иногда. Но Сугуру не мог согласиться на танец с ней. Никак. Он не любил подобные мероприятия в принципе — светиться где-то, становясь одной из звезд «Ежедневного пророка» и предметом обсуждения за любой лишний взгляд ему никогда не хотелось. — Юки, извини, но я должен подумать. Я не так сильно фанатичен в плане выступлений на таких масштабных мероприятиях. Даже менее фанатичен, чем половина всех нежелающих танцевать по каким-либо причинам, серьёзно. — Но ты вспомнишь обо мне, если все-таки надумаешь танцевать, правда? — Вспомню. — Пришлось соврать. — Спасибо! — Гриффиндорка просияла, кинувшись, видно, на эмоциях, обнимать Сугуру. Тот не знал, как реагировать — лишние прикосновения от чужих людей он на дух не переносил, руки по швам оставил, ибо в ответ девушку обнимать не хотелось точно так же, как и с ней танцевать. Он сумел услышать аромат ее духов — какой-то цветочный или что-то в этом роде. Гето удивился — он достаточно резкий, почему раньше он его не чувствовал никогда? — Хотела сказать… Не обращай внимания на сплетников. Они всякое разное говорить умеют, даже не зная о тебе ничего. Не общаясь с тобой ни разу! Я очень стараюсь помочь им изменить мнение о тебе, правда. Юки, голову на плечо старосты положив, старалась диалог продолжить такой неприятной темой. — Я даже представляю примерно, о чем болтает весь Хогвартс сейчас. Кошмар. — Да… Многие смущены тем, что вы с Годжо оба сбежали с обеда, а до этого на прорицании… Я сама все видела. Это у Годжо не все дома, вот он и пристал к тебе, как банный лист. Внимания всеобщего хочет, вот и выводит тебя. Сугуру не ответил ничего, вновь вспомнив то, что с ним происходило в ванной старост. Он еле удержался от того, чтобы вслух не выругаться. А Юки, наконец, отстранилась, проговаривая тихо: — Но ты не терпишь, а отвечаешь на это. Я могу только восхищаться, как же ты его отшвырнул! Это было сильно и смело. Мне нравятся такие мужчины, как ты. С характером и принципами. Цукумо прощально улыбнулась и наконец-то ушла, а Гето, плечами поведя, чуть сознание не потерял. Какие. Же. У. Нее. Тошнотворные. Духи. Вот и дополнительная причина отказа от танцев с ней — Сугуру быстрее в обморок упадет, чем выучит пару движений. Сугуру понесся в уборную, внезапно почувствовав себя действительно плохо — списав состояние на аромат Юки и зарубив на носу, что в сумку непременно нужно будет положить противогаз, забежал в первую попавшуюся свободную кабинку. Упав на колени перед унитазом, зажмурил глаза и тяжко выдохнул — будто камень в глотке застрял. Ассоциация заставила прокашляться, что было, вероятно, ошибкой — что-то ранило глотку, вызывая невыносимое жжение, словно ее кислотой залили. Ее царапало что-то изнутри, дюжиной ножичков проходясь по слизистой оболочке. Что-то дышать яростно мешало, паника накатывала постепенно, заставляя замереть и мысленно молиться. Боль сумасшедшая с ума сводила, призывая слезы по щекам катиться и жмуриться. Каждая чертова секунда вечностью казалось, а белоснежный кафель перед глазами плыл. Очень хотелось за горло рукой схватиться, но головой гриффиндорец все еще соображать мог — понимал, что только хуже себе же сделает. Все сильнее и сильнее что-то острое будто горло пробивает изнутри, вонзается в него углами. Кричать хотелось неимоверно, помощи просить, умолять и изнывать. Сугуру более не мог терпеть. Громкий и слишком болезненно отозвавшийся кашель. На полу тут же образовалась лужица крови, а также небольшой предмет, что причинил такую большую и сильную боль. Меж пальцев тот оказался, и Сугуру, рассмотрев его, понял — это не просто абы какая вещь. Это крупный стеклянный осколок, красным измазанный весь, с точеными гранями и углами. Сугуру тут же за горло схватился перебинтованной рукой, пытаясь боль унять, ладонью сильно не сжимать. Как же чертовски больно. Лицо исказила гримаса боли. С каждым новым приступом кашля его горло сжимается, и изо рта вырывается алая кровь. Ярко-красная, цвета едва расцветшей розы, течет из уголков губ, оставляя на побледневшей коже следы. Пятна краски на белом холсте. Смешиваясь со слезами, она марает блестящий кафель. Гето внимания не обращает, кровь кистью руки утирает, а мир вокруг него расплываться начинает, а сознание постепенно в темноту уходит. Остаются лишь страх, боль и паника.

***

Проснувшись, Гето первым делом оглянулся — он все точно так же находился в кабинке туалета. Интересно, хоть кто-нибудь его искать пытался? Обнаружил его отсутствие? Вряд ли. Он тут же спохватился — осколок, что был в его горле, должен был остаться сжатым в ладони, но его и след простыл. Остался только песок, мелкими крупицами рассыпавшись по полу, слегка поблескивая. Осмотрев и пол, увидел кровь подсохшую. Сугуру с помощью магии ее убирать принялся, произнося шепотом заклинания. Удивительно, но это давалось достаточно легко. Болью ничего более не отзывалось, и если бы не пятна на кафеле, то Гето подумал бы, что всего случившегося вовсе не происходило. Мало ли, галлюцинации, сон какой-нибудь изощренный… Запачканный бинт с руки гриффиндорец снял, выбросив сразу же. А песок собрал и в колбочку для зелий отправил, это решение показалось самым верным. Покинув кабинку, Гето понял, что и ужин проворонил, и время на выполнение домашнего задания на завтра. Второе, признаться, волновало его гораздо больше. Ополоснув лицо прохладной водой и сразу после отправившись в комнату с волшебной палочкой, от кончика которой разливался яркий свет, Гето во тьме коридора увидел знакомый силуэт, слабо улыбнувшись. — Эй, потерялся опять? — Испуганно обернувшись, но узнав в приближающемся волшебнике именно старосту, расслабился, тут же напряженные плечики опустив. — Я не испугался волшебных лестниц, если что! — мальчик подбежал к Сугуру, взмахнув руками. — Теперь я боюсь встретить Безголового Ника. — Почти Безголового. Тебе до окончания учебы с ним здороваться почти каждый день, просто напомню. Итадори скорчил рожицу, от отчаяния едва не взвыв. — Потом я привыкну, как к лестницам. Хотя… Лестницы-то не пугают всех первокурсников тем, что голову себе отрывают, но продолжают разговаривать! Мне будет сниться это в кошмарах. — Давай я проведу тебя до комнаты, и спрячу тебя, если мы вдруг наткнемся на сэра Николаса? Когда я смогу с ним поговорить, то попрошу, чтобы больше не пугал тебя, ладно? Гето не был уверен, что призрак его послушает. Но успокоить бледного Итадори определенно стоило. — Хорошо! — Глаза Юджи надеждой и благодарностью наполнились, казалось, что он даже заплакать готов от признания своих страхов и пережитых за день эмоций. — Спасибо тебе. Но есть одна просьба. — И какая? Итадори на носочки встал, пытаясь достать до уха Сугуру. У него, конечно, не слишком удачно вышел данный маневр, но он правда старался. С теплой улыбкой на губах, Гето наклонился к юному гриффиндорцу, ухо подставив, ожидая услышать что-то вроде «только не говори об этом профессору Шмидт», но прозвучало кое-что другое, что заставило сердце обычно равнодушного ко всему в мире старосты растаять. — Если будешь говорить с сэром Николасом, то попроси его не пугать и моих друзей тоже. Мегуми отважно делает вид, что ему все равно, но недавно в кровать надул от страха! Я уверен, что это связано с картиной, которую нам призрак показал. А еще Кугисаки, она же девчонка. — Какой ты благородный. — Я такой! — Юджи просиял — ему до безумия нравилось получать приятные слова, особенно от Сугуру, который для него случайно стал примером для подражания. Ведя по темным коридорам Итадори, который за руку старосты схватиться успел, как утопающий за соломинку, Гето улыбаться все не прекращал — как же его умилял этот ребенок. Итадори Юджи — новоиспеченный волшебник, совсем недавно попавший в Хогвартс. Мудрая шляпа на распределении учеников на факультеты без сомнений воскликнула — «Гриффиндор»! И вот, с болтающимся на шее красно-золотым галстуком и отличительной эмблемой мальчик учится уже третий месяц. Сугуру все не мог прекратить воспринимать его как своего младшего брата. Так уж вышло, что с самого первого дня обучения в школе волшебства ходячий детский сад со штанами на лямках от него не отставал никак, постоянно что-то спрашивал, постоянно крутился рядышком, на обеде на него поглядывал и громче всех хлопал в ладоши при выступлениях Гето. Нужен совет? Сугуру подскажет. Нужна помощь? Сугуру поможет. Нужно объяснение базовых предметов? Сугуру объяснит подробно, а если надо, то конспекты свои старые достанет и проведет дополнительный урок только для Итадори. Гето очень хотелось, чтобы его обучение в Хогвартсе было самым счастливым временем в жизни Юджи. Этот солнечный ребенок определенно такого заслужил. Сказав пароль полусонной Полной Даме, гриффиндорцы вошли в практически пустую гостиную Гриффиндора. — Видишь, сэр Николас по коридорам не гулял. Спит уже. И ты беги в спальню, ко сну готовься потихоньку. — Староста волосы его на макушке взъерошил, а Юджи тихо посмеялся, тут же активно закивав. — И ты. Спокойной ночи! — Помахав рукой на прощание, Итадори убежал к спальням первокурсников. Сугуру еще несколько секунд смотрел ему вслед, а после, строго объявив остальным ученикам в гостиной о приближающемся времени отбоя, направился к своей спальне. — О, вернулся! Мы думали, ты в библиотеку уже мешок спальный протащил и жить там собираешься. — Знал бы Хайбара, где все это время был Сугуру. — Потише! — Воскликнул засыпающий Чосо, с головой укрытый одеялом. — Я тоже безумно рад вас видеть. — Сугуру уселся на кровать, тут же доставая из прикроватной тумбы два учебника. — Хайбара, у тебя есть конспект по зельеварению? — Конечно. — Он тут же отозвался и энергично подскочил к шкафу, едва не поскользнувшись на ровном месте. — А, кстати, как твоя ладошка? — Откуда ты знаешь? — Годжо рассказал. Гето вздохнул. Он уже не удивлялся. — Нормально, заживает. — К субботе заживет? Как ты в Хогсмид с нами поедешь? — Откуда ты-… — Годжо рассказал. — Я послал его, а не соглашался ехать! — Странно. Годжо сказал, что ты моментально согласился, я и то удивился. — Хайбара повел плечами. — Но ты правда не пожалеешь, если согласишься. Будет весело! Гриффиндорец наконец протянул конспект Гето, тот принял его, чуть ли не выдергивая его из чужих рук, и только потом, с раздраженной физиономией, отреагировал на сказанные ему слова. — Не сомневаюсь. Гето был бесконечно раздосадован, когда узнал, что Хайбара подружился с одним идиотом из Слизерина. Конечно, это было неудивительно. Не хотелось признаваться самому себе, но Сатору являл собой харизматичную, веселую, общительную и хулиганистую личность, совокупностью этих черт магнитом притягивая людей к себе. Семья Годжо состояла из богатых золотом чистокровных волшебников, что тоже играло свою роль для многих. Репутация. Хайбара обожал Сугуру с того самого дня, как они оказались в одном купе Хогвартс-экспресса на первом курсе. Он обожал в принципе всех, но уверенности в себе ему не хватало. Годжо же был ею до краев наполнен, чем, опять же, привлекал многих волшебников и волшебниц, в том числе и Ю. Он восхищался им, и это очень бесило Гето. Нет, он не ревновал Хайбару, но часто задумывался: как возможно общаться с этим вычурным слизеринцем и не блевать при этом каждые три секунды от его раздутого эго? Короче говоря, Ю старался балансировать между дружбой с Сатору и дружбой с Сугуру. Ему явно мешали их разногласия, но он не собрался лезть в их взаимоотношения, а просто сидел на двух стульях, разъезжающихся в противоположные друг от друга стороны. Прошел час, второй. Сугуру, слава Мерлину, выучил материал, каждые пять минут устало вздыхая. Только он свернул свиток, глянул на витающие в воздухе часы: пора пройтись по коридорам замка и проверить, не шастает ли по ним кто-нибудь вроде Итадори, и отправить спать. Шепотом произнеся кодовую фразу, находясь около выхода из общей гостиной, он уже через полминуты оказался в коридоре. Ему даже нравилось проводить патрулирование: ночью в замке становилось гораздо атмосфернее, магия, витающая в воздухе, чувствовалась в разы сильнее. Хоть Гето и не любил разбираться с различного рода проделками непоседливых учеников, ему все-таки полюбились прогулки по засыпающему Хогвартсу. В коридорах практически всегда было достаточно тихо: все более-менее умные ученики знали, что старосты и картины на стенах на страже порядка, а поэтому не высовывались после отбоя из комнат. Не считая слабоумных и отважных, разумеется. Прошло всего минут пять, как Сугуру краем уха услышал что-то пугающее: кто-то тихо рыдал, всхлипывая и стараясь внятно произносить какие-то слова, похожие на мольбу. Гето тут же напрягся. Предположив, что прямо сейчас, скорее всего, происходят унижения какого-нибудь маглорожденного волшебника, как на прошлой неделе, он понесся в сторону подозрительных звуков. Плохое предчувствие давило на грудь тяжелым грузом, будто каменная плита, а тревога, как и всегда, лучше не делала — только добивала. Он бежал все быстрее и быстрее, едва не споткнулся пару раз. Несколько великих волшебников с какого-то портрета возмущенно ругнулись, потому что им, видите ли, нормально спать не позволяют уже пару столетий. Уж простите, у Гето то же самое всю его относительно недолгую жизнь происходит. Извиниться он не успел — наконец добрался до места происшествия. Прямо около большого зала происходило нечто ужасное. Гето постарался быстро проанализировать ситуацию, бегая глазами туда-сюда. Что ж, предчувствие его не обмануло. На полу лежал беловолосый волшебник, лицо его от страха ужасно перекошено и слезами залито, а отчаяние на нем читалось с невообразимой легкостью. Локтями опираясь об пол, он явно старался отползти подальше от странной фигуры в темной мантии, что направляла на него палочку. Дыхание Сугуру отчего-то перехватило. Зазвенело в ушах. Он поспешил достать свою палочку и прокричать заклинание. — Экспеллиармус! Однако ничего не произошло, заклинание не сработало и должного действия не возымело. Волшебник в темной мантии таки понял, что сзади него стоит кто-то еще, обернулся на долю секунды, конечно же, заметив Гето. Усмехнулся его удивлению. И Сугуру был готов поклясться — это самая ужасающая ухмылка, которую он когда-либо видел. А Гето действительно удивился. Глаза его распахнулись широко, а рот приоткрылся в незавершенном вдохе. Странно было бы этого не сделать, увидев собственное лицо напротив себя. — Авада Кедавра! — И «подделка» Сугуру заставила голубоглазого волшебника, воспользовавшегося заминкой, чтобы встать и проковылять довольно далеко вглубь большого зала, потерять все силы и упасть навзничь, руки в стороны раскинув, словно сломанная кукла. Гето не помнил, что кричал. Не помнил, какие заклинания произносил, пока бежал к погибшему Сатору. Но помнил отчетливо, как не сумел его за плечи взять, потому что прикоснуться к нему попросту не мог — руки сквозь его тело проходили, ощущалось это так, будто он их в ледяную воду окунал раз за разом, не имея возможности до дна дотянуться и до него дотронуться. Спустя несколько до жути тяжелых попыток, Гето медленно повернул голову в сторону волшебника в темном плаще, избегая прямого зрительного контакта. Страшно смотреть страху в глаза, правда? Особенно когда твой страх — ты сам. Сердце его ненавистью наполнилось, яростью жгучей, и он совсем не намерен отказываться от попыток уничтожить этого безумного мага, так жестоко издевающегося над его рассудком. Конец волшебной палочки устремился на противника. Взмах, наполненный агрессивной уверенностью. — Петрификус Тоталус! Взмах, наполненный странным недоумением. — Редукто! Взмах, наполненный страхом перед этим существом. — Круцио! Взмах, наполненный отчаянной болью. — Авада Кедавра! Гето не успел осознавать, что делает. Насылает на свое же отражение смертельное заклинание ради мести за Сатору? Пытается взорвать, убить себя, потому что Годжо больше не дышит по его вине? — Не устал? Гето понимал, что никакие слова не действуют — волшебник продолжал просто стоять и смотреть на него, совершенно не реагируя. Что это? Настолько сильное защитное заклинание? Каким образом?.. Но Сугуру вспоминал и использовал все новые и новые заклинания, хоть это и выглядело достаточно жалко как минимум из-за озвученной собственным голосом издевки. Секунда — и волшебник, взмахнув рукавом мантии, исчез со вспышкой ослепляющего света. А Гето проснулся в своей кровати, пытаясь отдышаться.