Логово для чудовища

Старик общаться перестал. Совсем умом тронулся, сидел днями с Ни, работу забросил. «Запросто пустил сиделку из секты. Но не меня». Эйр не знал, что делать. Он смутно чувствовал боль Ни сквозь сон, еще более размыто — маленькое чудовище внутри нее. Не такое, как Тайрат, более осознанное. Оно знало об эмоциях, радовалось, выпивая очередной кусочек души Ни, а потом засыпало, довольное. «Прогнать старика? Прогнать сиделку? Кто сошел с ума, я или старик? Может, со мной и Си было так же?» И посоветоваться не с кем. Все существо желало спасти Ни, но она сама была против. Старик был против. Весь мир сошел с ума!

***

Эйр из кабинета почти не выходил, все сидел хмурый, будто с бумагами, но их количество не убавлялось. Он не читал. «Хочу помочь, поддержать. Но чем? Как?» — Я хочу помочь тебе, Эйр. Кажется, случайно сказала это вслух, потому что Эйр резко поднял голову и заозирался. — Ты уже помогла Ни, — ответил он в пространство. «Такой холодный. Да, я не права. Но… Но что я могла сделать? Ничего. Да и для Эйра тоже. Даже для себя». — Она ведь погибнет. Но старик ничего не делает. И ты тоже. Она исчезнет, и никакие лекарства не помогут, — с болью в голосе продолжил Эйр. Отчего-то это задело страшно, в груди закипел, забурлило… — Эйр, для того, чтобы подарить вам жизнь, я умерла сама. Чтобы у вас была мама, Ни сшили из кусочков меня. Я… Нела осеклась. «Какая разница. Гнев не принесет пользы. Я хотела поддержать сына, но разозлилась отчего-то…» А Эйр уже не хмурился. Смотрел перед собой равнодушно. Думал о чем-то. — Прости, Эйр. Я не могла поступить иначе. А еще по глупости растеряла много сил, оттого не смогла позаботиться о вас. Но я очень люблю и тебя, и Си. Рада, что вы выросли. И что Ни подарила вам брата, тоже рада. — Нир… — Эйр вздохнул. — Ты ведь хотела только Нира, не меня. — Хотела только Нира? — удивилась Нела. — Но ведь… Понимаешь, я не контролировала Ни. Я рада, что у нее тоже есть ребенок, что он здоров и счастлив. — Не хотела ты меня! — Эйр даже прикрикнул, сжал кулаки. — Я… Почему? Эйр… Каждое мгновение, что могла поддержать аватар, я проводила с тобой. С тобой и с Ниром, вы вместе лежали. Ты не помнишь, маленьким был. А я помню, как ты рожи корчил, как кошек гладил, с ними в обнимку спал. И Нир тебя любил очень, обнимал. Это так мило было. Мне жаль, мне так жаль… — Нелари, — голос Эйра дрогнул. — Зачем тебе дети? «Зачем? Разве есть ответ на этот вопрос?» — Я не знаю. Очень люблю детей, всегда их хотела, с детства, — пожала плечами Нела. — Это здорово, когда у тебя есть малыш. Думаю, ты тоже поймешь, когда увидишь своих детей. Так жаль, что я не видела, как вы выросли. — А ты знаешь… Ай, ладно, — Эйр нахмурился и махнул рукой. — У меня много работы, Нелари. В другой раз поговорим. Он вытащил кристалл из лампы, убрал в коробку из ткани междумирья, тычком перекрыл связь с золотистой ниточкой в груди. Вот и все. И не видно Эйра больше. Нела обняла колени, уткнулась в них носом. «Холодно. Больно. С Эйром поссорилась. И так не вырастила, еще и огорчила. Неужели сложно было просто промолчать? Никчемная! Бесполезная. И больно так…»

***

Душно. Ужасно душно. Голова раскалывалась. Соседке никак не спалось спокойно уже которую ночь. — Вставай, сестра! — в голосе Тах слышалось беспокойство. Си с неохотой приоткрыла глаза. Тах склонилась над кроватью соседки. Несчастная в последнее время то и дело сначала кашляла, потом переставала дышать во сне, и ее приходилось расталкивать. «Пора или не пора вставать?» — сонно подумала Си. В спальне окон не было, о времени можно было только догадываться. Ранние подъемы в храме до сих пор давались тяжело, постоянные пробуждения из-за кашля и попыток Тах разбудить соседку бодрости не добавляли. «Уже отпустила бы ее. Один раз уснет покрепче — и все, никаких мучений. Жизнь ли это, когда ничего не гнется и дышать не можешь? Пора или не пора вставать все-таки? Вроде не зовут на молитву, еще посплю». — Время молитвы, братья и сестры, — будто услышав мысли, позвал голос за дверью. «Ну вот. Ах, как же голова болит». Си с неохотой поднялась, неловко умылась энергией — воды в храме отчего-то не было. Пришлось учиться управляться так, и теперь уже даже получалось. Наверное, получалось, зеркала в храме тоже отсутствовали. — Как она, Тах? — спросила Си. — Не дышит, госпожа. — М, — Си сонно потерла глаза. — Опять или совсем? — Совсем. Отчего-то испугаться не получилось. Наоборот, пришло облегчение, что и девушка отмучилась, и одной беспокойной соседкой станет меньше. Тах кашляла, держась за стену, и каждый звук отдавался тупой болью в и без того тяжелой голове. «Что делать с теми, кто умер? Когда она переродится для вечного служения? Ее нести на молитву или нет? Что делать? Ах, Тах разберется, не хочу об этом думать». Но Тах разбираться не торопилась. «Она же начнет вонять. Надо что-то придумать». — Тах, куда ее? — На молитву, в удобрения. — Она не переродится? — Нет, женщины же не приносят клятв Покровителю. «Она умерла, и это насовсем, это даже не вечное служение», — смутным ужасом мелькнула мысль. Голова заболела сильнее. «Как же здесь душно. Скорее бы в сад». После молитвы и завтрака наконец-то удалось выйти на свежий воздух. Си вдохнула полной грудью, потянулась. Небо светлело, с поющих цветов щедро лилась роса, пропитывая балахон насквозь. Показалось, что цветы оплакивают соседку, пеплом которой их удобрили только что. «Я должна решиться. Я не могу допустить, чтобы и герой, и Тах стали удобрениями. Хотя герой скорее не на удобрения пойдет, а станет нежитью». Представился зловонный герой, и Си замутило. «Нет. Я должна решиться. Должна, но не сегодня. Сегодня слишком тяжело». Печальный звон заполнил все, голова закружилась, и Си увидела маму, отливавшую золотым, которая держала собственное спящее тело за руку. Показалось, что рядом сидел кто-то еще, но затрясли, и видение сменилось обеспокоенным лицом героя. — Радость моя, — шепнул он. «Все хорошо, — подумала Си. — Прости меня. Ты можешь вернуть меня родителям, не губи себя». — Моя жизнь принадлежит Покровителю, и я счастлив показать свою преданность ему, — очень тихо возразил герой. «Хотя бы не кашляет, как Тах, — мысленно успокоилась Си. — Я не готова пока. Не могу, прости». — Это наш выбор, радость моя. Благодаря семье мы можем послужить Покровителям так, как готовы, — он осмотрелся украдкой и добавил еще тише. — Если тебе легче, давай займемся садом. Си кивнула. «Настоящий герой. Такой самоотверженный, такой преданный, такой почтительный к Покровителю». Вспомнилось, что дома Ловам не поклонялись, иногда даже позволяли себе очень непочтительные высказывания в их адрес, и это сильно коробило, хотелось извиниться перед покровителями всех общин сразу. Но в Семье все было правильно. Спокойно. И можно было служить, даже если малодушно не получалось решиться стать счастливой и подарить семье детей. «Я обязательно решусь. Но не потому что боюсь за здоровье героя и Тах, а потому что это правильно — служить Покровителям без сомнений и так же самоотверженно, как это делает герой. Быть может, я потеряю разум, но не потеряю себя, ведь я хотела прекрасной жизни, правильной, как в сказке. И, говорят, стану счастливой даже».

***

За окном еще даже не начало светлеть, но не спалось. То ли лег рано, то ли о Киин вспомнил, то ли переживал из-за Ирри, то ли дела не ждали. Нир не знал, отчего точно пронулся, но встал все-таки и поплелся умываться. Отражение заверило, что к труду он уже готов, хоть и чувствовал себя разбитым. В гостевой комнате зашевелились. В умывальню заглянул сонный Сирлин в огромном халате. — Доброе утро, — Нир улыбнулся, пустил к умывальнику. — Доброе. Мне всю ночь кошмары снились, что снова затопило, будто и не спал вовсе, — пожаловался Сирлин. — Ничего, это нервы. А может, теплеет. Я тоже не выспался. Пойдем, позавтракаем. Будешь кашу со снеженикой? — Давай ты вари, а я ягоды соберу, — предложил Сирлин. — Тыщу лет такого не ел. Наверное, последний раз ел, когда с мамой вместе жил еще. И то без снеженики. Тогда в Новый Эрв переселились, из пищи были только друидские плоды, от которых хочется есть все больше, и зерно из старых запасов. Каши мама варила, я все нос воротил. И не только я. Ладно, заболтался снова. Пойду за ягодами. — Побольше собери, лучше все спелые. В пещеру унесем или вину заглаживать, или праздновать. Сирлин любил поболтать, всегда повод находил. И обычно спокойное утро наполнилось разговорами обо всем и ни о чем, смехом, неуловимым весельем. Он хвалил и кашу, и ягоды, беспокоился о кристалле льда и тут же перескакивал на ирригацию, на чудо-очиститель, от которого оторвал кристалл льда, жаловался, что все давят и тут же хохотал. Как ребенок, который вырос вместе со своими игрушками, но так и не повзрослел. Папу в хорошем настроении напоминал, только моложе. Когда слушал его, тоже хотелось исследованиями заняться. «Ничего, сейчас с пещерой разберемся, яблонями своими займусь, чтобы не как в прошлом году. Надо бы тоже придумать для них что-то, чтобы не ходить к каждой, не проверять, не напитывать чарами. И для огорода может быть тоже». — Пойдем в пещеры, Нирлин! Хочу увидеть, как там все. Сирлин подскочил, потер руки, закрутился, будто счастливый ребенок. Нир поднялся, посуду потоком энергии протер, прибрал. — Пойдем. В подземном тоннеле Сирлин притих, видимо, занервничал. А может, думал о чем-то. Молчал и Нир. «Любопытно все-таки, что же там такое. Должно сработать, но вдруг что-то не так пойдет?» Но едва дверь за кристаллом открылась, как их обдало пробирающим до костей холодом, будто в самые сильные морозы. — Работает, — шепнул Сирлин. Он бросился осматривать огромную глыбу льда и трубки. — Так, все хорошо. Немного подтекает, но основное я отвел, а это обратно намерзает. Главное что холодит, тепло отходит, изоляция в порядке. Правда, энергетические сосуды уже практически пустые, и это за неполный день, но все в пределах расчетов, можно больше подключить, чтобы такого не было, или температуру повысить. Ну или заправлять чаще. Нирлин, пойдем в пещеры, проверим, как там, — скороговоркой затараторил счастливый Сирлин. В первом зале оказалось не так холодно, как возле кристалла, особенно в глубине. Но чем ниже спускались, тем становилось прохладнее. На последнем ярусе, у домов, совсем свежо было, как в конце осени или в теплые дни зимы. — Нужен отдельный вход для теплокровных, изолированный, — предложил Нир. — Да? Возможно. Я как в Ледяной пещере сделал. Но ты прав, если хотим здесь торговать, можно будет придумать что-то. Хотя, быть может, и не хотим, чем меньше посторонних шарится, тем безопаснее. Обсудим, пусть решают. Мне и так, и так хорошо. — Сирлин, все проверил? Нормально работает? — Дирлин выглянул из окна какого-то другого дома. — Проверил, хорошо. — В дальние дома плохо тянет. Но в целом ничего, там еще ледяной источник течет. Если будут жаловаться, еще один кристалл достроишь. Иди скажи нашим, чтобы заселялись, кому там не терпелось. И в гильдию доложи, что готово. Мы еще попроверяем дома пока, вроде бы все хорошо, но ты же знаешь, как обычно, когда в спешке делаешь, лучше пересмотреть на десять раз потом. — Я рад, что все хорошо, — Нир улыбнулся. — Пойду работать. Удачи вам, держите ягод. — Как переселимся, на праздник пригласим, — донеслось из домика рядом от кого-то из строителей Дирлина. — Хорошо. Нир вернулся на лестницу. Холод от кристалла пробирал до костей. «Это нестрашно, поправимо. Да и теплое можно накинуть». Утренний свет резанул по глазам. Нир сощурился. «Все-таки к темноте быстро привыкаешь, как и к компании. Но эльфы в порядке, а мне пора работать. Яблонями заняться надо, чтобы больше никто не говорил, что с моими священными древами что-то не так».