Логово для чудовища

Цветы тихо плакали. Си перебирала травинки, выискивая те, что не должны были расти в саду, перепроверяя уже кажется, не на первую и не на вторую сотню раз за этот день. Утренняя прополка давно закончилась, но возвращаться в вонь общего зала не хотелось. Никто, к счастью, этого делать и не заставлял. Одиноко не было, хотя Тах предпочитала возвращаться в общий зал, а герой — молиться в храме. Цветы пели рядом, их звук менялся от ночного горестного плача до едва заметного дневного грустного звона. Возиться в саду если не успокаивало, то хотя бы отвлекало. От яркого аромата цветов, пробивавшегося даже сквозь защитный балахон, казалось, стыли мысли, замедлялись, и иногда мелькали образы, которые пока никак не удавалось ухватить и осмыслить. Рассмотреть, понять, осмыслить казалось важным, ценным настолько, что хотелось рисковать жизнью, только чтобы попытаться снова и снова. «Хорошо, что у меня только мысли от цветов стынут. Не знаю, почему, когда остальным плохо». Об этом думать не хотелось, потому что с каждым утром Тах начинала кашлять все позже, бледнея и синея, хотя и старалась наклоняться к цветам поменьше. А у соседки кашель уже не проходил, она едва дышала, и у нее почти не гнулись руки и ноги, а пальцы и вовсе застыли полностью. Си не знала, как себя чувствует герой, он не жаловался, только молился. Молился и кашлял. И пообщаться наедине не удавалось, комнаты были раздельными, на прополку выходили все вместе. Но вряд ли герою было хорошо, если он после прополки не задерживался, а торопился в храм. «Я сгублю их обоих своим нежеланием обрести счастье, — виновато подумала Си. — Ради чего? С другой стороны, никто не заставляет их оставаться со мной. Таяр может отправить меня к родителям, а Тах — уйти помогать другой семье». Цветы звенели. Образ наконец-то удалось поймать — в светлом зале, полном полок с книгами, они с героем учили детей выводить руны. На сердце стало тепло. Захотелось, чтобы это стало правдой и как можно скорее. «Неужели я должна стать такой же, как мама? Но разве мама смогла бы учить? Хотя такому-то смогла бы. Хочу разглядеть больше». Но образы больше не появлялись. Начала болеть голова и неметь руки, и Си нехотя поднялась, разминая затекшую спину.

***

Старик с перевязанной рукой ходил у миски, вздыхал. Эйр почесывал Гая, разглядывавшего миску Нелы. Там лежала рыбка из Дира, свежая, блестящая. Гая сильно манила. — Нела, ты снова не поела. Я же тебе уже и мяска, и рыбки, и каши. Что тебе надо? — Мяу, — подтвердила Нела и отошла от миски. Но есть не стала. — Что тебе еще нужно? Но Неле ничего не нужно было, аппетит у нее пропал. Она потерлась о ногу, замурчала. А потом вскарабкалась по халату в свой растянутый карман, впиталась в него. Старик вздохнул. — Пусти Гая, пусть доест. Эйр отпустил кота. Этому много не надо было, все ел. И кашку, и рыбку, и мяско — все, что положишь. — Старенькие стали совсем. Жаль, чары покровительства недоступны теперь, не продлить им жизнь. Эйр кивнул. Вообще-то кошкам столько жить вообще не полагалось, наверное. Но то ли из упрямства, то ли из-за остаточной волшебной связи покровительства они еще существовали. Старик потрепал за ухом Нелу, и она приоткрыла глаза. Вялая. Сонная. Но живая все-таки пока еще. Спрашивать о Ни Эйр не стал. Чувствовалось, что старику и самому тяжело, и дело далеко не только в постаревшей любимице. «Страдает, но ничего не делает! Почему? Почему? Почему прогнал меня?»

***

Ог принес плиты в эльфийском мешке, даже не спросил ничего. Посидел возле Ни, подумал о чем-то своем. Критир тоже не знал, что сказать. Не сберег доверенное ему другом сокровище. А сейчас попросил материал для гроба — не насмешка ли? Но кто еще сделает плиты из ткани междумирья и не растреплет половине Нового Эрва об этом? Собирали тоже молча. Внизу, в лаборатории на столе. Цветок, будто воплощение жизни, расправил лепестки, светил мягко, тепло. Даже на гроб. И двое безумцев, ведомых несбыточной надеждой, собирали то, что никогда не пригодится, скорее всего. Точнее для того, что никогда не случится. И вот последняя руна была нанесена, Критир проверил, хорошо ли закрывается, держат ли крышку чары. Тяжеленная! Без эльфийского мешка не дотащили бы. «Ничего, Эйра потом попрошу. Ему все нипочем». Критир провел по крышке, утер выступившую слезу. «Мы о стольком мечтали, на многое надеялись, наобещали друг другу. Для чего, для этого?» — Ог, как вернуть жизнь? — тихо спросил Критир. — Можно ли срастить душу и тело заново? — Можно все, — негромко ответил Ог. — Подумай, Критийре. Ты справишься. — А идеи? — Я тоже подумаю. Пойдем, не могу здесь находиться. Как взгляну на эту красоту, самому жить не хочется, — Ог кивнул на гроб. — Точно. Они вернулись к Ни. Рядом с ней сидела женщина в золотом, которая уже чувствовала себя как дома. И хотя Ог не спрашивал, сиделка поклонилась и объяснилась. — Меня направила Семья присматривать за телом Покровительницы. Критир поморщился. С одной стороны, хотелось выгнать, с а другой — чем больше присмотра, тем лучше. Ог посмотрел на Ни, не обращая внимания на сиделку. На кровать сел, лютню расчехлил, глаза закрыл и наиграл что-то. Не говорил ничего. Не сказал и когда встал. Пошатнулся только, в кресло завалился — ноги не держали. Но Ога это смутило мало. — Ш-ш-ш, отсидел! Вечно так! — он достал бутыль с мутно-красным, приложился к настойке. Сиделка осторожно растерла ноги сквозь носки. — Нельзя алкоголь, — предупредила она. — Будет хуже. — Иногда можно, для здоровьичка-то, — прокряхтел Ог, морщась. Подниматься он не торопился, смотрел на сиделку из-под ресниц, кажется. Та растирала дальше, потянула толстые носки. Ог поморщился, но сопротивляться не стал. Синеватые отекшие ноги выглядели ужасно. Но что делать? — Как у местных, когда застудятся, — сказала сиделка. — Очень запущено. Я мазь вотру, но надо к лекарю обратиться, иначе будет хуже. «Да куда уж хуже», — подумалось Критиру. Ог не сопротивлялся. Он явно страдал от растираний, морщился, но терпел. Видимо, знал, что станет легче. Или хотел верить в это, по крайней мере. Ни безмятежно спала. На противопролежневой подстилке ей стало лучше, она уже не металась, не ворочалась, мирно дышала и улыбалась во сне. А может, дело не в подстилке. Просто уже мало души осталось, почти в себя не приходила, в этом и секрет. «Жалко, ужасно жалко. Что я наворотил? Ладно Ни молоденькая была, еще и лесная дева наполовину. Но моя-то голова где была? Зачем все эти барьеры, ритуалы восстановления, зачем помогать всему миру, если я потерял единственное ценное в моей жизни? Мир разрушен, та Ни погибла, страдает теперь с Истом. А я гроб мастерю, вот молодец. Хорош». Хотелось надеяться, что Ог подаст идею. Но если Ог молчал, значит вряд ли пришел к чему-то. Оставалось только ждать и искать ответ самому. «Раньше казалось, нам все по плечу, а теперь расплачиваемся за свою самоуверенность. Нельзя всегда брать у жизни взаймы, рано или поздно приходится платить по счетам». Критир тронул драгоценные пряди Ни. «Приятные очень. Как же так получилось, ну как? Как можно было быть настолько слепым?»

***

Элвин мастерил новые и новые туфли, босоножки, ботинки и сапожки, вроде и как у Ильхи, и не совсем, и каждая пара чем-то да отличалась. «Как у него фантазии хватает», — удивилась Юру, разыскивая место на полках для очередной пары. Колокольчик брякнул, и две подруги в рыжих накидках полетели сразу к перегруженной полке. — Смотри-смотри, вроде этих! — указала одна. — Да, о таких мечтала! Говорят, тут удобные. Девушки схватили обувь, бросились примерять. Юру почтительно поклонилась, помогла надеть — длинные накидки мешали. — Будто в них родилась! — А нам хватит? — её подруга с сомнением посмотрела на цену. — Хватит-хватит. Ровно выйдет. — А жить потом на что? — Да брось, сегодня поголодаем, вечером что-то да словится. — Так взнос ещё платить! — Да договоримся! — Скидку сделаем, — предложила Юру. — Так хорошо сидит, жалко будет упустить. — Вот именно! Сейчас налетят, и мы ни с чем останемся! — Ну… Девушка покрутилась перед зеркалом. Юру подставила зеркало позади, чтобы было видно со всех сторон. — Очень хорошо, точно по ноге, — похвалила она. — Попробуйте еще эти, — предложил Элвин и снял потоком энергии с полки другую пару. Юру помогла переобуться. — О, Сайка, — выдохнула подруга. — Эти бери, точно бери. — Они и подешевле, — приободрилась Сайка. Колокольчик брякнул, впуская еще одну девушку в модной рыжей накидке. Она сразу покосились на ноги Сайки, ее подруги. — Посчитай нам, — заторопилась Сайка. Юру улыбнулась, оставила метки, кристаллы приняла. А колокольчик сошёл с ума, и Юру посмотрела с опаской в сторону двери. «У них что, получка сегодня? Надо, чтобы все довольными остались. Вроде бы сами выбирают, помогу тем, у кого возникнут сложности. Ох, славно заработаем!»