Логово для чудовища

Снова лежал. Надежды быстро поправиться больше не было. Еще и точило гадкое ощущение, что последний барьер, похоже, был последним в жизни. Тот самый, небольшой, вокруг поселка. А ведь когда-то хватило сил на барьеры безопасных зон! Какой был размах! Сколько веры в себя, надежд, ощущения, что все впереди. А теперь… Заметно постаревший Ог тонул в кресле рядом. Молчал, казалось, что спал. Иногда хорошо просто помолчать, но сейчас накопилось слишком много того, о чем и хотелось бы поговорить, но толку? Все в прошлом. И что в прошлом? Вспоминать не хочется, да и исправить толком ничего не получится, уже ни сил, ни времени не осталось. Не уберегли ни мир, ни семью Ога, ни Ни. Про оружие против Ловов сказать? А толку? Они слишком слабы, чтобы подступиться к Исту, а соблазн попытаться велик. Сгубит ещё и друга? Нет, точно не стоит. Пусть лучше остается костедавчиком, слишком много зла может принести. Тишина давила. — Перестал играть, — Критир кивнул на лютню друга. — Душа не поет, — пожал плечами Ог. — Понимаю. И снова мучительная пауза. Ароматный пар поднимался над чайником на тумбочке, напоминая о времени, когда собирал за столом вокруг себя всю семью. Но теперь никому не было до него дела. Все заняты. Разбежались кто куда. Критир тронул мягкие пряди Ни, спящей рядом. Снова ночь сидела, уснула теперь. «Точно! Если не об оружии, то о лекарстве!» — Я оставлю лекарство для Ни, оно хорошее, — негромко сказал Критир. — Но секрет не в лекарстве. Ты будешь смеяться надо мной, но чувства и вправду важны. Пока еще не осознал до конца, но помнишь, как она вспоминала? Она видела этот дом и мигом восстанавливала огромную часть души, воспоминаний. У нее находились силы быть здесь аватаром, несмотря на… — Критир замялся. — И Ни тоже. Когда ей даешь твои сказки, она запоминает лучше, хотя воспоминаний о них в осколках, из которых сшил ее, не было. — Все, что вызывает отклик в сердце, поддерживает наши души. Тело не вечно, связь с ним тем более. Я подумал — почему большинство Ловов спит? Что, если они растеряли силы души, и находят во сне успокоение? Те Ловы, что живут сейчас, интересуются миром, смертными. Быть может, именно идея увидеть мир, где они и их дети будут своими, счастливыми и поддерживает их. — Или что-то еще, — предположил Критир. — Или что-то еще, — легко согласился Ог. — Так обидно осознавать, что прозрел, когда осталось так мало времени, — Критир грустно улыбнулся. — Чувства важны. Очень важны, и ты столько раз говорил мне об этом, но я не слышал. Это добавляет новую грань, многое объясняет в тех же чарах, и столько хотелось бы успеть, столько… Голова заныла сильнее. Критир прикрыл глаза рукой. — И все-таки приятно, верно? — спросил Ог. — Точно. Есть ощущение, что жил не зря. Золотистый огонь мирно мерцал в стекле сосуда под чайником. Радовался ли он этой жизни? Наверняка. Ведь без радости невозможно быть настолько теплым, уютным, надежным. Таким, как та, что дарила его, хотя мирно спала уже много лет. «Увидимся ли мы хоть ненадолго? Осталось так мало времени. Спи, конечно, если тебе так легче. Но все-таки я хотел бы увидеть тебя. И Ни, наверное, тоже хотела бы. Она радовалась встречам с тобой». Ог тихонько заиграл что-то. Может, душа Ога и не пела, но старая лютня издавала очень светлые звуки. Теплые, будто солнце Старого Эрва. «Вот поговорил с Огом — и сразу легче стало. Появилась надежда. Пусть мне осталось немного, стоит прожить каждый оставшийся миг так, чтобы ни о чем не сожалеть». — Интересно, каким будет мир с Ловами среди нас? — то ли спросил, то ли просто подумал вслух Ог. — Будет больше бесплодных женщин, — предположил Критир. — Похоже, у Си та же проблема, что и у Ни. Та же, что и Арны с Архой, скорее всего. — И притом Источник может давать преимущество. — Эйр силен, это видно, это удобно. Эмоции распознает. Но в чем преимущество той же Ни? Применение магии ей самой или ее служителями не особенно отличается. Си вообще не любила колдовать, намучился с ней. Не знаю даже, в чем ее талант. — Если так рассудить, и дар Эйра может передасться тем, кто будет использовать его энергию. Но, скорее всего, в усеченном виде, как и способности остальных Ловов. — Интересно, в чем дар Си? Мечтать? — Почему бы и нет? Сила духа очень важна, особенно когда не можешь получить желаемое. Надежда, мечта, утешение — это прекрасно и очень важно. Критир вздохнул. — Надеюсь, она счастлива. Она ведь хотела семью, как и Ни. Все о героях своих мечтала, о детках. А детей-то и не получается, похоже. Я боялся, что с ней сделают то же, что и с Ни, но не сделали. Теперь немного спокойнее, похоже, дочь Покровителя не смеют трогать. Главное, чтобы сама не захотела. — Это будет ее выбор. — И все же хочется, чтобы она жила. — Вырастил — отпусти. Ей решать, Критийре. Может быть, она хочет детей больше полноценной жизни? Пример она видела перед глазами, цену знает. Меня беспокоит кое-что другое, Критийре. Сектанты плодятся, старательно выбирают женихов и невест с чистой кровью, но эньек среди тех, что живут на виду, нет. Они точно должны быть. Я слышал, сектанты куда-то отдают детей, и думаю, что это как раз те дети, что с Источником. Я не знаю, куда именно, и мне это не нравится. Если Ловы хотят подобным себе счастливой жизни наравне с другими, способ странный. Что чувствуют дети, лишенные семьи? Чему их научат? — Эйр очень тяжело пережил отсутствие мамы. Да, была Ни, но он решил, что это не его мама. Все ходил, искал, ждал свою, — вспомнил Критир. — А потом перестал, назвал ее «Нелари» и не переучить ведь! С чего ему в голову взбрело? — Наличие папы он пережил тяжелее, — Ог почесал бороду. — Мы все тяжело пережили наличие его папы, — согласился Критир. — Да уж. Папа Эйра, между прочим, отличный пример, чем опасны несчастные дети. Но Ист был один, а теперь сколько таких Истов получится? Я боюсь, Критийре. Знаешь, когда дети затихают, понимаешь, что это не к добру. А когда затихают названные дети Иста, подозрительнее вдвойне. За себя не страшно, за детей тоже, Гай с Ми не пропадут. Но есть внуки! Им еще жить в этом мире. Мы должны вывести и секту, и эньек из тени. Лучше пусть они будут на виду. — Я-то не против. Но секта не заявлялась на сходы, а община Нелы действует отдельно от секты, и она не такая уж и большая на самом-то деле. Мирных много. И сектантов среди мирных. Эньеки давно не запрещены, но в народе живет — если живот печет, сразу зелье ищут. Для здоровья матери и вправду нагрузка больше, их право в общем-то, как и со здоровым ребенком. Лучше желанное дитя, чем несчастная семья. — Если бы они знали, что «эньеки» не больные, нормальные, то оставляли бы чаще. — Те же девочки бесплодны. — Ты бы мог поискать способ излечить это. — Мог бы, наверное. Но мало времени осталось, пока интереснее души и чувства. Мне кажется, я совсем близко, еще немного, и смогу понять, как сделать чары лучше. Я это чувствую, оно будто внутри меня. Может, после? Если еще останется время, конечно… Критир потер лоб. Голова ныла все сильнее. «Тяжело, когда энергия постоянно травит. Связь с Коном не перекрыть, слухи пойдут. Но как же непросто, когда постоянно тошнит, голова болит, слабость разбивает!» — Люблю с тобой посидеть. Кажется, будто снова молодые — столько идей, — Ог тронул струны, наигрывая задорный мотив песни о встрече с лесной девой. — Только времени мало осталось. Критир горько улыбнулся и тронул филактерию на шее. «Как же я хочу встретить ее снова! Сохраню ли разум деревом? Обычно неупокоенные души сохраняют сознание. Но надолго ли хватит этой сцепки? Наверное, рано или поздно душа все равно растратит силы и угаснет. А если переродиться, есть риск обрести сознание древа. Такое не подойдет для исследований. По крайней мере для тех, что нужны элькринам. Страшно немного. Но главное, что лекарство придумал. Если Нела захочет вернуться, сможет это сделать. Да, живой не станет, но сможет восстановить хотя бы душу. И оружие придумал». Критир посмотрел на «костедавчики», и навалилась ужасная духота и слабость. Пришлось прикрыть глаза, лечь. Лба коснулось что-то прохладное. — Отдыхай, Критийре. Я пойду, — донесся тихий голос. «Точно, забыл про Ога». — До встречи, — одними губами произнес Критир. Забытье навалилось тяжелым одеялом. Было дурно. Жарко. Холодно. Мерещился опасный инструмент, кривая ухмылка Карна, Ни, и все разом. Ломило. Трясло. Никак не получалось пристроиться.