Логово для чудовища

Эльф пришел ближе к закату, притащил охапку цветов. И где-то только добыл? Юру не знала, не интересовалась никогда. И цветов не получала. — Для лесной богини! — он вручил букет, и Юру растерянно приняла. — С-спасибо. «Как с этим гулять? Или дома оставить? Красивые. А пахнут-то как… Подожди-ка, я же хотела отказать! Но…» Юру посмотрела в сияющие счастьем узкие щели глаз и отказать не смогла. Милый и нелепый. Маленький, в шкуре, смуглый, лицо неправильное. «Пообщаюсь и извинюсь, поблагодарю за все, подарки верну. Наверное, он и сам поймет». Но истосковавшееся по любви сердце хотело верить странному эльфу. Было в нем что-то, несмотря на всю его явную нелепость. Даже белая шкура шла. — Богиня, — позвал эльф. — Пойдем. — Почему богиня? — выдавила Юру. Голос звучал будто чужой. Не слушался. — Так у родителей спроси, я-то откуда знаю? — удивился эльф. — Я… Меня Юру зовут. — Очень приятно, богиня. Я Элвин. «Почему имя женское? Он даже здесь нелепый!» Юру улыбнулась в кулачок. «Наверное, я не так расслышала». — Хорошо, Эллин. Эльф покачал головой. — Элвин. Моя матушка назвала меня именем сестры, чтобы я пожил за нас двоих. — Так трогательно, — Юру замялась. — Богиня, пойдем за мороженым, а то самое вкусное разберут. Юру кивнула и положила цветы на прилавок. Было неловко. «Элвин этот серьезен, а я не понимаю до конца, как это произошло. Не помылась, не переоделась, ничего. Что это за свидание? Но ведь и не свидание. Просто поедим мороженого. Ничего не будет ведь». Они вышли на улицу — народу много, кто гулял, кто домой торопился. Никому дела не было. Эльф взял за руку. Истертая вся, сухая, натруженная. — Элвин, а чем ты занимаешься? — заинтересовалась Юру. — Кожевник я. Обувь в основном делаю, — Элвин указал на дверь домика, давно стоявшего пустым. — Поселился здесь, лавку тут же открыл. Пока еще не очень освоился, в столице все по-другому. — А что не так? — полюбопытствовала Юру. — Язык непривычный, одежда странная, где и что купить — непонятно. Мороженое зато вкусное нашел. Не знаю, из чего, в Дире такое не делают. — А что тебе еще нужно? — Мясо. Здесь нигде не продают мяса! Яйца, зерно, мука — это пожалуйста. Даже фрукты найти можно, а мяса нигде нет! — Да, — согласилась Юру. — Поговаривают, в деревеньках рядом будут растить. Или уже растят. А так папа иногда из Аркхара птиц приносит, и все на том. — А как вы живете? — спросил Элвин. — Да хорошо живем! — вспылила Юру. — Яйца жарим, лепешки печем, кашу едим. Друидские фрукты покупаем иногда, очень вкусно. — Без мяса? — удивился Элвин. — Ну… Обычно да. — Это разве жизнь? В каких поселках, говоришь, мясо растят? Как туда пройти? — Э-э… В общине Кона собираются, но там закрытая деревенька, тебя туда не пустят. Поговаривают, там распоясанных полно. В общине Архи на молоко и яйца выращивают, но мясо забирают себе, его мало. Элвин вывел на тихую улочку с живописным парком, и Юру узнала лавку со сладостями. "Старалась обходить стороной ведь! Только зайдешь — снова ни одна юбка не налезет. Достаточно просто подышать над сладким". При виде мороженщицы Элвин заметно приободрился, ускорил шаг. — Юру, какое хочешь? — Да я не… не… — Юру смотрела на лотки со вкусностями и чуть не плакала. Зачем согласилась? — Мне очень нравится вот это, зеленое, и еще с бодролистом, и… — Да тебе все нравится, малыш! — рассмеялась мороженщица. — А Юру сливочное с карамелью любит, просто стесняется. И яблочное. — Тетушка Сина! — возмутилась Юру. — Да ладно тебе, пусть побалует, — подмигнула Сина. Она вручила Элвину мороженое в любимых сахарных рожках Юру. А тот заплатил. «Да я сама!» — хотела возмутиться Юру, но поймала строгий взгляд торговки и не посмела. «Потом отдам. Хотя неловко будет, наверное. Но у тетушки Сины дорогое, как не отдать? А все, потому что из сливок, такое вкусное…» — Для лесной богини, — Элвин протянул Юру один из рожков. — Спасибо. Давай отдам, — она зашарила в поисках кошелька, но поняла, что дома оставила. "Действительно, в лавке зачем кошелек? Не собралась даже, ничего, как пошла? Из-за этого букета и слов растерялась". — Я угощаю тебя, — возразил Элвин. — Я угощу тебя в следующий раз, — Юру вздернула нос. — Благодарю, богиня. Я очень рад, — эльф весь расцвел. «Зачем пообещала? Какой еще следующий раз? Эх, дуреха, ну что ты делаешь!» Мороженое было вкусным. Таяло на языке, жирненькое, сладенькое. Будто говорило — да не беспокойся ни о чем, Юру, гуляй себе. Счастливый эльф шел рядом, казалось, светился от удовольствия. И они прошлись по тихой улочке, свернули в парк. Юру напряглась. «Мы же не парочка!» Но эльф уплетал мороженое как ни в чем не бывало. К центральному дереву вышел, которое срослось из многих стволов. Юру остановилась в нерешительности. «Семейное, даже неловко. Главное, чтобы эльф о любви не заговорил…» Рожок хрустнул напоследок, и эльф улыбнулся шире. Сердце замерло. «Только не о любви!» — взмолилась Юру. — В столице деревья такие, почти как на родине. Только в Ледяной пещере карликовые были, а здесь огромные. И пахнут дивно. Посмотришь на них, и сразу не так жарко. Юру улыбнулась, кивнула. «Так это снежный эльф, вот почему такой странный! Я о них только краем уха слышала, их не осталось почти, кажется. В Дире на одной улочке вроде живут все». — А я здесь родилась, они и есть родные. Тоже люблю иглодревы, рядом с ними тихо, спокойно. Величественные такие. — Жаль, Ледяной пещеры больше нет. Я хотел бы показать тебе, как там сверкал иней, переливалось все, льдинки такие, и цветы, и кустики, и животные — от всего веяло прохладой. Единственное место, где никогда не бывало жарко. Хотя, как старшие говорят, когда кровь кипела, и там жарко было. Но я тогда ребенком был и кипучей крови не знал. Только снежных лисиц ловил, обнимал, такой у них мех! Элвин потерся щекой о свою странную белую шкуру, зажмурился от удовольствия. Юру улыбнулась. — Можно потрогать? Элвин посмотрел как-то странно. — Ты уверена? — Если это что-то запретное, то не надо, — смутилась Юру. — Просто ты так рассказывал, я и подумала… — Можно, — заверил Элвин. — Тебе можно. Просто теплокровные не переносят обычно ничего прохладнее снежного кролика. Юру тронула шкуру, зарылась в мех. Пальцы ожгло, свело, и она отдернула руку. — Ай! Она холодная! Элвин поймал руку, растер. К щеке прижал. Стало намного легче. Боль ушла. Только поза смущала. — Да, ледяные шкуры — единственное спасение вне пещеры, теплокровная богиня, — Элвин грустно улыбнулся. Он был теплым, самым обычным на ощупь. Кожа мягкая, гладкая — как и у всех молодых эльфов, борода не росла, щетина не кололась. Ничего ледяного в нем не было. — Тебе жарко здесь? — Сегодня легче, — заверил Элвин. — В столице прохладнее, чем в Дире, да и жара уже понемногу спадает. В тени иглодревов почти хорошо. В тени иглодревов, особенно в сумерках, уже было скорее прохладно. Да и ветерком промозглым потянуло. Юру поежилась. — Богиня, я хочу быть рядом с тобой. Это безумие, но мне оно нравится. Он приобнял, и стало еще холоднее — в его одежде точно был морозный корень. Одежда почти жгла холодом, и кожа Элвина теперь казалась горячей. Юру заколотило, и эта мучительная смесь жара и холода вызывала странное влечение. В голове мутилось. Хотелось прижаться теснее, ощущать это вновь и вновь. Губы поглотили теплом, и кровь забурлила, ожгла жилы, разнесла жар по телу. Юру жадно поцеловала эльфа в ответ, и все вокруг стало неважно. — Богиня, — тихо выдохнул он, провел по спине. Юру ощутила его напряжение, и это отрезвило немного. «Я же не эльфийка дикая, в парке любиться!» — мелькнула мысль. Но очень хотелось. Прямо в парке, прямо здесь, под деревом, прямо с этим эльфом, казавшимся лучшим мужчиной в мире. Тело горело. Юру запаниковала. Она оттолкнула Элвина и понеслась прочь из парка со всех ног. «Я чуть не! Вот что значит, кровь кипит. Я раньше не понимала, о чем эльфы говорят, думала, фигура речи такая. А это в самом деле так. И я видимо, в маму пошла, и у меня закипела… Как же неловко!» Прохладный ветер щекотал кожу, но не успокаивал, казалось, только раззадоривал бурлящую кровь. Юру закусила губу и влетела домой, едва дыша. Лестница. Комната. Спасительная кровать. — Юру, кушать будешь? Мы оставили тебе, — донесся голос папы с кухни. — Я не голодна, — задыхаясь, бросила Юру. — Ну ладно, — голос папы звучал немного обиженно. Юру съежилась под одеялом. Одежда мешала. Тело горело. «Да что это такое!» — Юру чуть не плакала, но лежать было невыносимо. Пришлось скинуть одежду. Взгляд выловил из бардака белый сверток — подарок от маминой подруги-эльфийки из лавки с товарами для взрослых. Раньше он казался стыдным, но теперь Юру, будто завороженная, подошла ближе, развернула. Там лежал блестящий предмет с выпуклостями, светящийся золотым от чар Изоляции. Низ живота подсказал, что это заменитель того самого, что упиралось сквозь одежду, когда они целовались. «Я… не…» Юру взяла предмет. Очень хотелось попробовать, но стыдно же! Тело шепнуло: «Я хочу». Хитрость согласилась: «Никто не узнает». Разум поддержал: «Ты же не в парке». И Юру в тумане кипучей крови легла на кровать, распустила завязки на промокшем белье. Предмет коснулся разбухших губ, вызвав дрожь, проскользнул, и мир сузился до единого чувства. Но чувство быстро стихло. Хотелось еще. Юру вытащила и ввела снова, но ощущения уже были не те. А так хотелось! Юру мучила себя и так, и по-другому, но ощущения из приятных сменились саднящими. Кровь успокаивалась. Запоздало вспомнилось, что нужно было помыться, а потом — слова мамы о масле, которое нужно использовать в первый раз. Юру разочарованно свернулась клубком. Низ живота ныл. Предмет, перемазанный в розоватой смазке, смущал. «Как я вообще додумалась до этого?» — недоумевала Юру. Ответа не нашлось. Только очень хотелось помыться. И плакать невесть отчего. «Ладно, помоюсь и работать пойду. Еще подогнать надо все эльфу этому. И как завтра в глаза ему смотреть?» Юру с неохотой накинула халат, откопала в комоде свежее белье и любимую пижаму с котятами. «Да, помою все и за работу». Мыть игрушку для взрослых было стыдно. И себя тоже. «Ну что устроила? Где был разум? Спасибо, что хоть сбежала. И то глупо получилось…» Внутри саднило, будто в наказание. «Ладно, ерунда все. Пойду работать». Юру вытерлась, надела пижаму. Захотелось вдруг выглядеть совсем не так — надеть что-то шелковое или полупрозрачное, может, даже кружевное. Стать женственной. «Какое мне. Я даже с игрушкой справиться не могу. Сейчас чары наложу и обратно заверну», — Юру сжала злосчастный предмет. Заваленная вещами комната теперь тоже начала раздражать. Захотелось прибраться. Но заказ не ждал, и потому Юру закрыла дверь и без особого вдохновения поплелась в мастерскую.