Логово для чудовища

Тусклый свет золотых огней со стен лился прямо в душу, манил, звал к себе в объятия, будто нарисованная Нелари из храма. Хотелось поддаться ему, окунуться в тепло. Найти свою семью и стать счастливым. «Надо разобраться с сектой. И с отцом. Извиниться и обнять Нелари. Она спит, конечно, не услышит. Но так даже легче, не нужно объяснять лишнего. Постелю ей в доме, заживем вместе. Никто не тронет». Из иллюзии золотого света за грязную затертую стойку в чайной вернуло бурчание в животе Пирожка. — Пойду поищу Джема, — проныл Пирожок, все-таки нехотя сполз со стула, шумно вздохнул. — Не съешь его случайно, — Эйр отпил остывший бодролист. Кислый, как настоящая жизнь вне мечты. — Да не, случайно такого уже не съесть, большой стал. Это только ты не растешь, Мышонок. Ответить не получилось — Пирожок уже скрылся за тоскливо скрипнувшей дверью. Пальцы ныли от отголосков боли эльфа-деда, хотелось растереть. Эйр согнул, разогнул и поймал на себе пристальный взгляд Тана. «Да что ему надо?» Эйр вывел в воздухе рыжую глушащую руну. В спине, в месте надрыва, заныло. «Да что такое! Зажило же все, и вообще это всего лишь заглушка!» Тан не стал дожидаться, пока боль пройдет, заговорил: — Эльф совсем плох уже, да? «Да подожди ты! Хотя Тан ведь не знает, что мне больно сейчас. Точно, и не должен узнать, что у меня проблемы с магией. Никто не должен узнать». К счастью, боль отступила быстро. — У него все ноет похлеще, чем у тебя до лекарств. Думал, насовсем скрючит, пока наблюдал. Но Тана, кажется, ответ интересовал мало. Он все так же испытующе смотрел с немым вопросом. — Да что ты мнешься, схожу я посмотреть, что там в Дире! От Тана повеяло удивлением вперемешку с немного радостным смущением. «Я не угадал, он хотел спросить не это! Неловко получилось». Захотелось хлопнуть себя по лбу. — Не умею мысли читать, выкладывай давай, — проворчал Эйр. Тан хмыкнул. — Беспокоюсь за тебя, Мышонок. Секта вербует талантливых. Отчего-то многие отказаться не могут, и в чем дело не говорят. Ты ведь тоже сектантской крови, отец на тебя не выходил? «Да он уверен, что выходил! Зачем спрашивать тогда? И с чего он взял? Ладно, думает, что Крольчонок меня принесла из секты. Логично в общем-то и не так далеко от правды. Но почему думает, что я знаю отца? Чем себя выдал? Ладно, если соврать, доверие растеряю. Долго думать тоже нельзя. Но что сказать? Или ничего не говорить? Нет, лучше сказать. Или нет?» — Не хочу говорить об отце. — И все-таки поговори. Мне нужно понять, как попадают в секту. Что предлагал, чем заманивал? — Я не знаю. Не предлагал ничего, не заманивал. — Дарил, может, что? Научил чему? Тан посмотрел в сторону пояса, где складки плаща скрывали две рукояти. «Проклятое оружие выдало! Хотя такое и купить можно, наверное. Нет, вряд ли. А если найти получится, наверняка стоит дороже дома». — Да, это он Тайрата с Тарком подарил. Драться научил, в междумирье ходить. «И переломал всего». — Щедрый папочка у тебя. Вложил столько. От Тана понесло чем-то неприятно-кислым, распознать чувство не получилось. «Тоска будто? Не пойму». — Не то слово. В иллюзорном болоте выпустил энергии, сманил всех тварей и рядом спрятался — не сбежишь. Не знаю, как отбился тогда, покусанная нога до сих пор ноет иногда, — поделился Эйр. — Суров, — кивнул Тан. — Он хорошо подготовил тебя, раз ты смог выбраться живым оттуда. «Без капли осуждения! Ему нисколько не жаль меня? Как он может оправдывать… это?!» Свои эмоции нахлынули, и разобрать, что чувствовал Тан, теперь не получалось совсем. «Успокойся, как учил деда. Эмоции мешают. Подумай, почему Тан так себя ведет? У него детство еще хуже было, наверное, сложно сочувствовать. Ну и отстань от него, пусть верит, что папаша святой, если ему так легче». Но обида все равно скребла, будто избалованная Нела коготочками. — Да он переломал меня всего, пока учил! — возразил Эйр. — Как пнет, так улечу. Если не повезет, то по камням, а если не встану, еще добавит! Я его боялся в детстве так, что вставал даже тогда, когда не мог уже! Я думал, умру! — Но не умер же. Зато хорошо драться умеешь, — пожал плечами Тан. Теперь Эйр явно разобрал сожаление. «Он меня правда не понимает! Досадно. Зря поделился. И зачем только? Прав деда, ничего не говори сгоряча». — Мышонок, меня в детстве калечили или из забавы, или чтобы проверить проклятия, яды и что только ни взбредет в голову. В тебя отец вложился, выучил, как уж умел, а мой продал мучителю за горсть кристаллов. Я немного завидую тебе. Ты хотя бы страдал не зря, понимаешь разницу? Эйр не хотел ничего понимать. Было обидно, горько и стыдно, что до сих пор боялся отца до дрожи. «Боюсь, а должен бороться! Воздать и за себя, и за Нелари! И все-таки Тану надо объяснить, но как? Для него я здоровый ребенок с дорогими подарками». — Не путай. Любимого ребенка в стену не пинают, из кровати больного не вытаскивают, потому что поучить захотелось, да он, он! Безумец конченый! Вышло сипло. Эйр зажмурился и отпил совсем остывший бодролист, чтобы залить слезы, застрявшие в горле. — Почему ты считаешь его безумцем? — уточнил Тан. — Я своих тоже, бывает, из кровати вытаскиваю, если работу проспят. Не пинаю, правда, за уши тянуть удобнее. Эйр поперхнулся. — Встретишь — обязательно поймешь. Это другое… — Это же кто-то влиятельный в секте, верно? — Ага, конечно. Сыночек самого Иста перед тобой, не иначе. Склонись, смертный, — кривенько ухмыльнулся Эйр. Тан расхохотался. — Ага, полулов, как же. Он шутливо поклонился в пояс — и спину даже не свело. Эйр чувствовал облегчение Тана, да и свое. «Полулов» царапнуло, правда. Слово «Лов» на древнеэлькринском то ли означало «покойный предок», то ли было созвучно. Если думать или говорит на древнеэлькринском «полулов» выбивалось, было явно неуместно, неправильно, бессмысленно — наполовину покойный, это как? «Почему забыли значение? Это же так просто. Ну и ладно, Тан вряд ли это имел в виду. И все-таки, откуда облегчение такое? Я всего-то признался, что знаю папочку, связанного с сектой. Тан из-за этого так переживал? Хотя да, от секты не знаешь, чего ждать». — Поклоняются на коленях, — поправил Эйр. — Но ведь ты якобы «Лов» только наполовину, а я не сектант. И так много чести! «Никакой я не Лов еще, к счастью. Надо в Дир идти, а не кислый бодролист пить. Точно! Я же по делу заглянул. Закончу и пойду, и так наговорил много. Надо лучше себя контролировать». — Я работу для твоих нашел, между прочим, а ты «много чести»! «Сирот из приюта Нелы» ждут на склад, в штаб, остальных обещали по общине порекомендовать. Примут в ученики, допустят до экзаменов. Работать нужно много, на складе и в штабе никаких «странных дел». — О, получается, ты теперь в свою секту полуловскую вербуешь? — усмехнулся Тан. — Вступим, пожалуй. — Порядок тот же, — хмыкнул Эйр. — Клянетесь и приняты. — На древнеэлькринском еще поди? — Разумеется, подучите. И имя не перепутайте. — Да знаем. Спасибо, Мышонок. Держи, — Тан ответил на почти чистом древнеэлькринском. От звуков родного языка стало очень тепло, захотелось поговорить еще. Хоть о чем-нибудь. Хоть еще немного. Золотистый свет будто приобнял лучами, и Эйр прикрыл глаза. «Как хорошо». Привел в чувство глухой стук — Тан выложил на стойку четыре мешочка с кристаллами, по числу подросших сыновей. Эйр сгреб, поколебался немного, но все-таки попросил на древнеэлькринском: — Не называй меня полуловом. — Сам же Истовым сыночком представился. Уверен, твой отец не одобрил бы такое ловохульство, извинился бы сам перед Покровителем и тебя бы заставил, — ответил уже на современном Тан, разрушая хрупкий, едва уловимый образ родного. «Ничего ты не понял!» — Да плевал я на папашу! Не в этом дело. Ловы мертвые, а я пока живой. Не хорони меня раньше времени, — с раздражением отмахнулся Эйр. Позади скрипнуло, и в комнату ворвался ворох эмоций — голода, усталости, предвкушения. Дети Тана пришли. По неприметным дверям с тихим свистом разлетелись дротики с рыжими рунами заглушек. — Повесь хоть табличку, что обед, — миролюбиво предложил Тан. — И дверь надо смазать, — напомнил Джем еще по-детски звонким голосом. — Да кто придет так рано? Давайте уже есть, — разнылся Пирожок. Но одна из фигур в бурых плащах все равно прошла и педантично заблокировала все двери на все запорные руны. За стойкой пристроились фигуры в бурых плащах — повыше и пониже. Самый маленький со звонким голосом вытащил из мешка сверток с лепешками. А потом взобрался на стул рядом и перестал быть малышом — оказался выше Эйра. «Да как так-то! Я думал, Пирожок пошутил! Ну и ладно, не в росте счастье». Эйр посмотрел, как Пирожок на правах старшего и самого голодного придвинул к себе сверток, взял сразу две лепешки. «Да никто же не съест», — посмеялся про себя Эйр. Но не успел он и глазом моргнуть, как от свертка осталась только тряпица в жирных пятнах. Быстро опустела и плошка с вареньем, которую поставил Тан. Да, тут явно Нира не хватало, который готовил без всякой меры. — Тебе так ничего не останется, Мышонок, — предупредил Тан. — Я не голоден, — возразил Эйр. — Не ешь, потому и не растешь, — упрекнул Пирожок и протянул одну из лепешек. — Тебя вон малыш Джем перегнал. — Перегнал, разумеется. У меня же мама — лесная дева, — хмыкнул Эйр, но лепешку все-таки взял. — Красивая, наверное, — вздохнул тощий сосед Пирожка, Блинчик. — Вот и я со своим ростом тоже красивый, — Эйр расправил плечи, задрал подбородок. — Ишь как расхорохорился, хоть сейчас в заповедник отправляй, — пошутил Пирожок. Рядом с сыновьями Тана было уютно. Они радовались еде даже сильнее Нира, и это непередаваемое счастье от самых простых лепешек с самым обычным вареньем из местной кислоягоды, беззлобные подколки, смех, болтовня за едой и несоблюдение других нелепых правил дарило чувство комфорта. Хотелось улыбаться. И Эйр улыбнулся под капюшоном — все равно не видно. Лепешку стащил из рук Джем, Эйр не сопротивлялся — пусть растет себе. Жалко что ли? Тем более счастье Джема от удавшейся шалости и наслаждение лепешкой были очень приятными. Тан достал бурые скрученные трубочкой местные листья, залил горячей водой, порылся в ящике, добавил ягод, хвои, еще трав, цветов… Запахло волшебством. Эйр улыбнулся шире. — Заповедный Мышонок работу всем нашел, отметим. Тан снял капюшон, обнажая лысую голову, покрытую швами и заплатками из кожи разного цвета. Жутковатый протез из темного кристалла на месте глаза тускло поблескивал в пламени бледных огней, а уха не было вовсе. «Сколько раз вижу, а все равно мерзко. Да уж, не повезло ему. И все-таки даже если считать, что мне по сравнению с Таном «повезло», расправиться с папашей надо. Тан же со своим совладал, и я смогу». Эйр встретился взглядом с Таном и тоже снял капюшон. — Наш Мышонок — ученик Главы, Эйрин, — представил Тан. — Ваше новое имя — полнейшая лояльность учителям. Но нам с Эйром, разумеется, докладываете все интересное. Для этого нужно вступить в секту Эйра, так что клянитесь. — Рад служить Эйрину, — в голос произнесли четверо на чистейшем древнеэлькринском, разобрали кристаллы и спустили капюшоны. В груди разлилось тепло от связи клятвы. «Я же пошутил! Как мне теперь метки объяснять?» Сыновья Тана оказались очень похожими — темноволосыми, коротко остриженными, темноглазыми, немного смуглыми. И ничуть не удивленными метке клятвы на душе. — Наяр, — представился Пирожок. Теперь его голос стал мягким, вкрадчивым. Наверное, потому что сытый и довольный. Он лукаво улыбался — наверное, часто, просто под капюшоном не видно. «Какой же он щекастый, ужас! Нийаар — «вкусный пирожок»? Его правда зовут Пирожком?» — Эйр прикрыл рот ладонью, покосился на Тана и услышал смех вокруг. — Да, я правда Пирожок, — кивнул Наяр. — Тнир — тиньир — я тоже сладкий джем, — пискнул маленький, прыщавый немного. — Кир, — коротко представился его неразговорчивый сосед с забавным непослушным хохолком у челки — это он метал дротики и двери запирал. Имя казалось обычным, но Эйр чуял подвох. «Интересно, что значит? И не помню, как в гильдии кличут, редко его зовут». — Трин, — представился худощавый, что сидел рядом с Пирожком. Глаза у него синие, не черные, как сначала показалось. «Редкий цвет, — удивился Эйр. — А имя… Что же оно значит? Наверное, Тирлииин — эльфийские сладости, которые так любит Пирожок. Блинчиком кличут, похоже, в общем-то». — Как аппетитно, — похвалил Эйр. — Чайная же. У меня и жена Булочка, — развел руками Тан. Ниточки связи от клятвы приятно грели в груди, а сытость сыновей Тана — в животе. От безусловной поддержки и доверия было очень приятно. «Да, пусть у меня нет матери, но есть те, кто будет на моей стороне, что бы ни произошло. Как семья». От ароматов и чая, от уюта, от молчаливого и не только одобрения, от чувства, что есть те, с кем удастся сделать общину лучше, появилось странное ощущение дома, семьи. Не как с отцом. Не как у старика. Настоящей. — Бодролистом так запахло что-то, — Пирожок принюхался. — Ядреным таким. Джем внимательно посмотрел на Эйра, дернул носом. — Это мышами воняет. — Так вот почему Мышонок! — рассмеялся Трин и покачал головой. — Крепко душишься, оказывается, а сквозь капюшон и не слышно. «От меня пахнет так, что Пирожок почуял? — удивился Эйр. — Мылом, что ли? Да ну, не может быть. Я же не Нир, это он любит вонючим мылом натереться так, будто нюх отшибло. Или не моется вовсе, и нормально ему». — Мышонок бодролист постоянно хлещет, потому и пахнет, как целый куст. Скоро корни пустит, листья отрастит, в чайник засунем, — улыбнулся Тан. Пристальные беззастенчивые взгляды окончательно разрушили иллюзию уюта. «Да что уставились? Принюхиваются еще. Ай, все равно по делам собирался». — Мне пора, а то правда корни пущу. Как будете готовы, черкните. Эйр спрыгнул со стула, накинул капюшон. Теперь огромный Тан и его рослые сыновья стали еще выше. Хотелось тоже вырасти, но Эйр не питал особых надежд — вряд ли получится. Папочка у него не Тан и не старик ростом, великаньей крови от Нелари тоже не досталось. «Ничего, я в деду пошел. Ему его рост не мешал, и мне не будет». Дверь в сторону Дира манила, переливалась рунами запорного заклинания. Кир накинул капюшон, слез со стула и пробежался по двери пальцами, снимая чары. Тяжелый взгляд Тана в спину заставил помедлить мгновение. «Все-таки не хочет, чтобы я в это впутывался. Но мало ли, чего он не хочет?» Эйр потянул за липкую ручку, сморщился. «Да как можно работать в такой грязи? Я конечно убирать в «Сокровище» не буду, не поломойка же. Но иногда очень хочется».