Бесценный приз

– Вечеринка в саду принца Юя, – протянул Линь Чэнь. – Мне кажется, Чансу, эта планета чересчур привержена подражательству всякой скучной древности. Живая природа безыскусна или недостаточно упорядочена, чтобы сделать ее обязательной составляющей современной роскоши. Банально смотрится. Выйдя из флайера, он тщательно расправил широкие рукава. Вот это была роскошь и не более того. Ширина их была чрезмерной для любого удобства, зато очень выгодной для произведения должного внимания. Однако каждый квадратный сантиметр его верхней накидки, не исключая и рукава. покрывала тончайшая вышивка мономолекулярной нитью в стиле «пятицветные облака». Она вспыхивала радугой, создавала над поверхностью ткани объемные картины, разные, с какого угла посмотреть, а еще легко останавливала любой объект с избыточной энергией от соприкосновения с хрупким телом владельца халата. Одежда, конечно, – не броня, но в таком наряде можно было упасть с приличной высоты и не пострадать или попасть под луч лазера – и тоже остаться целым.  Правда, крылья, выпростанные из прорезей, делали первую угрозу бессмысленной. Но и бескрылого Мэй Чансу, несмотря на все его возражения, Линь Чэнь обрядил в схожем шикарном стиле, разве что вместо сияющего небесно-голубого тот драпировался в сдержанный цвет кофе с молоком, очень, кстати, выгодно оттеняющий тон его кожи и превращающий бледность в изысканность.  Мэй Чансу был мрачен заранее, ворчал и вообще предпочел бы выглядеть этим вечером не щеголем, а железным роботом из древних сказок, которого не то что возжелать – к которому особо и приближаться не хочется. И на прямой вопрос, все ли лянские принцы – идиоты и сексуальные маньяки, стремящиеся использовать не по назначению дорогое оборудование, предпочел пробормотать нечто невнятное.  Пятый принц идиотом определенно не был. И это делало задачу только сложнее.  – Про приемы у принца Юя говорили многое, но банальными их пока не называли. Полагаю, тебе понравится, Линь Чэнь, – туманно пообещал Мэй Чансу, напрочь отказавшись обсуждать эстетику дикой природы или защищать обычаи своей родины Сад, в который их пригласили, действительно оказался разбит по древним канонам, не придерешься. Вот только вознесен он оказался на самый верх цветка-небоскреба. Футуристический венчик этого здания, видный в Цзиньлине почти отовсюду, был уж точно далек от банальности. Линь Чэнь оценил его по достоинству, как и головокружительную высоту, от которой дух сладко захватывало, и сеть силового купола, накрывающую этот цветок размером с посадочное поле небольшого космодрома. Принц Юй был смел и любил выглядеть человеком, склонным к риску, что было совершенно не одно и то же.  Гостеприимство, оказанное им заезжим гостям с Ланъя, выглядело таким радушным без навязчивости и искренним, что было ясно: принц заранее продумал каждый шаг. Он сразу и откровенно восхитился красотой господина Мэя, намекнул на то, что изощренный ум питается новыми впечатлениями – и едва Мэй Чансу успел ощетиниться, подозвал свою супругу, принцессу Ланцзинь, и попросил ее показать все чудеса его дома дорогому гостю. Мэй Чансу посмотрел довольно беспомощно и был тут же увлечен в переплетение дорожек принцессой и дамами из ее «летучего отряда». – Надеюсь, господин посланник не покинет меня так быстро? – принц Юй настойчиво придержал Линь Чэня за локоть. – Не беспокойтесь о комфорте вашего спутника. В обществе Ланцзинь он в большей безопасности, чем кто-либо на этом приеме. – Почему ваше высочество думает, что моей заботой является его безопасность? – нарочито удивился Линь Чэнь. – Ну я же не глухой, – принц Юй приятно рассмеялся. – Кто не слышал, каким дурным хозяином и невежей выказал себя мой старший брат. Цзинсюань с детства был капризен и нетерпелив, когда дело касалось игрушек. Я же предпочитаю дать вашему красавцу андроиду столько свободы и уважительного обращения, сколько тот способен унести обеими руками. – А мне, получается, свободы не положено? – Линь Чэнь улыбнулся во все тридцать два зуба.  – Вас, мастер Линь, я предпочту удержать подле себя для разговора. Не хочу оскорбить ваше чудесное создание, но кто договаривается с куклой, когда рядом есть кукловод? – Зато вы можете ненароком обидеть мастера, приравняв его создание к простой кукле.  – Это никак не сравнимо с риском обидеть проницательного человека, восприняв сказанные им слова буквально. Пройдемся, поговорим? Не стыжусь признаться, что вы, господин посланник, мне любопытны. Он подхватил Линь Чэня под локоть.  – Боюсь… как это у вас вежливо говорится, вы переоцениваете проницательность недостойного? Ваше приглашение наводит меня на одну лишь мысль: что родственники в лянской королевской семье все же придерживаются общего паттерна действий, – с серьезным видом заметил Линь Чэнь. – Ваш брат решил ради выигрыша в состязании увлечь и обольстить советника Мэй, а вы направляете такие же усилия на меня.  – Ну, вас-то мне завлечь удастся, только если вы сами выскажете ко мне интерес. А иначе даже два километра над землей не станут вам помехой, чтобы покинуть мой прием, верно, господин Линь? Кстати, я хотел спросить: вы используете свои крылья только для впечатляюще дальних полетов или я могу вдруг обнаружить вас сидящим вот на той ветке и подсмеивающимся над моими усилиями с высоты?  Пятый принц определенно пытался выглядеть перед ним более молодым, праздным и беззаботным, чем это предполагало его положение и глубокая вовлеченность в политику. Зачем? Его связи с Бюро государственной безопасности были на слуху, как и репутация «летучего отряда» фрейлин его супруги-принцессы. Впрочем, если на их фоне принцесса Ланцзинь отличалась безупречным поведением, отчего бы самому принцу не блистать показной беспечностью на фоне своих зловещих союзников из лянской ГБ? – Странные фантазии. Вы еще скажите, что я захвачу кулек с орехами и буду сбрасывать на вас сверху шелуху! – Линь Чэнь фыркнул. – По крайней мере, я не сбегу до тех пор, пока не услышу, о чем вы на самом деле хотели со мной поговорить.  – Извольте. – Принц Юй поманил пальцем летающую лодочку с бокалами и взял себе один. – Угощайтесь, господин Линь. Нет? А я, позвольте, смочу горло перед долгой тирадой. Итак, я вполне понимаю, отчего вы сделали свое любопытное предложение моему отцу и почему рассчитывали, что оно будет принято. Его величество поощряет соревновательность между своими сыновьями, когда та служит на благо державы или, во всяком случае, не отнимает ресурсов. Но мне интереснее ваши мотивы. Вряд ли вы так заботитесь о будущности вашего прекрасного андроида. Вспоминая все, что я знаю о планете Ланъя – он либо ваш тестер для взятия проб в некоем эксперименте, либо ключ, открывающий двери в самые высокие дома. В любом случае, он лишь орудие, а игрок – вы.  – Вы так думаете? – Линь Чэнь демонстративно не стал брать бокал, хотя не сомневался, что там лишь хорошее вино и ничего более. – Именно так. Позвольте быть с вами откровенным, мастер Линь. Мне не составит труда обеспечить благоденствие и интеллектуально насыщенную жизнь для вашего создания, если это для вас почему-то важно. Но договариваться я предпочту с вами напрямую. – О чем же? – Это вы мне скажите – о чем. Ланъя обычно хранит нейтралитет по отношению к местной политике, но вот вы здесь, впечатляюще заметный, как тропическая птица посреди пустого плац-парада. Я оценил это. И поверьте, если вы хотите оказать влияние на баланс сил, в моем лице вы найдете достойного союзника, уверяю вас.  – Не слишком ли сложные мотивы ищет ваше высочество… – Просто «Сяо Цзинхуань» будет вполне достаточно в личном разговоре, мастер Линь. – Благодарю. – Линь Чэнь изящно поклонился, качнув крыльями. – И все же, не усложняете ли вы объяснение для простых по сути вещей? – Я весь внимание. Просветите же меня. – Господин Сяо, вероятно, упускает из виду, что не у него одного есть могущественный отец, зорко следящий за успехами сына и требовательный к расходу ресурсов.  – Неужели ваш батюшка не вполне оценил советника Мэя, при всех его многочисленных достоинствах? – Сяо Цзинхуань добродушно рассмеялся. – Мэй Чансу – произнес Линь Чэнь с нажимом, – само совершенство. А мой отец, как глава корпорации просто обязан быть привержен более традиционным путям решения. Уверен, после этой поездки в Лян он сполна оценит мои достижения. – Как удивительно! Я чувствую с вами небывалое духовное сродство, поскольку питаю схожие надежды. Неужели два человека, чьи чаяния так созвучны, не найдут способ помочь друг другу?  – После того, как я перед всем двором попросил императора о равном соревновании и о том, чтобы Мэй Чансу мог выбрать господина сам? Сяо Цзинхуань, да вы меня в пропасть толкаете!  – Уверен, что с такими крыльями вам не страшна никакая пропасть. – Юй шагнул ближе и доверительно положил руку ему на локоть. – К тому же все, что я от вас хочу, так и останется для всех тайной за закрытыми дверями. – Не все мы можем получить то, что хотим, увы. Иногда желаемое может оказаться попросту невозможным. Не предусмотренным в программе.  Лянский принц ничего на это не ответил – лишь погладил его по руке. Едва шевельнув пальцами, можно сказать, деликатно, но обмануться было невозможно. Мол, и желания, и возможности умных людей можно оговорить уже наедине. Скажем, в спальне.   «Чертова милитаристская культура играет шутки с их сексуальными предпочтениями, так, что ли? – с веселым удивлением подумал Линь Чэнь, между тем храня каменное лицо. – Этот человек женат на настоящей красавице и не видит ничего предосудительного в том, чтобы делать авансы малознакомому мужчине. Интересно, кого из представительства Ланъи попытается обаять ради выигрыша в соревновании следующий по счету императорский сын? Если и тот предпочтет мужчин нашим обаятельным Цзюнь Нян и Гун Юй, плохи дела Великой Лян».  Тут он вспомнил, кто должен оказаться следующим по порядку старшинства, и невольно вздохнул.  – Вас что-то расстроило? – не упустил этого вздоха принц Юй. – Озадачило, так будет точнее, выше высочество. – Просто Сяо Цзинхуань, я настаиваю! И что же? – То, что мера вашего благоволения чересчур щедра и способна стать для скромного инопланетника скорее неудобством, нежели наградой. – Но посудите сами! – Принц Юй всплеснул руками. – С моей стороны было бы чудовищно невежливо поручать такого ценного союзника гостеприимству девушек Ланцзинь. Разумеется, желание гостя – закон… но я еще не теряю надежды вас переубедить. Вы чудовищно возбуждаете, м-м, мое любопытство, Линь Чэнь. – Любопытство – это вы верно подметили. Вот и мне любопытно: неужели в достославной Империи Лян серьезные сделки и долгие союзы всегда скрепляются, как говорится, за закрытыми дверями? В этом есть какая-то варварская примитивность. И стремление думать не той головой, которая на плечах. Принц, что примечательно, не обиделся. Только поцокал языком: – Откровенно сказано! Вы не испытываете излишнего пиетета перед нашими титулами, это меня тоже в вас привлекает. Не буду с вами спорить, в чем-то мы до сих пор варвары. Но в нашей культуре клятва до сих пор очень личная вещь. Вы в курсе, что наши солдаты присягают не идее, но живому человеку, и клянутся своим дыханием? Архаика, но действенная. Так что мы, лянцы, не видим ничего странного, чтобы скрепить личную сделку самым непосредственным и таким же личным удовольствием. И… знаете, я немного сделал свое домашнее задание, ожидая вашего визита. Разве у вас на Ланъя точно так же приятно не закрепляется союз двух Домов для произведения потомства?  – Право, боюсь услышать дальше, что у вас, лянцев, всякий интим предполагает заключение какой-либо важной сделки, а крепость этой сделки зависит от степени взаимного удовлетворения. Сяо Цзинхуань расхохотался. – Тогда бы хороший секс случался у нас не чаще, чем празднование Дня рождения императора! Нет, все не так плохо. Всякая утка – птица, но в небе летает еще много пернатых.  – Как любопытно! – Линь Чэнь притворно округлил глаза. – Советник Мэй проделал весьма тщательный анализ вашей культуры перед этой поездкой, а такие интересные подробности, выходит, упустил. Надо бы попенять ему на это! – О, не стоит. Истинный мудрец знает, что его знание ограничено, и если ваш андроид – совершенство, уверен, он знаком и с этой мудростью.  – Кстати, о господине Мэй. Вы упомянули о девушках своей супруги. Я отпустил советника прогуляться в их обществе не предупрежденным о подобных последствиях. Теперь я начинаю беспокоиться: вряд ли в его нынешнем положении его порадует настойчивый намек на телесные удовольствия. – Не стоит волноваться. В отличие от меня самого, моя жена Ланцзинь – бесконечно деликатный человек. Я уверен, что в ее обществе советник не испытает неудобства и сможет следовать исключительно собственным желаниям. Если в эти желания входит наслаждение обществом самых красивых девушек столицы… – Что значит – «в отличие от вас»? – Увы. Мужчины Лян – не то что женщины Лян. Расспросите советника Мэй, раз он подробно изучал нашу планету. Агрессивная, милитаристская культура и дальше еще что-то про патернализм и кастовое устройство. Не поверите, говорю сейчас с вами, а мысли уходят далеко в сторону от учтивой светской беседы… Но я знаю об этом своем пороке и борюсь с ним как могу. – Еще одна приятная улыбка и пальцы, переместившиеся уже на обнаженное запястье Линь Чэня, чуть ниже комм-браслета. – Снизойдите со своих горных высот, а я обещаю быть с вами очень уступчивым и не дать ни одного повода пожалеть, что вы не выбрали какую-нибудь красавицу фрейлину.  События, кажется, подошли к развилке. Либо заваливаться с учтивым лянским аристократом под ближайший куст – либо вежливо откланяться. Линь Чэнь ничего не имел против кустов, тем более что здесь они не обладали агрессивностью хищной ланъевской флоры, но сам принц Юй был еще тот зубастый цветочек, и с ним не следовало действовать по наитию.  – Боюсь, я и так непозволительно долго удержал ваше внимание на этом вечере. Остальные гости наверняка вас заждались, ваше высочество.  – Увы, это так. Нам пора идти. – Сяо Цзинхуань горестно вздохнул и склонился поближе, чтобы произнести почти на ухо уважаемому гостю: – Иначе бы я прямо тут опустился перед вами на колени, поднял бы ваши роскошные халаты и сыграл бы на вашей флейте так, чтобы у вас все перья дыбом встали. Но придется с этим подождать самое меньшее до вечера. Обидно, правда? *** Мэй Чансу все это время сигналов бедствия не подавал. Принцесса Ланцзинь ненавязчиво показала ему красоты сада, отвела в приемную залу, самолично и любезно представила большей половине гостей (ГБшники и силовики, министерские чиновники, политологи и почему-то в большом количестве всякие деятели искусства) и передала под опеку своих фрейлин. Эту подробность Мэй Чансу проговорил быстро и словно нехотя, из чего следовало, что девушки отнеслись к делу ответственно и поэтому изрядно его отвлекали в разговорах с нужными людьми. В бытность свою молодым командующим он точно привык к женскому вниманию и мужскому соперничеству и никак не наоборот. В общем, он вернулся из рук развратных лянских девиц к Линь Чэню целым, невредимым и не потрепанным. Даже глаза у него немного загорелись. Разумеется, в разряженной толпе советник Мэй ходил не просто так. Не только себя ему нужно было показать, но и людей посмотреть. Он взвешивал, оценивал, записывал, регистрировал микромодуляции голоса, смотрел, как изменились знакомые характеры, проверял отклик интересующих персон по карте реакций, собирал материал для будущего анализа. Этим техникам, не слишком разглашаемым за пределами Ланъи, Линь Чэнь учил его не один месяц. Он сам не вмешивался, но, заметив в его телеметрии признаки истощения, отдал команду барышне Гун. Выглядевшая куколкой в густо вышитом лянском платье, девушка скользнула к нему и прилепилась, как лоцманский катер сопровождения к встающему на орбиту лайнеру. Красавицы фрейлины могли фыркать на безродную нахалку сколько угодно, но бокал из ее рук Чансу принял послушно. И попробовал бы не принять, укрепляющий состав Линь Чэнь под него лично составлял! Она же отвела его к удобной кушетке, села рядом и, не скрываясь, начала разминать ему ладони. Послание для идиотов и светских куриц: «Эти простолюдины с Ланъи совсем не умеют себя вести: привел с собой на прием наложницу и не стесняется». Послание для тех лянцев, кто считает себя поумнее: «Ланъевский андроид физически слаб и вполне по-человечески чувственен, это способ им управлять». И маленькое послание для Бюро госбезопасности: «Вот еще один человек из нашего  доверенного персонала, господа, смотрите, мы ничего не скрываем». На шестом часу приема Линь Чэнь решил вмешаться лично. – Вам пора домой, господин Мэй, – заявил он громко и во всеуслышание. Последний час был точно лишним; телеметрия показывала нервное истощение. Тело андроида было выносливым по определению, но Мэй Чансу тащил на себе это тело, как слишком тяжелые доспехи. – Хватит с вас на сегодня развлечений. – Но мастер Линь… – Мэй Чансу посмотрел на него кротко. Его глаза были обведены темными кругами – индикатор психического утомления, встроенный Линь Чэнем в тело, несмотря на все возражения его обладателя. Видел бы тот себя сам – не спорил бы с суждением терапевта. – Никаких возражений! Засвидетельствуйте свое почтение хозяину дома и извольте исполнять. Барышня Гун, сопроводи. Мэй Чансу исполнил перед принцем Юем традиционный поклон со сложенными ладонями – с похвальной точностью, то есть чуть неловко, капельку скованно, но очень старательно. Его высочество милостиво поднял его из поклона за руки, выразил надежду на продолжение знакомства и отпустил. Линь Чэнь поклона не изобразил вовсе, что даже для медленно соображающего значило бы «а я пока не ухожу». Судя по брошенному в его сторону жаркому взгляду, хозяин андроида интересовал принца куда больше, чем сама живая диковинка. Интересно, тот всерьез рассчитывал произвести неизгладимое впечатление в постели и тем склонить ланъевского посланника на свою сторону или просто предвкушал особенный сексуальный опыт? Линь Чэню и самому не случалось валять по мягкому царственных особ, что ни говори, было любопытно. Вкрадчивый господин Сяо Цзинхуань – их общий враг. Пятый принц, погубитель бывшего наследного, союзник главы ГБ, того демона в человеческом обличье, чье имя Мэй Чансу ни разу не произносил без ненависти в голосе. Человек, которому они тщательно спланировали незавидную участь, возможно – фатальную. Лжец, интриган, змей, вежливый убийца. Интересно, он и без штанов сохранит это вальяжное спокойствие?  В приватных покоях выяснилось, что хорошее дворцовое воспитание не пропьешь. Штанов на принце, может, и не осталось, но халат из лилового шелка, едва запахнутый, смотрелся богато. И одновременно развратно, когда Цзинхуань потянулся к Линь Чэню всем телом, пожирая его глазами с азартом человека, узревшего одно из чудес света.  Ах так? Линь Чэнь обронил свои одежды с плеч одним мягким движением. Повел крыльями, рисуясь, расправляя их, чтобы каждое перышко просветил мягкий луч лампы.  – О небеса черные и голубые, какая фигура, – длинно простонал Сяо Цзинхуань.  Лянский принц сам сделал несколько последних шагов, подступая вплотную, – стратегически не подвязанный поясом халат распахнулся окончательно, открывая подтянутый живот и крепко стоящий член, – и тут же перешел к близкому знакомству. При этом он оказался на удивление деликатен. Не накинулся, но длинными движениями стал гладить по плечам и спине, затем припал губами к шее, целуя так крепко, что наверняка останется отметина. Только потом решился потянуть руку к крыльям, но и тут замер и уточнил просительно:  – Разрешишь? – Повредить ты их не сможешь, не беспокойся. – усмехнулся Линь Чэнь. При намеренном напряжении острые кромки волосков могли резать не хуже края пластбумаги. Но он, конечно же, не хотел причинить Сяо Цзинхуаню вред – зачем? – Только будь почтителен. Сам он почтительности не проявил – сразу ухватил за крепко заплетенную на затылке косу, притянул к себе и впился в губы поцелуем.  Цзинхуань ни вздохом не возразил, сам распластался по нему обнаженным, горячим торсом, на удивление гладким – мода это такая у лянцев на безволосость, что ли? Он со вкусом повел ладонями Линь Чэню по лопаткам, пропуская перья между пальцами, и тут же, не остановившись, решительно пробрался ниже, под белье. – Вот ангелы меня еще не трахали, – пробормотал принц, безыскусно щупая его за задницу и стягивая трусы.  Постановку вопроса Линь Чэнь счел безусловно лестной, хотя и откровенно расчетливой. Похоже, императорский сын полагал, что инопланетный гость растает в мужском самодовольстве от одной мысли об оказанной чести, ну и сам рассчитывал попробовать нечто экзотическое. Что ж, нельзя было не признать: обоих такой поворот дел заводил. Два бисексуала, чаще предпочитающие женщин, удачно сегодня сошлись в одной спальне. Раз уж Сяо Цзинхуань, амбициозный тип, претендент на трон и муж очаровательной принцессы, не считал зазорным ему дать, то и Линь Чэнь, который никогда не жаловался на нехватку разнообразного секса, был не против расцветить свой опыт особыми исключениями.  Нынешнее исключение быстро потеснило его к кушетке и заставило сесть, чтобы самому оседлать его колени. Отличная поза, в которой можно долго и беззастенчиво трогать друг друга, но Линь Чэнь понял, что взять своего принца сможет лишь тогда, когда тот сам захочет. Тот, несомненно, и снизу в постели привык властвовать.  Линь Чэнь сделал все, чтобы тот захотел поскорее. Протиснув ладонь между телами, он забрал в кулак оба члена и принялся убеждать Цзинхуаня без слов. Тот оказался горяч: достаточно было приноровиться к ритму, и принц застонал, низко и довольно, запрокинув голову и прогибаясь в пояснице. Он был хорош: с литыми мышцами, высокий, плечистый, ничем не схожий с юным томным красавцем, каких можно без сопротивления вертеть, сгибать и укладывать как душе угодно. Двое ласкали друг друга в приятном, прерываемом лишь бессловесными звуками, молчании; кто-то любит непристойные разговоры в постели, кто-то – нет, и Линь Чэнь был из вторых. Цзинхуань втирался в него всем телом, пускал в ход губы и язык, ощупывал по-всякому, и чужие пальцы, будоражащие ложбинку у основания крыла, дарили Чэню ощущения не менее острые, чем если бы они играли с его мужским корнем.  Да, ему достался отличный во всех смыслах любовник: умелый, предусмотрительный (капсула со смазкой ненавязчиво скользнула в руку Линь Чэня) и отзывчивый. Просто идеал и чудо гостеприимства. Как это они с Чансу вознамерились подставить такого замечательного во всех отношениях человека?  Замечательный человек Сяо Цзинхуань сейчас не ждал от крылатого гостя ничего, кроме щедрой порции удовольствия. А заметив, что Линь Чэнь медлит, он и вовсе предупреждающе куснул его в плечо. Его высочество уверяет, что опытен и уже готов? Что ж, Линь Чэнь бесцеремонно раскрыл холеное тело под себя, приподнял под покрытую пушком задницу – лянская мужская мода на депиляцию точно заканчивалась выше пояса – и нанизал на свой член одним толчком, охнув от резкого наслаждения.  Принц оказался тесным, активным и совершенно бесстыдным, как и должно быть зрелому и могущественному мужчине, не знающему никакого отказа собственным желаниям. Он глядел жадно и весело, двигался размашисто, подначивал каждым движением бедер. Вызов?  Линь Чэнь и сам был не против удивить пресыщенного лянского аристократа. На очередной фрикции он поднялся на ноги, подхватив любовника под ягодицы. Нормальный человек не был бы способен на такие акробатические трюки без предупреждения, но с крыльями за спиной еще и не то возможно. Эффект оказался впечатляющий: Цзинхуань нанизался на член неожиданно глубоко, закатил глаза и так стиснулся на Линь Чэне – внутри и снаружи – что впору было кончить от острого удовольствия. Теперь на лице принца была уже не расслабленная улыбка – экстаз пополам с изумлением. Крупного атлетичного мужчину такого сложения вряд ли кто-то раньше пробовал натянуть на всю длину и удовлетворять, держа на весу. Но усиленным для полетов мышцам Хозяина Воздуха с Ланьи было под силу поднять взрослого мужчину не только на руки, но и в воздух, приди ему такое желание.  «Ангелы тебя никогда не трахали, твое высочество, да? Получай». Сяо Цзинхуань, красавец императорских кровей, выражал полную готовность получить и принять всё, что в него сейчас только не вставят. Такая отзывчивость льстила. Заводила. И уже после того, как Линь Чэнь дотрахал сиятельную особу до шумного финала, кончил сам, и кровь наконец-то прилила обратно к мозгу – настораживала. Но об этом он пообещал себе подумать дома, в консульстве. – Так мы скрепили нашу сделку? – произнес на прощание захмелевший от эндорфинов пятый принц, глядя на гостя любовно, как глядят на редкое приобретение на аукционе. – Если пока нет, то заверяю, господин Линь, я готов пробовать с вами еще и еще.