Бесценный приз

– Десять шагов. Передышка, стойка. Десять шагов. Дыхательные упражнения. И так десять раз. Ты понял? Линь Чэнь посмотрел в застывшее в совершенстве лицо. Получил в ответ изящный, полный достоинства кивок… а, нет, голова судорожно дернулась и застыла. Базовые двигательные программы андроида работали безупречно, а толку? Все равно, что посадить в кабину отлаженного флайера инвалида и отключить автопилот. Включить автопилот – превратить человека в беспомощного пленника; отключить – заставить его учиться ходить с нуля. – Я пойду по своим делам. Фэйлю, ты ходишь вместе с ним. Десять шагов – и останавливаешь. Считай. Десять – как пальцев на руках, загибай их по одному. – Чэнь!.. – придушенно выдохнул его друг. Да, именно друг. Когда этот человек успел перейти из статуса интересного проекта и сложного пациента на положение его хорошего друга, Линь Чэнь и сам отследить не успел. Да, он с самого начала не мог не уважать быстрый ум и силу духа молодого командующего, а тот не в меньшей степени отдавал должное интеллекту и упорству Линь Чэня как ученого. Но постепенно процесс пошел все быстрее: они были одних лет, они взаимно оказались очарованы личностью нового знакомца, у них находилась масса интересных обоим тем для разговора, их характеры и даже недостатки отлично подходили друг к другу, точно частички одного паззла. И главное, у них теперь была грандиозная общая цель, которая очень быстро превратилась из рискованной задумки отца Линь Чэня в собственную страсть и военного с Лян, и ученого с Ланъя. Ради великой цели Линь Чэнь спуску ему и не давал. – Не разговаривай. Потом сядешь отдохнуть и поговорим. Сначала дыхательные упражнения, когда увижу, что ты держишь ритм с легкими – подключу нейрошлем и синтезатор речи. Исполняйте, господин Мэй. Новое идеальное лицо, сочетающее в себе безмятежность будды и прелесть соблазна. Новое искусственное тело, с прописанными программами нижнего уровня; увы, только нижнего – всем остальным его обитатель должен был научиться управлять сам. Новое имя – Мэй Чансу, по какой-то сложной логике выбранное отцом. Ко всему этому бывшему молодому командующему еще предстояло привыкать, как и предупреждали – долго и мучительно. – Скучно! – пожаловался Фэйлю, вставая. – Потом отпущу тебя поиграть с девушками из «Хунсю-Чжао». – отрезал Линь Чэнь строго и вышел. В свои шесть лет говорить сяо Фэйлю научился не лучше трехлетки, зато телесной крепостью сравнялся с детьми намного старше его самого. Младшие оперативницы барышни Цинь вполне годились ему в спарринг-партнеры. Конечно, если речь шла о рядовых оперативницах. А не об этой… бешеной кошке. Стоило дорасти до третьего десятка, быть самостоятельным и взрослым человеком, главой собственной лаборатории, чтобы батюшка подбирал ему персонал. Да еще такой, который сперва вызывает оторопь, а затем подозрение, что отец еще и о его сексуальной жизни решил позаботиться! Линь Чэнь не претендовал на то, чтобы быть непревзойденным бойцом, хотя силой, скоростью реакции и глазомером обделен не был. Разумеется, он не собирался отправляться во внешний мир без телохранителя, а учитывая наличие рядом бесценного хрупкого Мэй Чансу – и без нескольких сразу. Любой внешности, любого пола: он отлично знал, что женщины в этой роли ничем не уступают мужчинам, Цинь Баньжо с ее красотками тому свидетель. Он мог спокойно взять с собой одну из них, но отец распорядился иначе. Проектных лабораторий под управлением отца было больше, чем камешков в чаше для игры в го, и знать их все наизусть Линь Чэнь и не пытался. Нужный человек ждал его в лаборатории № 13. Тринадцатая, как было заявлено, вела разработки в области экстремальной и спортивной педагогики, что бы это ни значило. Ее глава встретил Линь Чэня на пороге и радостно объявил густым оперным басом, что да, конечно, охрана для молодого хозяина подготовлена согласно распоряжению. И вызвал нужного человека к себе в кабинет. Назначенного к нему охранника звали Гун Юй. Охранницу, точнее. У нее была подростковая фигурка и густо накрашенное лицо, однако свежая юность проглядывала даже под этим сценическим гримом. «Агент Гуцинь», – доложилась она голосом, подобным звону колокольчиков. «Почему гуцинь?» – не нашел ничего лучше чем спросить Линь Чэнь, и она ответила бесстрастно, даже не хихикнув: «Если молодому господину угодно знать: голос хорош, а сама плоская, как доска». Пальчиками с длинными ногтями барышня Гун брала из воздуха предназначенные к метанию острые предметы, калибр выстрела распознавала на слух, способов убийства с только помощью листа пластбумаги знала более десятка, обходилась, по собственным словам. четырьмя часами сна, имела обширные знания по экстренной помощи и могла при необходимости изобразить и невинного ребенка, и опытную жрицу любви, и светскую даму. – Наша школа! – довольно заявил глава лаборатории. – Точнее, наши психотехники плюс хорошие инструкторы. Преданность Дому абсолютна. Молодой хозяин не имеет возражений против кандидатуры? Ну как не возблагодарить батюшку за заботу! Линь Чэнь кивнул, пожал плечами и пошел обратно к себе. Телохранительница Гун послушно шла за ним всю дорогу молча сверлила ему спину взглядом, аж лопатки чесались. Вернувшись к себе, он застал спокойную домашнюю картину. Мэй Чансу расслабленно полулежал в кресле – отпустил мышечный контроль, требовавший почти свирепой сосредоточенности. Фэйлю гулял по балкону – только по перилам, на руках. Любого другого Линь Чэнь бы бросился сдергивать и ругать, но Фэйлю только окликнул, подзывая. – Вот, – сказал он. – Барышня Гун – наш телохранитель. Барышня, это господин Мэй Чансу. Второй по важности человек, о безопасности которого ты должна будешь заботиться. – Охранять! – Фэйлю перекувырнулся и влетел в комнату. – Драться! Мне? Гун Юй текучим движением скользнула вперед и покосилась на Линь Чэня. Мол, приказывай, молодой хозяин. И у Линь Чэня, щелкнув, сложились в голове детали головоломки. – Барышня умеет не только учиться, но и передавать то, чему ее научили? Без раздражения, без обиды, не допуская, чтобы твой ученик пострадал? – Если господин прикажет, и если сосуд, в который ничтожной следует поместить знание, пригоден для этого, – согласилась она, опустив глаза. – Но прежде всего я должна охранять господина… – Пригоден, пригоден. – Линь Чэнь усмехнулся. – Фэйлю, ты хотел подраться с одной из девушек «Хунсю-Чжао»? Я придумал тебе подарок получше. Вот она будет тебя учить. Каждый день, по несколько часов. Он помолчал и все же успокаивающе добавил: – Барышня Гун, согласись, в моей цитадели нашей безопасности ничего не угрожает? Так что ты можешь спокойно выделить время на исполнение моего приказа. Ясно? Ясно было даже малолеткам. Фэйлю принял подарок, а Гун Юй не восприняла новое задание как обиду. Когда же косящиеся друг на друга ребенок-конструкт и барышня-убийца покинули комнату, и сидящий в кресле разлепил губы. – Собираешь коллекцию детей? – спросил он. Голос у него был срывающийся, точно надорванный кашлем. Ничего, и это умение придет со временем, и чарующий голос станет еще одним оружием Мэй Чансу. – Включить синтезатор речи? – сжалился Линь Чэнь, но тот помотал головой: – Не надо. Привыкну. Чаю сделай. – Мэй Чансу отпил глоток, подышал и заговорил чуть плавнее. – Я думал, Фэйлю твой незаконный сын. – Незаконный сын? – удивился Линь Чэнь самой концепции. – Зачем это? Да я и не спешу. Мы еще не заключали активный контракт на потомство. Жена в гостевом браке – дело приятное, но честный расчет подарков и возмещения за детей кого хочешь с ума сведет, и я предпочитаю оставить эти хлопоты отцу. – Из твоих слов я понял едва ли половину. Чужие обычаи – темный лес. У нас, наоборот, в почете множественные браки и чадолюбие. – Гению, которого я хочу сделать из тебя, такая зашоренность не к лицу. Разбирайся. Мэй Чансу улыбнулся. Улыбка вышла скупой, но уже довольно естественной. – Вот и я как-то усомнился. А если не сын, кто? – Проект, – сказал Линь Чэнь честно. – Оригинальный лабораторный конструкт с особыми способностями, вот как ты. И страшно удивился, отчего это Мэй Чансу покраснел. – Обиделся, господин Мэй? – Скорее подумал, кхе-кхе... – Горло не в порядке? Чаю? Давай-давай, не отлынивай. – Отвар для смягчения горла имел приятный тонкий вкус, довольно похожий на настоящий чай, но Мэй Чансу постоянно жаловался на горечь, особенно в горячем. Синестезия? Хорошо, если так, а не сбитая карта рецепторов. – Так что такое ты подумал? – Если с другим лабораторным конструктом ты обращаешься как с собственным балованным ребенком, то что же ты, принял меня в свою семью? – проговорил тот полушепотом. Линь Чэнь рассмеялся. – А что! Мне не помешал бы младший брат, чтобы пилить его безнаказанно день напролет. Знатной крови, хорошего воспитания, послушный… – И со встроенным выключателем? Надоем – нажмешь кнопку? – прошелестел Мэй Чансу. Линь Чэнь, в наилучшем настроении потягивавший свой чай, чуть не подавился. – Откуда ты взял такую замечательную идею, многомудрый гений? – В Сети, разумеется. Что мне остается, если не читать? В прочей активности ты меня ограничил. – Он размеренно подышал и так же размеренно красиво договорил: – У ланъевских андроидов есть блокировка, на этом сходятся все слухи и рассказы. Никто не знает в точности, что ее запускает. Но чтобы догадаться о змее, достаточно увидеть шевеление травы. – И ты полагаешь, что я намеренно оставил ее в этом теле и держу руку, как ты выразился, на кнопке? – переспросил Линь Чэнь. – Я бы так и сделал. На твоем месте, – подтвердил Мэй Чансу невозмутимо. Замер. Сцапал с подлокотника широкий белый платок и вдруг неудержимо раскашлялся, содрогаясь всем телом. Линь Чэнь быстро подошел к нему со спины, положил руки на шею и принялся прижимать в нужной последовательности контактные точки. Основание шеи, ключицы, седьмой позвонок. У живого человека ритмоводитель управляет только сердцем. У андроида можно вручную запустить и другие системы организма – если знать, как. И для этого не нужна особая кнопка. Мэй Чансу вздрогнул, зажал ладонью рот и мелко задышал. – Видишь? – просипел он. – Я прав. – Дыши, кому сказал! Не разговаривай. Но заткнуть рот бывшему командующему было не так-то просто. Он продышался и договорил: – Я не в обиде. Не знаю, зачем вы приделали ограничитель настоящим андроидам – боитесь бунта машин, что ли? – но неуправляемый истребитель с пилотом-неумехой в кабине еще хуже взбесившегося искусственного разума. – Чансу, – вкрадчиво начал Линь Чэнь. – Я неплохой нейрофизиолог, и у меня шестой дуань по единоборствам. Я могу обездвижить здорового человека одним тычком пальцев, не говоря уж о тебе сейчас. Как полагаешь, часто я применяю это умение к своим сотрудникам и, тем паче, друзьям? – Линь Чэнь… – Не ной, если тебе надо просто признаться в своей неправоте. Ты можешь быть спокоен за свою свободу. Не отрицаю, в твоей конструкции предусмотрен аварийный ограничитель, и я надеюсь, ты понимаешь, зачем. Если, упаси боги, твое тело окажется серьезно повреждено, он понадобится. Когда ты будешь управлять своей оболочкой в полной мере, получишь доступ и к этой функции. Можешь назвать ее «кнопкой обморока по желанию». А вот шуточки про то, что я могу отключить тебя, если твое поведение мне чем-то не понравится, ты уж, пожалуйста, оставь для более взыскательных ценителей юмора. Хорошо? – Слушаю старшего брата. И если я нанес тебе обиду в ответ на твою заботу, мне нет прощения… Хрипловатый голос Мэй Чансу был умоляющим, губы взволнованно приоткрыты, глаза опущены долу. Даже зная, что железному характеру его пациента раскаяние так же мало свойственно, как мягкость – укутанным облаками скалам, Линь Чэнь порадовался убедительному представлению. Судя по всему, управлять этим изящным устройством буквально как собственным телом тот научится за полгода. Тогда они смогут перейти к по-настоящему сложным вещам. *** В проекте «Мэй Чансу» Линь-старший легко доверял молодежи тактику действий, но стратегию предпочел проконтролировать сам. Пока андроид по большей части сидел плохо управляемой куклой, отец ограничивался нечастыми визитами вежливости; как только тот начал выглядеть и держаться как живой выздоравливающий пациент, он пригласил их обоих отобедать. Сначала за столом он просто молча разглядывал Мэй Чансу пристальным взглядом аристократки, сынок которой привел в дом хорошенькую цветочницу, не знающую даже, какими щипцами пользоваться для устриц из Моря Туманов. (Подсказка: никакими, кроме промышленных манипуляторов. В Море Туманов водились гигантские хищные протомоллюски, которые образовывали внутри панциря подобие мощного вакуумного насоса. Механизированная охота на них была опасна, а органические ткани несъедобны, но сами панцири хорошо шли на биодобавки для индустрии красоты). Чансу выдержал этот экзамен бестрепетно и даже вилки не уронил. Отец после этого подобрел и заметил, что и с координацией, и с самообладанием у того неплохо, а что до сбивающегося дыхания, можно специально выбрать имидж «чахоточной красавицы», лянских милитаристов телесная уязвимость андроида-советника станет только успокаивать. А если еще завязать на его дыхательные проблемы и кровавый кашель сигналы о неполадках, будет совсем замечательно. — Не сомневаюсь, господин Мэй, что в высшие круги Лян вы вписаться сумеете, — вынес он вердикт. — Что дальше? Мэй Чансу провалами в памяти определенно не страдал и про наличие у Линя-старшего собственных целей в этом проекте был отлично осведомлен. Но на вопрос о собственных намерениях ответил прямо: — Дальше, пользуясь всеми доступными на Лян возможностями, я проведу свое расследование и выясню, кто стоял за заговором против флота Чиянь и моей семьи. Очевидно, что заговорщики относятся к командованию армии, верхушке чиновничества или аристократии, так что мой круг поисков ограничен. — Хорошо, — покивал отец, нанизывая на вилку тонкий ломтик ростбифа (сегодня стол был накрыт и сервирован под лянские деликатесы). — Продолжайте, прошу вас. — Тогда я буду готов принести к трону доказательства сфальсифицированного обвинения и истинного заговора. После того, как виновники понесут кару, я смогу либо открыть свою личность, либо прибегнуть к помощи друзей, и в любом случае гласно ходатайствовать перед императором о пересмотре дела «Чиянь» и реабилитации несправедливо осужденных. — И вы не видите радикального изъяна в ваших намерениях? — переспросил Линь Фу благодушно под кусочек витаминизированной жареной спаржи. Мэй Чансу насупился и ответил почти официально: — Господин имел в этом деле свои планы. Почтительно прошу поделиться вашими соображениями. Еда была немедля отставлена в сторону. Лекции читать Линь Фу умел и любил, но только немногим везунчикам выпадала возможность их послушать. Очевидно, Линь Чэнь с Мэй Чансу сегодня были удостоены. — Начнем с очевидного. Уничтожение вашего флота и гибель гранд-адмирала — неоспоримая катастрофа, захватившая все ваши мысли, молодой командующий. То, что последовало за ней — чистки в рядах чиновников и казнь наследного принца — вы, разумеется, также полагаете трагедией, однако проистекающей именно из первой, ввиду родства и дружеских связей осужденных с опальной семьей Линь. Вы считаете, что заявленный мятеж флота Чиянь император расценил как военную поддержку попытки захватить власть со стороны принца Ци, близкого друга Линь Се, и ответил на это террором. Так? — Не вижу противоречий в ваших словах, — осторожно подтвердил Мэй Чансу. Линь Чэн и сам их не видел, насколько он понимал в лянской политике. — Однако я задумался, действительно ли в этой истории «после» означает «вследствие»? Проанализировав полный перечень лиц и осужденных, и не затронутых карательными чистками, можно заметить, что некоторые близкие вашей семье люди ни возвысились, ни пострадали. Как пример: из связанных с вами лично — принц Цзин и княжна Му, из доверенных сослуживцев вашего отца — генерал Не-старший и штабс-полковник Хуайи, из родни семьи Линь — братья Лю, оба сохранившие свои министерские посты. Там еще много имен, я дам вам списки. Они все, возможно, были во временной немилости, но вышли невредимыми, в отличие от Сяо Цзинъюя и его людей. Полагаю, вывод вы можете сделать вместе со мной: низвержение наследного принца было истинной целью заговора, чей бы это заговор не был, а ваш расстрелянный флот — той горой трупов, под которой эту цель ловко похоронили. На протяжении этого монолога Мэй Чансу сжимал губы все сильней. Ишь, разволновался. Линь Чэнь придвинулся к нему поближе и положил ладонь между лопаток, контролируя его сердечный и дыхательный ритм. Но тот — молодец! — не сорвался в кашель, а лишь полузадушенно спросил: — И что это меняет? Можно было залюбоваться, глядя на то, как отец подводит умницу Мэй Чансу к логическому выводу: если попытки переворота никакой не было, а Сяо Сюань — еще тот хитрый лис, то прежде всего правящий монарх и заинтересован в смене порядка наследования таким экстренным путем, отсюда следует, что все произошедшее случилось по его воле и от императора ни на какое оправдание погибшим рассчитывать нечего. Выслушав все, Чансу очень долго молчал. — Я приму это соображение во внимание в своем расследовании. Любой виновный должен быть наказан, кем бы он ни был, — выдавил он, почти не метафорически скрипя зубами. — Однако дотянуться отсюда до трона Империи Лян, нет возможности ни вас, ни у меня. Иначе бы… — Иначе бы вы низвергли императора, допустим, и… что? Сели бы на опустевший трон сами? — Упаси меня боги от одной мысли! Это место Сяо Цзинъяня. Если есть среди принцев человек справедливый, честный и достаточно сильный для такого поста, так это в первую очередь он. Но он военный, а не политик. И если бы началась борьба за власть, в сваре принцев у него не было бы шансов: ему сейчас до поста наследного, как мне — до орбиты Лян. — Ну вот мы с вами и договорили до финала. — Линь Фу улыбнулся и сложил салфетку. — Ваша цель определилась — сменить порядок наследования и устранить нынешнего императора, чтобы законным образом отдать трон его сыну Сяо Цзинъяню. Моя цель — та же самая, и я имею на этот счет кое-какие личные соображения и скрытые возможности, о которых вы в свое время узнаете. Предлагаю начать с того, чтобы бросить камешек в эту стоячую воду и немного подстегнуть соперничество принцев. Он помолчал и добавил с удовольствием: — Камешком будете вы.