Все в твоих руках

Мирон так отзывался на его простые ласки, что Слава на несколько секунд почувствовал себя величайшим любовником на планете. Но, не успев возгордиться, быстро напомнил себе же, что опыта у Мирона не было никакого, а потому незамысловатые поглаживания спины и задницы не могут считаться эталоном прелюдии. И все равно Мирон подставлялся под его ладони, повторял Славины движения и тоже гладил его везде, с каждым движением все смелее и откровеннее. Потом Слава расстегнул на нем рубашку и прикоснулся сразу обеими ладонями к груди, плечам. Мирон едва заметно вздрагивал и льнул к нему, жадно, доверчиво открывался поцелуям и сам целовал, уже почти не смущаясь. Слава вспомнил, что Мирон рассказывал, как он быстро всему учится, и опять расстроился. Себя он богом секса не считал и сразу решил, что Мирон разочаруется в нем. – Погоди, давай притормозим, – он отодвинулся и запахнул рубашку. Мирон недоуменно посмотрел на него. – Я опять все неправильно делаю? Люди иначе занимаются сексом? Скажи – как, и я научусь. – Да все так, – вздохнул Слава, – просто я, как бы сказать-то, короче, не великий гений секса и боюсь, что тебе не понравится. Ты же быстро учишься, а значит, быстро поймешь, что я ничего особенного не умею. Мне тебя сильно поражать нечем. Мирон посмотрел на Славу, как на больного, и сел. – Я понимаю, что кажусь тебе странным, раз я не совсем человек, по-твоему, но я и не робот, не суперкомпьютер. Я тут не для того, чтобы проводить сложную аналитику, сравнивать, делать выводы, а потом представлять их в виде таблиц и диаграмм. Я здесь, в этой кровати с тобой, сейчас для совсем другого. Да, у меня нет опыта, я впервые все это делаю, но это не значит, что я побегу сразу к кому-то еще и начну сравнивать. Слава, ты мне нравишься. Мне нравится то, что ты делаешь со мной. И мне нравилось там, в избушке. Даже воду носить и баню топить нравилось. Потому что мне нравишься ты. И притормаживать я не хочу, понимаешь? – Но и совсем далеко мы сегодня заходить не будем, – Славу эта речь успокоила, но у него были и свои соображения, – сейчас главное не секс, а вывезти тебя в безопасное место. А еще понять, как сделать из тебя нормального человека. Безо всех этих зарядных устройство и чипов для слежения. Чтобы ты мог жить, где угодно, и не бояться. Так ведь? – Ты уже понял, как это устроить? Слава замер на миг, а потом хлопнул себя по лбу. – Я Андрею не позвонил! Пока зарядку искал в магазине, все время думал: что-то надо сделать, что-то надо, а что – никак вспомнить не мог. А сейчас он уже закрылся, наверное. – А если мы сейчас вернемся к сексу, а завтра утром ты позвонишь ему? – Мирон подвинулся ближе и погладил Славину ногу от коленки и выше. Просто рукой провел, но Славе показалось – очень эротично. – Да, наверное, никуда не денется, – Слава сполз ниже и почти снял рубашку, а когда Мирон прильнул к нему, то резко повернулся и подмял Мирона под себя, – Вот мы и вернулись к сексу. Он и с Мирона снял рубашку, расстегнул ремень и стянул джинсы до середины бедер. – Я очень-очень хочу тебе понравиться. – Не переживай, – успел сказать Мирон перед тем, как его член оказался у Славы во рту, а потом растерянно добавил, – Мне уже нравится. Славой двигало эгоистическое ощущение того, что он первый, что никто и никогда не касался Мирона там, где касался сейчас он, и тем более, не губами и языком. Кроме эгоизма примешивался и самый простой недотрах, но больше всего было нежности и желания сделать Мирону приятно, подарить ему несколько минут удовольствия. Слава решил сейчас не думать о том, что это: влюбленность или просто яйца гудят. В конце концов, Мирон так сладко охал каждый раз, когда Слава сжимал его член у основания, а головку проталкивал за щеку. До анализа ли собственных мыслей и мотивов? У самого яйца поджимались и в голове оставался вместо разума цветной поролон. Славе очень хотелось слышать Мирона еще и еще. И он делал самое простое, что мог в этой ситуации. Вытаскивал член изо рта, легко дул на головку, потом облизывал, кружил кончиком языка возле дырочки, едва ласкал изнутри, потом опять вбирал в рот глубоко, давился и кашлял, но не выпускал, сосал, пока Мирон не начал сам потихоньку задавать темп, запустив пальцы Славе в волосы. «Потихоньку» почти сразу сменилось на «быстро и жестко», а когда Мирон вдруг скомандовал: «Посмотри на меня, только член не отпускай», Слава очень пожалел, что не разделся сам. Хоть бы подрочить смог. На такой взгляд грех было не передернуть. – Ты очень красивый, – сообщил ему Мирон и обвел пальцем Славины губы и свой член. – Давай чаще сексом заниматься, раз это так приятно. Слава только угукнул в ответ. Раз Мирону приятно даже это (на что Славиных скромных способностей хватило), что же с ним станет, когда они займутся сексом в полную силу? Когда он Славе засадит? Собственный организм требовал разрядки, но пока Славе было не до этого. Еще сильнее захотелось поразить Мирона, а еще хотелось раздеться и встать перед Мироном на четвереньки, чтобы он встал сзади. Тогда бы уже Слава видел небо в алмазах. Но все позже… Обязательно, но позже. Он удвоил усилия, ритм ускорился. Голова немного болела, и челюсть затекла, и стоять на четвереньках в одежде было не очень удобно, но реакция Мирона все окупала с лихвой. Особенно Славе нравилось, что он уже сам стал задавать темп и толкаться ему в рот. И как крепко-крепко зажмурил глаза, как сжимал губы в тонкую полоску, чтобы ни один звук не вылетел и их не спалили. От всего этого у Славы голова шла кругом и последние сомнения в собственных умениях исчезли. Он почувствовал, как Мирон мелко вздрагивает, крепко сжал его бедра и замер, наслаждаясь каплями в рту. – Все. Все уже, – прошептал Мирон, пытаясь высвободиться, но Слава не дал. Он облизал его член, не выпуская изо рта, потом все проглотил и только тогда отпустил Мирона. – Если это плохой секс, то какой же тогда хороший и отличный? – глядя в потолок, спросил Мирон. – Это и не плохой, – Слава лег рядом и обнял его, – Я просто не очень хорош в постели. Но сейчас мне хотелось сделать тебе приятно, чтобы ты с ума от удовольствия сошел. – У тебя получилось. – Ага. У тебя сердце так колотится, как будто выпрыгнет сейчас, – Слава прижался ухом к груди Мирона, погладил. – Не только сердце. В пальцах как будто электричество взбесилось. – Это потому что кровь пульсирует. До этого она вся в члене была, а теперь обратно разогналась, – усмехнулся Слава и поцеловал его ладонь, потом кончики пальцев. – Нет, не тут, а где татуировки. Как будто электрические разряды. Я прямо чувствую, как там что-то щелкает, – возразил Мирон. – В каком смысле «щелкает»? – Слава приподнялся и поднес его руку ближе к глазам. – Ты хочешь сказать, что у тебя такой пульс странный? Или что в татухах спрятаны чипы? Мирон пожал плечами. – Когда я кончал, то почувствовал, будто бы от шеи, где разъем для зарядного устройства, сюда, к пальцам, пронеслось что-то. Как будто очень-очень быстро зарядился. Когда я был подключен к розетке до этого, я тоже чувствовал нечто подобное, только оно было во много раз медленнее и даже близко не так приятно. А сейчас раз – и молния. И не в кончики пальцев, а именно сюда, в фаланги. Слава задумчиво подтянул колени к подбородку. Если ему и хотелось ответных ласк, то сейчас желание исчезло, уступив место кое-каким иным мыслям. – Инженер говорил, что все в твоих руках, – через некоторое время сказал он как бы сам себе. – Он ведь не мог это говорить только в смысле пожелания? Для только лишь пожелания и напутствия это звучит слишком тупо. Наверняка он имел ввиду еще кое-что. Вот этот сигнал, который ты сейчас почувствовал. Он шел он разъема к рукам. Значит… Он резко повернулся к Мирону и вопросительно на него посмотрел. – Значит, что в твоих татухах что-то скрыто? Так получается? Там твоя эта батарейка, да? Мирон растерянно пожал плечами. – Он мне не говорил. – Конечно! – взмахнул руками Слава, – Все сходится! Тебе сделали эти татуировки, когда тебя еще как бы не было, – он увидел недоумевающее лицо Мирона и объяснил, – пока ты не было в сознании, в смысле. Ты же сам говорил, что помнишь себя только в таком взрослом состоянии. Значит, тебя создали уже взрослым, скорее всего. Ну и пока ты еще был, где вас там выращивали, тебе сделали эти татуировки, а в них «зашили» какие-то чипы, благодаря которым ты тот, кто ты есть. И теперь нам, знаешь, куда надо? Мирон все так же непонимающе покачал головой. – Нам теперь надо в Москву, к какому-нибудь неглупому человечку в больницу, неболтливому, а еще желательно, чтобы у него была супер-пупер навороченная техника. Знаешь такого? Мирон вздохнул. – Вот и я нет. Но мой друг Андрей сто процентов знает. У него каких только знакомых нет. Поэтому мы сейчас ложимся спать, а завтра утром я звоню ему, договариваюсь, чтобы он нас с тобой забрал, мы даем денег кому-то из местных, и он везет нас в райцентр или даже в областной, – Слава закивал сам себе, – Сразу в областной даже лучше. Там сложнее попасться на глаза тем, кто тебя ищет, а спрятаться гораздо легче. Потом Андрей приезжает, увозит в Москву. Ну а там уже, считай, дело сделано. – Какое дело? Слава растерялся. Он не очень понимал, что именно нужно сделать, кроме того, что надежно спрятать Мирона от военных. Ну и еще только что понял, что надо бы выяснить, можно ли Мирону отключить эти датчики, из-за которых его так легко найти. Именно это и было самым главным делом теперь. – Спасти тебя. Это самое главное. А сейчас надо спать. Он вытянулся рядом с Мироном и привлек его к себе. – Я обещал тебя согреть? Вот и грейся. Спокойной ночи. Слава лежал, обнимая Мирона, убаюкивая его. Немного погодя он услышал его тихое мерное дыхание, совсем обычное, как у всех людей, а не то нарочитое сопение в избушке. Славе стало гораздо спокойнее, и он не заметил, как уснул сам. Он проснулся от стука входной двери в дом. Наверное, хозяйка возвращалась откуда-то, потому что из-за стены почти сразу послышались звуки. Что-то звенело, брякало, перемешивалось. Слава решил, что там у нее настоящая, а не летняя, кухня, и как раз сейчас им с Мироном готовят завтрак. За окном было еще темно, без одеяла слишком холодно, и Слава решил, что покидать кровать не время. Он попробовал заснуть опять, но без толку, только проворочался с боку на бок минут пятнадцать. Мирон все еще спал, а будить его Слава не хотел. Он тихо встал оделся и вышел во двор. Деревня просыпалась. Или, наверное, встала уже давно, судя по звукам. Это горожанин Слава продрых. И хотя солнце все еще не думало всходить в полную силу, жизнь вокруг кипела. Слава сходил до уличного туалета, потом умылся из летнего рукомойника. Вода взбодрила его сильнее. Из дома вышла хозяйка, поздоровалась, махнула рукой, приглашая подойти. – На завтрак оладьи? Вы как, оладушки едите? Слава очень оладушки ел и решил, что Мирон тоже возражать против такого завтрака не станет. После ночи в очень холодной комнате, пусть и под одеялом, любой бы не возражал против оладушек с пылу с жару. Хозяйка довольно кивнула, но тут же огорошила Славу. – Вот утром я в магазин ходила, да ничего не взяла к оладьям. Ни сметаны, ни джема. Варенья не наварила в этом году: ягоды-то было, – она показала сплюснутые указательный и большой пальцы, – не с чего варить. Вы, может, сами сходите в магазин? Он открылся уже. Баночку одну купите, чего больше по душе. Ну а в деньгах сочтемся. Она виновато подмигнула Славе. – Конечно, схожу, – кивнул он. Даже сердится на бабку не хотелось. Не обеднеет он от банки сметаны или варенья. Да и прогуляться по холодку, поглазеть на деревенское утро – чем плохая идея? В конце концов, раз он писатель, то должен набираться разных впечатлений. Поход в магазин отлично подойдет. А там и Мирон проснется. Позавтракают, будут думать, как дальше быть. Слава надвинул пониже капюшон и отправился в магазин. Сперва он решил глядеть по сторонам, но ничего особенного не происходило. Люди занимались чем-то своим во дворах и на улицу не выходили. Слава брел, рассеянно глядя по сторонам, ничего особенно не разглядывая, только изредка присматривался к домам, чтобы не проворонить магазин. В небольшом сельском магазинчике вчерашний продавец наводил суету, хотя из покупателей у него был один только Слава. – Бабуля моя приходила, сказала, блины вам печь будет, – затараторил он. – Вам конфет? Пива? Сигареты есть нормальные. Тортик, там, туда-сюда. Он преданно заглянул Славе в глаза, ожидая реакции. – Сгущенка есть? – Славе стало неудобно от такой резвости. В предыдущие его визиты сюда продавец так не шустрил, больше говорил лениво и лениво же собирал продукты в пакет, нарочно тянул время, чтобы поболтать с новым в деревне человеком, столичным, интересным. – Да, всякая. Вареная есть, а еще обычная. Вот, – он подошел к одной полке и принялся указывать пальцем в веселые бело-голубые банки. – Обычную, пожалуйста, – сдержанно попросил Слава. Продавец поставил банку на прилавок, включил кассовый аппарат. В это время в магазин вошел еще один посетитель. Слава, не оборачиваясь, по запаху, понял, что вошедший был любителем гульнуть и нелюбителем мыться. – Здорово, Колян! – прохрипел новый посетитель. – Че тут менты разъезжают по улицам? С мигалкой, понял. Слава вздрогнул и обернулся. – Да на пьянку очередную. К Витьке, поди, или к Кирюхе Длинному, – нервно ответил продавец. – Слышь, Миша, ты тут мне покупателей распугаешь сейчас, иди домой, проспись. – Экскузи муа, – ответил посетитель и встал рядом со Славой, – я культуру уважаю. Вы же писатель, да? У нас тут про вас все лето говорили. Мол, писатель живет. Слава сухо кивнул. – Это я понял, – протянул Миша и постучал себе по лбу пальцем, – вы тут отдыхаете. Болдинская осень! – Че? – насмешливо ответил продавец. – Хуй в очо, – парировал Миша. – Культура, бл… Извиняюсь, – поклонился он Славе. – И это, Колясик, менты не к Витьке, и не к Кирюхе, мы, между прочим, вчера культурно посидели. Кстати, посчитай мне вон то лекарство и пива трешку. «Жигуль» давай. – Очередь, – буркнул продавец. – А к кому тогда? Че, думаешь, им тут охота с мигалками кататься? – К бабке твоей. Я мимо шел, смотрю: двое вошли. Я так остановился, думаю: самогонку Николавна варит, что ли? И тихонько так, главное. А потом вижу: не, вывели от нее мужика такого… Хипстера, во. В татухах, но не зэк. Грустный че-то, но рожа такая, знаешь, интеллигентная Слышь, Колян, у бабки твоей мужик завелся, да? Молодого подыскала, хитрая баба. – Откуда? – опешил Слава. Миша посмотрел на него удивленно. – Да это кореш его, они у бабки моей хату сняли перкантоваться, – нервно пояснил продавец. – В натуре? – удивился Миша и повернулся к Славе, – Ну, писатель, взяли кореша твоего. Беги давай, может, они там еще. За че взяли хоть? – Вот, без сдачи! – отмахнулся Слава и, бросив, на прилавок тысячу, выбежал из магазинчика. До дома бабки Коляна он долетел в рекордные три минуты, но у ворот было пусто. Он вошел во двор, толкнул открытую дверь летней кухни. Вещи были в порядке. Мирона не было.