Все в твоих руках

Мирон смотрел на него, не мигая, как змея. Слава сглотнул и шепотом повторил вопрос. Ему казалось, что Мирон сомневается, отвечать ли на него. – Я Мирон Федоров. И я заблудился. Мне негде жить, – как по заученному наконец ответил гость. Слава прищурился. Пиздит ведь как дышит. Зачем? – Ты про военную часть говорил. Что ты оттуда. Может, тебя отвести? Пойдем в деревню завтра, к участковому. Он быстро найдет твою часть. Или к фельдшеру. Тебе по голове не прилетало ничего, пока ты по лесу блуждал? – Спасибо, не стоит. Я останусь здесь, – отказался Мирон. – Мне надо отдохнуть. Слава хмыкнул и махнул головой в сторону кровати. – Так ложись. Чего подскочил? – Ты первый, – сказал Мирон тоном, не терпящим возражений. Слава был не из пугливых. Да и что этот чувак ему сейчас может сделать? Голый, плюс явно не в себе. Славка решил: если что, зарядит ему по кумполу, да и все. Он поднялся и лег в кровать. Повернулся на бок, спиной к гостю, натянул одеяло почти до самого носа. Какой бы он там ни был раскрасавец и как бы долго у Славки не было секса, лучше отвернуться и смотреть в стенку. Целее будет. – Спокойной ночи, – буркнул он напоследок и закрыл глаза. – Спокойной ночи, – раздалось в ответ, но уже как-то человечнее, чем все предыдущие фразы Мирона. Славка с полчаса лежал и напряженно вслушивался в тишину. Гость, как и в первый раз, не дышал. Это было пиздец, как странно, и пугало. Даже наводило ужас. Слава повернулся и от неожиданности заорал. Мирон лежал на боку лицом к нему и смотрел, не моргая. От Славкиного крика он даже не вздрогнул, только спросил коротко: – Что случилось? – На хуй иди, вот что случилось! – рявкнул Слава, отодвигаясь все дальше, пока не свалился с кровати. Пофигу, что больно жопой приложился. Он стал отползать, волоча за собой одеяло. Мирон спокойно встал и подошел к нему. – Что случилось? Ты испугался? – Обосрался, блять, – огрызнулся Слава. – Слышь, братан, будь другом, поспи один. Ты вон какой смелый: по тайге в одиночку триста верст чесал, значит, и в кроватке один поспать сможешь. А я там, на свежем воздухе. Это полезно даже. – Извини, – только и ответил Мирон и протянул Славе руку. – Я не хотел тебя напугать. Я не могу уснуть. – Я теперь тоже не смогу, между прочим, – протягивать руку в ответ Слава не спешил. Мирон еще раз оглядел его и снова уселся напротив, в точности копируя Славкину позу. Если бы Слава не был так напуган, он бы поржал с ситуации и с того, что перед ним смешно сидит голый мужик и они даже трахаться не собираются. Но Славе было жутко, поэтому и смешного в ситуации он ни хрена не видел. – Я устал, мне нужен отдых, – начал заново свою «пластинку» Мирон. – Прошу прощения, что испугал. Если хочешь, я могу завтра все тебе рассказать. Слава подозрительно оглядел его. – Ты какого хрена не дышишь? – Дышу, – ответил Мирон, как будто удивившись вопросу, – Просто очень тихо. Большинство людей сопят или храпят во сне из-за разных проблем со здоровьем. У меня их нет, и дышу я бесшумно. Сейчас ведь я дышу, видишь? И он показательно засопел, раздувая ноздри. Слава увидел, что действительно – дышит. – Ложись и спи, – разрешил Слава, – Но так, чтобы глаза закрыты были и чтобы дышал. Понял меня? А то выкину к херам. Мирон кивнул и ушел на кровать. В этот раз он улегся на бок, послушно закрыл глаза и засопел. Слава даже из другого угла избушки слышал. Выждав для верности минут пятнадцать, он тоже вернулся в постель вместе с одеялом. Заботливо укрыл Мирона, на которого теперь просто жалко было смотреть (голый, сжавшийся в комок от холода, смешно подложивший ладони под щеку), а потом лег на бок спиной к своему новому соседу и укрылся сам. В этот раз Мирон честно сопел, и Славка, наконец успокоившись, заснул. То ли усталость и стресс, то ли неожиданный сосед по кровати помогли Славе крепко проспать до самого утра. Когда он открыл глаза, уже светило солнце. Редкость для конца сентября и этих краев. И тем приятнее было пробуждение. Новоприобретенного соседа однако рядом не оказалось, и Слава с опаской подумал, что тот свалил, прихватив его барахло. Но вскоре выяснилось, что боялся Слава напрасно (да и воровать у него было нечего): Мирон был на улице и теперь вернулся в дом. – Привет! – кивнул он, переступив порог. – Доброе утро, – буркнул Слава. По правде говоря, он даже обрадовался, что Мирон остался: вдвоем все-таки веселее. И потом, вдруг с появлением соседа, пусть и несколько чокнутого, вдохновение попрет? Мирон неловко потоптался по комнате и сел за стол. Покрутил в руках чашку со вчерашним остывшим чаем, понюхал его. Слава сообразил, что надо бы позавтракать. Но для этого сначала нужно было растопить печку, а уж потом что-то готовить. Сил на растопку не было. Тем временем Мирон, видимо, убедившись в пригодности чая, осторожно сделал глоток. При этом его лицо было так сосредоточено, будто он исследует бозон Хиггса. Славу это позабавило. – Не отравлено? – усмехнулся он. Мирон мгновенно поставил кружку на стол и испуганно уставился на Славку. – Шучу. Хороший чай, холодный только. Он горячий вкуснее, – Слава с удовольствием потянулся и вылез из-под одеяла. Нащупал босыми ногами пол, поежился от холода. – Ты печку топить умеешь? Мирон не умел. – И чем ты там в своей военной части занимался, интересно? Вас же должны учить выживать в нечеловеческих условиях. А тут всего-то печь подтопить. Все самому приходится, что за жизнь! Славка ворчал и одновременно одевался, не замечая, что Мирон заинтересованно следит за всеми его действиями, забыв про свой холодный чай. – Ну что, Мирон, будем учиться обогревать здание, – Слава усмехнулся, вспомнив вчерашнее нелепое словцо. – Я готов, – Мирон тут же подскочил и вытянулся в струнку, – Такому меня не учили никогда. Славка недоверчиво прищурился. – Ты не срочник случайно? Хотя возраст вроде вышел уже, да и одет ты прилично. Не учили его, надо же. Тогда пойдем учиться, студент. Мирон производил впечатление столичного мажора, незнамо как оказавшегося в уральских ебенях, и Слава не ждал от него каких-то особенных свершений и усердия. Но тот сумел его удивить. Мирон охотно помогал Славе, выполнял все, о чем он просил его, притом быстро и хорошо, а под конец даже проявил инициативу и вызвался натопить баню, рассудив, что это примерно так же, как топить домовую печь. – Мне кажется, вчера ты не смог хорошо вымыться из-за моего прихода, – сообщил он, и Славе показалось, будто Мирон так извиняется за свое вторжение. Славка милостиво кивнул и сказал, что воду из озера натаскает сам, но только после завтрака. На самом деле время уже шло к обеду, но печка все еще не прогрелась, чтобы на ней готовить что-то серьезное, поэтому к завтраку Славка достал простенькую еду из подпола-ледника. Кусок окорока, сыр, несколько вареных яиц. Заодно похвалил себя, что еще вчера наварил десяток. Как знал! Нарезал хлеба, закусок, постарался прилично (ради гостя) разложить всю эту снедь на блюдцах и красиво подать. Мирон внимательно, не отрывая взгляда, следил за всеми его действиями. Слава заметил и съехидничал: – Что, скажешь, и на стол накрывать не учили? – Нет, – чистосердечно ответил Мирон, ошарашив Славку. Такого он точно не ожидал. Любой школьник в состоянии накрыть простецкий завтрак из чая и бутербродов. Точно мажор! Ему, наверное, с рождения завтраки накрывал специально обученный человек, может даже зубы ему чистили, а Мирон только рот открывал. Живут же некоторые! – Приятного аппетита, – буркнул Славка, ставя перед Мироном кружку с новым, уже горячим чаем. Он честно не хотел завидовать, но завидовалось само. Тому, что некоторые рождаются с золотой ложкой во рту и, дожив до тридцатника, не умеют даже на стол накрывать, не знают о назначении бани, ни разу не разжигали костер. Хотя насчет последнего Славе должен был завидовать сам Мирон. Бедняга! Наверное, и в походы не ходил, и на шашлыки не ездил ни разу. Скучная, должно быть, у него жизнь была! А потом в армейку загремел. Интересно, из-за чего? Как его в таком возрасте и не отмазали? Или чей-то сынок, которого папенька в тайгу на перевоспитание отправил? А что, Слава слышал, так бывает. Но, блин, не в этом возрасте. Великоват Митрофанушка-то. Завтракали молча. Слава был весь поглощен мыслями о прошлом Мирона и о том, как его угораздило оказаться здесь. Спрашивать в лоб он пока не решался – вчерашних приколов хватило с головой. Но по крайней мере он понял, что Мирон не маньяк и прирезать его пока не собирается. Одно было ясно точно: с головушкой у Славкиного нового соседа были проблемы. Делал он все как-то странно, будто на автомате, говорил мало, а если и открывал рот, то чаще всего или повторял за Славой или вещал что-то свое, но совсем без эмоций, будто робот. Наблюдать за новым соседом было так интересно, что Слава даже не вспоминал о работе, о том, что еще сутки назад готов был свалить отсюда обратно в город и завязать с писательством навсегда. Теперь, наблюдая за Мироном, Слава радовался, что послушал Андрея и остался. Новый сосед не только давал пищу для размышления и творческой фантазии, но и для кое-каких других фантазий, которые Славка пока решил оставить глубоко при себе и не позволять даже на секунду всплывать. Если Мирон предпочитает парней, это и так скоро выяснится, тогда Слава попробует, а если нет, то и мечтать нечего. Мирон тоже во время завтрака ни слова не проронил. Стеснялся? Был безупречно воспитан? Слава не заморачивался. Молчание – золото, успеют еще наговориться, если Мирон здесь задержится. А в том, что так и будет, уверенность у Славки крепла с каждой минутой. После завтрака сил прибавилось, настроение, и без того хорошее, стало еще лучше, и Слава предложил прогуляться по окрестностям. Про себя же он решил, что за время прогулки можно будет ненавязчиво расспросить Мирона о его прошлом, о том, как он оказался здесь, вообще обо всем. Неизвестно, сколько им так еще вдвоем куковать. Но вопреки его ожиданиям Мирон перехватил инициативу и спросил первым. – Расскажи, пожалуйста, о себе, Слава. Славка еле удержался от шпильки по поводу такой вежливости. В конце концов, версию про маньяка отбрасывать совсем тоже нельзя. А им лучше не хамить. И Слава немного рассказал. В основном о профессии, пересказал сюжет нескольких своих романов, пожаловался на отсутствие вдохновения, вслух помечтал о творческих планах. Он надеялся, что хоть раз за время его рассказа Мирон воскликнет и скажет, что он хотя бы понаслышке знаком со Славкиным творчеством. Может быть, попросит автограф или объявит, что сам хотел бы стать героем его произведения. Например, главным злодеем или спасателем планеты. Но Мирон ничего подобного не сделал. Наоборот, он с такой непосредственностью расспрашивал Славку о его творчестве, что стало ясно: он о писателе Славе Карелине слышит впервые. Славкино самолюбие было задето. Или он не «голос поколения»? Между прочим, к этому же поколению принадлежит и Мирон, значит, Слава и его голос тоже. И вообще, он же не анонимный автор из Сети. У него очередь на автограф-сессии на несколько сотен метров однажды растянулась! На сто четыре, если точно, но ведь было. И в книжных его романы всегда на лучших полках стоят. А баннеры какие! Нет, не может быть, чтобы Мирон ни разу о нем не слышал. Или он успешно делает вид, чтобы Славка не зазнавался? Тогда он дурак, этот Мирон. Слава ведь и так не выпендривается. Что с того, что он гений? Нельзя, что ли? Но долго злится на Мирона у Славы не получилось. Тот совершенно искренне восхищался Славкиным рассказом о себе, сразу же пожелал прочесть хоть одну его книгу, и Слава его великодушно простил. Прогулка затянулась на пару часов, и, возвращаясь, Слава уже пожалел, что согласился на баню и сам вызвался натаскать воды. Хотелось просто завалиться в кровать и лениться до нового утра. Или отплыть в лодке на середину озера и просидеть там до заката, слушая сорочий стрекот. Но Мирон, к сожалению, про баню не забыл и, едва из-за сосен показался домик, спросил у Славки, как нужно носить воду. К этому времени Слава уже устал удивляться неприспособленности Мирона к жизни и, покорившись судьбе, сказал, что носить они будут вместе. А вот топил баню Мирон уже самостоятельно. И у него для первого раза прекрасно получилось! Даже для второго и третьего. И даже для опытного Славы. Это могло бы показаться странным, если бы Славка не решил забить на все и просто попариться, компенсировав вчерашний день. Мирона он с собой не звал, памятуя о его вчерашних словах, что сырость ему вредна. Мало ли, вдруг какая болезнь у человека. Но Мирон, будто опровергая свои же слова, заявился в баню сам. Когда Славка уже блаженно развалился на полке и закрыл глаза, дверь скрипнула. – Тебе же сырость вредна? – закрытые глаза прибавляли сто очков к ехидству, которое Слава вложил в вопрос. – Я проанализировал температуру и влажность и решил, что баня мне не повредит, – объяснил Мирон. Слава услышал, как полок рядом с ним скрипнул, и почувствовал чужой локоть. Глаза пришлось открыть. Мирон сидел непозволительно близко и заинтересованно его разглядывал. – Чего опять? – недовольно протянул Славка и сел, привалившись к стенке. Такая близость будоражила и бесила, потому что была бесполезна. – Почему ты не моешься? Вот ведь прицепился! Контролер хренов. Жаль, что его никто из военной части поймать не смог. А может, они и рады, что от них такой душнила сбежал? – Отдыхаю душой и телом, – проворчал Славка. – И тебе советую сделать то же самое. Желательно молча. Мирона хватило на десять минут. Потом он снова завозился и аккуратно тронул Славку за плечо. – Я отдохнул. Теперь надо помыться. Слава раздраженно вздохнул и слез на пол. Начал набирать воды в таз. Потом подвинул Мирону мыло и сообщил, что мочалки второй нет, поэтому пусть моется как знает, завтра в деревню сходит и купит. Мирон послушно кивнул и занялся мытьем. Славка окинул его тоскливым взглядом и намылил мочалку. Потом отвернулся. На Мирона лучше не смотреть, пока он тут во всей красе то одним боком, то другим, а то вообще… Неожиданно его плеча снова коснулась ладонь. – Тебе спину неудобно мыть. Давай потру.