Доктор Кто и не тот человек-паук

Вне тела Гиры Дагдэд оставался похожим на черную дыру. Сгусток более плотной тьмы среди пустоты вневременья. Провал куда-то, где не существовало понятия «жизнь». Иногда в этом провале едва заметно проступали контуры трех лиц — двух мужчин и женщины. Предыдущие воплощения Игрушечника. Доктор упоминала, что даже это не истинный облик древнего. Как выглядят древние на самом деле, не знает никто в этой Вселенной, и не факт, что это следует знать. Вокруг черной дыры собирались обломки кристалла. Потухшие, видные только по слабым отблескам граней, они сформировывали пока еще смутные контуры тела с пустотой вместо головы. Джереми стоял один у края острова — тьма бездны застыла у ног. Доктор и Гира пока не показывались. Между ними тремя трепетал план — безумный и смелый. Джереми раскрыл ладонь, и смутные отблески кристаллов едва отразились от поверхности часов. Правая рука продолжала ныть, но Доктор заблокировала часть боли, и этого должно было хватить. Со стороны черной дыры донесся смешок. Раздавшийся голос переходил от одного мужского к другому и женскому: — Так ты все-таки решил спасти свою жизнь. Типичное живое существо, вы все такие одинаковые и так одинаково мыслите. А Доктор с императрицей так старались, избавляли тебя от моего контроля. Но не переживай. Предательство друзей — тоже ваша типичная черта. — Сначала я хочу задать пару вопросов, — произнес Джереми. — Валяй. — Почему ты не пытаешься снова захватить контроль над Гирой и моей рукой? — А смысл уже? Ваша сила дружбы, к сожалению, все-таки работает… пока что. Посижу пока в кристаллах, благо, в них растворены частицы моего старого тела. Посмотрю, насколько далеко вы сможете уехать после открытия часов на этих ваших человеческих чувствах и привязанностях. Что же ты. Открывай, ты выиграл. — Почему ты решил, что я буду это делать? — Ты же, кажется, хотел выиграть и заточить меня. Или все-таки желаешь отдать победу мне? Я совсем не против открыть часы Доктора сам. Джереми слышал нетерпение в его тоне. Чего слышно не было — так это страха. Когда они обсуждали план, Доктор рассказала, что именно Джереми не заметил при вызове на игру. Поделилась подозрениями, слишком похожими на правду. — Доктор рассказывала о тебе, — озвучил их Джереми. — О том времени, когда ты был Игрушечником. Ты не любишь проигрывать. Ты жульничаешь, лишь бы выйти победителем, придумываешь правила на ходу и создаешь в них лазейки для себя. И, зная о твоем желании всегда выигрывать, я удивлен, что ты настолько спокоен сейчас. Раздраженный вздох: — Доктор, конечно, ей обязательно надо испортить все удовольствие… — У нас есть только один ответ. Ты сжульничал. Ты больше не пытаешься захватить контроль надо мной потому, что нет разницы, кто откроет часы. В любом случае они будут открыты. В любом случае мы проиграем. Только как ты хотел обойти то, что в случае своего проигрыша будешь заточен? — Кто тебе сказал, что я буду заточен? У Джереми перехватило дыхание. Доктор была права и в этом. — Я с тобой не соглашался, — продолжал подтверждать ее слова Дагдэд. — Что произойдет в случае победы кого-либо из нас, мы не обговаривали. Скажешь, на твои предположения я ответил тебе «да»? Так вот, оно было саркастическое. Двойное согласие означает отрицание или что-то такое. Разумеется, я сжульничал. Мне совсем не понравилось безвылазно сидеть в карманном измерении после поражения, так что теперь правила изменились. Я в любом случае остаюсь на свободе. Но если ты откроешь часы, то выживешь. — Ты говоришь только обо мне. Что произойдет с Гирой и Доктором? — А они не участвуют в игре. Мне все еще нужен носитель, и я все еще хочу отомстить. Ну так что? Выбираешь предательство и свободу, или мне открыть часы за тебя и познакомить с остальными моими марионетками? Если они еще остались, надо проверить… Джереми постарался не выдать, как его передернуло от этого предложения. И улыбнулся. — Недавно мы выяснили, что предпочитаем третий путь, — сказал он. — И все зависит от твоего ответа. И он отступил. И рядом с ним встал вышедший из-за груды парящих скал Гира, а место Джереми заняла Доктор. — Отпусти нас и оставь Вселенную в покое, — сказала она. Просто сказала. В этом «просто» трепетало обманчивое спокойствие. Судя по звуку, черная дыра усмехнулась. — Молчишь о пощаде? Хоть чего-то такого я от тебя дождался. — Это не мольба, — ответила Доктор с тем же обманчивым спокойствием. — Это предупреждение. — Чего? Дагдэд, похоже, действительно был удивлен. — Ты мне угрожаешь? Чем ты можешь мне угрожать, крупинка и тень того, кем ты когда-то была? Я Небесный Игрушечник, ныне известный как Дагдэд Дюжарден, вся Вселенная игровая площадка для меня, я энтропия, я… Доктор прервала его нарочито громким зевком: — Слушай, меня правда очень сильно тревожит один вопрос. Ты на самом деле абсолютно серьезно решил, что новое имя звучит круто? Кто-то должен тебе сказать — оно похоже на кашель испускающего дух деда, не в обиду сказано всем дедам. А захват тела? Мара эту нишу миллионы лет назад заняла, что за повторение? А угрожающая речь полный отстой. Специалист по речам, твое мнение? — Банально, никакого изящества, образности и выразительности не хватает, в результате вместо того, чтобы пугать, она смешит, — с удовольствием перечислил Джереми. — Гира, тебя речь испугала? — Если я и дрожу, то от желания услышать его крики из ада. Когда Гира злился, он понижал тембр голоса, и он раскатывался, как надвигающаяся гроза или рык. Противников он не обращал в бегство только потому, что они не знали, что следует за таким голосом. — То есть ты говоришь «нет», — уточнила Доктор, и ее веселье уступило место грусти, смешанной с гневом. На этот раз Дагдэд одиночным смешком не ограничился, и захваченные кристаллы затрясло от его хихиканья. — Забавно, что ты продолжаешь пытаться даже тогда, когда я победил. Никак не можешь признать поражение, бедная одинокая Доктор. Так что ты можешь против короля Вселенной? — У Вселенной нет правителя. Это бесконечно бестолковая форма жизни, которая пытается познать себя с помощью органов чувств, которые мы называем живыми существами. Ты ее не создавал. Древние ее не создавали. Вы лишь гости, которых она приняла и позволила жить в ней. Если здесь что-то и правит, то череда нелепых случайностей, которые приводят к чудесным странностям. — Голос Доктора набирал силу. — Случайно подвернувшаяся планета, случайно встреченный потрясающий король, случайно попавший в твой портал другой чудесный король, его друг. Случайно тронутое им сердце невероятной императрицы, которая никогда не была одна. Череда людей, которые научили меня, что я никогда не бываю одна. Гира, я готова. Давай. Когда они обсуждали план, Гира не был уверен, что разберется, как пользоваться кристаллом. «Он твой и сам тебе подскажет», — ответила Доктор. И сейчас Гира раскрыл ладонь твердо и уверенно. Кристалл взлетел и опустился на его лоб. Прозрачные грани разгорелись красным — не холодно-яростным адским пламенем, а теплым огнем. И они пришли. Они заполнили острова. Они заполнили все. Бесчисленные лица. Молодые и старые, женские и мужские, людей и других рас. Тут была светловолосая девушка с широкой обаятельной улыбкой; девочка лет пятнадцати, с короткой стрижкой, не по-детски серьезная и с очень мудрыми глазами; девушка с темной кожей и выбивающейся из прически черной прядью; боевая Донна, излучающая решительность поставить на место всех, кто хоть как-то потревожит ее и дорогих ей людей; такая же рыжая и боевая, но более молодая женщина с огнем в зеленых глазах; молодой мужчина, держащийся рядом с ней так, что было понятно — он всегда будет рядом; веселая девушка в пестрой одежде, с упругими мелкими колечками черных волос; смуглая спокойная женщина с выразительными (не такими, как у прошлой жизни Доктора, но все же) бровями и в темной куртке; круглолицая, мягкая и жесткая Клара… Воспоминание о ней ощутило взгляд Джереми и улыбнулось. Рядом с Доктором встала уверенная женщина с потрясающими светлыми кудрями, облаком обрамляющими ее лицо. Она прошептала: «Привет, милая». И другие, как же их было много. Они проходили сквозь Джереми и Гиру. Они глядели отовсюду. Сколько бы ни было островов, сколько бы ни тянулось пространство вне времени или то, что заменяло его здесь — Джереми знал. Они заполняли здесь все. Миллиарды лет. Миллиарды людей. Миллиарды воспоминаний. Миллиарды Докторов, запечатленных в воспоминаниях каждого из них. — А, опять эта убогая сила чувств и воспоминаний, зачем я ее создавал вообще. Тебе как-то помогут призраки твоих мертвых друзей? Дагдэд пытался сохранять прежнюю скучающую небрежность, и все же его тон слегка подрагивал. И настал черед усмехаться Доктору: — Они не мертвы. Они вечно живы в моменте своей жизни, куда я всегда могу дотянуться. Они живут в ТАРДИС, а что есть время, как не ее воспоминания. Что есть воспоминания, если не любовь, которая всегда остается в конце. Что есть время, как не бесконечная череда тех, кто осознает его. Но ты не думай, что здесь только мои друзья. Во Вселенной есть не только прекрасное. Есть твой ужас и личный кошмар. Нет, это не Доктор. Это я. Джереми не сосчитал, сколько их. Сначала показалось, что их бесконечное число. Их пустили воспоминания о людях, и Доктора встали рядом с Доктором. Глаза седого фокусника с суровыми бровями прятались под очками с оправой в виде звезд. Через его торс проходил ремешок, держащий залихватского вида гитару. Джереми был уверен, что Доктор подмигнул ему. Темнокожая женщина в голубом строгом костюме приспустила маленькие очки на переносице и смерила Дагдэда взглядом, которым обычно смотрят на надоедливое насекомое. Чопорный старик с длинными, аккуратно убранными за уши седыми волосами поправил монокль. Пожилой человек, суровый и мягкий одновременно, в потрепанной одежде, с усталыми глазами, в которых проглядывало озорство, что-то произнес. Кажется, «припоздал я на один момент». Мужчина, по бокам головы которого оттопыривались самые невероятные уши в мире, одернул черную кожаную куртку. Его залихватская ухмылка на миг расколола жесткое, суровое лицо. Более молодой мужчина в костюме и сочетающе несочетающимися с ним кроссовках засунул руки в карман плаща. Его волосы торчали так, как когда Доктор настоящего ерошила их в задумчивости. Его глаза полыхали. Парень с длинным лицом и в феске поправил бабочку на шее. Он казался легкомысленным, пока взгляд не встречался с его древними, усталыми и гневными глазами. Светловолосая женщина, чем-то похожая на более взрослую Доктор настоящего, щелкнула подтяжками. Один звук выразил больше, чем красочные слова угрозы. Его совсем не смягчил заправленный за ухо женщины одуванчик. Мужчина, чуть более постаревшая копия Доктора в костюме и кроссовках, точно так же засунул руки в карманы плаща. Точно так же его глаза полыхали. Темнокожий, высокий и совсем молодой юноша блеснул яркой улыбкой. Вокруг его ног оборачивалась клетчатая ткань. Килт — Джереми запомнил. Он единственный обнял стоящие по бокам инкарнации. Они были не против, а вот чопорный старик покачал головой. Смуглый мужчина в странном пестром одеянии, как будто отобранным сразу у нескольких инкарнаций, сделал робкую попытку приблизиться к остальным Докторам. Мисси, как всегда элегантная и опасная, подтянула его за шею ручкой зонта и буркнула: «Не позорь меня, мое недовоплощение». Остальные Доктора. Не так много, как показалось вначале, но столько, чтобы сбиться со счета. Среди молодых и старых лиц, женских и мужских, Джереми даже заметил юношу в пестрой рубашке и джинсах, в которых впервые увидел свою Доктор. Прежние воплощения обступили ее. Одно существо во множестве лиц стало единым. — Доктор. Голоса воспоминаний ее друзей сделали имя больше, чем словом. Оно превратилось в заклинание и вечное напоминание о сущности, которая не хотела сдаваться своему прошлому. Дагдэд молчал. Лица в глубине черной дыры были… кажется, слегка шокированы. — Нет, вот правда — снова? — наконец буркнул он с нарочитым безразличием. — Я ожидал от тебя чего-то пооригинальнее, а не очередное использование воспоминаний. Ну давай, нападай. Можно только побыстрее. Понятия не имею, сколько я не чистил Вселенную, опять, наверное, нарасплодились. Может, мы снова с тобой сыграем, Доктор. И рано или поздно ты откроешь часы, и моя самая забавная игра наконец-то получит финал. — Ты не тронешь ни одно живое существо во Вселенной. — Острие меча Гиры взметнулось в сторону черной дыры и облака кристаллов. — Потому что я намерен захватить мир и править как самый ужасный король, Гира. Запомни имя своего рока. — Даже если пройдут миллиарды лет, — голос Доктора был негромок, и все же он гремел, — а ты засунешь в мои часы далека, ничто не изменит один факт. Я Доктор. Я спасаю людей. Я просто буду хорошим далеком. Джереми! Крышка часов поддалась легко. Понадобилось лишь нажатие большого пальца. Внутри были свет и шепот. Золото, сплетенное из множества голосов. Обрывчатые образы, картины, не предназначенные для его разума. Джереми бросил Доктору открытые часы. Серебристо-золотистой полосой они прочертили дугу между ними, и настоящая владелица перехватила их одной рукой. Сияние выплеснулось, охватило Доктора, и лишь маленькие струйки достигли Ядомикс-пушки. Оружие полыхнуло ослепительным светом. Кристалл во лбу Гиры вспыхнул еще ярче. Доктор со всей силы сжала часы. Джереми повернулся к тому, что было лишь наглым гостем в их Вселенной, и произнес: — Меня зовут Джереми Идомонарек Нэ Бразиери. Я король междустрочий. И сейчас твоя история будет следовать моим нитям. *** Все, что они задумали, было невероятно рискованно. И время, хоть оно и существовало здесь ограниченно, терять было нельзя. Призванная королевская броня прилегла к телу невесомой защитой. Первый крик Доктора вонзился во вневременье. Первые нити паутины тонким золотом зацепились за островок. И Джереми полетел. Золото прошивало черноту. Вело его за собой. Пока что это был не узор, лишь наброски. Но это пока. В полете Джереми обратил внимание на руки. Кожа проглядывала сквозь полупрозрачное бело-золотое облачение. Броня ощущалась материальной, но почему-то не до конца. Особенность вневременья? Второй крик. Колени Доктора подогнулись. Но ее уже поддерживали. Инкарнации подхватили ее под руки, помогли выпрямиться, они говорили что-то ободряющее, ласковое, гневное. Свет не исчезал. И значит, все шло по плану. — Почему ты все еще?.. Дагдэд все еще не понимал. — Самая жалкая сила, ты сказал? — уловил Джереми ухмылку Доктора. — О, как же ты ошибся. Как же ты продолжаешь недооценивать те чувства, что так долго держали тебя в плену. — Ты!.. Недосформированное из кристаллов тело с черной дырой вместо головы рванулось к ней — и встретило препятствие в виде меча. Гира полоснул клинком по «голове», больше отгоняя, чем раня. В отличие от Джереми, он смог призвать королевскую броню полностью — еще один его секрет. На шлеме на месте лба полыхал кристалл. Джереми перелетал с острова на остров. Бездна распахивала пасть под ногами. Золотые нити пересекали ее — все больше и больше, давая первые намеки на будущий узор. Он мерцал в сознании Джереми. Паутина вселенной. Вариантов событий. Паутина времени. Дагдэд начал что-то подозревать и вылетел из-под проявляющейся вязи. И пространство заполнилось еще раз. Блестящие корпуса, покрытые сферами и похожие на перечницы; стальные роботы; воины с головами, напоминающие запеченные картофелины; плачущие ангелы; слишком живые шевелящиеся тени; воющие призраки; гигантский рогатый монстр; и еще, и еще, как в мире могло существовать столько чудовищ? — Достали, — коротко сказал Дагдэд. Его армия ринулась на них. Ее вой и рев почти захлестнули Джереми, Гиру, Доктора… и вдруг она распалась. Ее перехватили. Люди из множества воспоминаний Доктора вступили с ними в бой. Светловолосая юная девушка расстреливала перечницеподобные корпуса из незнакомого тяжелого оружия. Донна ныряла за спины пришельцам-«картофелинам» и ударяла в шеи — враги падали как подкошенные. Мисси перехватывала роботов (или людей в стальных телах?) и направляла их на бывших союзников. Суровая женщина в черной куртке с яркими значками отбивалась от противников шипастой дубинкой. Чернокожая девушка с непослушной черной прядкой изгоняла воющих ведьм криком «экспелиармус!». Клара насылала на врагов внешне обычного ворона — птица пронзала их насквозь, после чего они падали замертво. Рыжая (и очень симпатичная) девушка непрерывно чертила маркером линии на руках и поражала из пистолета жутких, похожих на обтянутые кожей скелеты монс… кого?.. кто-то был?.. Огромный то ли пес, то ли осел с пятью багровыми глазами вынырнул из тьмы и разинул ужасную пасть, но еще одна девушка — миловидная, с рассеченной бровью, — дернула его за поводок к ноге, уменьшившегося и жалкого. Враги убивали воспоминания-союзников. Жгли, расплавляли, бросали с высоты, пронзали разрядами неизвестного оружия с металлическим «УНИЧТОЖИТЬ». Но каждый раз погибший вновь и вновь оказывался в рядах и бросался в бой. Посреди хаоса полыхала солнцем Доктор. Вихри энергии закручивались вокруг нее. Пытались забраться под кожу, струились к глазам и ушам, тысячами пчел жалили ее. Но не впитывались. Не исчезали. Воспоминания Доктора горели и не собирались потухать под натиском старой-новой личности. Они звенели вокруг, обдавали запахами, трогали ощущениями. Ушастый мужчина целовал девушку-блондинку, вытягивая из нее слишком похожую, но неуловимо отличающуюся золотистую энергию. Парень в кроссовках и плаще и девушка с непослушной прядью весело бежали по средневековому городу. Снова парень в кроссовках, разжигал вулкан вместе с Донной. Рыжая девушка яростно отчитывала длиннолицего парня: «Двенадцать лет! И четыре психиатра!», и на ее образ накладывалась любопытная девочка с распахнутыми глазами. Женщина с облаком кудряшек, источая обаяние и притягательность, улыбалась: «Спойлеры, Доктор». Клара шептала: «Беги, умный мальчик, и помни». Юная девушка со старыми, усталыми глазами, испуганно глядя на разбегающихся от какой-то опасности людей, повторяла: «Мне не все равно, мне правда не все равно, как им помочь, мы должны им помочь, Доктор!» Часть энергии из часов полыхала вокруг Дагдэда. Путами сдерживала его в намечающемся центре паутины. Черная дыра билась и извивалась. Кристаллические руки рвали волны энергии, тело, рассыпаясь на обломки, проскальзывало в прорехи. И каждый раз натыкалось на новые лучи. Войско стремилось к Доктору. Тянулось орудиями, щупальцами, лапами. Изрыгало проклятия. Но Гира безжалостно рубил их тела. Несся свирепым огнем и сжигал пламенем своей души. Он уворачивался или отражал смертельные выстрелы, и меч плясал в его руке. А если в Гиру попадали — он выпрямлялся, не успев упасть. Он был свиреп. Он был настоящим бессмертным злым королем. Энергия Доктора окутывала его щитом, а в золотистом сиянии меч сверкал безжалостной остротой. Джереми не мог ему помочь, у него была другая задача. Он не плел раньше паутину таких размеров. И на нем не лежала прежде такая ответственность. Он повторял контуры паутины времени, всеобъемлющей метаструктуры, которая вписывала в себя всю жизнь их Вселенной. И когда Доктор объясняла, как Джереми должен ее плести, она ограничилась словами: «Делай как делается, я тебя наэнергирую как смогу». Что ж, вдохновение всегда было лучшим помощником авторов. Враги нападали на него. Рвали нити. Пытались выбить Ядомикс-пушку и меч, стреляли смертельными лучами, били неизвестными инопланетными приемами, пытались дотянуться каменными пальцами плачущих ангелов. Джереми разрубал их и одаривал ядовитыми зарядами. Путал иллюзиями и убегал в скрывающем дыме. Ловко прятался за островами и из засады наносил удар. Но это было тяжело. Доктор дотягивалась до него защищающим светом, и скользящие атаки не причиняли вреда, но прямые выстрелы Джереми старался не пропускать. От одного такого у него потемнело в глазах, и от дезориентации он едва не упал в бездну. Ни мгновения передышки. Не с таким огромным войском. И все же Джереми сражался не один. Уже знакомая светловолосая девушка, большеротая и обаятельная, разнесла из своего тяжелого оружия очередную «перечницу», весело подмигнула и унеслась навстречу новым противникам. Женщина средних лет, жесткая, по-военному собранная, меткими выстрелами отправила «картофельных воинов» в пропасть. Женщина в куртке с яркими значками, суровая не как военная, а как благородная бандитка, оглушила дубинкой монстра, чуть не откусившего Джереми ногу. Высокий волевой мужчина расстрелял бурчащих о каком-то модном приговоре роботов. Его короткий взгляд на Джереми много о чем говорил, и ушастое воплощение Доктора крикнуло: «Джек, не сожалею, что прерываю, но у нас тут погорячее танцы намечаются!» Множество воспоминаний Доктора помогало. Но враги не кончались. Очередной дождь атак в клочья разорвал паутину. Дагдэд рванулся к Доктору. Ударил волной энергии. Бешено завертелись вокруг нее золотистые вихри. Крик Доктора расколол черноту: — Нет! Нет!!! Джереми бросился на помощь вместе с Гирой, но вражеское войско встало стеной. Они не успевали. Золотые потоки из часов обозначили за спиной Доктора смутный силуэт. Медленно он набирал реальность. Лицо Доктора исказилось. — Доктор! — закричал Джереми. — Доктор, вспомни обещание! Что ты всегда останешься собой! Воспоминание вспыхнуло в голове и зазвучало во вневременье. Картинка прошлого промелькнула призрачным кино. Доктор обхватила себя руками, стиснув зубы. Силуэт за спиной неуверенно затрепетал. Дагдэд ударил по ней чем-то, похожим на энергетическую плеть, но ответная волна света отразила атаку и продолжала удерживать его на расстоянии. — Ты не выдержишь, — прошипел Дагдэд. — То, что у тебя внутри, слишком сильно. Ты не сможешь сопротивляться вечно. — О, — с внезапной радостью выдохнула Доктор. — Спасибо! Дагдэд, кажется, опешил. — А? — Я открыла новую особенность этого лица. Оказывается, я люблю поступать наперекор тем, кто мне не нравится. Частично впитавшаяся в нее золотая энергия резко плеснула в стороны. Гира наконец-то пробился и нанес удар, отгоняя Дагдэда. И это сделал не он один. Традиционный «ох ты ж!» распер Джереми и сам по себе вырвался на свободу. Это был его самый пораженный и восхищенный «ох ты ж!». — Задержались немножко, — сказал Янма, и остальные короли, приветливо кивнув им, опустили клинки. И пришли не только они. — Помогите Джереми! — крикнула Доктор. Не королям. — Джереми, я говорила не отвлекаться! Джереми не проникся ее возмущением, потому что не мог перестать улыбаться. — Думаю, дело в любом случае пойдет легче и веселее, — сказал он. Героджим и Хагаррэ встали по бокам. Кит вознесся на спину звездного кита. Василиса воинственно сверкнула глазами, а летающий череп — глазницами. Галина непринужденно сбила одну из вопящих ведьм какой-то палкой. Мисси пробормотала: «Ладно, компания не хуже и не лучше других». И с новыми душевными силами Джереми ринулся творить. Нити и узелки. Перекрестья, складывающиеся в узоры. Параллельные линии и трепещущие на них волокна. Острова, опоры на них, препятствия, укрытия, дождем проносящиеся мимо кристаллы. Враги атаковали Джереми, но не могли добраться. Героджим принимал облики врагов и сражал копированием их же способностей. Хагаррэ ударами ног повергала их на землю и отшвыривала в пропасть. Кит с безмятежным лицом раскидывал телекинезом, а мерцающая туманная дымка обволакивала Джереми дополнительным щитом. Череп Василисы метко сбивал противников лучами из глазниц, а через равные промежутки времени из девочки вырывалось необъяснимое существо, поглотившее дракона и теперь пожирающее тех, кому не повезло оказаться поблизости. Галина развеивала хищные, слишком живые и темные тени, а Мисси продолжала направлять серебристых роботов с выкриками вроде: «Вперед, мамочке нужен самый масштабный день рождения для Доктора». И… Гиру и королей внизу окружили. Почти сомкнулись враждебным морем над их головами, когда воздушные волны двух яростных атак с противоположных сторон смели монстров. Короли едва успели пригнуть головы. Гира, наполовину обросший хитином, и Джереми с паучьими лапами взглянули друг на друга. Нечто невыразимое, давнее и глубинное протянулось между ними и соединилось нерушимой связью. Они коротко кивнули. И меч полыхнул, и призрачные гигантские копии лап выросли над обычными, и новые атаки, слившись в одну, развеяли в пыль еще одну волну врагов. Посередине всего этого бились сгустками энергии Дагдэд и Доктор. Контуры Доктора то и дело расплывались. Бесформенный силуэт за ее спиной то проявлялся, то исчезал. Иногда там мелькало отчетливое лицо невероятно красивой женщины. Больше Джереми не отвлекался. Он что-то делал не так. Это ощущение нарастало. Новые нити путались и обрывались, слишком натянутые, узлы получались бесформенными комками. Иногда узор вовсе истлевал, полыхнув золотом. У него было готово меньше половины. Что исправить, стучала мысль, пока Джереми перелетал через очередных чудовищ, бил мечом, отталкивался и отправлял их в пропасть. Чего он не видит? И кто мог бы помочь? — Джереми. Он меньше всего ожидал и так хотел услышать снова ее голос. — Эту нить ты направил не туда, — сказала мама. — Лучше всего подойдет вон тот островок. Тогда она натянется достаточно, но не слишком сильно. Джереми последовал ее совету. Нить протянулась золотистым волосом. Узор засветился ярче. Так, как надо. — Тебе не нужно так сильно задумываться, — зазвучал голос папы. — Они сами потянутся куда нужно. Вслушивайся во временные потоки, которые сейчас в упрощенном виде гуляют в твоей Ядомикс-пушке. Складывай вместе самые похожие, наиболее разные разводи подальше. Это довольно просто, если вникнуть. — Ты учишь паука плести паутину? — внезапно хмыкнула мама, пока Джереми пробовал сделать так, как они сказали. — Из моего же оружия? Ты уверен? — Эй, я достаточно долго женат на тебе, чтобы в теории разбираться. — В теории? Джереми, не туда. — Туда, все верно. — Нет, узор складывается неправильно. — Все в порядке, так работают пространственно-временные потоки. — Милый, — с опасной мягкостью мурлыкнула мама. — Дорогая, — с нежным «но-я-все-рано-считаю-что-прав» парировал папа. — По-моему, вы оба неправы, — вставил Джереми, внимательнее оглядев нити. Молчание. — А он правильно говорит, — сказала мама. — Да, я не учел кое-какие моменты, — согласился папа. — Ты справишься, Джереми. У тебя есть для этого все. — В том числе мы. Вперед. Задай ему. Кем они были? Ожившими воспоминаниями? Голосами из глубины его души? Или причудливо переплетшиеся временные потоки вдруг подарили бесценную возможность?.. Как бы то ни было, теперь Джереми видел. Подсказки и намеченный узор помогли понять, как действовать дальше. И Джереми летел. Золотые нити связывались и переплетались — прочно, непоколебимо, и больше враги не могли их разорвать. Может быть, уверенность Джереми придала его работе дополнительную прочность? Как же все зыбко на границе времени и безвременья, реальности и воспоминаний. Бой кипел вокруг, а Джереми поймал состояние отрешенности и вдохновения — состояние автора, когда он целиком погружен в свою работу. Джереми вдруг ясно увидел, что он хочет создать и как. Как это должно стать ловушкой и, может быть, чем-то большим?.. Он видел пути, по которым должны протянуться нити, он видел острова, за которые можно зацепить их, он видел… на мгновение показалось, что саму структуру Времени и Вечности, две стороны одной медали, единство противоположностей. Краем глаза он замечал врагов и союзников. Хагаррэ, Героджим, Кит, Василиса, двойники — они все следовали за ним и отражали направленные на него атаки. Короли сражались вместе с Гирой. Они работали как единое целое, как команда, которой они и были, и слаженный механизм перемалывал вражескую армию, защищая Доктора. Доктор сражалась с Дагдэдом. Она стояла на месте, он застыл напротив, но вокруг них и между ними закручивалось пространство. Оно то стирало контуры Доктора, то проявляло вновь, и на краткие ужасные мгновения почти появлялся бесформенный силуэт с лицом прекрасной женщины. Его движения и мимика повторялись, как зацикленные, как пойманные в ловушку временной петли. Повторялись и движения Дагдэда. Волны энергии, выпущенные им, то стремились к Доктору, то втягивались обратно, как на обратной перемотке, то застывали. Джереми испугался было, что Доктора поймали в ловушку, но тут Доктор воздвигла какой-то щит — раньше он не появлялся. Не отвлекаться. Особенно когда работа почти закончена. Она была… Метаструктура. Джереми в полной мере осознал название. Да, его паутина не была той самой паутиной времени, лишь копией, созданной с помощью силы загадочной сущности, рвущейся из Доктора. И все же она была… Он не ошибся, он не мог точно ее описать. Нечто, вышедшее из-под его пальцев, вдруг стало чем-то большим, настоящим, неизменным. Словно время лишь позволило запечатлеть его схему, чтобы поразить сложностью и великолепием. Вязь временных линий струилась золотом. Расходящиеся из общей точки, связанные узлами фиксированных событий, отсчитывающиеся волокнами, что символизировали хрононы. Отдельные волокна лохматились, отделяясь от своих линий. Обрывки. На обратной ее стороне было безвременье. Вечность. Или… оно вплеталось во время и было им? Нити тянулись из ядра безвременья, появлялись из него. Паутина одновременно охватывала безвременье, и наоборот, и время начиналось из него, а вечность из времени… Не увеличиваясь, паутина стала всем. Они оказались вплетены в нее. Джереми едва успел ухватиться за край острова. Если бы он этого не сделал, то улетел бы вниз. Голова кружилась, пальцы едва не соскользнули. Человеческо-багнарекский разум не был готов. Но он сделал это. Копия паутины времени развернулась повсюду. — Доктор! Готово! — крикнул Джереми, и множество голосов подхватили его слова. И им ответил крик Доктора. Она упала на колени, схватившись за виски. Свет терзал ее. Она была далеко, но все равно Джереми видел, как то растет, то уменьшается обратно ее тело. Как оно приобретает незнакомые очертания. И как все сильнее сливается ее лицо с лицом той женщины. — Нет! — закричала Доктор. — Остановись!!! Ее голос утонул в хохоте Дагдэда. — Спасибо, Доктор, это было не так уж и скучно. Хороший план, почти сработал. Как жаль, что только «почти». Смирись с тем, что ты всего лишь декорация для силы, которую так ненавидишь. Джереми мчался к ней, но враги теснили его, били, жгли, гнали. Гиру отталкивали к краю, пытаясь столкнуть в бездну. Они вдвоем рубили врагов, друзья помогали им, но на место сраженных прибывали и прибывали новые. И вдруг поверх какофонии битвы поднялся голос: — Да ладно, ты позволишь какой-то дырке с ужасным именем диктовать тебе, кто ты? Это была женщина с одуванчиком за ухом. Она сжала Доктора в объятиях. — Когда-то мы решили, что будем только теми, кем хотим быть, — облек безвременье ее шепот. И прошлая Доктор растворилась в настоящей. Черты чужой, ужасающей силы в облике красавицы побледнели. — Даже учитывая то, что я помню больше, чем ты, и не очень бы хотела терять тот опыт, я достаточно уважаю себя, чтобы принять мой выбор в будущем, — произнесла сдержанная женщина в голубом строгом костюме. — Ну даже если мы декорация, и что? — фыркнул улыбчивый чернокожий парень в килте. — Как это нас меняет? Мы летаем по космосу и ищем приключения. Вот что всегда было про нас. — Это были не наши воспоминания, но мы помним, каково быть ненастоящими, — мягко проговорил седой фокусник, первый Доктор для Джереми. — В той симуляции реальности, с той симуляцией Доктора, которая жила там. Никакой разницы. Сколько раз говорить — необязательно быть настоящим Доктором, если ты никогда не сдаешься. — Джон Смит, созданный из нас с помощью арки хамелеона, помнит, как было больно осознавать, что он это я, — печально произнес растрепанный парень в плаще и кроссовках. — Как было страшно исчезать и оставлять позади счастливую вероятность человеческой жизни. Тогда он выбрал уйти, чтобы спасти тот городок от Семьи Крови. Уходить или нет — всегда только наш с тобой выбор. — Даже когда ты пытаешься отказаться от этого имени, ты Доктор, — хмыкнул парень с длинным лицом и галстуком-бабочкой. — И даже если будущие мальцы, в которых я почему-то срегенировал, сначала раздражают, — ухмыльнулся ему пожилой мужчина с печальным и одновременно озорным взглядом. По очереди Доктора возникали возле своей последней инкарнации. Обнимали ее, хлопали по плечам и сливались с ней. Каждый раз на Джереми дышало воспоминаниями, которых хватило бы на одну жизнь. С каждым разом контуры его Доктора становились все отчетливее. Она уже не стояла на коленях. Она поднималась. Ее покидала напряженность. На ее лице появлялась улыбка. Не только предыдущие Доктора сливались с ней. Воспоминания о людях окружали ее и по очереди становились обратно ее частью. Они обнимали ее, целовали в щеки и макушку, пожимали руки и говорили, говорили, как много она значит для них, как любима и как важна. Последними к ней подошли двое. Девушка — копия Доктора и женщина старше, но не утратившая сходство с ними. Доктор замерла в напряжении, в страхе услышать… — Мы не виним тебя, — тихонько сказала Лиоса. Валгил лишь улыбнулась. И в ее улыбке читалось полное согласие с сестрой. Они обняли ее с обеих сторон и скользнули внутрь, чтобы жить вечно в воспоминаниях. Свет прочертил дорожку на щеке Доктора. Джереми наконец-то пробился к ней. Взгляды бессмертных пересеклись, чтобы выразить невыразимое. Потом Джереми встал рядом и положил ей руку на плечо. На другое положил ладонь Гира. Пора было писать финал. Свет кинжальным огнем вонзился в Дагдэда. Черная дыра исказилась, забилась, пытаясь вырваться, лица бешено забегали в глубине. Крик прокатился по безвременью. Кристаллы рассыпались облаком, больше не составляя тело. Свет неумолимо толкал древнего в центр паутины времени, и первые нити обвили его, стягивая единством противоположностей, которым подчиняются даже существа из другой вселенной. Чем больше пут набрасывалось на него, тем быстрее крик переходил в жуткий захлебывающийся хохот. — Гира Хасти. Джереми какой-то там Бразиери. Я запомню вас. Кокон окончательно заключил Игрушечника в себе. Доктор сдавила часы, пытаясь их закрыть. Они сопротивлялись. Свет почти физически бил по глазам. Не сговариваясь, Джереми и Гира обхватили их, объединяя усилия. Крышка давила на пальцы. С криком Доктора смешался чей-то еще — женский, невероятно мелодичный, чудесный и ужасающий. Этот короткий бой был чуть ли не страшнее предыдущего. И когда крышка щелкнула, закрываясь, Доктор рухнула на колени.