Доктор Кто и не тот человек-паук

— Что последнее ты помнишь? Их вопросы столкнулись в воздухе. — Дамы вперед, — предложил Джереми. — Детям надо уступать. Как же он был рад слышать ее голос. — Ты ввела в ТАРДИС координаты, полученные от Мисси. ТАРДИС снова… это не понравилось, — деликатно описал Джереми возмущение живой машины времени, которую никак не могут направить по нормальному пути. — Нас затрясло, на мониторе замигала предупреждающая надпись, а затем я оказался в пустоте. После чего очнулся в замке. С… — Джереми кивнул на паучьи лапы, — ними. — Ага. И почему она думает, что у нее нет кетч-фразы? Да, простенькая, зато емкая и сразу настраивающая собеседника на нужный лад. На нечто вроде «дорогие друзья, мы по уши в одной неприятной субстанции». — То же самое. Ну, возможно, не совсем: я помню, что ТАРДИС не «не понравилось», а она закатила мне сцену. Потом тоже пустота, а потом я очнулась рядом с тобой. Внезапно Доктор обхватила себя руками. Ее сотрясла дрожь. — Какая тут температура? — выстучала зубами Доктор. Джереми прижал ее к себе, согревая. Как ностальгично. Казалось, первая встреча его и этой инкарнации была давным-давно. — Здесь, кажется… — Джереми назвал температуру, соответствующую температуре каменного заброшенного замка, находящегося в вечно заснеженных землях. — Ты шутишь. Не может быть. — Может. — Тогда почему мне холодно? Мне не должно быть холодно при этой температуре. — Но в нашу первую встречу было. — Тогда были первые часы регенерации. Организм штормило. И в целом сейчас мое состояние очень… Доктор затряслась. Кожа на ее лице, шее и кистях рук засветилась. Золотистая волна прокатилась по ней и растворилась в воздухе. Такого же цвета были облачка, которые вылетали изо рта Доктора в первые часы регенерации. — Ага, — повторила Доктор. И, судя по ее тону, в неприятную субстанцию они вляпались по самую макушку. — Доктор, что с тобой? — Я буду в порядке, — после вечности молчания сказала Доктор. Даже идиоту стало бы понятно, что она лжет. Доктор дрожала и прижималась к Джереми, ища тепла. Ее губы начали синеть. — Хагаррэ! — крикнул Джереми, разворачиваясь к панели. — Ее нужно согр!.. Слова застряли в горле. Хагаррэ исчезла. На ее месте рядом с панелью темнела горка серого… песка. Наверное, песка. Тонкой струйкой он осыпался с самой панели. Едва разборчивый шелест вдруг показался оглушительным. — Хагаррэ! — резко выкрикнул Джереми. Нашла время уходить! — Доктор, я скоро вернусь. Потерпи еще немного. Доктор еле заметно кивнула. Она механически растирала тело руками, а ее глаза были прикованы к песку. Обратный путь до покоев пролетел гораздо быстрее. Вскоре Джереми вернулся с теплым плащом (незнакомым, но похожим на тот, который он обычно брал в более холодный Гоккан), ботинками (слишком большими для Доктора, зато теплыми) и маленьким обогревателем. Доктор перебралась к… песку (конечно, конечно, к нему) и, сидя на корточках, бережно просеивала его между пальцев. Она перестала дрожать, но кончик ее носа покраснел от холода. Джереми набросил на ее плечи плащ и, поставив рядом обогреватель, включил его. — Мой теплообмен стабилизируется, — успокаивающе произнесла Доктор. Она мимолетно прощупала ткань плаща. — Я уже не мерзну. Но все равно спасибо. А вот мой вестибулярный аппарат не в самом хорошем состоянии. Я не могу встать, меня начинает шатать. — Я поищу Хагаррэ. Она может подсказать, какие лекарства можно дать тебе. — Джереми… Он упорно отводил взгляд от песка. — Да, Доктор, я знаю, что твой организм отличается от багнарекского и человеческого, но, может быть, она сможет что-нибудь подобрать. — Джереми, когда ты в последний раз видел Хагаррэ? — Здесь. Она открыла твою капсулу, а потом куда-то ушла. — Здесь в смысле… здесь? Он не хотел отвечать. — А вот это… уже было тут, когда вы пришли? «Освободите меня». — Это просто песок. — Джереми… это не песок. Это прах. «Не произноси это, не произноси, не…» — Мне жаль. Джереми закрыл глаза. Осознание догнало его и накрыло душным одеялом. Погасило огоньки чувств. Ненадолго он оказался во всеобъемлющей пустоте. Потом она потеплела. Доктор обняла его. Легонько похлопала по спине. Джереми прижался лбом к ее плечу. Оно было теплым, Доктор не дрожала — значит, ей действительно не холодно. Болотными огнями в темноте разума вспыхивали вопросы. Все те же. Все быстрее. Что случилось? Где все? Почему Хагаррэ рассыпалась и кем она была? Сколько прошло времени? Откуда капсула и как Доктор оказалась в ней? Как Джереми причастен к происходящему? За что его нельзя простить? И… — Доктор, что это были за координаты? — выговорил Джереми. Он выпрямился. Доктор разомкнула объятия, напоследок погладив по плечам. Она нахмурилась. Взъерошила волосы. — Я не могу вспомнить. Что-то брезжит на краю сознания, но не могу ухватить. Как сон, когда его пытаешься запомнить. Но я обещаю, что мы все выясним. Я найду все ответы, мы все исправим. Смерть Хагаррэ не будет напрасной. Темнота внутри Джереми просветлела. И по ней заскользили еще одни огни. Теплые и красные. — Гира. — И Гиру мы тоже най… — Нет, я о другом. Нас должно было привести к Гире, верно? Хагаррэ упомянула его. Он должен быть здесь. — В твоем замке? — Не уверен. Может быть, он в Шугоддаме. Король своей страны должен быть в ней. — Надо посмотреть на показатели отвер… — Доктор подняла руку и осеклась. Кольцо с синим камнем исчезло. — Так. Ты случайно ее не находил? Джереми покачал головой. — Хорошо, — медленно выговорила Доктор, — тогда следующий, абсолютно не тревожащий меня вопрос. Ты не видел ТАРДИС? — Прости. Сунув два пальца в рот, Доктор высвистела призывающую мелодию. Воздух в бывшем медицинском крыле не всколыхнул свистящий «вурп-вурп». — Нет отвертки, нет ТАРДИС. Музыка хотя бы есть? — Доктор насвистела еще одну мелодию, незнакомую. — Отлично. Эвсисуоны в этом не замешаны, Маэстро тоже, одной загадкой меньше. — Маэстро? — Существо, на которое я в тот раз подумала в первую очередь. Тоже член пантеона, бог музыки. Пожирал ее из сердец. Его голод мог ввергнуть в апатию всех существ во Вселенной и привести к полному вымиранию… хотя эвсисуонам было бы хорошо, конечно. Чем больше Джереми слышал про пантеон, тем меньше ему хотелось с ним сталкиваться. — Мы найдем ТАРДИС, — пообещал он. — Да. Конечно. Все будет в порядке. — Ты снова дрожишь. Доктор закуталась в плащ и подвинулась поближе к обогревателю. Ее дыхание вырвалось золотистым облаком и рассеялось. — ТАРДИС где-то на этой планете, и она работает. Ее телепатическое поле все еще переводит. Похоже, вызывающий контур опять барахлит. — Это хорошо. Доктор, почему от тебя отрывается этот свет? — Пока ты ходил за вещами и пока у меня не закружилась голова, я успела проверить, что делала эта капсула. Она… вытягивала из меня регенерационную энергию. И куда-то направляла ее. — Что?! — Кто-то для чего-то крал мою регенерационную энергию. Не делаем поспешных выводов, — быстро добавила Доктор, когда Джереми хотел озвучить страшное предположение. — Мы еще ничего не знаем. А еще, как ты помнишь, когда я теряю часть регенерационной энергии, мне становится немного хуже, чем хотелось бы. Но потом она восстанавливается, и я прихожу в себя. Так что я буду в порядке. Помедлив, Джереми кивнул. Он помнил, как Доктор после волшебного мира провалялась в кровати, а потом вылетела из комнаты сгустком энергии. — Как ты чувствуешь себя сейчас? — Получше, чем сразу после капсулы. Минуту… — Доктор попыталась встать и тут же покачнулась. Она успела сесть, и помощь Джереми не понадобилась, но уперлась руками в пол и застыла. — Так. Чувство равновесия все еще сбоит. Тебе придется меня поддерживать. Но давай не будем задерживаться. — Хорошо. Я предлагаю пойти в архив. Возможно, документы оттуда прояснят ситуацию. А затем найдем Бога-Тарантула и полетим в Шугоддам. — Архив. Хорошо, — согласилась Доктор. Она закрыла глаза. Ее дыхание стало чаще и мельче. — Ты точно?.. — Вперед, — с нажимом сказала Доктор. Но все-таки они чуть-чуть задержались. Для одного важного дела. Джереми опустился на колени перед прахом Хагаррэ. Сложил руки в молитве. Старый Багнарек не провожал умерших. Не хоронил и не скорбел по ним. Их могилой было поле битвы, а прощальные слова — «слабак, дал себя убить». Слишком долго их смыслом жизни была война и ненависть к людям. Если ты силен, уничтожь как можно больше врагов, если слаб — умри и не занимай место. Работа целителя совершенно незаслуженно презиралась. «Полукровка, что с нее взять. Больше она ни на что не способна». Но все меняется. Джереми тихонько напел отрывок любимой мелодии Хагаррэ. Мелодии нежной, печальной и старой — такой же, как совместное прошлое двух древних. Тихонько проговорила галлифрейские слова Доктор. Джереми поднялся. Помог встать Доктору. Пора было все исправлять. *** Идти до архива было… не слишком легко. Пока Джереми не помнил о паучьих лапах за спиной, он передвигался легко. Так было, пока он бегал за одеждой для Доктора — новые конечности сами собой принимали нужное положение и иногда на грани восприятия даже помогали идти. Но стоило их осознать вновь, и они превратились обратно в обузу. Они цеплялись за стены, тянули назад. — Через какое-то время проходит, — постаралась помочь Доктор. — Просто дождись этого момента. У меня бывают такие проблемы сразу после регенерации. Другое зрение, другие мысли, другие ощущения. Провалы в памяти. Тело то слишком медленное, то слишком быстрое. Один раз я забыла, что такое запахи, и не понимала, что за разноцветные облака летают у меня за горлом. Доктор все время держалась за Джереми или за стены. Она передвигалась медленными, шаркающими шагами. Иногда пыталась ускориться и пойти без поддержки, но тут же начинала шататься и оседать на пол. То и дело ее дыхание превращалось в золотистые облака, а от ее кожи отрывался свет. Но на все вопросы Доктор повторяла, что будет в порядке, и нужно лишь подождать так же, как с лапами Джереми. По пути им попались его покои, и они обыскали их в надежде обнаружить какие-то зацепки. А заодно Ядомикс-пушку и королевский меч. Ни одного оружия они не нашли. А вот зацепка им попалась. Правда, на первый взгляд ничего особого находка им не дала, а растерянность Джереми даже усилилась. Архив предоставил им очень неожиданную и грустную информацию. — Как-то я не ожидал, что этот акт закончится, не начавшись, — мрачно резюмировал Джереми. Напротив них было то, что осталось от входа в архив. И в принципе от архива. Груда камней, бывшая когда-то стенами и потолком, скорее угадывалась под сверкающим на солнце толстым слоем снега. Безоблачное и безмятежное небо совсем не отражало поселившееся в душе смятение. Холодный ветер обжигал гортань. — Копии документов? Электронные носители? — поинтересовалась Доктор. — Даже если они появились за прошедшее время, я не знаю, где их искать. Доктор пощупала ткань плаща. За весь путь она проделала это уже несколько раз. — Хагаррэ не ответила тебе. Архив разрушен. Такое чувство, что нам специально не дают узнать хоть капельку информации.  — И нет оружия моих родителей. — В Джереми опять блеснула искорка состояния, которое уже однажды посетило его. Когда он доверил Янме Ядомикс-пушку для изучения — и только для изучения! — а он использовал ее, чтобы подшутить над братом Гиры, предыдущим королем Шугоддама. От ярости Джереми досталось не только Янме, но и остальным Кинг-Оджерам. Выяснись сейчас, что кто-то украл оба его оружия, и никому бы на пути не поздоровилось. — Как воспоминание о родителях? — уточнила Доктор. — Не только. В Ядомикс-пушке хранились видеозаписи историй, произошедших со мной и моими друзьями. Если бы мы нашли ее, то смогли бы проверить записи. — О. Наши с тобой приключения тоже записаны? — Да. — Что-то отбирает воспоминания, — пробормотала Доктор. — Если так подумать, то и фотография тогда обретает смысл. Джереми в какой-то момент сжал предплечье левой руки. Он отпустил его, сунул руку в карман и осторожно достал клочок бумаги. Его они и нашли в королевских покоях. И он тоже давал больше вопросов, чем ответов. Фотография пожелтела и выцвела от времени (и дала частичное представление, сколько ей лет…), но Джереми легко мог вспомнить ее краски и какой она была целой. Это был снимок для газеты сразу после объявления о заключении мира между Багнареком и людьми. На нем позировали все шесть (шесть! их теперь шесть! официально!) королей. Усталые, но сияющие лица. Джереми помнил, как ему казалось, что это нереально. Это происходило на следующий день после смерти Дезнарека и становления Джереми королем, и он как будто был оглушен, плавал под толщей воды, куда к нему пробивались печаль и хрупкая радость. В центре снимка стояли Гира и Джереми. Их руки соединялись в рукопожатии, и Джереми помнил, как был настолько растерян от исполнившейся мечты, что даже не сразу понял, что от них хочет фотограф. От целого снимка остались только они двое. На месте других королей желтели лишь грубые рваные края. — Можно взглянуть еще раз? — попросила Доктор. Джереми протянул ей обрывок. Она осторожно провела пальцем по поверхности. Снова пощупала плащ. Потянулась к Джереми и потерла между пальцев его рукав. Джереми не мешал ей. Доктор окинула внимательным взглядом руины на месте архива. — Звуковой отвертки нет, приходится на глаз и потрог, — пояснила она. — Нет такого слова, — машинально поправил Джереми. — Всех слов когда-то не было, тебе ли не знать. Если судить по состоянию ткани и бумаги, учитывая то, как они хранились, прошло примерно… — Пятьдесят лет, — глухо закончил Джереми. — Плюс-минус. — Средненький плюс. Семьдесят лет. Джереми дернулся на резкое движение. Оказывается, паучьи лапы взметнулись в изумленном жесте. — Семьдесят?! — Я бы хотела повыделываться и назвать с точностью до дня, но пожалей меня, пожалуйста, у меня не то состояние, чтобы это делать. — Семьдесят, — повторил Джереми. Его друзья постарели. Если уже не мертвы. Он не провел с ними столько времени, сколько хотел… Доктор села, подложив по себя край плаща. Начала раскапывать снег. Ее пальцы покраснели от холода. — Слежался. Обрушение произошло примерно столько же лет назад. Не думаю, что это была случайность. — Идем в тронный зал за Богом-Тарантулом. Тут должна быть лестница. Доктор кивнула, но отстраненно. — Прах, — тихо сказала она. — Воспоминания. Джереми, ты помнишь все остальное? Кроме этих семидесяти лет? — Да. — Что было до того, как мы попали сюда? — Ты ввела странные координаты. А еще мы заперли плачущих ангелов в ванной, а пока ты расшифровывала сообщение, я читал книгу. Я должен чувствовать что-то странное? — Если бы чувствовал, мое предположение бы подтвердилось. А так все нормально. Насколько может быть. Значит, это не Сутех. Да и не мог быть он. Надеюсь. — Кто такой Сутех? — Еще один член пантеона. Бог смерти. Нес Вселенной ее дар. Но я с ним разобралась. Еще немного, и у Джереми начнется аллергия на слово «пантеон». — Судя по тому, со сколькими богами ты разобралась, ты, значит, еще и их убийца, разрушительница смерти. Доктор едва улыбнулась.  — Хотела бы я в это верить… — шепнула она. — Что? — не расслышал Джереми. — Нет, ничего. Бог-Тарантул, говоришь? Как раз думала, что я соскучилась по Тарантино. Лестница, через которую можно было попасть в тронный зал, была недалеко. Так же, как и остальной замок, ее затягивала паутина. Джереми попробовал уловить через нее звуки, но нити подрагивали только от сквозняков и их с Доктором шагов. Последний лестничный пролет — и тронный зал предстал перед ними. Джереми четко осознал, как чувствует себя Доктор. Голова закружилась. Паучьи лапы подперли его покачнувшееся тело. — Нет… — Потрясенный шепот Доктора донесся как сквозь вату. Он лежал посреди зала, среди давно наметенных сугробов, покрывающих все. На спине. Его скрюченные лапы казались гигантскими ребрами скелета. Восемь разноцветных глаз, прежде ярких и пугающих тех, кто к ним не привык, поблекли и слепо таращились на них. Джереми ощутил каждую мышцу своих паучьих лап. — Что может убить Богостража? — Он все еще слышал Доктора так, словно она была далеко. Джереми молча пошел вперед. Ноги утопали в снегу. Доктор следовала за ним, уцепившись за одну из лап, и он механически поддерживал ее. Мертвый Тарантино бесстрастно следил, как они приближаются. Даже так Джереми не мог вынести его взгляд. «Пусть я ошибаюсь. Прошу. Я не мог!..» Он не помнил, как они залезли наверх и как он открыл кабину пилота. Конечно, она была перевернута вверх ногами. Манипуляторы странно заломались под действием гравитации. Кабину освещал лишь свет, проникший снаружи, сама она была пуста и мертва. Души Богостражей всегда располагались над местом пилота. Прямо над манипуляторами. За исключением Бога-Жука-Оленя Гиры, который каким-то чудом жил без души. Кусочек янтаря с вплавленным в него крошечной копией того Богостража, которому она принадлежала. На месте души Тарантино была лишь выемка. Вот почему Джереми потерял память. Наверное, что-то в ней все же сохранилось. Или же с самого начала, едва Джереми увидел паучьи лапы за своей спиной, понял все. Поэтому он не испытал потрясения. Только отвращение к себе. — Джереми… Он ощутил, как Доктор сжала его руку, но прикосновение пришло как из другого мира. — Почему я это сделал?.. — Джереми не хотел говорить вслух. Мысль вырвалась комком боли и непонимания. — Джереми, мне очень… послушай… — Если ты съешь душу Богостража, то станешь сильнее. Но чем больше, тем сильнее ты теряешь память и волю. Остается только желание убивать. Я ведь знал все это. Почему я так поступил? — Джереми, тут кто-то есть! Окрик Доктора вырвал из душной замедленности времени. Джереми резко развернулся, напряг слух. Поздно. Доктор исчезла. Чья-то тень стремительно приближалась к выходу из замка.