Доктор Кто и не тот человек-паук

— Почти все! Оставь ту часть, где эвсисуоны хотят уничтожить Багнарек и людей и терраформировать вашу планету. Вашу Терру. Терраформировать Терру… я не могу, это сильнее меня… В общем, они действительно хотят напасть! Но остальное я вообще не правильно поняла! — Так, — произнес Джереми. Других слов у него не нашлось. Воину этого было достаточно: она затараторила так, что он едва разбирал слова: — В основном я слушала арку и рылась в собрании разумов в поисках информации. И в своих воспоминаниях тоже рылась. И я нашла! Эвсисуоны не собирали музыку для сигнала! Они заглушили ее, потому что не выносят! Они живут немного на другом плане восприятия, чуть-чуть глубже, чем привычный нам мир, и там, на том слое, нет такого понятия, как музыка. Они не могут существовать там, где она звучит. Более того — все, что появилось там, музыка просто выталкивает! Поэтому эвсисуоны и заглушают ее. И это значит… значит… мне не нравятся легкие, они маленькие… — Воин сделала глубокий вдох. — Это значит, что они не по музыке определяют развитость вида! Джереми не заметил, как вскочил с трона. — Телепатия, — продолжала Воин. — Все гораздо проще. Арки передают телепатический сигнал. Излучают… и принимают. Они входят в контакт с разумом. Тронный зал качнулся. Джереми не сразу понял, что качнуло его самого. — Случайного жителя планеты? — почему-то хрипло спросил он. Бесконечная пауза. — Того, кто тоскует о большем. Задумывается, зачем и для чего. Желает изменений и пытается воплотить их в жизнь. Смотрит на звезды и видит не только огоньки на черном фоне. Арка находит такой разум, желательно поблизости, и ведет его к пещере. Что-то брезжило в его сознании. Что-то, о чем Джереми уже знал, но по какой-то причине не задумывался. Будто оно отталкивало его мысли. Что-то, объясняющее все, и бесконечно ужасное. — Ты был в пещере два раза, не считая сегодняшнего, верно? — Да, — шепнул Джереми. — Музыка. Она звучала до того, как ты заходил, или после? — После. — Это не музыка. Эвсисуоны не понимают ее концепта, она противна их сути. Но мы больше, чем понимаем. Для нас все — музыка. Это гармония, это звуки мира, это голос друга или любимого. Мы все можем описать музыкой, любые наши чувства и переживания выразить в песнях и стихах. Даже наш разум. В пещере звучит не просто музыка, это воплощение твоего разума, Джереми. Он не испытал шока. Просто с сознания с каждым словом Воина спадала пелена. И с каждым мигом становилось труднее дышать. — Я призвал их? Но как? Ты говорила, что им нужно согласие, но если бы я увидел их желание уничтожить нас, то никогда бы не пустил их. — А я думала, ты сразу поймешь. После того, как говорил мне про книги и точку зрения автора. Джереми прокрутил в памяти их разговор по пути в Шугоддам. Осознание накрыло его: — Точка зрения. Индивидуальное восприятие. Ты увидела в их намерениях желание уничтожать, потому что ты прошла войну и видела много смертей… — …Но ты желаешь мира, ты видел в вашей войне страдания двух народов, ты доносишь эту мысль до обеих ваших рас, ты до последнего надеялся, что у поступков эвсисуонов есть другая причина, кроме как нападение, и ты увидел в их разумах не жестокость, а… — …Боль от потери родной планеты. Растерянность, страх, непонимание, что делать дальше. Отчаянную надежду найти новый дом. И я предложил им… — Ты предложил им помощь, — закончила Воин. Хрустальная тишина звенела вокруг. Снежинки кружились у лица. Потом Джереми перестал их видеть, потому что прикрыл глаза ладонью. Горечь заполняла его. Он призвал в родной мир смерть, как наивный идиот. И обвинил в своем поступке другого. — Но я не помнил этого, — смог шепнуть он. Не оправдываясь, просто констатируя факт. — Возможно, фильтр восприятия. Или согласие должно быть не таким осознанным, как я думала. Ты говорил, что музыка погружала в состояние медитации. Возможно, именно в медитации ты проявил искреннее сочувствие, этого оказалось достаточно, чтобы засчитать как согласие, и после выхода из медитации тебе заблокировали воспоминания. Неважно. Важно то, что эвсисуонам протянули руку помощи, а они воспользовались этим, чтобы строить планы отобрать планету. Голос в трубке загремел яростью. Воин сделала паузу, почувствовав это, а затем продолжила контрастно беспечным тоном: — Сигнал, подавляющий музыку, излучает арка, но я не смогу его отключить без звуковой отвертки. Даже с ней бы несколько дней понадобилось — эвсисуоны очень трясутся над защитой того, что дает им возможность ходить между слоями реальностей. Но знаешь, что они защитили хуже? Портал в арке! Я сумею перенастроить его так, чтобы он вел на главный корабль. Оттуда можно дойти до рубки управления. Без звуковой отвертки, правда, все равно будет сложновато, займет больше времени, но думаю, я справлюсь с помощью телепатической связи. С каждой фразой Джереми все больше заподазривал неладное: — Что ты собираешься там делать? — Спасти Гиру по пути, если он жив. А еще то, что я люблю делать больше всего. Нажимать на кнопочки. И в финале я нажму на кнопочку, которая отменит телепортацию к чертям. Я говорила. Пусть ищут себе другой мир. — Ты не сможешь туда пойти. Ты говорила, что эвсисуоны дышат тем, что является для нас ядом. Пауза. Воин издала неопределенное «гхм». Джереми понял. — Ты надеялась, что я забыл. — Не-е-е-ет! — возмутилась Воин тем искренним тоном, которым Джереми врал Героджиму, что выспался. — Я просто… просто могу подышать и их воздухом. У меня же особенный инопланетный организм! Если надо, я и под водой подышать смогу! — Ты лжешь. Ты хочешь пожертвовать собой ради нашего мира. Для того, чтобы исправить мою ошибку. — Не называй милосердие ошибкой, — резко возразила Воин. — Не переводи тему. — Хорошо. — Тон Воина изменился и стал очень мягким. — Извини. Да, я солгала. Я не смогу дышать их воздухом. Но все же я достаточно крепкая, чтобы какое-то время продержаться. Дольше, чем Багнарек или люди. Мой народ очень неохотно умирает, до последнего цепляется за жизнь. Да и не такая я дура, чтобы жертвовать собой. Я видела в вашем больничном крыле медицинские кислородные баллоны. Не мог бы ты захватить их и принести мне? Думаю, того количества должно хватить, чтобы я продержалась какое-то время, а там уже, думаю, моей выносливости хватит, чтобы добраться с Гирой обратно до портала прежде, чем телепортация оборвется. Принесешь? Пожалуйста. — Конечно, принесу, — с готовностью согласился Джереми. — Только дождись меня. — Я дождусь. Спасибо. Она отключилась. Джереми невидяще смотрел на темный экран. Какой же она ребенок. И неважно, сколько на самом деле ей лет. То, что он наивный идиот, не означает, что он не понимает, когда ему лгут. От тронного зала до больничного крыла примерно десять минут. Туда и обратно — двадцать. Быстрее, если бежать. Воин не знает, где конкретно в замке Джереми сейчас находится, но могла предположить, что достаточно далеко, иначе не предложила бы идти за кислородными баллонами. Значит, у него примерно десять-пятнадцать минут форы. И за баллонами он уже не успеет. Джереми с улыбкой обернулся к Героджиму: — Хагаррэ невиновна. Ты можешь освободить ее. — Что? — растерялся Героджим. — Ох… я знал. Я знал, что она бы так не сделала. Но кто тогда призвал?.. — Мне нужно лететь, — мягко прервал его Джереми. — Похоже, мы сможем окончательно разобраться с кораблями. Все-таки не смог Джереми достаточно проконтролировать голос и выражение лица. Или Героджим уже хорошо его знал. Друг напрягся. — Джереми… — Спасибо за все. И Джереми бросился к Тарантино. Дробь шагов заглушила тихое «постой!..». *** Сколько уже длилась ночь? Он потерял счет времени. А возле пещеры оно как будто и не шло. Тот же снег, те же горы, так же свет фар Тарантино освещает вход, синеющий в глубину ледника. Только их с Воином старые следы указывали, что время все-таки не замерзло в вечной зиме. На самом деле, жаль. Джереми не отказался бы слегка его притормозить. Хотя и так выжимал из Тарантино всю возможную скорость. Он не дождался, когда трап окончательно развернется — спрыгнул так, и в его ступни ударил скрытый под снегом фирн. Джереми выпрямился и тут же дернул головой в сторону Тарантино. Почудилось, что за одной из его лап мелькнула тень. Времени проверять, показалось или нет, не было. Джереми рванулся к пещере. Лучше бы он проверил. Потому что в затылке вспыхнула боль, и мир упал во тьму. …Джереми очнулся в кабине управления. Она была закрыта. Кроме него, внутри никого не было. Будто и не выходил наружу. За исключением того, что тогда бы у него не болела голова и он бы не валялся на полу. И одежда не была бы влажной от растаявшего снега. — Интересно финал истории складывается, — задумчиво сообщил Джереми… наверное, Тарантино. Сейчас он как никогда жалел, что не понимает Богостражей и не может спросить у Бога-Тарантула, что произошло. Кто-то ударил его, а затем затащил в кабину управления, чтобы… видимо, не замерз. Воин. Джереми встал. Перед глазами на миг помутнело, но мир быстро восстановил четкость. О потере сознания напоминала только пульсирующая боль в затылке. Джереми быстро коснулся его — крови не было, только шишка. Он снова не дождался окончательного спуска трапа, но спрыгивать теперь не рискнул и спустился на паутине. Огляделся — тень не мелькнула, но к пещере вели свежие следы. Джереми побежал. Богостражи, пусть не будет слишком поздно. Пещера не встретила его музыкой. В ее тишине звуки шагов гулко долетали от стен. Холодный воздух обжигал горло. Джереми чуть ли не кубарем слетел по склону и ворвался в зал с аркой. Зал все еще заливал синий свет. Но теперь светились и внутренние края арки — ломаным, похожим на заключенную молнию, белым сиянием. И между ними вместо синих псевдоледяных стен чернела другая комната с теми же слишком правильными линиями, что и у пещеры. Портал был открыт. И фигура в черном на его фоне почти сливалась с чернотой инопланетного корабля. — Хагаррэ?! — выдохнул Джереми. Та, кого он меньше всего ожидал увидеть здесь, обернулась. Всполохи белого сияния делали ее лицо мертвенно-бледным. — Не подходите, — без выражения проговорила она. — Король Багнарека все еще я, а подозреваемая — все еще ты. — Джереми шагал вперед, и в нем крепло темное понимание. — Где Воин? — Понятия не имею. Не подхо… — Это была ты. Ты ударила меня по голове. Ты зацепилась за Тарантино снаружи и долетела сюда со мной. И ты сбежала из тюрьмы, потому что Героджим не смог бы так быстро тебя освободить. Неужели ты все-таки?.. — Да стой ты, кретин, за порталом ядовитый воздух, ты не сможешь им дышать!!! — рявкнула Хагаррэ. Джереми замер, но не от ее крика, а от ясности, пришедшей с ним. Хагаррэ стояла с другой стороны портала. И ее лицо было бледным не из-за света арки. — Ни ты, — повторила Хагаррэ, — ни Воин не сможете этим дышать. Хотя она пыталась убедить меня, что ее организм крепкий. Состав воздуха хоть и схож с нашим, но в нем примешано ядовитое вещество. Вы не сможете его вдыхать, но я смогу. Я не унаследовала от отца силу и талант к сражениям, зато я унаследовала его выносливость. Я быстро справляюсь с болезнями, ранениями, усталостью… и долго могу сопротивляться ядам. Мне хватит времени, чтобы прогуляться до рубки управления и по пути дать отпор тем, кому это не понравится. В доказательство она качнула киркой на плече, которую Джереми сначала не заметил, — уменьшенной версией той, которой пользовался Дайгорг. Джереми никогда не приходилось столько и так быстро читать между строк. Голова заболела сильнее: — Но ты коснулась клавиш эхео в зале. После того, как я сказал, чем это может грозить. Я думал, что… — Я же сказала. Я очень хотела играть. У меня тело ломило, так сильно я хотела услышать музыку. Я уже себя не контролировала. А ваша история с тем, что я призвала инопланетян музыкой, действительно звучала как полный бред. — Итак, ты не поверила мне. Не поверила словам Воина. Решила, что мы вдвоем что-то затеваем, поэтому сбежала из тюрьмы и зацепилась за Тарантино, чтобы остановить нас. — Кстати, укрепите полы в темнице. Они сломались от пяти ударов ногой. Наручники тоже отлично выламываются из стены, если хорошенько попинать ее. — Нападение на короля, побег из тюрьмы… — машинально усмехнулся Джереми. — Тянет на государственную измену. — Тогда тем более мне нечего терять. Но рада, что с меня хотя бы сняли обвинения за призыв кораблей, я как раз добралась до тронного зала и все слышала. — И, оглушив меня — кстати, спасибо, что хотя бы дотащила до кабины управления, — ты встретилась с Воином, и она убедила тебя в нашей правоте. — Теперь я понимаю, почему вы ей поверили, — после паузы сказала Хагаррэ. — Она… я не знаю, как это описать. Я смотрела ей в глаза и… не могла не поверить. Там… звезды, столько рождающихся и умирающих звезд… — Где она? — опять огляделся Джереми. Хагаррэ пожала плечами. — Я не знаю. Она вышла наружу после нашего разговора, мне казалось, что пошла к вам. — И она так просто решила пустить тебя вместо себя? — Я лучше выдержу, это стало решающим аргументом. Воин, конечно, утверждала, что может задержать дыхание на несколько минут, но после ей все равно придется дышать. Ее раса действительно долго умирает, но от воздуха эвси… эвис… — Хагаррэ раздраженно скривилась, — этих инопланетян ей станет плохо так же быстро, как и человеку. И дальше она сможет только ползти. В отличие от нее, я смогу продержаться несколько часов и еще сразиться, если понадобится. Через связь с аркой Воин… «отпечатала мне в сознании», как она выразилась, карту корабля и сказала, что в рубке управления я могу просто ударить киркой по консоли. Результат, по ее словам, будет тот же. У Джереми будет очень долгий разговор с Воином. — Понятно, — кивнул он. — А теперь выходи из портала. Это приказ. — Я государственная изменница и могу без потерь сказать, где я видела ваш приказ. Без всякого уважения, — с удовольствием добавила Хагаррэ. — Не ожидал от тебя иного, — улыбнулся Джереми. И выстрелил паутиной в портал. …Но нити отскочили от границы между двумя пространствами и бессильно упали на пол. — Так она все-таки выполнила мою просьбу, — с ноткой растерянности проговорила Хагаррэ. — Закрыть проход после меня. Я думала, что не станет. Вместе с ее словами Джереми вдруг заметил, что прореха в пространстве, окаймленная заключенными молниями, сужается. Медленно, но верно. Он бросился к порталу, и действительно — невидимая преграда оттолкнула его. — Зачем? Зачем?! — не выдержал он. — Это была моя вина! Я пришел в эту пещеру и пригласил на Терру эвсисуонов, не поняв их намерений! Это я должен был исправить свою ошибку! Хагаррэ с усмешкой покачала головой. Ее лицо стало еще белее, у висков собрались бисеринки пота. — Ты так и не понял, как все работает, да?.. — О чем ты? — Ошибки королей исправляют их подданные. Потому что вы слишком важные фигуры на шахматной доске, чтобы просто так размениваться вами. За тобой стоит Багнарек. Что с нами будет, если ты погибнешь, как быстро нас растерзают или мы сами растерзаем себя? А если уйду я, ничего не произойдет, я в этой игре так, пешка. — Не смей сравнивать свою жизнь с какой-то фигурой в игре. Ты ценна и важна — для своей семьи, для Героджима, для всех своих пациентов, которых ты когда-либо спасла. И, что самое важное, сама по себе! Ты сама по себе слишком важна, чтобы исправлять чужие ошибки! Почему мы вообще должны сравнивать ценность наших жизней?! Хагаррэ открыла рот и снова закрыла. Потерла лицо — от пота, но как бы невзначай зацепив глаза. — Глупый, глупый король, — шепнула она. — Как ты с таким идеализмом вообще дожил до двух тысяч лет? Тебя давно должны были в подворотне прирезать. — Я быстро бегаю. В том числе по стенам. И прекрасно летаю на паутине. — Тогда беги. И помни. — Хагаррэ… — Эхео я тебе до конца жизни не прощу. Так что не слишком гордись сейчас. В сужающемся круге портала Хагаррэ отдала ему честь. — Слава Багнареку, — сказала она. И молнии сомкнулись, угасая.