Доктор Кто и не тот человек-паук

— …также нам понадобится построить больше домов, чем планировалось, и нам теперь не хватает утеплительных материалов, а наше производство пока не успевает. Джереми подавил желание застонать. Уже четвертый час они с Героджимом обсуждали государственные дела. Он не выспался. Дела не кончались. Впереди ждала гора бумажной работы. Тюрьма Гоккана, куда, наскоро придумав поводы, сбежали отдыхать четыре короля, представлялась раем. — Я обсужу это с Морфонией. И напоминать. Постоянно. Каждый день. После самоареста Риты (за то, что не уходила в отпуск, серьезно?..) Морфония уже более-менее привыкла к обязанностям Верховного Судьи, но пока что еще делала все медленнее, чем строгая дисциплинированная Рита. И если ее не поторопить, материалы они увидят не меньше, чем через месяц, если не позже. А потом Рита выйдет из тюрьмы и предъявит им долг за помощь. И лишь бы Срединная Земля достаточно окрепла к этому времени. «В той пещере было так хорошо. Спокойно. Интересно, кто играет там такую красивую музыку? И самый главный вопрос — зачем я оттуда вышел?» Джереми потер слипающиеся глаза и только сейчас понял, что Героджим выжидательно на него смотрит. — Прости, я задумался. Ты что-то говорил? Героджим, такой же полукровка, как и сам Джереми, его вассал и верный помощник, без которого новый король позорно бы сбежал с трона еще в первый месяц, замялся. — Ты снова не спал всю ночь? — Не всю, — честно ответил Джереми. Героджим на уловку не попался. — Ты… опять уходил к той пещере? — Нет, что ты… да, — признал Джереми. С момента, когда он стал королем и объявил о мире между Подземной Империей Багнареком и людьми, прошло полгода. И они были… слегка тяжеловатыми. Багнарек лихорадило. Резкая смена курса с «уничтожить людей как низшую форму жизни» на «будем жить с ними в мире» не могла не вызвать волнений и расколов. Многие возмущались, что во главе теперь стоит полукровка. Возмущения немного утихли, когда Джереми победил пару особенно деятельных граждан, бросивших ему вызов, но рябь недовольных шепотков осталась. И рябь эта усиливалась с каждым промахом Джереми. В город пробрались преступники, сбежавшие из Гоккана? Виноват король, не обеспечил защиту. Строительство домов продвигается медленнее, чем планировалось? Виноват король. В другие страны теперь свободно нельзя, нужны специальные регистрационные документы? Дурацкие человеческие традиции, король виноват, что их поддерживает, а сам-то спокойно летает на Боге-Тарантуле в Шугоддам. Новый год передвинулся с весны на зиму, как в других пяти странах? Ну это вообще самодурство и посягательство на святое. И книги он дурацкие пишет. От последнего возмущению Джереми не было пределов, и Гире пришлось долго отпаивать его ромашковым чаем под бормотание «да что они понимают в литературе?!». В принципе, единственная королевская обязанность, которую Джереми выполнял с удовольствием — летать на переговоры к Гире. Молодой король Шугоддама, тоже получивший титул полгода назад, был в таком же ужасе от тяжести короны, как и Джереми. После обсуждения того, как обеспечить мир между их странами, они запирались в кабинете, жаловались друг другу на жизнь, съедали украденную с кухни еду (а что? так быстрее и интереснее!) и делились советами, как можно хотя бы немного облегчить королевскую участь. А иногда под предлогом того, что им срочно нужно посетить ту или иную страну, они улетали на Богостражах в самые отдаленные и уединенные места, где просто сидели и наслаждались отдыхом. Джереми вспоминал свою мечту править всем миром с ужасом. Ох, он не представлял, на что подписывается даже с одним Багнареком. Конечно, он и раньше понимал, что быть королем — это не только поменять прическу и добавить к своему обычному бело-золотому костюму наплечник и накидку под ним, чтобы выглядеть более солидно. И не сидеть лениво целый день на троне, иногда отдавая приказы. Но все равно его представления оказались слишком наивными и идеалистичными. Поэтому, когда далеко в горах Джереми нашел таинственную поющую пещеру, его потянуло к ней как магнитом. Пещера была вырублена во льдах. Именно вырублена — слишком прямые и правильные стены, пол и потолок. Они сверкали идеально гладким льдом, синим, как вечернее небо. В глубине пещера немного понижалась. И если пройти тот склон, по странно нескользскому льду, перед глазами вырастала арка, испещренная таинственными письменами, и начинала звучать музыка. Не громкая, не тихая. Не быстрая и энергичная, не медленная и нежная. Просто… музыка. В своих заметках Джереми назвал ее «неописуемой», потому что никакого другого слова не подбиралось. Хотя, еще одно слово было — «завораживающая». Сегодня Джереми посетил ее второй раз. И вновь ночью. Потому что ночь была единственным свободным временем. Он исследовал пещеру почти до утра — срисовывал символы с арки, вслушивался в лед в надежде найти источник музыки… и, конечно, наслаждался самой музыкой. Она дарила чувство необыкновенного покоя. Слушая ее, Джереми будто заново оказывался в лучших моментах своего прошлого. С ним были родители и Гира. С трудом он уговорил себя вернуться в замок и поспать хотя бы пару часов. Героджим вздохнул. Мягкий и застенчивый, он не стал делать королю замечание, но в его вздохе Джереми без труда распознал укор. — Я покажу ее тебе, когда у нас появится время. Тебе понравится, — пообещал он. «И Гире. Я обязательно приведу туда Гиру». — Хорошо, — без особого энтузиазма согласился Героджим. — Твой доклад окончен, или осталось что-то еще? «Пожалуйста, скажи, что это все!» Героджим помедлил. — Хагаррэ снова просила напомнить, что она хочет пройти обучение в Ишабане. Джереми возжелал возвращения в пещеру еще страстнее. — Ты же передал ей, что Химено отсутствует, а даже чтобы обучаться у приближенных к ней докторов, нужно сдать сложные предварительные экзамены? — Да. «А что она собирается учиться среди людей, и к этому не готовы ни они, ни она? Особенно она». — И что она ответила? — вместо этого спросил он. — Она по… — Героджим запнулся. — Попросила предоставить ей учебники. То есть потребовала. Джереми подавил раздражение. Конечно, у него же нет никаких дел, кроме… Спокойно. По сути, что плохого в том, что одна из Багнарека хочет узнать, как лечить людей, у мастеров страны красоты и медицины? Будет сделан еще один шаг к мирному сосуществованию их рас. Проблема в том, что это не просто одна из Багнарека. Это Хагаррэ. И людей она ненавидит. Реальность неожиданно переплелась с мыслями. — Человек, — раздалось у входа замка, и внутрь шагнули два стража. Выглядели они очень озадаченными. Джереми их чувства разделил. — Человек? — подскочил он с трона. Гира? Но его знали и пропускали без вопросов. — Женщина, — уточнил второй страж. Помедлив, он добавил: — Раздетая. Сюжет развивался все страннее. И через мгновение он решил свернуть окончательно не туда. — Какие дела, господамы?! — грянул звонкий девичий голос. И в зал влетела… та самая женщина, очевидно. — Ох ты ж! — вырвалось у Джереми. Героджим ахнул. Стражи предупреждающе выставили оружие. — Хорошие лопаты, — с готовностью оценила же… девушка. Даже больше девочка. Подросток. С короткими светлыми волосами, напоминающими пушок, взъерошенная и нескладная, она походила на едва оперившегося птенца. — Черенки крепкие, полотно эргономичное. Лопатят замечательно, наверное! Лопают… лопотупят… почему тут так жарко?! И тихо! Она не была раздета. Но было понятно, почему стражи назвали ее такой. — Уберите оружие. — Джереми сделал несколько торопливых шагов, и больше ему не понадобилось. Девочка ужом проскользнула между опешившими стражами и закружилась по залу. Срединная Земля располагалась неподалеку от Гоккана. Здесь большую часть года царили снег, льды и холод. Снег падал даже в самом дворце, а стены покрывало кружево инея. Багнарек переносили перепады температуры лучше людей, но Джереми, как полукровке, порой становилось зябко. Вот только из одежды на неожиданной гостье были только пестрая рубашка и грубые синие штаны. Явно мужские, и все это было ей слишком велико, поэтому девочке приходилось то и дело поправлять их. Из-под штанин сверкали босые пятки. И она совершенно не выглядела замерзшей. Джереми поймал себя на том, что улыбается. — Замок в скале, да? — Девочка продолжала кружиться по залу, как радостный солнечный зайчик. — Древний, судя по состоянию стен, лет так… — она сосредоточенно постучала по полу, — тысячи две. Синевато и зеленовато, синевато мне нравится, мой любимый цвет. Факелы. Голубые, оранжевые — а вы знаете толк в контрастах! Почему так тихо?.. Господи, зачем вам факелы, жара невыносимая! Ваша пустыня меня убивает! Еще и песок этот белый, он же глаза просто выжигает, я там снаружи чуть второй раз не срегенерировала! И девочка явно вознамерилась скинуть с себя рубашку. — Стой-стой-стой! — рванулся к ней Джереми. Аккуратно перехватил ей руки… чтобы с изумлением отпустить. Ладони девочки обжигали, как печка. И, судя по бледной коже, жара у нее не было. — Ой, извините, надо было сначала ознакомиться с местными приличиями. А джинсы у вас снимать можно? — с надеждой спросила девочка. «Лет пятнадцать-шестнадцать», — точнее определил вблизи ее возраст Джереми. Маленькая, ее макушка едва доставала ему до плеча. Девочка выжидательно подняла светлые брови. Он никогда не видел ее лицо. — Я никогда не видела твое лицо, — в унисон его мыслям проговорила девочка. Озадаченно моргнули они тоже почти одновременно. — Ух. Второй раз, — сказала девочка. — Второй раз что? — улыбнулся Джереми. Что ж, это все было гораздо интереснее, чем катор… работа. — Вижу существо, которое улыбается, когда чего-то не понимает. Первой была одна девушка. Билл Поттс. Абсолютно замечательная. Задавала хорошие вопросы. Замечала то, чего не замечали другие. Только слишком сильно любила лужи. — Я улыбаюсь, когда чего-то не понимаю? — Нет. — Девочка внимательнее всмотрелась ему в лицо. — Я ошиблась. Ты улыбаешься всегда. Джереми усмехнулся, подтверждая ее правоту: — Кто ты такая? Твоя температура слишком высокая для человека. — Для человека, — повторила девочка и подмигнула. — Но ты не Багнарек. И не полукровка. Почему ты так одета? Выглядит так, будто ты сбежала, наспех прихватив чужую одежду. А так как у нас неподалеку королевство-тюрьма, не оттуда ли ты сбежала? — Целое королевство под тюрьму? — нахмурила брови девочка. — Ничего себе у вас тут преступников. Или у вас она на всю планету одна? Непрактично как-то. Сбежала, говоришь? Сбежала… — вновь повторила девочка. — Сбежала? Я что-то забыла. Я не помню, как тут оказалась. Нет, «как» неправильный вопрос. «Почему». Что меня заставило?.. О-о-о, привет, красавчик! Девочка рванулась за спину ошарашенного Джереми. И помчалась… К Тарантино. Она определенно бежала к гигантскому белому Богу-Тарантулу, все это время мирно сидевшему на стене. — Что-то я окончательно запутался, — печально сообщил Джереми в воздух. Тарантино вторил озадаченным поскрипыванием. — Да-да-да, я это тебе! — крикнула девочка. — Какой ты красивый! Соединение механики и органики, управляемое искусственным интеллектом… Извини, не так! Ты не просто машина, ты живой, у тебя есть душа! И ты… ты умеешь превращаться! Эти соединения у тебя на лапах, они ведь могут вращаться, верно? Трансформироваться! Ты абсолютно великолепный белый паук-трансформер!!! От восторга девочка запрыгала на месте. Джереми поднял отвисшую челюсть. Тарантино проскрипел что-то такое же изумленное. — Ты понимаешь его?! Девочка стремительно крутанулась: — Да, понимаю, ничего сложного. — И крутанулась обратно: — Нет, я не флиртую с тобой! Почему все думают, что я с ними флиртую? Одна очаровательная тираннозавриха тоже меня в этом убеждала… конечно, она была потрясающей, но… Как тебя зовут? Тарантино? Ой, я знаю еще одного Тарантино! Фильмы снимает. Ты любишь фильмы? Как насчет того, чтобы посмотреть фильм? Или лучше — давай снимем фильм! Ух! — Девочка снова крутанулась на месте. — Столько энергии! Я такая счастливая! Все это время я ощущала такой груз, ты не представляешь, где бы я ни была, он оставался со мной. Груз из тех, с которым можно только смириться, только сделать вид, что забыла, который прячется днем за твоими мыслями, но ночью он придавливает тебя, и ты падаешь в темный омут из своих воспоминаний, и снова видишь лица, их лица… На коже Джереми встали дыбом волоски. Он никогда не видел ее лицо. Не слышал ее голос. Но что-то в этом ребенке было ужасно знакомое. То, как она говорила, двигалась, тараторила бессмысленную, на первый взгляд, чушь… — Ничего не помню, — шептала девочка. — И это хорошо, это так хорошо. И его лицо я никогда не видела. Почему мне кажется, что не помнить хорошо? Что скрывает моя память? Чего она боится?.. Она вдруг схватилась за виски и застыла. Джереми рванулся к ней и успел до того, как она упала. Девочка смотрела широко раскрытыми глазами. Из них с юного лица на Джереми взглянула древняя старуха. — Они все мертвы, — выцветшим, бесконечно усталым голосом, которого никогда не бывает у детей, произнесла женщина. — Вся галактика Тюльпан. Она погасла, и жители ее планет тоже. Я не справилась. Она выдохнула, и в воздух поднялось золотистое облачко, а сама незнакомка обмякла в руках Джереми. Ее кожа резко стала холодной, девушку начала бить дрожь. — Что с ней? — прошептал Героджим, когда-то оказавшийся рядом. Джереми был бы счастлив, если бы ему тоже ответили на этот вопрос. А пока он прижал девушку к себе, стараясь хоть немного согреть. — Она замерзает. Нужно отнести ее к Хагаррэ.