Мы поженимся, когда выпадет снег

— Я — убийца! — выпалил Мика, и тут же заткнул рот ладонью, силясь запереть невольное признание в глотке. Но оно уже вырвалось, прозвучало и дошло до слуха державшего его мужчины и замершей в испуге девушки, стоявшей напротив. Юноша повернулся к хозяину имения, вне всякого этикета уставился ему прямо в лицо, выискивая знаки своей ближайшей судьбы. Благословлённый господин оказался высоким, гармонично сложенным, стоящим на пороге старости мужчиной. Мужчиной в полном смысле этого слова, как выражался Нат — в этом Мика не сомневался ни на секунду. Слегка загорелая кожа обтягивала высокий лоб, тонкий нос с едва заметной горбинкой и скрытые под ухоженной бородой скулы самым естественным образом. Густые, не слишком коротко остриженные волосы лоснились. Вырез рубашки приоткрывал в меру мускулистую грудь, аристократически тонкие ключицы. Бёдра, подчеркнутые дорогим кожаным поясом, были узкими, как у юноши. Тыльную сторону ладони украшал утончённый рисунок вен и сухожилий. Хозяин изысканного особняка внешне был под стать своему жилищу. По возрасту он годился Мике в отцы, но был много красивее мужчин своего поколения, не имевших статуса благословлённого господина. Его облик не портили обвисшие складки кожи, прыщавые щёки, блестящая лысина, отёкшие ладони и ступни. Гарел, считавшийся крепким для своих лет, ещё задолго до смерти страдал отдышкой и потливостью — благословлённый господин даже не подозревал, что это такое. Ни грамма лишнего жира, ни одного неуклюжего движения. Благословлённый господин был очень красив особой, мужественной красотой, которую оценил даже находящийся в самом отчаянном положении Мика. — В самом деле?! — переспросил господин заинтересовано. Потом добавил с иронией в низком, даже бархатиском голосе. — Это повод обращаться на «Вы»… А кого же Вы собрались убить, позвольте поинтересоваться? Мика сглотнул, беспомощно оглянулся на девушку. Та уже полностью овладела собой, подняла книгу и прижала к груди. Убийца Мика или вор, а благословлённый господин не даст её в обиду. Она это знала. — Я жду, — напомнил мужчина, слегка встряхивая Мику за плечо. Юноша призвал на помощь всю свою решимость и указал подбородком в сторону безобразной хибары Джара. Хозяин особняка обменялся с девушкой выразительными взглядами. Мика переводил взгляд с него на неё и обратно. Он уже не сомневался, что господин сейчас велит ей бежать звать слуг на подмогу, а сам скрутит убийцу-неудачника и… — Пойдём-ка со мной, — непреложным тоном приказал благословённый господин, перехватывая Мику за локоть. — Ниилона, ты видела Берру? Она уже убрала мой кабинет? — Она сейчас там, — негромко ответила девушка после недолгого раздумия. Мужчина заговорщически подмигнул ей. — Мы войдём через флигель. Иди вперёд и разошли всех, чтобы этого парня никто не видел. Берре скажешь, я должен работать, закончит вечером. Девушка кивнула, закусила губу, стрельнула взглядом в сторону владений Джара и пошла к дому. Мика и хозяин положения, по всей видимости, решивший повременить с расправой, провожали её напряженными взглядами. Изящные туфельки-лодочки деловито приминали ухоженную траву, а тонкая рука непринуждённо приподнимала подол платья цвета полированной кости. Мальчик-слуга, резвившийся в зелёном лабиринте, подбежал и что-то бойко сказал ей. Мика видел, как названная Ниилоной девушка присела, чтобы её глаза оказались на одном уровне с глазами сорванца. Уделив минуту внимания его детским затеям, Ниилона непринуждённо рассмеялась и показала рукой куда-то в дальний конец парка. Мальчик, сорвавшись с места, немедленно побежал в ту сторону. Обернувшись, девушка махнула точёной рукой невольным сообщникам, а сама отворила дверь в торце здания и скользнула внутрь. … — Садитесь, — благословленный господин указал Мике на обтянутый вышитым атласом стул, когда они не без приключений, но в то же время никем не замеченные пробрались в его кабинет. Помявшись, Мика сел, а мужчина устроился напротив него за массивным столом. Ниилона встала у двери со своей книгой в руках. Вероятно, она была любопытна, как все женщины, и потому не могла найти в себе силы уйти. Никто не торопил юношу, словно предоставляя ему возможность самому начать разговор. Мика был достаточно хорошо воспитан и знал, что в такой ситуации по сторонам глазеть неприлично — но он попросту не мог не глазеть. Светлый и просторный кабинет был сравним размерами с той комнатой, что помещалась над цирюльней и служила семье Мики одновременно и кухней, и гостиной, и спальней, и кладовкой. Сквозь два высоких окна проникало достаточно света, чтобы с комфортом читать и писать хоть до самых густых сумерек, а после хозяин мог зажечь высокие белые свечи в литых серебряных канделябрах. В углу комнаты угнездилась облицованная эмалированными плитами печка, которую можно было топить из коридора, не тревожа этим занятого делами господина. Пространство вдоль стен справа и слева от стола захватили книжные шкафы из лакированного дерева со стеклянными дверцами, а на стене напротив сидящего в своём кресле господина в изобилии висели портреты. Воровато оглянувшись на хозяина кабинета, Мика получил благосклонный кивок — смотри, раз так хочется. Вероятно, благословлённому господину и самому нужно было время, чтобы изучить собеседника и выбрать линию поведения. Мика торопливо обежал глазами портреты, а после начал рассматривать те, что показались ему наиболее интересными. Худощавый, крепкий мужчина, дышащий здоровьем — вероятно, отец нынешнего хозяина особняка. Строгая дама с непомерно сложной причёской, какая даже не снилась матери Мики — а ведь Линма всю жизнь работала с цирюльне и знала толк в стрижке и укладке. На другом портрете женщина, на сей раз молодая, прелестная и румяная, в каком-то полупрозрачном одеянии, с тёплой улыбкой смотрела на двоих детей — совсем крошечную девочку и мальчика лет трёх. Фарфоровая кожа, покрытая на щеках самым естественным румянцем, напомнила Мике ту девушку, что помогла им незамеченными пробраться в дом. Бросив взгляд на Ниилону и снова на портрет, юноша понял, что не ошибся: те же мягкие черты лица, тот же точёный носик. Даже маленькие серебряные серьги, нарисованные у той, что мечтательно улыбалась с портрета, ныне носила настороженная и не в меру любопытная девчонка. Другой портрет изображал юношу примерно одних лет с Микой, надменного и, по всей видимости, сноба до мозга костей. Незадачливый убийца не стал его долго рассматривать, как и множественные портреты старух и стариков, а вместо этого бросил взгляд на пушистый ковёр, в котором ноги увязали почти по щиколотку. Пауза затягивалась уже дольше некуда, и у Мики вдруг вырвался нервный смешок. Благословлённый господин приподнял бровь. — Что смешного? — Вот, где можно оказаться, если поесть из птичьей кормушки, — выдавил Мика и всё-таки засмеялся. Мужчина, который, по всей видимости, и сам рисковал попасть в щекотливое положение, рассмеялся вместе с ним. — А всё же потрудитесь объяснить, — дружелюбно велел хозяин кабинета. — Почему, пытаясь убить моего соседа, Вы залезли в мой парк? … Разом посуровевший лицом Мика рассказал несчастливую историю своей сестры с самого начала, умолчав лишь о том, как именно Джару удалось успешно пройти испытание. Хозяин поместья не перебивал, но время от времени задавал вопросы. Ниилона молчала, и Мика даже забыл о ней, поглощённый рассказом. Когда юноша скупо сообщил о самоубийстве Тиллы, со стороны двери донёсся сочувственный вздох. Когда Мика вытащил из-за пазухи женскую юбку и платок, по лицу мужчины пробежала улыбка, но он не дал себе рассмеяться. Впрочем, оружие Мики позабавило его ещё больше. — Вы были так привязаны к своей сестре, что вынесли моему бедному соседу смертный приговор, — хладнокровно резюмировал благословлённый господин, когда рассказ юноши приблизился к логическому завершению. Печально вздохнув, Мика не удержался от комментария: — Он не так уж и беден, если сумел купить часть Вашего парка. Господин фыркнул, но посмотрел благосклонно. Потом перевёл взгляд за плечо Мики и сделал девушке знак выйти. Ниилона, наученная не спорить, покинула было кабинет, но на пороге задержалась: — Папа, можно я принесу вам обоим что-нибудь поесть? — спросила она вполголоса. Во время своего рассказа Мика, как мог, напрягал живот, чтобы он не урчал — и всё равно проклятущее пустое брюхо упорно подавало голос. Однако, неведомая сила, которая, быть может, движет упрямыми ослами, взыграла в мятежной душе Мики, и он грубовато огрызнулся: — Я и так задолжал вам за зерно из кормушки, а подачки мне не нужны! Отец тебе сказал идти, так иди! Общение с Натом однозначно не пошло Мике на пользу. Градус нахальства в его тоне зашкаливал настолько, что, казалось, лица на портретах вытянулись и побагровели. Ниилона же, зардевшись, выскочила прочь. Повернувшись к своему могущественному собеседнику, Мика скрестил руки на груди, по-плебейски вытянул ноги в видавших виды башмаках и посмотрел на того исподлобья. — Я всё рассказал, — произнёс он глухо. — Теперь говорите, зачем я Вам нужен и почему Вы решили со мной так церемониться. Господин выдержал красноречивую паузу, сверля юношу внимательным взором. Мика подумал, что не стоило, пожалуй, хамить его дочери — благодетель, чего доброго, рассердится и перестанет ему благоволить. Но, видят справедливые боги, они не в цирюльне и он не его клиент! — Значит, не нужны подачки, — повторил господин задумчиво. По-матерински сверкнув глазами, Мика полез в карманы, вытащил горсть медяков и, пересчитав, положил на добротный дубовый стол. — Не держите зла за кормушку. Сами теперь знаете, как у меня это получилось, — произнёс юноша, из последних сил стараясь не утратить апломб. Господин махнул рукой на его гроши, переглянулся с чьим-то портретом и, сцепив костистые пальцы, неторопливо начал: — Я глубоко соболезную Вашей утрате, Мика, — юноша не сразу понял, что речь идёт о погубленной сестре, а потому опоздал сделать соответствующее лицо. — И я уважаю Ваше желание мстить. Но не это делает меня вашим союзником. Брови Мики взлетели вверх, захотелось прочистить уши. Высокосветский тип изъяснялся не очень-то простыми словами, и юноша начал подозревать, что что-то не так понял. — Признаться, я с нетерпением ждал кого-то вроде Вас, — негромко продолжил благословлённый господин. — Видите ли, мой новый сосед не очень-то меня устраивает. Догадываетесь, почему? Мика вспомнил разительный контраст между изысканными строениями и безобразной хибарой, ухоженным парком и грязным двором, спокойной жизнью обитателей особняка и бесконечными стонами, плачем, грязной руганью, которые доносились из-за уродливого забора. А уж вонючее отхожее место прямо под носом у богатого соседа… — А почему Вы продали ему землю? — спросил Мика. — Нашли бы кого-нибудь более… — он несколько раз неопределённо взмахнул руками, силясь выбрать добродетель, которой Джару и его семейке недоставало более других. Собеседник понял, улыбнулся, как показалось юноше, заговорщически. — Я не выбирал, кому и что продавать. Видите ли, около полугода назад у меня вышел спор с господином смотрителем земельных участков. Он придерживался одного мнения, а я другого… Мика опять потерял нить разговора, но понял, что благословлённый господин с самого начала не был в восторге от затеи с переделом его земли. Тот же продолжал. — Господин смотритель земельных участков оказался весьма злопамятен и запомнил этот разговор. Когда муж Вашей сестры успешно прошёл испытание, он нашёл способ отсудить у меня этот участок земли и устроил так, чтобы наш общий знакомый смог его купить. Ему это обошлось почти даром… А мне стоило немало неприятных часов. — А что вы не поделили с тем господином? — наивно спросил Мика, бесцеремонно перебив собеседника. Тот ещё раз окинул его выразительным взглядом, но не стал уклоняться от ответа. — Я сказал, что когда-нибудь придётся перестать оскоплять плебеев. Эта практика… По-своему очень порочна и ведёт наше общество в тупик, — мужчина поморщился, приложил пальцы к вискам. — Господин смотритель земельных участков придерживается иного мнения. И, надо сказать, он меня полностью убедил. Мике потребовалось немного времени, чтобы осознать услышанное. Значит, те непереводимые на каватский язык ругательства, которые Нат отпускал в адрес храма и жрецов-оскопителей, в высшем обществе звучат как «порочная практика»?! — Этот господин подбросил Вам в парк Джара, чтобы Вы поняли, что таких, как он нужно оскоплять… И Вы решили, что нужно? — переспросил Мика. Благословлённый господин утвердительно кивнул, а потом добавил в ответ на немой вопрос юноши: — А вы решили, что таких, как он, нужно убивать. И не смотрите так, никто из нас не справедливый бог, чтобы решать чужие судьбы. «Как же, — мрачно подумал Мика, — ты-то прекрасно знаешь, как пройти испытание в пирамиде! И где был твой язык, когда отрезали яйца моим одногодкам, моим соседям, моему отцу, наконец?! Почему ты никому не открыл глаза на правду?!». — Знаете, я насмотрелся достаточно, — устало сообщил благословлённый господин. — Мне очень хотелось бы, чтобы этот, как его… Джар, чтобы он куда-нибудь исчез. Отобрать назад свою землю я пока не могу, но… — Вы хотите, чтобы я его убил, — мрачно подытожил Мика. Могущественный собеседник только развёл руками и парировал: — Мы оба этого хотим. Они помолчали. Мика смотрел на собственные сжатые в кулаки ладони, перепачканные землей и травяным соком. Ему всё ещё остро хотелось есть, а ещё пить, а разбираться в тонкостях жизни благословлённых господ не было никакого желания. Приятно, конечно, что этот высокосветский тип осуждает жестокость, с которой юношей калечат в храме. Но он, тем не менее, не брезгует убийством, лишь бы отделаться от нежелательного соседа. Конечно, Джар своими выходками способен довести кого угодно до белого каления, но всё-таки же убийство… А кто такой Мика, какой с него спрос? Если попадётся и укажет на благодетеля, так ему никто не поверит. Безопасно и не накладно. — Как Вы предлагаете мне это сделать? — глухо спросил Мика, глядя в сторону. Благословлённый господин смотрел на него исподлобья, почёсывая ухоженную бороду. — Вы отчаянный человек, Мика, — в голосе хозяина особняка заиграли отеческие нотки. — И Вы не желаете подачек… Вот что, — тон благословлённого господина снова изменился, стал деловым и строгим. — Я готов предложить вам работу в этом доме. Моему садовнику требуется помощник, и работать придётся ночью. Днём старайтесь не попадаться господину Джару на глаза, а ночью присматривайтесь, и постарайтесь что-нибудь придумать. — А зачем садовнику работать ночью? — скептически спросил Мика. — Каватские гортензии, — терпеливо объяснил благословлённый господин. — Эти цветы нельзя поливать при свете дня. Нужно выждать час после выпадения вечерней росы, и потом обильно полить три раза с интервалом в час. Вы будете заняты почти до утра, а днём сможете отсыпаться вдали от ненужных глаз. Воду придётся носить издалека… К слову, колодец как раз в той части парка, что ближе к моему новому соседу. Да-да, господин смотритель земельных участков едва не лишил нас воды! Носить воду Мику учить было не нужно. В бане был колодец, за воротом которого он проводил большую часть рабочего дня. Его напарник, оскоплённый десятью годами ранее, с огромной радостью перевешивал свою часть работы на юношу. По утрам они наполняли котёл и бочки, из которых посетители черпали воду для мытья. Пока не старый ещё скопец, тяжело дыша от натуги, весь покрытый крупными каплями пота, приносил коромысло с вёдрами, Мика успевал притащить два, а то и три, и даже не запыхаться. У Мики заурчало в животе, и ему с новой силой захотелось домой. Преступление, на которое он решился, представлялось ему совсем иначе. Еще сутки назад он представлял, как ворвется в хибару Джара, воткнёт ему нож в глазницу или в горло, или, может быть, в грудь и убежит. Теперь же придётся снова ходить, поглядывая за его жилищем через забор, снова чувствовать на своей коже ледяные прикосновения призрака сестры, да ещё и… — У вас будет кров, стол и жалование, — хозяин особняка по-своему истолковал заминку. — Два серебрянных в неделю. Что скажете? Что Мика мог ему сказать? Ему предложили фантастические деньги по меркам той улицы, где прошло его детство. Вероятно, полив каватских гортензий на улице, мощёной мрамором, стоил так баснословно дорого. А может, так платят садовникам, которые, по совместительству, оказывают услуги наёмных убийц? — То, что я собираюсь отомстить, — языком Мики снова завладел тот упрямый осёл, который недавно по-хамски мычал на дочку благословлённого господина. Теперь он был намерен сказать своё «и-и-иа!» и её отцу, — это тоже делает плебеев недостойными? Я про Ваш спор с тем типом, который подбросил вам Джара. — Я не справедливый бог, чтобы решать такие вопросы, — строго заметил собеседник. — Если хотите, мы поговорим об этом позже. Вы согласны работать на моих условиях, пока не отомстите, или нет? Разумеется, Мика согласился. Что ему ещё оставалось делать? Благословлённый господин протянул ему руку через стол, чтобы плебей прижался к ней щекой — наняться на работу к такому человеку было сродни присяге. — Меня зовут господин Калиб, — хозяин особняка наконец-то соизволил представиться. — Сейчас я позову слуг, они выдадут Вам новую одежду и объяснят, что надо делать… И, вот ещё что. Вам будут платить один серебряный вперёд. Как только найдёте способ избавить меня о вашего гнусного родственника, немедленно уходите, откуда пришли и не пытайтесь наняться ко мне на службу по меньшей мере год. А там… Там посмотрим.