Мы поженимся, когда выпадет снег

— По закону вы должны расстаться с яйцами втечение суток или покинуть границы нашей страны. Нат стоял перед одетым в диковинное синее облачение человеком, которого после всего услышанного язык не поворачивался назвать господином. Говоривший — а их беседу скорее можно было назвать монологом — обращался к нему безукоризненно вежливо, официально и бесстрастно, объяснил ему возможности получить дом и работу на «хороших» условиях. При условии, что чужестранец расстанется со своими яйцами. Нат проглотил ком в горле, прервал монотонную речь хозяина положения. — Но ведь по вашим законам я могу пройти испытание! Жениться, и… Его высокопоставленный собеседник терпеливо подождал, пока чужестранец подберёт нужные слова, а, когда пауза затянулась, поправил так же безучастно. — Совет жрецов пять лет назад изменил законы, касаемо чужеземцев. К испытанию допускаются только юноши, родившиеся пределах нашей страны. Вы же… — чиновник окинул взглядом худощавую фигуру, смольно-черные волосы и высокий лоб Ната, такого непохожего на выходцев из этой треклятой земли. — у вас выбор невелик. Нат во все глаза смотрел на собеседника, так спокойно говорившего ему об оскоплении. Сутки… Светлое небо, сутки! О законах Кавата он знал с ранней молодости. По рассказам матросов — Нат одно время работал грузчиком в порту — большая часть мужчин в Кавате — скопцы. По древнему обычаю, все молодые люди, вступающие в брак, должны были лишить невесту девственности в стенах храма. Если после консумации брака на постели или же на гениталиях молодых супругов была обнаружена кровь, то юношу немедленно лишали самого ценного, что есть у мужчины. Самого ценного по мнению Ната, во всяком случае. — Что вы решили? Нат знал, что парням удаляют только яички, а пенис остаётся нетронутым. По рассказам моряков, невеста должна присутствовать на церемонии оскопления и даже непосредственно участвовать в ней. — У вас есть сутки, но принять решение вам надо сейчас. Те женщины, чьим мужьям после первой супружеской ночи отрезали яйца, остаются их жёнами. Раз в месяц каждая из них посещает храм, где священнослужитель совокупляется с ней через отверстие в шелковой ткани. Евнухи же считают рожденных в их противоестественном браке детей своими. Изредка какой-нибудь счастливчик избегает ужасной участи, и тогда он может завести себе столько жён, сколько сможет прокормить. Нат мог бы легко объяснить природу такого везения, но собеседник был намерен говорить, а не слушать. — Погодите, — Нат понизил тон, заговорщически подмигнул чиновнику. В его кармане перекатывались несколько золотых, из-за которых он и угодил в передрягу. — Может быть, вы… Он сделал жест, понятный человеку любой нации, готовому договориться. Чиновник безучастно посмотрел на его руку, красноречиво проникшую в карман. — Сколько у вас денег? Нат воодушевился, хоть и не ожидал настолько прямого вопроса. Вытащив две золотые монеты, он показал их собеседнику. Еще три были оставлены в запасе на случай торга. Но то, что он услышал затем, разрушило его надежды. — Если выбираете оскопление, вам нужно посетить цирюльника, чтобы выбрить пах. Те, у кого нет на это денег, могут получить их в долг в храме. Вы, как я вижу, не нуждаетесь. Нат отпрянул от говорившего, словно тот сжимал нож и готов был немедленно пустить его в дело, откромсав ему яички. Собеседник, несомненно, был евнухом, и его ничуть не смущало, что какой-то чужестранец втечение суток должен будет лишиться яиц. Нет, ему не доставлял удовольствия панический ужас Ната, но и сопереживать ему чиновник был явно неспособен. Или на подкуп просто не хватило денег? — Что же? Нат достал еще три золотых, указал по очереди на каждый кругляшок, точно сомневался в том, что собеседник умеет считать. Тот снова не выразил никакой заинтересованности. — Как это будет? — хрипло спросил Нат, содрогаясь от предчувствия, что отвратительная операция неизбежна и всё равно не веря в такой исход. То, что с ним сделают, вздумай он покинуть границы «гостеприимного» Кавата, было бы ещё хуже. Теперь понятно, почему преследователи не сунулись за ним. И не сунутся. — Достаточно быстро и безопасно, — чиновник говорил ровно, но внимательный Нат заметил мгновенно пробежавшую по его лицу тень. — Я не могу разговаривать на эти темы с чужестранцами.