Вадрикон: первый посланник Бога

      София сидела в кресле напротив Лучано, обхватив руками чашку горячего чая. В комнате было тепло, но её до сих пор пробирала дрожь — не от холода, а от воспоминаний.       — Я сегодня встречалась с Амаль и Халидом, — наконец сказала она, поднимая глаза на Лучано.       Тот внимательно посмотрел на неё и кивнул, давая понять, что слушает.       — Мне было немного страшно. Знаешь, это чувство… Когда возвращаешься к чему-то, что казалось забытым, и вдруг всё снова… как будто оживает… — Она вздохнула и продолжила: — Но мы хорошо посидели. Они приготовили рис с миндалём и шафраном… В детстве я его любила. Они так тепло меня встретили…       Лучано некоторое время молчал, не решаясь задать главный вопрос, а затем всё же спросил:       — Они сказали, почему не оставили свои контакты в той общине, где ты выросла?       София кивнула.       — Да. Они периодически звонили туда, спрашивали, как у меня дела. А у меня… всё было хорошо. Правда. Так и было. В каком-то смысле я даже была счастлива. У меня там были братья, сёстры… Пусть не родные, но мне с ними было весело.       Она улыбнулась, но в глазах застыла печаль.       — Амаль и Халид посвятили свою жизнь ордену. Они много путешествовали, встречались с представителями разных религий, конфессий, даже с шаманами… Искали апокриф… Они никому не доверяли. Не могли допустить, чтобы кто-то вышел на орден. Именно поэтому они не оставили контакты, а лишь изредка сами звонили.       Она крепче сжала чашку.       — Поэтому всё, что мне оставалось — рисовать… В надежде, что видения приведут меня к ордену. А они привели меня к тебе.       Лучано шумно сглотнул, и в комнате повисла тишина. Снаружи слышался шум машин, проезжающих где-то вдалеке, но здесь, в полумраке, звук вяз в стенах, оставляя лишь тягучее молчание. София кожей ощущала натянутую до предела нить напряжения между ней и Лучано. Она сама толком не понимала, что это — неловкость, усталость или что-то иное…       Лучано отвёл взгляд первым. Провёл ладонью по небритой щеке, пытаясь согнать с себя наваждение, и вдруг негромко сказал:       — София, я очень благодарен тебе.       София удивлённо моргнула и отставила чашку.       — За что?       — За то, что спасла меня. И не раз.       — Думаю, тебе стоит благодарить Агостино, а не меня.       Лучано отрицательно помотал головой и заговорил, глядя в одну точку перед собой, словно возвращаясь в тот кошмар:       — В тот раз… когда меня пытал этот… оккультист… Я много молился. Просил Бога о помощи, знал, что Он слышит… Но ничего не происходило. А потом я вспомнил твою молитву… И это сработало. А теперь твоя кровь… — добавил он чуть тише.       Пальцы Софии чуть сжались на подлокотнике кресла. Она уже собиралась что-то ответить, но вдруг в её глазах вспыхнул гнев.       — Хотя, знаешь, Лучано, ты, конечно, болван!       Он непонимающе приподнял брови.       — Ты должен был сбежать раньше! Или хотя бы сопротивляться! Почему ты позволил этому случиться?!       Лучано посмотрел на неё неподвижным взглядом, а затем негромко, но чётко начал цитировать Библию:       — Но Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую…       София закатила глаза.       — Только не это.       — А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас… — продолжил он, будто и не слыша её вовсе.       — Боже… — София откинулась на спинку кресла. — Я сейчас ударю тебя твоей Библией, если ты не прекратишь!       Лучано чуть улыбнулся, но в его глазах всё ещё была серьёзность.       — Я верил, что всё идёт так, как должно идти. Кто я такой, чтобы противиться воле Господа?       София раздражённо выдохнула и покачала головой.       — Знаешь, если бы ты не чувствовал себя так паршиво, я бы тебя ещё и по лбу стукнула.       Он усмехнулся.       — Меня учили жить иначе.       — Тебя учили неправильно! — вспыхнула София. — Если тебя обижают, нужно давать сдачи, а не подставлять вторую щёку!       Лучано смотрел на неё с лёгкой усмешкой, и София почувствовала, как внутри всё сжимается. Она не могла понять, злилась она на него или…       — Я не наивный, — спокойно сказал он. — Я видел зло. И много раз. Но я верю, что на зло нельзя отвечать злом.       — Ах вот как? — София раздражённо вскинула руки. — А как тогда отвечать, когда тебя пытаются убить?!       Лучано смотрел на неё спокойно.       — Насилие рождает только насилие, София.       Она опять раздражённо покачала головой.       — Господи, да ты неисправим… Ты правда веришь, что если бы ты не сопротивлялся, позволял себя убивать, это как-то изменило бы мир?       — Возможно, не мир, но меня.       София резко встала с кресла, сделала несколько шагов по комнате, чувствуя, как внутри закипает злость. Лучано вздохнул, но не отвёл от неё взгляда.       — Твои убеждения чуть не убили тебя! — выпалила она и, остановившись, сжала кулаки.       — Но ты меня спасла, — мягко напомнил он.       София снова почувствовала, как жар вспыхнул на её щеках.       — Ты слишком добрый, Лучано, — однако тихо произнесла она, не зная, хочет ли, чтобы он изменился или нет.       — А ты слишком воинственная, — с лёгкой улыбкой ответил он.       — Потому что в отличие от тебя, я знаю, что этот мир не прощает слабости.       Лучано чуть наклонил голову, внимательно глядя на неё.       — Разве доброта — это слабость?       София снова закатила глаза.       — Ты неисправим.       Лучано мягко усмехнулся, но ничего не ответил.