Вадрикон: первый посланник Бога

      Пока Агостино, Энцо и отец Бьяджо молились в соседней комнате, двое мужчин в форме парамедиков переносили из машины скорой помощи всё необходимое для процедуры.       Как только святые отцы и Энцо закончили подготовку своих душ, они вернулись к Лучано.       — Начнём, — скомандовал Энцо.       — Отец Бьяджо, — обратился к тому Агостино, — вы можете находиться рядом, но не читайте никаких молитв, направленных на Лучано. Не нужно злить демонов. Сейчас это может навредить.       Отец Бьяджо кивнул и, сев на стул в углу комнаты, сложил руки на коленях.       Агостино принялся доставать из медицинской сумки ампулы с лекарствами, шприцы, антисептики, пинцеты, хирургические ножницы… Он всё аккуратно раскладывал на столе. Энцо в это время уже поставил Лучано капельницу с физиологическим раствором, чтобы избежать резкого падения давления во время введения препарата для наркоза. Затем он подошёл к столу, взял флакон с белым порошком и ампулу с водой для инъекций. Вскрыв ампулу, он набрал стерильную жидкость в шприц и ввёл её во флакон с порошком. Несколько раз встряхнул, чтобы препарат полностью растворился, и набрал получившийся раствор в шприц. После чего убрал пузырьки воздуха и подготовился к введению. Лучано смотрел на него с усталостью, но в его глазах не было страха.       — Без наркоза демоны не позволят убрать клеймо. Как только почувствуют жар огня, станут сопротивляться, — пояснил Агостино. — Так будет безопаснее. И безболезненно. Но... ты можешь видеть страшные картины. Знай — это всего лишь в твоей голове, оно не настоящее.       Энцо слегка сжал руку Лучано, чтобы найти вену. Мгновение — и тонкая игла вошла в кожу, и Энцо начал медленно вводить препарат.       Лучано глубоко вдохнул. Его веки задрожали, дыхание замедлилось. Он попытался что-то сказать, но язык заплёлся. Через минуту его тело полностью обмякло.       — Теперь нужно раскалить инструмент, — сказал Энцо, обращаясь к Агостино.       Клеймо на предплечье Лучано было около десяти сантиметров. Энцо быстро осмотрел приборы на столе и потянулся за небольшим хирургическим шпателем — металлической пластиной длиной примерно с ладонь. Её использовали для работы с лекарственными мазями и смесями, но сейчас ей предстояло другое предназначение.       — Думаю, подойдёт, — сказал он.       Агостино взял принесённую из машины портативную газовую горелку, предназначенную для стерилизации инструментов в полевых условиях, проверил, надёжно ли закреплён баллон с топливом, затем повернул вентиль, регулируя подачу газа. Раздалось тихое шипение. Агостино щёлкнул несколько раз зажигалкой, пока не появилась искра, и поднёс её к горелке. Вспыхнуло яркое голубовато-белое пламя.       Крепко зажав длинными медицинскими щипцами металлический шпатель, Энцо погрузил его в пламя. Сначала металл потемнел, затем побагровел. Ещё через несколько секунд шпатель накалился докрасна, а вскоре и вовсе засветился ярко-оранжевым, свидетельствуя о том, что температура достигла нужного уровня.       Агостино закрыл вентиль и, отложив горелку, подошёл к Лучано.       — Держи его крепко, чтобы демоны вдруг не дёрнули им, — сказал Энцо.       Агостино аккуратно зафиксировал руку Лучано. Энцо вытер кожу спиртовой салфеткой, а затем уверенно прижал раскалённый металл к коже. Раздалось шипение. Воздух наполнился резким запахом жжёной плоти. Отец Бьяджо громко вздохнул. Энцо плавно передвинул шпатель, чтобы равномерно прижечь Все символы. Кожа обугливалась мгновенно, стирая линии клейма. Вскоре Энцо убрал инструмент и бросил его в металлический лоток.       — Символ разрушен, — сказал Агостино.       Энцо быстро обработал ожог антисептиком и наложил стерильную повязку.       — Он проснётся через десять минут, — пояснил он, вводя небольшую дозу специального препарата, ускоряющего пробуждение.       Прошла четверть часа, когда тело Лучано наконец дрогнуло. Сначала он едва заметно пошевелил пальцами, потом глубже вздохнул.       — Приходит в себя, — тихо сказал Энцо, и отец Бьяджо перекрестился.       Лучано заморгал, глядя в потолок. А потом его лицо скривилось – боль возвращалась.       — Обезболивающее, — напомнил Агостино.       Энцо молча взял шприц с морфином и аккуратно ввёл его Лучано в бедро.       — Совсем скоро станет легче, — пообещал он.       Агостино посмотрел на Лучано: глаза затуманены, взгляд рассеянный — наркоз ещё полностью не отступил. Парень моргнул, тяжело дыша и явно до конца не осознавая, что с ним только что произошло.       — Всё закончилось, — мягко сказал Агостино. — Клеймо уничтожено. Теперь тебе нужно отдохнуть.       Лучано попытался сказать что-то в ответ, но его губы лишь беззвучно шевельнулись, а веки снова начали опускаться.       — Я присмотрю за ним, — заверил Энцо, коснувшись плеча Агостино. — Иди.       Спальня, подготовленная для Агостино, была небольшой, но уютной. Агостино подошёл к шкафу и открыл его. Внутри висело немного одежды, которую привезли члены ордена. Агостино снял сутану, аккуратно сложил её и убрал в шкаф, затем надел простую белую рубашку, тёмно-синий шерстяной свитер и плотные тёмные брюки. В начале марта в Риме было прохладно, особенно по вечерам, поэтому он надел ещё и тёплое длинное пальто. Положив в карманы кошелёк и документы, Агостино окинул взглядом комнату и направился к воротам, где его уже ждала машина.       Путь до центра Рима занял около двадцати минут. Дом отца Пио Амадео находился в старом квартале, неподалёку от одной из базилик. Это был старый трёхэтажный дом, из светлого камня. Агостино вышел из машины, поднялся по ступеням и постучал.       Дверь открылась не сразу. Сначала послышался звук шаркающих шагов, после чего раздался щелчок замка.       — Мир вам, — сказал Агостино, увидев учителя.       Отцу Пио Амадео было под девяносто, однако его осанка всё ещё оставалась прямой, а глаза — зоркими. Глубокие морщины покрывали его лицо, жидкие седые волосы были аккуратно зачёсаны назад.       — Сегодня ты пришёл не просто так, — вздохнул он, отходя в сторону, приглашая войти.       Агостино кивнул и прошёл внутрь квартиры. Отец Пио жестом указал ему на стул, но Агостино сел не сразу. Он был напряжён, взволнован.       Он начал говорить, объясняя всё — о проекте, о Лучано, о Софии, о демонах, о клейме. Отец Пио слушал молча, не перебивая, лишь изредка кивая.       — Я обязательно помогу, — наконец произнёс отец Пио. — Даже не сомневайся, мы справимся.       — Спасибо, отец, — поблагодарил его Агостино. — Член ордена ждёт внизу. Он отвезёт вас к Лучано. Я буду позже. Постараюсь найти Софию.