Вадрикон: первый посланник Бога

      Яркое весеннее солнце ползло к горизонту и вилла медленно погружалась в сумрак. Крипту заполнял затхлый запах ладана и жжёной травы. Воздух был густым, насыщенным чем-то гниющим, чем-то неправильным. Огонь от чёрных свечей метался на стенах, а стены, казалось, сжимались, делая помещение ещё теснее.       Лучано снова приковали к мраморной плите. Его тело, недавно омытое и перевязанное, в очередной раз стало жертвой чужой воли. Агостино стоял неподалёку, его пальцы невольно сжались в кулаки. Он предчувствовал, что сейчас может произойти что-то страшное, но не мог ничего сделать.       В углу крипты, внутри стены полыхал огонь. Теперь, когда кирпичи были убраны, стало ясно, что это небольшая печь. Ещё недавно замурованная, теперь она открылась и напоминала пасть бешеного голодного зверя. Из печи торчала металлическая кочерга, и вскоре один из ассистентов подошёл к ней. Он взялся за рукоять и вытащил инструмент, заставляя пламя жадно лизнуть воздух. На конце «кочерги» находилась длинная, плоская пластина, раскалённая добела. Даже на расстоянии Агостино чувствовал, как от неё исходит убийственный жар.       Лучано медленно поднял голову, и ассистент молча двинулся к нему. Его лицо оставалось бесстрастным, взгляд — пустым. Это был не человек, а механизм, выполняющий волю Филипо. Лучано заметно напрягся, его запястья судорожно дёрнулись в цепях, когда раскалённая пластина остановилась всего в нескольких сантиметрах от его кожи. Символы на груди отозвались на её приближение — покраснели, набухли, будто готовясь к битве.       — Не бойся, Лучано, — спокойно сказал Филипо, наблюдая за происходящим. — Возможно, это избавит тебя от того, что мешает тебе говорить.       Ассистент не дал времени на раздумья. В следующую секунду он прижал металл к коже.       Лучано закричал.       Это не был обычный крик боли. Это был крик, который выворачивал душу наизнанку. Крик человека, которого ломали, превращая в нечто нечеловеческое.       Запах горелой плоти ударил в нос — тяжёлый, удушающий. Агостино резко выдохнул и кинулся к Лучано, но в ту же секунду Филипо поднял руку, останавливая его.       — Стой, отец Агостино! — проорал Филипо. — Это необходимо.       — Мы это не обговаривали! — рявкнул Агостино. — Вы сожжёте его заживо!       — С ним всё будет в порядке, — отмахнулся Филипо. — Он всем нам нужен живым. Мы просто проверяем одну теорию.       Агостино чувствовал, как его нутро сжимается от ярости. Его рука инстинктивно метнулась к нательному кресту. Он едва удержался, чтобы не сорваться.       Пластина соскользнула с кожи, и Лучано обмяк. Его грудь чуть дымилась, оставляя обугленный след там, где прежде были феномские символы       — Видите? — удовлетворённо произнёс Филипо. — Я полагаю, символы были своего рода защитой. Без них наш дорогой Лучано станет… разговорчивее.       Лучано тяжело дышал, из глаз текли слёзы. Филипо подошёл к нему ближе и открыл манускрипт в чёрной обложке из кожи. Его губы беззвучно зашевелились, и ассистенты принялись расставлять ритуальные предметы: чаши с кровью, пепельницы с сожжёнными травами, резные каменные таблички с непонятными письменами.       — Приступаем! — скомандовал Филипо и принялся читать текст о призыве некоего демона по имени Уицколак.       Сперва его голос был ровным, уверенным, но по мере чтения слова искажались, звучали так, как если бы их произносил не человек, а какая-то нечисть.       Огонь на свечах вспыхнул ярче, выше. В воздухе пронёсся тяжёлый, заунывный вой. Лучано вздрогнул, его тело напряглось, а цепи жалобно звякнули.       — Он приближается, — прошептала женщина, склонившись над чашей с кровью. Поверхность жидкости задрожала, пошли круги.       Лучано вдруг резко вдохнул, как человек, которого вытащили из воды за секунду до погибели. Его зрачки расширились, лицо скривилось.       — Он здесь! — торжествующе произнёс Филипо.       Лучано выгнулся в цепях, его тело содрогнулось в конвульсиях. Дыхание стало прерывистым. Он хватал воздух жадными глотками, явно задыхаясь.       — Мы зовём тебя, Уицколак! — выкрикнул Филипо, воздевая руки к потолку.       Лучано содрогнулся ещё сильнее, его спина выгнулась так, что кости хрустнули. В следующий миг он резко расслабился и застыл.       Несколько секунд стояла тишина. Затем Лучано засмеялся. Но это был не его смех. Голос звучал иначе.       — Он прибыл, — прошептал ассистент.       Глаза Лучано вспыхнули, потемнели. Филипо довольно кивнул и принялся нараспев читать очередное заклинание. Пронзительный писклявый возглас вырвался из Лучано и… стих. Его глаза вновь сделались человеческими. Филипо подошёл к Лучано и сел на плиту.       — Если ты не хочешь, чтобы твою душу разодрали в клочья, ты переведёшь послание. Понял?       Лучано вяло кивнул.       — Отец Агостино, — Филипо обратился к тому, — читайте по строчке. И записывайте перевод.       Руки Лучано дёрнулись, но цепи не дали ему поднять их.       — Shurah nei'ma daathar har'uk noeth tarru, lakem mor'halta ma'ar zakharim, shash'an daerim. Zem’an talosh: trei, orah’nes, arba, — произнёс Агостино, пристально смотря на Лучано.       — Там, где древние законы высечены не рукой человека… а природой… и место это скрыто за покровом пустынных ветров… — перевёл Лучано.       — Дальше! Дальше! Я это уже слышал! — заорал Филипо и, взяв уже остывшую кочергу, ударил Лучано по рёбрам. — Стойте, где стоите! — теперь наорал он на Агостино. — Продолжайте читать!       — Lo eth'met karan, val'asha vet ra’matar ma'ar’nesk. Ha’rim karath sha’mak hu’anerh, aval k’zath am’dar thorakem. B’marhasha, sha’merit or’anem, zot araz bet’ashar, ven’naos devar sha. Eth’mith shal’ar’kelev, netz’ar na’eth bel’layel, dom rukha’na shamos, shal’tar emun ara’nesk.       Произносимые Агостино слова казались чистой музыкой, смысл которой было невозможно понять без особого знания. Однако, прокашлявшись, Лучано вдруг неуверенно заговорил:       — Помни числа, которые открывают путь: три, девятнадцать, четыре. Не читай их как числа, но как буквы в языке, который не забыт вечностью. Иди туда, где гора названа именем кроткого посланника, но вершина её названа огнём. В святилище, что носит имя великомученицы, знак её можно найти в восточной стене, в её сердце скрыт ключ. Ищи камень, что светит в ночи, подобно руке Моисея, ибо свет этот направит тебя к истине.       — Хорошо, — сказал Филипо, его дыхание сбилось от возбуждения. — Теперь ты это истолкуешь.       — Нет, — вдруг прошипел Лучано. — Ты мне не указ, ничтожный смертный!       Филипо нахмурился.       — Что значит «нет»? Гарзуалор и новоприбывший Уицколак, не забывайте об условиях сделки! Если вы не заставите его истолковать послание, не получите его душу!       Лучано снова рассмеялся, но на этот раз звук был жутким, он вибрировал в воздухе, заполняя помещение.       — Тебе перевели послание, как ты просил. Но ты не сказал истолковывать.       Филипо стиснул зубы.       — Вы смеете играть со мной?       — Да! — ответили разом несколько голосов. Их было точно больше двух. Звук прокатился по крипте раскатистым эхом.       Филипо гневно развернулся, его пальцы задрожали. Он бросил взгляд на Агостино, который стоял в стороне.       — Что вы наделали? — резко сказал тот. — Вы напустили их бесконтрольно! Сколько их теперь там?!       Филипо злобно прищурился.       — Да какая разница? — с безразличием бросил он. — Лучано уже не жилец. Завтра попробуем ещё один обряд. Если не будет успеха — он нам больше не нужен. Пусть Ансельмо со своими отцами сам истолковывает, мы и без того сделали немало.