Вадрикон: первый посланник Бога

      Тишина, наступившая после страшных криков, была звенящей. Лучано лежал неподвижно, его грудь тяжело вздымалась. Казалось, он только что вырвался из недр самого ада.       — Лучано… — обратился к нему отец Агостино.       Лучано пошевелился и открыл глаза. Его зрачки снова стали человеческими, но взгляд оставался затуманенным и растерянным.       — Ты… — хрипло выдохнул Лучано, пытаясь подняться, но цепи не позволили. — Что ты… делаешь здесь?! — его голос надломился, в нём смешались гнев и страх.       — Успокойся, Лучано, — спокойно ответил Агостино. — Я не причиню тебе вреда. Я здесь, чтобы помочь.       — Помочь? — с сарказмом выкрикнул Лучано и задёргался в цепях. — Ты следил за мной! Я знаю! Знаю! Чего ты хочешь от меня?       Агостино вздохнул, посмотрел на закованные руки Лучано, а затем встретил его взгляд.       — Я не следил за тобой, — вполголоса произнёс он. — Я… охранял тебя.       Лучано недоверчиво нахмурился, его глаза сузились.       — Охранял? От кого?       — От тех, кому… кому ты интересен.       Лучано замолчал, явно обдумывая услышанное. Его дыхание было неровным, а взгляд блуждал по лицу Агостино, пытаясь найти в нём ложь или подвох.       — Все те священники, которые исчезли, — осторожно начал Агостино, присев на край мраморный плиты, — и которых ты считал частью проекта… Они не те, за кого себя выдавали. Это… камуфляж… подставные лица Ватикана. Но ты, Фабиано, Джеронимо, Джустино… Нас пригласили не просто так.       — В каком смысле? — удивлённо переспросил Лучано.       — У каждого из нас есть… — Агостино на миг задумался, — …дар. Особая связь с Богом… Зови это интуицией, чистотой сердца — как угодно. Но твоя связь с божественным сильна, сильнее, чем у нас всех. Именно поэтому Бог ведёт тебя.       Агостино кивнул на шрамы на груди Лучано.       — Это слишком… — пробормотал тот, прикрывая глаза. — Я не знаю, чему верить…       — Своему сердцу, — твёрдо произнёс Агостино.       Лучано открыл глаза и взглянул на него. На этот раз в его взгляде было больше доверия.       — Как мне знать, что ты не лжёшь? — спросил он.       Агостино медленно расстегнул сутану и обнажил грудь. Там, на его коже, виднелись точно такие же символы, как у Лучано.       — Видишь? Ты не один, — сказал он, глядя прямо в глаза Лучано. — Я понимаю, что тебе тяжело довериться мне после всего, что произошло. Но ты должен. — Он слегка наклонился, чтобы видеть глаза Лучано, которые то затуманивались, то прояснялись. — Ты должен потерпеть, брат. Должен довериться мне и ордену.       Лучано с трудом приподнял голову, его дыхание сбилось.       — Где… я? — еле слышно прошептал он, словно только что опомнившись.       Агостино задержал взгляд на его измождённом лице.       — Ты на вилле Святого Иоанна. Но те, кто здесь… работают, называют её «Домом ночи». Я не могу вытащить тебя отсюда… сейчас, — добавил он с горечью. — Меня разоблачат.       Лучано судорожно сглотнул.       — Я останусь здесь? Как долго? — его голос дрогнул, но в глазах блеснул слабый огонёк надежды.       — Не знаю. Но мы — я и орден — сделаем всё возможное, чтобы вызволить тебя, как можно скорее, — твёрдо ответил Агостино. — Я клянусь тебе. Но до того, брат, ты должен держаться. Что бы они с тобой ни делали, через какие бы дьявольские искушения ни проводили, ты не один, — сказал он, положив руку на плечо Лучано. — Ты должен защищать свою душу всеми доступными способами. Не теряй веры.       Лучано глубоко вздохнул, его взгляд снова затуманился.       — Никто не сможет отнять твою душу, — продолжил Агостино, — если ты сам не дашь на это позволения. В какую бы тьму они ни погружали тебя, ты должен цепляться за свет. Найди то, что поможет выстоять. Сейчас демон под контролем, но он всё ещё здесь, внутри тебя. Он будет пытаться сломить тебя, будет изводить твой разум.       Лучано тяжело выдохнул, и его лицо исказилось от боли.       — Я чувствую его… Иногда он шепчет, иногда кричит…       Агостино помрачнел.       — К сожалению, я не могу изгнать его прямо сейчас. Если я это сделаю, они заподозрят меня, и тогда орден не сможет помочь.       Лучано понимающе кивнул.       — Сегодня утром… дон Филипо пытался узнать имя демона, — сказал он. — Но тот не назвался.       Агостино насторожился.       — Не назвался? — удивлённо переспросил он. — Филипо не знает, кого сам же подселил?..       — Это не всё, — продолжил Лучано. — Они призывали… что-то другое. Я… я не могу объяснить.       — Что ты чувствовал? — Агостино слегка подался вперёд, переходя на шёпот.       — Это было как… как будто я стал песчинкой, затянутой в бесконечное болото мрака. Тьма была настолько плотной… она поглощала мою душу. Я думал, что исчезаю…       Агостино нахмурился, внимательно слушая каждое слово.       — Что ты сделал? Как сопротивлялся? Как выбрался из этой тьмы?       Лучано, болезненно простонав, продолжил:       — Я начал молиться. Читал всё, что помнил. «Отче наш», псалмы… Но это не помогало. Тьма лишь сгущалась. А потом… — он замер, глядя в одну точку на стене, — я вспомнил молитву Софии.       — Софии? — Агостино удивился.       — Да… Марьа, д’ба леба ат, нура д’кушта б’ани… Это была её молитва. Когда я стал её читать, тьма начала отступать, как если бы её ослепило сияние. Но… потом доктор что-то вколол мне. Моё тело ослабло, и это… это что-то другое пробралось внутрь. И оно не открылось дону.       Агостино на мгновение закрыл глаза, то ли молясь, то ли пытаясь осмыслить услышанное. Затем его взгляд снова устремился к Лучано.       — Всё хорошо, брат. Теперь я знаю имя нечистивого. Если он начнёт брать верх, я смогу его изгнать. Но кто такая София? — спросил он, слегка прищурившись.       Но прежде чем Лучано успел ответить, издалека донёсся звук открывающейся двери. Тяжёлые шаги эхом прозвучали в крипте. А затем в проёме появился дон Филипо. Его силуэт окутывала смоляная тень, а ледяной взгляд пронзал как нож. Он остановился, осматривая Агостино и прикованного Лучано, и произнёс с хищной ухмылкой:       — Отец Агостино, есть успехи?