Вадрикон: первый посланник Бога

      Тени от трепещущего пламени свечей танцевали на стенах, как будто сама тьма наблюдала за происходящим. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом горящего воска, сырости и крови. Отец Агостино осторожно разбинтовал руку Лучано и осмотрел вырезанные на коже оккультные символы.       — Что они пытались с тобой сделать? — прошептал он самому себе и снова забинтовал руку. — Во имя света, что превосходит любую тьму, — произнёс он, обращаясь к тому, что пребывало внутри Лучано. — Я вызываю тебя. Ты, кто заключён в этом теле. Ты, чья сущность нарушает гармонию.       Лучано слегка дёрнулся в ответ, издав хриплый, низкий звук. Это было не дыхание, скорее рык. Отец Агостино встал на колени и, положив ладонь на грудь Лучано, принялся читать молитву:

Хаили д’шмайя, хаила рабта в’нура, б’тхина анна этмар

Силы небесные, великая светлая сила, я прошу Тебя

Сайа ли л’галья раза д’хава

Помоги мне раскрыть тайну тьмы

Руха д’хава д’махзик шлама д’ани, шема лах л’кушта тетгале

Пусть этот дух, что нарушает мой мир, имя своё перед истиной откроет

      Тело Лучано выгнулось дугой, а глаза, закрытые до этого момента, резко распахнулись. Зрачки были чёрными, без белков, словно окна в бездну.       — Ты… — хриплым голосом прошипел демон. — Ты хочешь знать моё имя, жалкий смертный? — уголки губ Лучано скривились в зловещей усмешке. — Кто ты такой?       Отец Агостино положил вторую ладонь на лоб Лучано и продолжил читать молитву, игнорируя издевательский тон духа:

Анна ла д’хиль, б’швиль нура д’ат б’ани

Я не боюсь, ибо свет Ты со мной

Шема д’хава тетгале, в’анна макин л’магна

Пусть имя тёмного будет явлено, и я готов защищаться

      Демон заскрежетал зубами, лицо Лучано исказилось в гримасе ярости. Он дёрнулся, пытаясь вырваться из цепей, но те лишь громко звякнули, удерживая его.       — Ты зовёшь силы света, а сам стоишь в этом месте тьмы, — прошипел демон. — Ты думаешь, они тебя услышат? Думаешь, помогут? Здесь никто не властен надо мной!       — Имя твоё, дух тьмы! — прокричал Агостино.       Глаза демона вспыхнули, как тлеющие угли. На лице Лучано читалась смесь боли и злобы. Демон издал утробный рёв, который эхом отозвался в крипте. Свечи вокруг задрожали, их огонь потух на долю секунды, а затем опять вспыхнул ярким светом.       — Ты играешь с огнём, священник! — прошипел демон.       Отец Агостино повторил молитву, нараспев читая её над ухом Лучано.       Демон зарычал, рык сорвался на визг и вмиг затих. Отец Агостино продолжал стоять на коленях, не отводя взгляда от потемневших глаз Лучано. Прошли секунды, прежде чем демон заговорил вновь, медленно и натужно:       — Меня зовут… зовут… Гарзуалор.       Слова демона рыком прокатились по комнате. Агостино почувствовал, как холод пробежал по спине. Имя было ему незнакомо. Демон тяжело дышал. Было видно, что имя, произнесённое им вслух, истощило его. Веки Лучано начали медленно опускаться, но Агостино не позволил ему уйти.       — Гарзуалор, — повторил он, закрепляя имя. — Теперь я знаю тебя. И ты будешь говорить со мной. Ты будешь подчинён.       — Ты ничего обо мне не знаешь, — прошипел демон, его голос ослаб. — Имя — это лишь звук. Моей сути тебе не постичь.       Отец Агостино усмехнулся и прошептал Господу молитву благодарности. Демон молчал, измотанный, уязвлённый. Он больше не проявлял агрессии, но оставался внутри, скрытый, как змея в высокой траве.       — Лучано… брат, я знаю, ты слышишь. Я всё ещё с тобой. Мы справимся… — прошептал Агостино, склонившись к самому уху Лучано. А потом требовательно произнёс, теперь обращаясь к демону: — Кто твой господин?       Глаза Лучано распахнулись, и на долю секунды человеческая сущность мелькнула в его взгляде, но тут же исчезла, уступив место тёмной ярости в расширившихся зрачках. Демон зарычал, как раненый зверь, повернул голову к священнику и прошипел:       — Ты не смеешь спрашивать. Я никому не подчиняюсь!       Тон Агостино стал ледяным и повелительным:       — Подчиняешься. Моё слово — закон для тебя. Я спрашиваю ещё раз: кто твой господин?       Тело Лучано затрясло, точно в эпилептическом припадке. Руки судорожно задёргались в цепях. Демон мотал головой, сопротивлялся, его рот сжимался, как будто невидимая сила пыталась закрыть его, но напевные молитвы Агостино по крупице ломали его. Демон боролся с самим собой, пытался сохранить остатки гордости, однако не мог противостоять молитвам. Наконец, с утробным рыком, он выдавил сквозь зубы:       — Астарот.       Агостино внимательно всмотрелся в дьявольские глаза, пытаясь понять, лжёт ли эта нечистивая тварь или говорит правду.       — Астарот? Ты служишь князю тайных знаний? — уточнил он.       Демон с трудом кивнул, как если бы каждое движение причиняло ему немыслимые страдания.       — Я служу… Абдусиэлю… — обессилено прошипел он. — Он… исполняет волю… князя…       — Абдусиэлю? — повторил Агостино и хмыкнул. — Не самый важный слуга Астарота. Значит, ты всего лишь марионетка.       Демон зашипел, в очередной раз пытаясь сопротивляться, но был слишком слаб.       — Не смей… называть меня так! — прохрипел он, однако слова прозвучали жалко.       — Твои силы ничтожны перед светом истины, — произнёс Агостино. — Ты подчиняешься не только мне, но и законам, которым сам поклялся служить.       Демон отвернулся, его лицо исказилось в гремучей смеси ненависти, унижения и бессильной ярости.       — Ты… пожалеешь об этом… — произнёс он слабым шёпотом.       Отец Агостино не придал внимания угрозе. Взяв Лучано за подбородок, он повернул его лицо и взглянул прямо в глаза демону. Его взгляд был холодным и непоколебимым, он видел не просто духа, но всю его природу — от начала до конца.       — Утихни, — приказал он. — Я изгонял и посильнее тебя. Не думай, что твои угрозы напугают меня.       — Ты ничего не знаешь… — ухмыляясь, вяло прохрипел демон.       Агостино склонился к его уху:       — С этого дня ты будешь подчиняться моей воле… если хочешь вернуться домой, а не быть трансформированным в свет.       Демон мгновенно напрягся, тело задёргалось в цепях.       — Ты не посмеешь! — заорал он. — Ты не сделаешь этого! Мы оба подчиняемся законам…       — А-а, — улыбаясь, протянул Агостино, — вспомнил про законы? Но ты прав, я не сделаю этого, если ты подчинишься. Учти, я знаю, как изменить твою суть, как растворить тебя в свете. Ты исчезнешь, и от тебя ничего не останется: ни сути, ни памяти, ни господина. Только вечное сияние, которое ты ненавидишь всей своей сутью.       Демон заскрежетал зубами, в его глазах вспыхнула ненависть.       — Господь, что в сердце… — произнёс Агостино, пальцем очертил каждый феномский символ на коже Лучано и приложил свою ладонь к надписи.       Затем он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Из его груди вырвался мелодичный звук… один… другой… третий… Звуки стали повторяться, переплетаться, складываться в мелодию, выходящую из самых недр его души. Это был не привычный церковный напев, а нечто древнее, почти первобытное. Нечто, что родилось до появления самих богов. Его голос звучал то низко, то высоко… как волны, накатывающие на берег.       Вибрации заполняли крипту. Звуки, исходящие из груди, из сердца Агостино, отдавались в кончиках его пальцев, касающихся кожи Лучано. Он ощущал, как эта сила, собранная изнутри, передаётся от него к Лучано.       Как только звуковая волна достигла кожи одержимого, демон взревел так, что даже каменные стены задрожали. Его крики были исполнены ужаса и боли, будто сама его суть разрывалась на части. Он корчился в цепях, тело извивалось.       — Прекрати! Прекрати!!! — выл демон. — Ты не имеешь права! Ты не можешь!       Но Агостино не останавливался. Его мелодия становилась всё сильнее, насыщеннее. Звуковые волны пронизывали воздух, стены, пол… Это было нечто, что превосходило слова, превращая звук в инструмент чистой силы.       Демон кричал неистово, каждое прикосновение этих звуков обжигало его, оставляя следы боли. Агостино резко остановился. Мелодия оборвалась, и крипта наполнилась тишиной, нарушаемой лишь треском свечей да тяжёлым дыханием демона.       — Теперь ты точно знаешь, что я не блефую, — сказал Агостино, глядя демону прямо в глаза.