Вадрикон: первый посланник Бога

      Неделя после обнаружения шрамов на груди Лучано прошла в атмосфере напряжённого ожидания и неотступного чувства беды. Монсеньор Ансельмо, один из опытнейших клириков, связанных с делами Святого Престола, понимал, что случай Лучано требует немедленного вмешательства.       В понедельник утром, шестнадцатого февраля, он приступил к оформлению официального обвинения. Ансельмо направил подробный отчёт архиепископу епархии Тренто, в чьей юрисдикции находилась церковь, в которой служил Лучано. Однако ввиду серьёзности дела — возможной связи Лучано с еретическим орденом — монсеньор Ансельмо также уведомил Конгрегацию доктрины веры — подразделение Святого Престола, занимающееся вопросами вероотступничества и ереси.       Обвинение основывалось на нескольких ключевых фактах. Во-первых, шрамы на груди Лучано были на феномском языке — внутреннем языке ордена Священной Звезды. Во-вторых, именно Лучано, занимаясь анализом одного из манускриптов, смог расшифровать значение этих символов. Это вызвало подозрение у коллег: как мог человек без предварительных знаний о символике так быстро прийти к правильным выводам?       Монсеньор Ансельмо указал в своём отчёте:       «Символы на теле отца Лучано идентичны феномскому языку, на котором ведёт свою деятельность орден, признанный еретическим. Обстоятельства, при которых отец Лучано смог расшифровать манускрипт, указывают на его тесную связь с этой организацией. Дело требует немедленного рассмотрения и защиты интересов церкви».       Обвинение было направлено к полудню, а к вечеру архиепископ из Тренто издал указ о начале церковного расследования. Лучано временно отстранили от всех обязанностей и запретили покидать пределы монастыря.       На следующий день, во вторник, прибыло распоряжение из Тренто. Был сформирован трибунал, включающий трёх членов: представителя епархии, канониста, хорошо разбирающегося в вопросах ереси, и монсеньора Ансельмо.       Аббат монастыря получил официальный приказ сотрудничать с трибуналом и предоставлять всю необходимую информацию. Это означало, что келья Лучано, его записи и книги будут тщательно исследованы.       Лучано, лежащий в своей кровати и ещё до конца не оправившийся от болезни, едва осознавал, что происходит. Брат Джованни пытался поддержать его, но слова утешения казались бессильными перед суровой реальностью.       — Отец Лучано, — тихо сказал он, сидя рядом с его постелью. — Вы должны держаться. Господь милосерден, и если вы невиновны, истина восторжествует.       Но Лучано молчал. Ему было слишком плохо, чтобы отвечать. Мысли путались, ясно было одно: даже правда могла разрушить его жизнь.       В среду утром монастырь посетили члены трибунала. Они встретились с аббатом, осмотрели келью Лучано и обсудили с братьями обстоятельства, при которых были обнаружены шрамы. Все записи Лучано изъяли для изучения.       В четверг трибунал приступил к первому слушанию. Лучано, всё ещё слабого после болезни, привели в библиотеку монастыря, где за массивным дубовым столом сидели члены трибунала: епископ из Тренто, канонист и делегат из Ватикана — монсеньор Ансельмо. Аббат монастыря и брат Джованни присутствовали в качестве наблюдателей, сидя в стороне с хмурыми лицами.       — Отец Лучано, — обратился к тому епископ, складывая руки на столе, — вы можете объяснить, как на вашем теле появились эти символы?       Лучано, подняв голову, посмотрел на собравшихся. Их лица были суровы, глаза — проницательны. Он знал, что каждое его слово будет разобрано и подвергнуто сомнению.       — Эти… символы, — медленно начал он, стараясь говорить чётко, несмотря на охрипший голос, — появились на моём теле внезапно. Ночью. Несколько недель назад.       Канонист поднял бровь и саркастически хмыкнул.       — Вы хотите сказать, что они появились сами по себе? — спросил он, слегка наклонившись вперёд.       — Да, — ответил Лучано, пытаясь сохранять спокойствие. — Я проснулся ночью от жжения… Боль была сильной, как будто моя кожа горела. Наутро я обнаружил эти символы.       — И вы никому не сообщили? — продолжил канонист с ноткой раздражения в голосе.       — Вы просто решили скрыть это? — Ансельмо посмотрел на Лучано, его тон был отстранённым, почти холодным.       — Я… я испугался, — признался Лучано. — Ваше высокопреосвященство, в эти дни мы как раз работали над анализом текстов об одержимых Вадриконом. У них тоже были такие шрамы, вы же сами видели записи. После обрядов экзорцизма одержимые погибали, поэтому… поэтому я испугался. Решил подождать. Надеялся, что нам с отцами удастся найти новую информацию… А потом… через два дня раны затянулись. Они стали выглядеть так, будто были на моём теле уже многие годы. Я… не знал, что это может значить. Я не хотел беспокоить братьев, пока не пойму сам.       Канонист презрительно усмехнулся.       — Не хотели беспокоить? Или боялись, что правда вскроется?       — Хватит, отец Франческо, — прервал его епископ, поднимая руку. Затем он обратился к Лучано: — Отец, вы утверждаете, что эти знаки появились недавно. Но они явно связаны с символикой, которую вы расшифровали, работая с манускриптами. Как вы это объясните?       Лучано почувствовал, как горло сжимается.       — Я не знаю… Возможно, это совпадение. Или какое-то… испытание, — произнёс он, опустив взгляд.       — Испытание? — Ансельмо поднял бровь. — За несколько десятилетий работы над феномским языком никто не смог его расшифровать. А сейчас… когда появились новые находки, и мы, и, очевидно, орден возобновили поиск Феномского апокрифа, вам — лично вам, отец Лучано — это удалось? Это очень удобно, не находите? Смею предположить, что вы это сделали намеренно — чтобы остаться в проекте. Вы помогаете ордену изнутри Святого Престола! Немыслимо!       — Клянусь перед Богом, я не связан с орденом! — воскликнул Лучано, и его голос сорвался на хрип.       — Клянетесь перед Богом? — переспросил канонист, иронично растягивая слова. — Простите, отец, но ваше слово теперь мало что значит.       Епископ взглянул на канониста строго, призывая к порядку. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь скрипом ручки Ансельмо, делающего записи. Епископ тяжело вздохнул и снова обратился к Лучано, подводя итог:       — Отец Лучано, ваши слова записаны, но доказательства против вас остаются вескими. В ближайшие дни мы примем решение о дальнейших действиях. Молитесь, чтобы Господь указал нам истину.       К пятнице трибунал получил первые результаты экспертизы. Символы на груди Лучано действительно совпадали с описанными знаками, которые использовал еретический орден. Кроме того, были найдены записи, где Лучано делал пометки о манускриптах, содержащих упоминания Вадрикона и феномский язык.       Монсеньор Ансельмо, получив эти сведения, направил письмо Конгрегации доктрины веры, требуя ускорить процесс.       К концу недели в монастыре царила тишина. Братья старались избегать разговоров о Лучано, но это только усиливало всеобщее напряжение. Аббат созвал собрание, чтобы напомнить монахам о необходимости молиться за справедливость и сохранять преданность церкви.       — Мы не судьи, — сказал он, глядя на братьев. — Господь сам вершит правду.       В воскресенье вечером пришло новое распоряжение из Ватикана. Конгрегация доктрины веры решила лично контролировать дело Лучано. Это означало, что в ближайшие дни монастырь посетит специальный делегат Святого Престола.       Для Лучано неделя завершилась отчаянием. Он осознавал, что теперь его судьба в руках тех, кто видел в нём не брата, а угрозу для церкви.