Вадрикон: первый посланник Бога

      После нескольких часов работы над переводом и анализом манускрипта Лучано отложил ручку и устало вытер лоб. С одной стороны, он понимал, что данный документ содержит гностическую ересь — духовный яд, искажённые истины, опасные для умов простых верующих; однако, в глубине души, не мог не восхититься тонкостью изложения. Слова, которые приписывались Вадрикону, звучали так возвышенно и одновременно коварно… Лучано не мог избавиться от мысли, что некогда монах действительно верил в их подлинность. Это было не прямое богохульство, а нечто более изощрённое: искушение разума через полуправду.       Отец Джеронимо, прервав запись в своей тетради, тяжело вздохнул и произнёс:       — Еретики всегда извращают истину так, чтобы звучать убедительно. Они ловят души на крючок сомнений, преподносят себя мудрыми и просветлёнными. Этот текст, как и другие подобные ему, — не что иное, как ловушка Сатаны.       Сидящий рядом с ним отец Джустино, задумчиво перебирая чётки, добавил:       — Но он отличается от обычных апокрифов. Он не просто отрицает божественное, а пытается занять его место. Ответы, которые приписываются Вадрикону, не кажутся измышлениями монаха. Это голос чего-то иного… возможно, самого дьявола.       — Трудно поверить, что столь искусный обман был создан… человеком, — согласно кивнул отец Агостино.       Лучано молчал, избегая участия в разговоре. Его сердце наполнилось тяжестью. Слова Вадрикона звучали слишком убедительно, слишком глубоко проникали в разум. Он мысленно молился, чтобы их анализ послужил укреплению истины и разоблачению этой ереси.       Когда солнце уже стояло в зените, монсеньор Ансельмо вошёл в комнату архива и напомнил отцам о необходимости прерваться на обед. Их работа требовала не только глубокого сосредоточения, но и сил, чтобы продолжать. Отцы послушно отложили тетради и поднялись. Они направились в трапезную, находившуюся неподалёку от здания архива. Просторное помещение с высокими сводами, украшенное фресками, служило местом отдыха для тех, кто трудился в ватиканских архивах. На длинном деревянном столе уже стоял обед: хлеб, сыр, овощной суп и небольшие кусочки мяса. Рядом — кувшины с водой и вином. Трапеза проходила в тишине, нарушаемой лишь шёпотом молитв благодарности.       После короткого обеда отцы вернулись в архив и заняли свои места за дубовым столом, освещённым мягким светом ламп. На столе лежал манускрипт, а рядом — их записи с комментариями и переводом. Лучано вновь углубился в изучение. Диалог монаха с Вадриконом требовал не только буквального перевода, но и тщательного анализа.       «Зачем явился ты мне?» — писал монах.       «Потому что ты открыл сознание мне. Моя задача — приносить знания и мудрость тем, кто ищет понимание. Я могу проявляться в видениях или интуитивных озарениях, чтобы поддерживать людей на их духовном пути».       «Если ты знаешь всё, то ответь, почему Бог создал зло!»       «Это гармония противоположностей, на ней построена вся Вселенная. Бог не создавал зло как абсолютную сущность. Зло — это обратная сторона свободы и выбора, которые даны творению, наделённому сознанием. Также и добро, которое навязано, не является истинным добром, потому что оно не выбрано свободно».       «Может ошибкой Бога быть это? Зачем нам свобода, если мы выбираем ложный путь?»       «Выбор даёт возможность для испытаний, только так душа и дух могут расти, развиваться, достигать высшего сознания. Испытывая на себе последствия ошибок, проходя сквозь тьму, люди учатся возвращаться к свету, обретают глубокое понимание ценности добра. Развитие требует преодоления. Люди должны сознательно стремиться к добру».       Дальше несколько страниц были вырваны. Лишь рваные края пергамента свидетельствовали, что когда-то здесь были вшиты листы.       «…я, Вадрикон, был направлен не к какому-то конкретному человеку или народу, а к человечеству в целом. Моё послание предназначено для всех, кто ищет истины и стремится к пониманию Божественного замысла. Я появлялся в разных местах и временах, но всегда с одной целью — через знание и любовь помочь людям осознать своё духовное предназначение и направить их к свету».       — Когда мы только приступили к работе, — начал отец Фабиано, — мне на анализ попалась книга… В ней говорилось, что Вадрикон являлся многим: от древних мистических школ Египта и Месопотамии до мудрецов Древней Индии и философов в других частях мира. По крайней мере описания и обрывчатые видения были весьма и весьма схожими…       — Да, да, люди должны стремиться к познанию Бога через «внутренний опыт, а не только через внешние ритуалы». Все гностики пишут одну и ту же ересь, — усмехнувшись, сказал отец Агостино. — Братья, давайте поскорее закончим с этим манускриптом и возьмёмся за второй.       Отцы одобрительно закивали.       — Это интересно, — вырвалось у Лучано, когда он вновь погрузился в изучение. — Здесь монах спрашивает Вадрикона об Иисусе.       «Я, Вадрикон, видел множество учителей, пророков и духовных лидеров, но Иисус поистине выделялся среди них. Он был особым проявлением Божественного, он олицетворял великую любовь и сострадание Бога к людям».       «Правда ли, что он был Сыном Божьим?»       «Иисус был воплощением Божественного на земле. Он показал путь, научил людей, как они могут преодолеть свою ограниченность, открыть в себе Божественное начало и вновь воссоединиться с источником. В отличие от многих учителей, Иисус был не только тем, кто нёс послание Бога, но и сам являлся этим посланием».       Когда последний лист манускрипта был переведён и проанализирован, отцы с облегчением отложили свои записи и пригласили монсеньора Ансельмо.       — Вы проделали огромную работу, братья, — сказал тот, внимательно изучив написанное отцами и выслушав их. — Этот текст, несмотря на всю его опасность, стал ещё одним звеном в нашей цепи поиска истины. Я рад, что вы смогли сохранить ясность мысли и твёрдость веры.       Ансельмо раскрыл небольшой деревянный ящик, принесённый с собой, и извлёк второй манускрипт, значительно более новый на вид. Переплёт из потёртой кожи был украшен простым крестом.       — Это текст итальянского монаха, — пояснил Ансельмо. — Его записи датируются восемнадцатым веком и перекликаются с тем, что вы только что изучили. Завтра мы продолжим, но сегодня вы можете начать знакомство с ним. Возможно, он станет подсказкой — куда эти еретики спрятали апокриф.       Лучано чувствовал, как усталость давит на плечи, но внутри него разгоралось непреодолимое желание добраться до истины, найти спасение для себя и Софии. Он коснулся креста, висящего на его груди, и попросил у Бога помощи.       — Ответы Вадрикона об Иисусе кажутся особенно изощрёнными, — тихо произнёс отец Джустино, сжимая свои чётки. — Он не отрицает Христа, но его слова — святотатство.       — Именно так, — согласился отец Джеронимо.