Вадрикон: первый посланник Бога

      Лучано проснулся рано. Дождь мелодично барабанил по окнам монастыря. Небо было затянуто серыми облаками, а холодный воздух кельи пропитан ароматом древесины. Стянув с себя сорочку, Лучано аккуратно сложил её и положил в ящик шкафа. Затем взял с полки хлопковые брюки с рубашкой и, переодевшись, направился в общую уборную.       Уборная была скромной, но просторной: два окна, белая плитка, немного пожелтевшая от времени, у одной стены — металлические раковины, выстроенные в ряд, над ними — зеркала с потемневшими краями, у другой стены — несколько туалетных кабинок. Старые лампы тускло горели под потолком. Лучано склонился над одной из раковин и принялся умываться.       — Доброе утро, отец Лучано, — прозвучал за его спиной бодрый голос, и вошедший монах скрылся в туалетной кабинке.       Закончив с утренними процедурами, Лучано вернулся в келью, надел сутану и поспешил к часовне. В узком коридоре монастыря уже виднелись силуэты других монахов. Молча они все двигались к маленькой часовне, расположенной в конце двора.       Лучано вошёл в часовню и занял на скамье свободное место. Утренняя молитва началась с чтения псалмов. Голоса монахов звучали слаженно, создавая удивительную гармонию. Каждый звук, каждое слово Божие растворялось в пространстве, проникало в сердце и отзывалось в душе благоговейным трепетом.       После молитвы монахи отправились на завтрак в трапезную. На длинных деревянных столах уже стояла еда: хлеб, сыр, немного фруктов и горячий чай из тимьяна. Лучано, следуя монашескому обычаю, ел в тишине, размышляя о предстоящем дне. Сегодня он впервые посетит архивы Ватикана, и от одной только мысли об этом его сердце начинало биться быстрее.       Завершив завтрак, монахи вернулись к своим обязанностям, а Лучано направился в архивы. Дождь всё ещё шёл: то мелко моросил, то усиливался и гулко стучал по зонту. Укутанный в пальто, Лучано спешно шагал в сторону Ватикана. Холодный ветер противно щекотал лицо, а капли так и норовили пробраться за шиворот.       Архивы Ватикана — хранилище знаний и тайн, доступных лишь избранным. Лучано ещё не верилось, что он станет частью этого проекта. Вход в архивы располагался в старинном здании с массивными деревянными дверями, украшенными бронзой. Лучано остановился на мгновение перед ними, собираясь с мыслями, а затем вошёл. Интерьер архивов поражал своим величием: высокие потолки с лепниной… множество залов… мягкий свет настенных ламп, освещающих лабиринты длинных коридоров…       У входа в зал заседаний Лучано встретил руководителя проекта — отца Эмилио. Его коротко стриженные седые волосы и крепкая фигура придавали ему авторитетный вид. Отец Эмилио поприветствовал Лучано и провёл его в зал, где уже собрались другие участники проекта: несколько священников, теологов и историков.       Через высокие, но узкие окна едва-едва проникал свет — из-за дождливого дня и затянутого тучами неба утро было мрачнее вечера. В центре зала стоял длинный стол, за которым участники проекта могли обсуждать свои находки и идеи. На нём — канцелярские лампы. Две сверкающих золотом люстры висели под потолком, но почему-то не были включены. Лучано поприветствовал собравшихся лёгким кивком и, молча сев, стал рассматривать картины на стенах. На них были изображены исторические события, связанные с католической церковью.       Когда в зал вошли ещё два священника, отец Эмилио вышел в центр и поприветствовал собравшихся:       — Добро пожаловать, братья! Рад видеть вас всех! Уверен, вы внесёте значительный вклад в наш проект. Мы собрались здесь для того, чтобы исследовать одни из самых древних документов. Некоторые из этих текстов могут открыть нам новые горизонты в понимании наших догматов и истории. Вы все обладаете уникальными способностями…       Лучано слушал с замиранием сердца. Он всегда мечтал о работе, которая позволит ему соприкоснуться с такими знаниями, и вот этот момент настал.       Впервые Лучано «прочёл» Библию, когда ему было три года. Он не знал букв, не умел складывать их в слова, однако, смотря на ровные столбики текста, вдруг с лёгкостью и уверенностью начинал произносить написанное. «Читать» другие книги подобным образом у Лучано не получалось.       Бабушка Мария сочла это божественным провидением и позже отдала внука в катехизис — воскресную школу при местной церкви. Там Лучано узнал о важности веры и о том, что Бог избрал его для особого пути.       В воскресной школе Лучано был младше других детей, но его способности и рвение к учению поражали даже священников. Они с интересом наблюдали за мальчиком, который не просто слушал, а будто по-настоящему понимал духовные тексты, вникая в них с непостижимой для его возраста осознанностью.       После вступительного слова отец Эмилио распределил группы и раздал всем защитные перчатки, чтобы никто не повредил бумагу, не оставил на ней следов. Каждой группе была назначена определённая секция архива. Лучано оказался в группе вместе с историком, теологом и отцом Маттео. Историк с теологом помогали отцу Маттео и Лучано лучше понять традиции, обычаи и устои того времени, о котором шла речь в текстах.       Лучано, как и все, тоже надел защитные перчатки, но, касаясь бумаги, не «видел» ничего. Он понимал написанное, но не понимал смысла. Историк сам периодически впадал в ступор и просил дать ему время подумать.       — Отец Эмилио, — обратился к тому Лучано, — я… я…       — Можешь их снять, — на грани слышимости произнёс отец Эмилио и кивком дал позволение.       Лучано стянул перчатки и осторожно открыл манускрипт, ощущая под пальцами хрупкость бумаги. Чернила слегка выцвели, но их всё ещё можно было разобрать.       Первые часы прошли в молчаливой работе. Тишину нарушали лишь шорохи бумаги и барабанящий по окну дождь. Глаза Лучано скользили по строкам. Он вглядывался в слова, линии, знаки, какие-то закорючки на краях страниц… и записывал перевод в тетрадь. Записывал как-то механически, толком не вникая и не осмысливая. В тексте речь шла о монастыре Святого Лоренцо на острове Сальтио, о распорядке дня монахов, об их наблюдениях за погодой… Безусловно, Лучано было интересно узнать, как жили монахи столетия назад. Но их жизни и служение Богу мало чем отличались от теперешней традиции, поэтому в какой-то момент Лучано почувствовал лёгкую досаду. Он думал, тексты станут для него настоящим откровением, а это оказались… всего лишь монастырские заметки.       Однако, когда Лучано перешёл к следующей странице, его внимание привлекло странное слово — «Вадрикон». Оно появилось в описаниях видений, которые охватывали монахов во время молитвы. Слово стало повторяться всё чаще и чаще… На одной из страниц Лучано наткнулся на рассказ о том, что, когда на остров обрушивались сильные грозы, монахи начинали видеть необычные сны. В этих снах им являлся ангел по имени Вадрикон. Монахи рассказывали, что в такие моменты они будто находились на границе другого мира, где небесные сущности взаимодействовали с земной реальностью. Каждое упоминание Вадрикона сопровождалось описанием тёплого света, проникающего сквозь тьму.       Лучано подошёл к отцу Эмилио и шёпотом, чтобы не отвлекать остальных, изложил суть своего открытия. Отец Эмилио, слегка наклонив голову, внимательно выслушал, а затем медленно встал и подошёл к столу, где лежал манускрипт. Он взял тетрарь с переводом, надел очки и начал читать. Лицо его оставалось спокойным, но затем, дочитав до конца, он вдруг шумно вздохнул и отложил тетрадь.       — Вадрикон? — проговорил он, смакуя слово. — Это просто старая легенда, отец Лучано. История монастыря Святого Лоренцо известна своим трагическим финалом. Монахи утверждали, что видели ангелов, но причина была совсем не в мистике. — Он сделал паузу и посмотрел на Лучано. — Дело в том, что на острове Сальтио, особенно в районе монастыря, рос один необычный цветок — papaver somniare, разновидность мака, — продолжил отец Эмилио. — Монахи по неосторожности или из незнания использовали его для приготовления пищи. Семена этого мака, если их неправильно обработать, могут выделять вещества, которые влияют на психику, вызывают галлюцинации, чувство эйфории или даже видения. Вероятнее всего, именно это и произошло с монахами. Они начали видеть образы, которые принимали за ангелов, но в действительности это было просто влияние сильного наркотика, о котором они не знали. До нас дошли скупые записи о случившемся. Однако теперь, благодаря вашему переводу, отец Лучано, мы можем узнать, как это было на самом деле.       Отец Эмилио говорил спокойно, с ноткой твёрдой уверенности. И Лучано чувствовал, как его энтузиазм угасает под натиском рациональных объяснений. Слова отца Эмилио звучали убедительно, даже логично, но в душе оставалась лёгкая тень сомнения. Слово «Вадрикон» появлялось не просто в случайных местах, как это бывает с галлюцинациями или бредом, оно повторялось систематически, почти ритуально, в ключевых моментах текста. К тому же, в повествовании о монастыре на Сальтио не было никаких упоминаний о психических отклонениях монахов до этих событий. Это не выглядело как коллективное помешательство. Текст был написан спокойным, ровным тоном. Авторы осознавали, о чём говорят. Если бы монахи находились под воздействием галлюциногенов, их записи были бы хаотичными, сбивчивыми, лишёнными логики. Но здесь, наоборот, чувствовалась структура и последовательность событий. Само слово «Вадрикон» появлялось рядом с описаниями звуков и света, а не с традиционными для галлюцинаций страхами или манией преследования. Именно эта строгость повествования и наличие деталей, которым монахи в состоянии безумия не смогли бы уделить столько внимания, и тревожили Лучано. Слишком много совпадений и слишком мало места для ошибок.       Возможно, отец Эмилио прав, и всё действительно можно объяснить воздействием мака, но Лучано не мог отделаться от мысли, что за этим словом скрывается нечто большее. Интуиция подсказывала — Вадрикон — это не просто фантазия монахов, это ключ к чему-то важному… Оставалось убедить в этом отца Эмилио и попросить его дозволения на изучение других манускриптов о монастыре Святого Лоренцо.