Fallout: Equestria. Крылья #1

ЛАГЕРЬ «ГРАЦУЮЩИЙ».

Одно из немногих безопасных мест, где вы можете отдохнуть, исцелить раны и пополнить припасы.

      «Включаюсь» в реальность всего несколько раз, да и то не полностью. Слышу всё как под водой.       Мы приземлились. Темно. Резкий свет, и меня кладут на что-то мягкое.       Голоса. Они отдаляются. Кто-то кричит на кого-то. Двое мужчин. И другие голоса. Шум.       Шаги. Голос над моим ухом.       С меня снимают куртку. Касаются меня.       Я ничего не могу сделать.       Мокрая ткань скользит по мне. По моим рукам, ногам, лицу. Смывает с меня всю грязь и ужас, пережитый на той пустоши.       Я что-то пью.       Облегчение.       Я сплю.              Поворачиваю голову на бок и пробуждаюсь. Вокруг меня все расплывчивое. Приподнимаюсь на локти, потирая глаза. Замечаю, что место укуса крота-мутанта плотно перевязано бинтом.       

ЗАЧАРОВАННЫЙ БИНТ

      

Годится для лечения ран и порезов, а также остановки кровотечения.

       Поднимаю взгляд. Я лежу на серой кушетке, вокруг белые ширмы. На прикроватном столике стоит стакан с водой, на стене, выложенной плиткой, висят плакаты. Тема их одна: медицина, лекарства и шутки по типу «Смерть вредит Вашему здоровью» или «Если не выживешь после лечения — можешь не платить».       После такого лечиться страшновато.       Но это всего лишь юмор. Шутка.       Хах.       Сажусь на койку, свешиваю ноги. Ступи касаются холодного пола. На мне всё ещё та же сорочка, но намного, намного чище: без ало-грязных пятен чьей только нельзя крови и грязи. Кто-то её стирал.       Не чувствую никакого дискомфорта, разве что кроме пережимающих мою руку и плечо бинтов и совсем лёгкого голода.       Моя рана от пули практически не болит.       Надо отдать должное лекарю. Хорошо сделал всю работу, что не скажу про того… ангела?.. стреляющего в меня. Не поверю, что он промахнулся. Больно уж метко он всех там перестрелял. Ну как можно было меня перепутать с теми бандитами? Хотя, ладно. Если вспомнить, в чём я была одета… но я же девушка! Хотя, та первая с ирокезом тоже, как-никак, дама. М-да… ладно, того крылатого можно понять!       Вздрагиваю, когда за ширмами раздаётся громкий звук открывающихся железных дверей. В помещение кто-то входит, и я слышу мужские голоса. Один из них я узнаю. Это тот, кто нашёл меня на той дороге и спас от бандитов.       — Ну я тя прошу, Док!       — Хорошо, я сделаю всё возможное, — на этих словах тот, кого назвали Доком, заходит за ширму, и я вижу его лицо: бледное, с красными радужками глаз, на которые падает чёлка — алая, с розовой прядью, — тонкими губами и острыми скулами. Подбородок строго очерчен, гладко выбрит. Мужчина, достаточно жилистый и худой, одет в коричневый медицинский костюм и жёлтую шапочку с розовой вертикальной полосочкой. На шее — стетоскоп, на ключице — картинка в виде шприца.       Мужчина меня замечает не сразу. Он договаривает фразу своему собеседнику, держа в невесомости в какой-то пузырёк с голубой жидкостью в розовом облаке магии. Когда мужчина видит меня, то вздрагивает. Облачко тут же пропадает, позволяя стеклянной баночке падать вниз. Доктор вовремя это замечает, и почти у самого пола подхватывает магией упавшую вещь.       — Очнулась. Ну слава богу.       Его голос тихий и бархатный.       — Добро пожаловать в клинику Дока Сепсиса. Это я, если что, — не давая мне ничего спросить, говорит мужчина, идя к столику, — полный спектр медицинских услуг. Лечение ран, контузий, переломов, лучевой болезни и — моя специальность — заражения крови.       Он не смотрит на меня.       — У тебя, должно быть много вопросов, — Док открывает пузырёк и выливает половину содержащего в стакан с водой. Та тотчас окрашивается в светло-голубой цвет, — я постараюсь ответить на все. Но сначала будь любезна ответить на мои.       Сепсис садится рядом со мной и протягивает стакан. Я настораживаюсь:       — Что это?       — Зелье магии. Разбавил его водой. Так на всякий случай. Передозировка хоть и достаточна редка, но и ты тоже далеко не обычный вид.       Вид?       Док видит, что я не понимаю. Опускает голову, вздыхая. Я забираю у него стакан, беру в две руки, но пить пока не решаюсь.       — Нужно укрепить твою магическую силу. Неизвестно, сколько ты пробыла замершая и голодная. Магия явно истощилась. Ты можешь её вовсе потерять. Даже такой базовый и наименее затратный навык как телекинез.       — Телекинез?       — Да, — с улыбкой произносит Док, — ты разве не в курсе, что владеешь им? Ты Магическая.       Я мотаю головой.       Нет. Я не знала.       Я и забыла, что существуют расы людей.       — И ещё у тебя нет Знака. Вот почему для меня ты далеко не обычная.       Я тянусь рукой к ключице.       — Да-да. Именно. Ты владеешь телекинезом, как Магическая. У тебя есть татуировка, как у Шаманов, которую я бы на твоём месте прятал. Как сама знаешь, их тут не очень любят. Шаманов имею в виду. Особенно Дайкири. Вышвырнет тебя сразу, как узнает о крови Их внутри тебя. Даже гуля пожалеет, а Мистического — ни за что, — делает небольшую паузу, — но кто же ты, загадочная чужестранка?       Я сжимаю стакан. Я не знаю! Я не знаю, кто я! На глаза наворачиваются слёзы, руки трясутся.       — Эй, ну ты что? — его рука касается моего плеча, — я не обижу, кем бы ты не была. Давай начнём с простого. Я — Док Сепсис, а ты?       И это ты называешь «просто»? Просто?!       Я пытаюсь выговорить фразу, но не могу. Нижняя губа начинает дрожать, в горле ком. Я смотрю в глаза Доку в надежде, что он всё поймёт. И он понимает.       — Попей. Станет легче.       Я делаю глоток. На вкус эта жидкость как какие-то фруктовые леденцы. С каждый каплей, попадающей в мой организм, я чувствую, как внутри меня что-то распускается. Что-то вуалью касается меня изнутри.       Приятно. И я чувствую себя ещё лучше.       

ЗЕЛЬЕ МАГИИ (ОБЫЧНОЕ, БОЛЬШОЕ, СУПЕР-БОЛЬШОЕ)

      

Предназначено для восстановления магической силы. Лечит магическое истощение и выгорание.

      — Ты не помнишь?       Я киваю.       Да, я не помню ничего про себя. Ни-че-го-шень-ки.       — Знаю только, что у меня нет мужа, — всхлипывая и давясь водой, немного смеюсь я.       Получаю улыбку от Дока.       — Так. Хорошо. Расскажи, что ты знаешь. Это не обязательно именно про тебя. Просто всё, что знаешь. Или вспомнишь.       Я не задумываюсь надолго. Всё, что я наговариваю Сепсису, вылетает из моих уст легко. Будто я говорю про элементарные вещи. Про то, что у каждого есть рука и нога, например. Даже Великая Война, произошедшая в мире между Мистическими, они же Шаманы, и другими расами, кажется мне ну наиэлементаршим знанием. И то, что мир превратился в Пустошь, кипящую радиацией, порчей и тварями. Тоже. И то, что все тут враги друг другу. Все, в ходе Войны, случившейся более двух столетий назад, пере убивали друг друга… и возненавидели всех. Как же банально и глупо.       — Честно, я сама в шоке, что так много сказала…       Я наговорила Доку и про Грифонов — про недо-расу, появившуюся из ничего — и про столицу Эквестрии Кантрелот, и про Принцесс, и про Империю Шаманов. И много, много всего. Но ничего, что связанно со мной.       — Это нормально. Воспоминания возвращаются. Всплывают в памяти. Я на это, к сожалению, повлиять не могу. Но ты можешь. Пытайся. Пытайся и ещё раз пытайся.       Я киваю и благодарю Дока за всё, что он сделал за этот короткий срок для меня. Обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы пополнить свои воспоминания. На это Сепсис лишь смеётся.       — Не мне обещай. Мне по большему счёту всё равно. Пообещай себе. А пока ты не помнишь, кто ты, сделай вид, что ты Магическая, а не помесь всех видов рас. Скрой рисунок на бедре и отсутствие Знака.       Док замолкает и смотрит мне в глаза. Мне нечего ответить. Эти слова ставят меня в тупик. Как я это сделаю?..       После того, как Сепсис встал с койки и уже практически ушёл за ширму, чтобы дать мне отдохнуть, ведь «мне нужно восстанавливать силы», он тихо произносит. Чтобы слышала только я:       — Радуйся, что ты не вспомнила, кто ты. Что если ты Шаманка, которая ненавидит людей? Убийца и каннибал? Создательница мощного оружия массового поражения? Приспешница Богини? Тогда тебя стоит боятся.       И уходит, давая мне время поразмыслить.              За переделами клиники я слышу людей. Они суетятся, смеются, ходят туда-сюда. Я же в это время лежу на кушетке, прикрыв ноги простынёй, играющую роль одеяла, и не решаюсь выйти за передели своей бело-ширмовой «крепости».       Не то, что я боюсь. Нет. Что вы.       «Тогда тебя стоит боятся…»       Я не представляю, что за перегородками около моей кровати. Где я оказалась? Почему меня спасли? За что? А что, если это какие-нибудь рейдеры меня похитители и качают меня наркотиками?       Но Док выглядит таким… добрым. И слегка отстранённым. И ещё довольно привлекательным.       Не ну а что? Он и вправду ничего.       Кстати о нём.       Сепсис заходит ко мне, предварительно постучав о стену. В руке он держит бутылёк. Но на этот раз с красной жидкостью. Она переливается слегка зелёным, а когда я её открываю, в нос ударяет запах мяты и трав. Я пью небольшими глотками, щурясь от количества свежести во рту. Какая же она мятная! Ах, ужас.       

ЛЕЧЕБНОЕ ЗЕЛЬЕ обычное

      

Предназначено для лечений лёгких ранений. Чтобы зелье подействовало, потребуется некоторое время.

Большое

      

Предназначено для лечений ранений средней тяжести. Чтобы зелье подействовало, потребуется некоторое время.

Экстра-сильное

      

Предназначено для лечений тяжёлых ранений. Чтобы зелье подействовало, потребуется некоторое время.

      — Что за ядерно-мятную бомбу я выпила? — отворачиваюсь, жмурясь и высовывая язык.       — Скажи спасибо, что я тебе жар-бомбу в рот не запихнул, — язвит Док.       Я кидаю на него грозный взгляд. Помолчав, доктор всё-таки отвечает на мой вопрос. На один из нескольких вопросов, которые с каждым часом лишь увеличиваются.       — «Лечебное зелье», если по-простому. Все твои раны затянутся, большие синяки исчезнут. Могут остаться небольшие пятна, так как зелье маленькой, как бы ты назвала, ядрёности.       В эту секунду у меня возникает вполне логичный, хоть и немного глупый для медиков вопрос:       — Какой тогда смысл в твоей клинике? Если меня подстрелит рейдер или укусит гуль, что рано или поздно случится, почему бы просто не воспользоваться лечебным зельем?       Я улыбаюсь, хлопаю ресницами. Док молчит.       …       Несколько секунд.       Почти минуту.       — Ты не сильна в медицине, верно? «Лечебные зелья» — это не более чем сильные репаративные препараты. Если ты получишь серьёзную травму, допустим, перелом или сотрясение мозга, твой единственный шанс выздороветь — хороший доктор, обладающий необходимыми инструментами и лекарствами. Тогда-то ты это место и меня оценишь по достоинству!       — Какие-какие препараты?       Док закатывает глаза, явно уставший от рабочего дня и ответов на мои вопросы.       Хотя их не так и много было-то…       Или он просто интроверт.       — Ре-па-ра-тив-ны-е, — произносит медленно, по слогам, будто я какая-то маленькая глупенькая девочка, не способная запомнить произношение слова. Док вздыхает и устало сбрасывает руки вдоль туловища, — короче — твоё тело всё время пытается восстановится до нормального состояния, самостоятельно излечивая различные порезы, ушибы и прочее, и репаративные препараты ускоряют этот процесс. Но если тебе нанесена травма, с которой организм не сможет справится самостоятельно, например открытый перелом, то тебе твои зелья никак не помогут. Разве что кожа срастётся около торчащей кости.       Я кривлюсь, воображая себе эту картину: нога согнута в другую сторону и торчит бела кость.       Ну если тебе не нравится своя фигура или хочется просто какой-то индивидуальности, то это звучит как хороший план.       Мы с Доком вздрагиваем, когда бронированная дверь в клинику открывается и раздаётся громкий голос:       — Сепс! Я тя собственноручно продырявлю автоматом, отвечаю те! Э… Ты где?       Док, шумно выдохнув носом воздух и закрыв глаза, трёт переносицу.       — Каламити…       А, вот как зовут того Летающего, который спас меня от банды рейдеров.       Хотя из уст Дока это звучало скорее, как «О, Небеса. Опять он. Помогите», а не имя.       — Если ты стоишь там голый, то я предупредил: «Захожу!»       Хихикаю, прикрыв рот рукой. На щеках Сепсиса появляется небольшой румянец. Док супится, закатывает глаза, скрещивает руки на груди и бормочет какие-то проклятья себе под нос. Его шапочка слегка скатывается на бок, делая лекаря не грозным, каким он, видимо, желает быть сейчас, а очень даже очаровательно-милым. И не одна я это замечаю. Первое, что делает Каламити, когда видит меня и лекаря, — это теребит щёки Дока со словами «наконец-то я тя нашёл, хитрожопый засранец». Когда «хитрожопый застранец» посылает Каламити куда подальше, одёргивая его руки и краснея, Летающий переводит взгляд на меня и жалуется, интенсивно жестикулируя руками, как своему старому и доброму приятелю.       Может, мы когда-то были знакомы?       — Бегал от мя целый день! — речь идёт о Доке Сепсисе, — а уж о том, что ты очнулась, я узнал через стони уговоров и шантажа. Во эгоист!       — Я не пускал тебя к ней только потому, что ей нужен отдых! А ты, бестолочь, со своим «пошли погуляем, а за одним вляпаемся в какое-нибудь жизнеопасное приключение» не дашь ей как следует оклематься.       На отговорку Дока Каламити смеётся.       — Ой, да так и скажи, что не одна красивая девушка не была с тобой так долго, как это делала в отключке, … а как тя зовут?       Каламити поворачивается от гневного и красного лица Дока ко мне. За его спиной сложены коричневые крылья, больше, тянутся небольшим шлейфом. Вьющиеся русые волосы собраны в небрежных хвост, торчащий под чёрной ковбойской шляпой. По ней видно, что носили её либо неаккуратно, либо не одно поколение.       Я смотрю в его карие глаза и молчу. Каламити ничего не понимает, переводит взгляд с меня на Дока. Тот кладёт руку на плечо Летающего, подойдя ближе, и что-то шепчет. Каламити кивает и вновь смотрит на меня. Не могу не заметить, как его взгляд буквально на несколько секунд непроизвольно спускается ниже моих глаз. Смущённо прикрываю рукой ключицу и широкий вырез сорочки. Мы с Каламити оба краснеем. Я могу лишь предполагать, что Док сказал Летающему. Про мой Знак? Потерю памяти? Татуировку?       — Ну, чужестранка, бум знакомы, я — Каламити.       И протягивает мне руку с широкой улыбкой. Я неуверенно тяну свою ладонь, ничего не говоря. Мои пальцы на фоне его кажутся хрупкими и маленькими. Нежную кожу рук царапают мозоли на тёплой, смуглой ладони Каламити. Когда Летающий чуть отходит, вставая рядом с лекарем, я замечаю, что Док почти на полголовы ниже и худее. Или эта иллюзия из-за крыльев и шляпы?       — Оставлю вас одних, — бормочет Док.       Под смех Каламити и фразу «Чёйт ты, сдаёшься? Не грусти! Ещё когда-нить повезёт поболтать с какой-нить девицей! В третий раз-то уж точно!» Сепсис уходит.       — Ну чё? Пойдём лагерь те покажу хоть, а то этот Докки запер тя в четырёх стенах и всё.       Я делаю вдох и встаю на ноги, оттолкнувшись руками от койки. Я не знаю, сколько я провела в клинике без сознания, но поднявшись на ноги, меня тотчас пошатнуло. Если бы не Каламити, вовремя среагировавший и поймавший меня, я бы, как обычно, свалилась. Придерживая меня за руку и талию, Летающий выводит меня в первую для меня неизвестность — за ширму.       Что я ожидала тут увидеть? Просторный кабинет с медицинской аппаратурой или с кровати для больных? Открытую дверь, ведущую в длинный коридор, где ходят врачи и пациенты? Да, такой я и, возможно, вы представляете клинику.       Но только не клинику Дока Сепсиса. Я вижу небольшую комнатку, обставленную мебелью: диваном, столом, медицинскими шкафами, холодильником, жёлтыми, с тремя нарисованными розовыми бабочками аптечками на стенах и каким-то явно сломанным роботом в углу. Здесь всего одна каталка и капельница. Не говорю уже о лежачих местах для пациентов. Оно тоже единственное. И занято мной.       Может, тут мало, кто болеет? Ну, думаю, это хорошо. Ведь так?..       Или тут просто мало людей. Не знаю, хорошо это или плохо.       У двери находится раковина с зеркалом над ним. Не буду врать, я очень хочу увидеть себя. Узнать себя. Вспомнить себя. Но стараюсь не подавать вида и не сорваться с места, чтобы подбежать к зеркалу.       Это так будет глупо и смешно смотреться со стороны.       Как только краем глаза я замечаю свои отражение, невольно поворачиваюсь и останавливаюсь. Каламити послушно встаёт рядом и смотрит на меня через зеркало.       — Ты себя ещё не видела, так?       Я тихонько киваю. Мои белоснежные, длинные волосы чуть качнулись.       — Ну тогда любуйся. О, чёрт. Мне почти совестно, чё я первей тя увидел то, насколько ты прекрасна.       Мои бледные щёки покрываются румянцем. Я делаю полшага вперёд, разглядывая себя внимательнее, касаясь подушечками пальцев щёк, носа, губ. Чёрная прядка волос небрежно перекинулась на другую сторону лица. Поправляю её, кладя её на левую сторону. К ярко-зелёному глазу, сильно отлучающемуся от правого. Тот голубой.       Гетерохромия.       Мои пухлые, также бледные, губы раскрываются. Я ахаю.       Но я так и не могу вспомнить ничего. Моё отражение мне ни в чём не помогает.       — Лилит… — шепчет Каламити.       Я поднимаю взгляд от себя на лицо Летающего. Он выше меня, своей головой я дотягиваюсь ему только до плеча. Это выглядит довольно мило.       Каламити отмахивается от моего незаданного вслух вопроса:       — Я так… Мысли вслух. Просто имя те почему-то это подходит.       Через зеркало рассматриваю черты лица Каламити, тёмно-карие глаза с нависшим веком, широкие брови, щёки с лёгкой щетиной, широкий, квадратный подбородок. Спускаюсь ниже. Где-то там, у выреза рубашки скрывается его Знак. Но я не могу увидеть даже маленький кусочек. Пуговицы застёгнуты до самого воротника. Хочу уже задать вопрос о изображении на ключице, но Каламити обнимет меня за талию…       — Идём, Лилит.       И ведёт меня к двери. Немного смущаюсь от его касания, но не могу ничего сказать против. Вроде мелочь, но такая близость с Каламити мне… приятна?       Он берётся за выемку и тянет серую бронированную пла-стину в сторону. Передо мной ещё одна такая же дверь, как и в помещении Дока. Мы делаем шаг за порог — на серный, чуть грязнее, чем в клинике, бетонный пол. Голыми ступнями чув-ствую песчинки. Каламити обращает внимание на мои ноги.       — У тя нет никакой обуви? Были ж сапоги.       — Они не мои, — смеюсь я, — я их нашла в доме каком-то, где очнулась.       — Запомни — чё ты нашла на пустоши, то твоё. Но ща не об этом. Босиком лучше не бегать тут. Простудишься или мыться побежишь. А воду просто так лучше не трать. Кароч, я тя понял.       Не сказав, что именно он понял, Каламити ведёт меня дальше. Мы не заходим в дверь, а сворачиваем по коридору направо. Там, в конце, металлические ступеньки с перилами с одной стороны. Сам коридор небольшой, но достаточно широкий. На стенах висят различные плакаты, работающие овальные светильники с решёткой, два информационных терминала, у одного из которых мы останавливаемся. На темном экране зелёными буквами написано: «Нажмите [E] чтобы использовать». Я, думая, что мы остановились здесь не просто так, наживаю на нужную кнопку клавиатуры, находящейся под экраном. Быстро, по букве, выплывает текст в две строчки:              

Добро пожаловать в «Грацующий» — самое дружелюбное и безопасное место на Пустошах. Здесь вы сможете отдохнуть, поторговать, починить снаряжение и воспользоваться медицинской помощью.

      Снизу появляется надпись, меньше по размеру, чем основной текст: «Для продолжения нажмите [Enter]»       Вновь две строчки:              

Пожалуйста, соблюдайте порядок. Запрещены: драки, стрельба, воровство, перемещение мебели. Нарушители, скорее всего, будут уничтожены. Приятного дня!

      — Не знаю, почему именно эт терминал повесили здесь. Было бы намного логичнее поместить его у входа в лагерь, а не в самом нижнем подвальном этаже, — начинает говорить Каламити, когда я дочитываю последнее предложение, — но, возможно, эт здесь, потому что в лагерь первым делом идут в клинику Догги. Хер знает.       — А что на втором терминале?       — У Доккинсокй клиники чтоль? А! Ниче интересного. Поверь. Пошли давай!       Мы поднимаемся по лестнице. Ступеньки сделаны из железных прутьев, которые впиваются в ноги.       И вы не представляете, какое это облегчение — ступить на прямой пол после этой чёртовой лестницы.       Первое, что я замечаю на этаже, это люди. Их немного, всего пара человек, но они не пытаются ни убить меня, ни ударить. Они не выглядят бандитами, не носят броню и оружие. Их кожа практически без порезов и шрамов, одежда опрятная, волосы расчёсаны. Они просто занимаются своими делами.       Живут.       На первом этаже лагеря три бронированные двери: две, с одной и с другой стороны, ведут в комнаты, а одна, если судить по количеству замков, на улицу, и находится она впереди нас, ну, чуть правее. Также рядом с комнатами, по центру левой и правой стены есть ещё по одному помещению, отгороженному от общего холла шторой. Они не задёрнуты. Я могу спокойно рассмотреть то, что находиться в этих двух комнатах — кровати. Это, по всей видимости, жилые отсеки. Также в холле есть одна обычная, усиленная дверь, и находится впереди нас, слева от большой карты.       Карты Эквестрии.       Я, будто зачарованная, иду к ней. Одна девушка, сидящая на диване, бросает на меня удивлённый взгляд.       — Где мы?       Каламити подходит ко мне и указывает пальцем чуть дальше от квадратика, в котором изображён замок Кантерлота, довоенный, естественно, и ближе к изображению Филлидельфии.       — Вот. Нарисован домик, вишь? Это тут.       Я киваю головой в знак согласия.       Мне никак пока не помогла карта. Я не помню, откуда я.       Не то, чтобы я надеялась. Может, нужно внимательней рассмотреть «нарисованную Эквестрию»? Но сейчас я этого сделать не могу. Каламити ведёт меня дальше. По бокам от стены с картой два дверных проёма — две такие же точно, как и предыдущая, лестницы на второй этаж.       Мы идём туда.       Лестница заворачивает влево, и уже на небольшой поворотной площадке до меня долетают оживлённые голоса и музыка:       — Фирма даёт гарантию!       — Да, это проблема.       — И что теперь делать?       — А это ты.       Снова фойе. Также три двери, одна из которых не бронированная, две жилые просторные комнаты со шторами, и тёмные дверные проёмы с разных сторон коридора — лестницы.       Всё тоже, что и этажом ниже. Разве что вместо карты — большое, серое, с чёрными пятнами окно в тёмной раме. Я не могу не взглянуть на то, что находится за окном. Протираю ладонью стекло, но это не делает его чище. На коже не остаётся никакой пыли или грязи.       За окном деревья. Тёмные и густые. На фоне бесцветного неба они кажутся пустыми и нарисованными. Ветер не колышет ветки и листочки на них. Улавливая ухом весёлую мелодию, доносящуюся из открытой усиленной двери рядом с окном, испытываю странное чувство. Вижу мёртвый пейзаж, а слышу — совсем противоположное.       Раздаются удары чего-то тяжёлого, жужжание и скрип двери. Из комнаты, с серо-жёлтой массивной двери, вылетает девчонка — да-да. Именно девчонка. Я бы не дала ей и шестнадцати лет — с растрёпанными жёлтыми волосами и в зелёной банданой на голове. За её проколотым ухом — карандаш, ярко-голубые глаза сверкают, рот расплывается в широкой улыбке. Девчонка идёт вприпрыжку. Она не закрывает дверь, и я могу рассмотреть её комнату: верстак, стенд и шкаф для инструментов. Под потолком полки с ящиками и… вентиляторами? Но то, что я вижу в углу, пугает меня. Подвесная турель с маленькой горящей жёлтой лампочкой. Дуло, с красными полосками, медленно двигается из стороны в сторону.       

ПОДВЕСНАЯ ТУРЕЛЬ

      

Подвесные турели устанавливаются на потолке. Они довольно компактные, но плохо защищены от повреждений, а также из можно уничтожить, если повредить крепление. Встречаются скрытые модификации, выдвигающиеся только в боевом режиме.

      Провожу взглядом по потолку второго этажа. В коридоре также две турели. Одна в одном углу. Вторая — по диагонали в противоположном. Предполагаю, что и в другой комнате, находящейся за моей спиной, также есть эта система безопасности. По красному корпусу турели понимаю — она стреляет лазером.       И отмечаю про себя — это я как-то сама поняла. Или вспомнила.       Меня никакая турель явно не пытается атаковать, иначе бы лампочка на каждой изменила бы свой цвет, вроде бы, на красный.       — О, Каламити! Ты вернулся!       Я делаю небольшой шаг за спину Летающего, когда девчонка в зелёной бандане и улыбкой до ушей подбегает — я бы сказала подпрыгивает — к нам и здоровается громким, от которого звенит в ушах, голосом.       — Здорово, Винри. Знакомься, это Лилит, — Каламити делает шаг в сторону, показывая меня, — ты ж не против, если ты будешь Лилит?       Я не успеваю сказать ничего. Девчонка — Винри, как назвал её Летающий — хватает меня за руку, перед этим отряхнув её о свой комбинезон, и сильно-сильно сжимает её, трясёт, радостно приветствуя.       — Здоров! Рада видеть тебя в моей скромной мастерской, — она осекается, поняв, где она, -ой! Не-не-не! Мастерская моя вон там! — машет рукой на дверь, откуда Винри, собственно, и «выпрыгнула», — Я Винри, а тебя как зовут? Ах, точно! Ну я конечно! Лилит!       Винри тараторит, не давая мне сказать и слова. Я стою с открытым ртом и не знаю, что делать. Каламити же, наблюдая за мной и Винри, не пытается скрыть свой смех.       — Я сейчас немного занята, Лилит. Иду вон к Смоуки. Он, говорят, чёто про крио-мину говорил. Иду ему помогать. Но ты заглядывай в мою мастерскую! Слышишь? Обязательно!       Последние слова Винри говорит мне уже уходя в другую дверь. Когда за её спиной захлопывается металлическая пластина, я не удерживаюсь и вздыхаю.       — Ой, ты эт ещё с Смоуки не кумекала, — Каламити обнимает меня за плечи, позволяя ощутить его вес тела на себе, — не зря они находятся рядом на одном этаже. Хотя лучше б их в подвальный запихнули. А то со своими опытами и экспериментами чо-нить да взорвётся тут. Лан, пошли к Дайкири. Я обещал ему, что ты подойдёшь, как сможешь нормально функционировать.       Мы заходим в дверь, из которой льётся тихая мелодия радио.       «Бар», — гласила красная надпись над дверью.       Я оказываюсь в баре. В нос сразу же ударяет хоть и не резкий, но запах спиртного. Ну, или самогона. Тут уж кому что. Я в этом пока нисколечко не разбираюсь!       Справа от меня обычная белая дверь, впереди — лестница, ведущая вниз, слева сам бар и санузел. На длинной барной стойке стоит радио, рядом с которым сидят двое мужчин за рюмочкой чего-то явно крепкого. Они не гогочут, не орут и вообще не приносят никакого дискомфорта, что делают многие пьяные люди. Мужчины просто пьют в своё удовольствие.       На стенах висят картины — вырезки из довоенных газет и журналов — с изображением Кантерлота, летних, ярких пейзажей Эквестрии, уже пожелтевших от времени, на небольших окнах под потолком — шторки. У двери, ведущей в туалет, стоит стол и раскладное старое кресло. За барной стойкой стоит мужчина, с весёлой улыбкой поддерживающий разговор с пьющими.       Дедом его не назовёшь, но и молодым мужчиной тоже — серо-седые волосы не дают.       На нём одета рубашка с загнутыми до локтей рукавами (у него такие руки… мышечные. Нет, я не пялюсь! Я не пялюсь!), серая жилетка и галстук-бабочка. Волосы аккуратно, объёмной волной, у лица зачёсаны на бок, а на затылке лежат лёгкими спиральками, собирающимися в общую причёску. Небольшие усы-хендлбар небольшими завитушками направленны вверх. В общем, солидный, в возрасте, но при этом молодо выглядящий (с хорошим, подтянутым телом) бармен.       Как вы думаете? Это и оказывается Дайкири.       Когда мы подходим, мужчина замечает нас и, всё ещё хохоча от ранее сказанной шутки, прощается со своими нетрезвыми собеседниками, ставит бутылку с вином, которая всё время находилась в руках бармена и время вот времени опустошалась в стаканы, в шкаф за барной стойкой и с лёгкой улыбкой на лице обращается ко мне:       — Приветствую тебя в моём баре «Грацующий». Кстати, так же называется и всё наше поселение. Мы здесь всегда рады мирным путникам. Не устраивай проблем, и у нас с тобой всегда будет любовь и понимание, — это было что-то вроде угрозы?.. Ну хотя его можно понять, — Ну а меня зовут Дайкири.       Хах, как алкогольный напиток, — смеюсь я про себя, надеясь, что бармен не заметил мою улыбку.       Мой взгляд падает на его Знак. Естественно, это красный бумажный стаканчик с трубочкой. Вспомнив слова Дока про татуировку, пугаюсь. А вдруг и отсутствие Знака — тоже признак Шаманов? Но, вспомнив, что никто не рождается с Знаком, он появляется со временем, успокаиваюсь.       Может, я просто его ещё не получила? Или потеря памяти так повлияла? Я потеряла себя. И Знак.       — Привет, я Лилит, — кажется, впервые здороваюсь я. Сама. Сама произношу имя. Не Каламити. А я.       Проговаривать своё имя — пусть и придуманное Летающим — странное чувство. Но оно не вызывает у меня ничего родного и своего. Вот назовите себя другим именем. Например, вы Жанна, а скажите себе: «Ну что, Кейт, как ты?». Что вы почувствуете? Могу ошибаться, но, скорее всего, ничего. Будто вы и не к себе обращаетесь. Хотя так оно и есть.       Вот у меня так. Пустота.       — Хм, как я понимаю, Вы в этом лагере главный?       — Да, вроде как. По крайней мере все важные вопросы здесь решаю я. Обращайся, если нужно будет узнать чего или просто захочется опрокинуть стаканчик-другой, — как раз в этот момент Дайкири достаёт из-под барной стойки стакан и протирает его полотенцем, до этого находившимся у него на плече, — и ко мне на «ты», пожалуйста.       Я благодарю бармена за гостеприимство и смущённо молчу. Не знаю, что говорить дальше. Кажется, что вместе со мной замолчали и всё малочисленное поселение. Мелодия кажется мне уж очень нагнетающей.       Но, к счастью, Каламити меня вновь выручает.       — Идём, перекусишь.       Когда мы отходим от бара, Дайкири вновь присоединяется к мужчинам и смеётся вместе с ними.       Отморозив себе все пятки, преодолеваю ещё одну мучительную лестницу, ведущую вниз. Но запах еды меня тотчас подбадривает. И не только меня. Мой живот громко урчит.       Я и не заметила, что насколько голодна.       Каламити уже который раз улыбается и здоровается с очередной жительницей. Милая, пухленькая женщина с пучком фиолетовых волос на голове. Средь яркой массы пробиваются и пряди посветлее (или же поседее?). На вид ей не больше пятидесяти-шестидесяти. Женщина протирала столик, но как в её поле зрения появляется Летающий, больше её на головы дак две, оставляет тряпку на краю стола, обтирает руки о фартук и обхватывает ладонями смуглое лицо Каламити,       — Где ты опять был? , — ахает она, — весь покоцанный! Тут ссадина, синяк на шее! Будь аккуратнее!       Каламити кивает и отмахивается от заботы женщины, уверяя, что будет и аккуратнее, и бдительней, и вообще не будет влезать в передряги. В общем, цитирует слова жительницы, добавив к ним слова обещания и милую улыбку. Она же ему не верит и даёт слабый подзатыльник Летающему.       — Вот как малый ребёнок ты, Каламити, ей-богу!       —Ну тёть Холль, а чёйт так сразу-то. Я вон Лилит спасал! Ну скажи? — переводит на меня невинный взгляд крылатый.       Я, немного засмущавшись, одобрительно киваю и говорю тихое «привет».       Янтарный взгляд собеседницы становится мягче и веселее, когда она замечает меня.       — Здравствуй, дорогуша! Какая милая девушка, какая красивая! А волосы-то, волосы! — тётя Холли, как назвал Каламити жительницу, берёт прядь моих волос, проводит по ней рукой. Улыбается мне, восхищаясь длинной моей косы.       — Ох, когда-то и у меня была такая шевелюра! Но года уже не те, знаешь ли. Ты здесь в первый раз, верно? — её мягкая ладонь опускается на моё плечо, приобнимает и тянет меня вслед за направляющейся к столикам женщиной.       — Ну, да. Моё имя Лилит, а Ваше?       Женщина усаживает меня на один из диванов.       — Холли Шайн, но можно просто тётя Холли. Ах, так приятно видеть новые лица в нашем лагере! Не хочешь ли что-нибудь перекусить? Я здесь что-то вроде главного повара, всегда рада накормить тебя.       — О, даже так, — я не ожидала такого гостеприимство от только что неизвестного мне человека, но отказываться не стала. Причём Каламити, сев на подлокотник дивана, мне шепнут: «Ешь! Докки тя кормить не будет! Или ты хош жевать одни таблетки да микстуры?»       Спрашиваю у Холли, что есть в меню и какие цены. Но Летающий шёпотом меня уверяет, что о последнем мне здесь беспокоиться не нужно.       Бесплатно?       Ну, хотя да. Откуда жителям найти крышки?       — Да всё что есть, дорогуша! — Холли радостно всплёскивает руками, — довоенные консервы, — сразу вспоминаю те, что взяла с собой из того дома. Интересно, куда их дели? Надеюсь, выкинули, — овощи и фрукты с ферм. Да, фермерские продукты не везде валяются. Приходится попотеть, чтобы найти тех, кто выращивает и занимается хоть чем-то подобным. А я тебе скажу, таких людей мало, а земель, пригодных для земледелия, ещё меньше, но зато такие овощи вкуснее и полезнее всего. Также есть мясо, даже выпечка. Овёс, картофель, огурцы, молоко и масло. Иногда ещё завозят всякое.       Из этого списка я выбираю овсянку и сэндвич с огурцом. Холли кивает и скрывается за дверью кухни.       Ожидать долго не приходится. За это время поесть пришло еще двое жителей — маленькая девочка с фиолетово-розовыми волосами и толстенький мужчина. Они сели за соседний стол. Девочка всё время вскакивала на диван и прыгала, пока мужчина не отправил её мыть руки в раковине, находящееся рядом с лестницей.       Мою еду выносит уже не Холли, а, по-видимому, её синеволосая помощница. Она представляется как Британи, мило улыбается и уходит на кухню, оставляя меня с моей кашей.       Живот урчит.       Я опускаю тяжёлую ложку в тарелку, и она тонет в кремово-белой каше.       Закусывая бутербродом и хрустя огурцом, съедаю всё за несколько минут.       Когда моя тарелка пустеет, Каламити просит меня идти к Доку.       — Найдёшь дорогу? Ты не поднимайся на третий. Заходи вон в эт дверь, — показывает на ту, что рядом с лестницей, — окажешься на втором этаже. Рядом с картой. Порассматривай её там. А дальше вниз и по прямой.       Хочу спросить, почему Каламити не может пойти со мной, но заходит Холли, и Летающий легонько подталкивает меня рукой со словами: «Давай дуй! Я приду к те попозже».       Я возвращаюсь в клинику.              Захожу в клинику без стука. В помещении горит только одна настольная керосиновая лампа, скудно освещающая всё вокруг. Тени приобрели странную форму, подрагивают вместе с колыхаемым пламенем. Док склонился за письменным столом. Очки сдвинуты на переносицу, ало-розовые волосы растрёпаны, в руке ручка. Сепсис что-то записывает в большую, с пожелтевшими листами, тетрадь. Тишина. Только тиканье маленьких позолоченных часов, стоящих рядом с лампой, её разбавляют.       Уютно.       Стараюсь бесшумно пройти на свою койку, не отвлечь Дока. Но всё равно лекарь одаривает меня парой слов, ни в коем разе не отвлекаясь от своего занятия:       — Ложись пораньше. Это тебе же на пользу.       Я останавливаюсь. Ну не сейчас же! Я ещё не сонная, да и Каламити обещал прийти.       Если, конечно, Док не против. Хотя, вряд ли Летающий будет об этом беспокоиться       Не спрашивая разрешения, отодвигаю одну ширму от своей койки. Теперь, когда я на неё сажусь, мне видно и Дока, и дверь, и всю его маленькую клинику. Сепсис никак не реагирует на моё действие. Я сижу, смотрю на него, а он пишет.       Пишет и пишет.       Вздыхает.       — Как мне тебя записать? Загадочная чужестранка?       — Куда записать? — не понимаю я и немного нахожусь в растерянности: Док несколько минут сидел и упорно что-то писал в полнейшей тишине, будто позабыв про меня в этой комнате, и тут резко сказанная фраза сводит меня с толку.       — В список моих пациентов. Не вдавайся в подробности.       Ага, а потом я каким-нибудь образом окажусь в рядах Стальных Рейнджеров или рабов Работорговцев.       Ну, понятно, я шучу. По крайней мере надеюсь, что это всего лишь мои мысли.       Док поворачивается ко мне, наклонив голову вниз, и смотрит на меня поверх своих очков, ожидая от меня ответа.       — Лилит. Я просто Лилит.       Лекарь ничего не спрашивает. Кивает и вновь поворачивается к своей толстой тетрадке. Бубня себе под нос: «Сто тридцать два… Лилит… магическая… ранение в плечо…», делает записи.       Я поправляю подушку, хлопая по ней и кладя её к стене, занимаю полулежащее положение. Укрывшись простынёй, наблюдаю за Доком.       Вскоре он заканчивает про меня записи. Думаю, ну сейчас-то он отстанет от своей тетрадки! Но нет. Из шкафчика под столом он достаёт вторую, ещё более толстую и потрёпанную. И вновь пишет. Пишет и пишет.       Эта тишина меня в могилу сведёт!       — Эй, Док, — негромко, чтобы не испугать лекаря (хотя, было бы забавно видеть, как Сепсис вздрагивает и грозно смотрит на меня хихикающую. Он разозлиться, посмеётся со мной или никак не отреагирует?) зову его, — а что там с этим странным роботом, что стоит в углу?       Я давно его заметила, с меня ростом, квадратная конструкция с множеством механических рук и на колёсиках. Всё хотела поинтересоваться, для чего этот робот, но как-то не предоставлялось возможности. Сейчас же, думаю, самое время.       Без эмоционально, себе под нос и ни в коем случае не отвлекаясь от писанины, Сепсис отвечает:       — Это АвтоДок — довоенная, полностью автоматизированная медицинская станция. Оборудован диагностическим модулем и полным набором хирургических инструментов. По сути, он сам может вылечить пациента от многих болезней и травм без участия врача.       — Но сейчас он не работает?       Короткий вздох, и неохотный ответ лекаря:       — Верно. Он и раньше барахлил, а год назад сломался окончательно. Винри не умеет чинить подобную аппаратуру, а лучше её в ремонте у нас никто не разбирается. Я пытался обращаться к проезжим, результат ты видишь. Так и стоит с тех пор, пыль собирает.       Повисает пауза. Я не знаю, что ответить или сказать, чтобы наш с ним и так еле как живущий диалог не умер окончательно. Док пишет, а я молчу. Что ещё сказать тому, кто просто не болтает?       Но, видимо, наш разговор Дока увлёк. Хоть саму малость!       Сепсис, отложив свои очки на раскрытую тетрадь, поворачивается ко мне в пол-оборота и, скептически выгнув бровь и ухмыляясь, предлагает кое-что. И вся его фраза наполнена сарказмом.       — Может, ты разбираешься в ремонте лучше, чем в медицине? Попробуй почини.       — Что? С чего ты взял! Может, я и не профи, но уж точно не полный ноль в твоих скляночках, пробирках и бинтах!       — Ну-ну, — снова надевает очки и, не одарив меня больше ничем, кроме своего«ну-ну» (так и хочется передразнить его с перекошенной рожей!) возвещается к своему делу.       — Попробовать-то я могу… — слезаю с койки и плетусь к роботу, — та-а-ак… что тут у нас?       Я его особо не разглядывала и, думаю, даже не поняла бы, что он настолько критически сломан, если бы мне не сказали.. Одна «рука» робота определённо наполовину оторвана, но больше я не замечаю ничего, мешающего в исправной работе. Да я даже не могу понять, как включить то его!       — Хм… хм-м-м-м…       Разглядывание робота мне ясно никак не помогает. Ощупывание тоже. Нужно смириться.       — Ну что тут можно сказать? Эта штука определённо сломана. Ну, наверное… и я понятия не имею как и самое главное что тут чинить.       Либо мне показалось, либо Док еле слышно ухмыльнулся. Вот засранец! Но я продолжаю разговаривать сама с собой.       — Да уж, в ремонте я полный ноль. Если что могу, то только сломать его окончательно. Эй, Док! Если я почину эту мотыгу, что я получу?       Лекарь вздыхает. Понимает, что просто так я его в тишине не оставлю, он уже более нехотя отвечает:       — Во-первых, это не мотыга. А так я тебе позволю пользоваться АвтоДоком, а не многим я предоставлял такую возможность. В рабочем состоянии он способен конкурировать даже с моими навыками, как бы мне ни хотелось обратного, поэтому в накладе ты не останешься, — удовольствие и вправду неплохое. Док это прекрасно понимает. А ещё он прекрасно понимает, что я в жизнь это не починю. Значит фигушки мне, а не Автодок, — единственное — для работы этот аппарат использует так называемый биогель.       — Что такое биогель?       И теперь я понимаю, почему он странно улыбается, ах, нет! Скорее, ухмыляется.       — Кто-то говорил, что он не ноль в медицине. Ну это я так, вскользь упомянул. А биогель — это сложный биохимический состав, ускоряющий регенерацию тканей. АвтоДок использует его, чтобы заживлять раны и закрывать разрезы после хирургического вмешательства без наложения швов, а также синтезировать стимулирующую биомассу, по своим характеристикам соответствующую лечебным зельям. Без неё АвтоДок может разве что вспороть тебе живот и оставить в таком виде лежать. У меня осталось немного биогеля, и я отдам его тебе, если вернёшь АвтоДок в строй. Что, думаю, случится нескоро! — и снова ухмылка.       Ничего на этот раз Доку не отвечаю. Возвращаюсь обратно на свою койку, укрываюсь простынёй. Док успокаивающе шоркает карандашом по мягким листам тетради, слышно его размеренное дыхание. Свеча в лампе колыхает, часики тикают.       Это успокаивает.              Я не застаю Каламити. Засыпаю. Меня никто не будит.       Но наутро нахожу на краю койки стопку с одеждой и записку:       Эт тебе. Возможно, что-то будет велико, но уж чё нашёл;) Если чё-то ещё понадобиться из одежды, не стесняйся, иди к Оуку (второй этаж). Скажешь ему «Каламити всё решит» и бери чё подойдёт. А куртку и сапоги твои стирали и подлатали как могли.

Каламити.

      С улыбкой на лице откладываю бумажку с небрежным почерком в сторону и принимаюсь за одежду. Её немного: майка, штаны и лосины, две пары больших, с протёртыми местами, носок, растянутый свитер. Несмотря на то, что Дока нет, всё равно захожу на ширму, стягиваю с себя сорочку. Пробегаю взглядом по рисунку кошки на бедре и закрываю её таканью лосин. Сверху надеваю майку. Под койкой вижу ботинки, только чище, с заклеенной подошвой и другой стелькой. Рядом с ними — сланцы. Надев носки и подогнув их три раза, засовываю ноги в тапки. Сложив всё остальное своё приданное, кладу его на тумбочку у койки и решаю найти Каламити.       Выйдя из клиники, замечаю, что дверь напротив приоткрыта, и из помещения льётся какой-то фиолетовый свет. Подхожу на цыпочках и краем глаза заглядываю внутрь. Темно. Ничего не разглядеть.       Вообще! Подглядывать нехорошо! — уверяю я себя, но любопытство берёт вверх.       Ну тянет меня туда. Что я сделаю?       Ну тогда уж не подглядывай, а зайди.       Стучу о металлическую дверь. Раздаётся мелодичный женский голос:       — Входи. Я ждала тебя, Лилит!       Я шагаю в темноту. Фиолетовый свет исходит от магического шара, лежащего на тёмной подушечке. Не могу разглядеть, где я оказалась.       И не вижу обладательницу того нежного и таинственного голоса.       — Э-э-э… здравствуйте?..       Вздрагиваю, когда до моего плеча кто-то дотрагивается. В ту же секунду раздаётся щелчок, и лампы загораются, освещая комнату. Во всю стену полки с старыми довоенными книгами, в рамках изображения Кантерлота в облаке магии, большой лабораторный стол с множеством колбочек, трав и зелий.       А рядом со мной стоит человек в чёрной мантии, закрывающей его с ног до макушки. На голове капюшон, из-под которого виднеется бирюзово-синяя чёлка и слегка мерцающие голубые глаза.       Честно, пугающее зрелище, но завораживающее.       Непроизвольно делаю пару шагов назад, смотря на эту странную леди. Она смеётся и откидывает капюшон с головы, мило улыбаясь.       На лицо симпатичная и не жуткая, хах.       — Извини, если напугала, Лилит. Не хотела. Я знала, что ты придёшь.       — Да? — удивляюсь я, — ну да. Это было предопределено! Твоё фиолетовое свечение притягивает, как магнит.       Таинственная леди смеётся.       — Это не мой, это Магического шара, Лилит. Кстати, с помощью его я и узнала тебя.       — Узнала? Мы знакомы?       Внутри загорается надежда. Неужели меня помнят? Помнят ту, старую меня?       Незнакомка не отвечает на мой вопрос, отставляя меня раздумывать.       — Я Дасти Небула.       Это было сказано незнакомой без какого-либо моего вопроса. Она просто представилась и ждёт моей реакции. Или, надеется, что я её вспомню?       Но этого не случается.       Думая, что произносить своё имя мне нет никакого смыла, она все равно знает, перевожу тему:       — Ого, у тебя тут целая библиотека.       — Да что уж там, — отмахивается Дасти, — всего несколько полок.       Ну хотя да. По сравнению с Кантерлотскими библиотеками, это и вправду несколько полок.       — Сейчас книги не издаются — некому и негде. Люди почти перестали интересоваться всем, что не помогает выжить здесь и сейчас. А почти все довоенные книги или сгорели, или сгнили от сырости, или просто рассыпаются от времени и отсутствия ухода. Нынешние времена суровы к знаниям, Лилит, — вздыхает Дасти.       Мне становится неловко из-за паузы, сделанной Небулой. Я не знаю, что не ответить. Но мой ответ и не требуется.       — Но обрадую. Иногда в старых руинах могут попасться и почти что целые тома. Если собирать и хранить их при должном уходе, как это пытаюсь делать я, они прослужат ещё не одно столетие. Я считаю это своим моральным долгом.       — Ты молодец, Дасти, — поддерживаю я своего рода библиотекаршу.       — Знаешь что, Лилит, ты можешь брать у меня что-нибудь почитать. Нынче всем нужны знания и образование. Хоть минимальное.       Соглашаюсь с Дасти и прошу у неё те издания, которые по её мнению подойдут мне для прочтения.       На удивление, много времени в поиске подходящих книг не потребовалось. Передо мной стоят около десяти изданий с потрёпанными обложками.       — Я, как Магическая Магической, рекомендую тебе прочесть «Магические искусства». Но, думаю, на первых порах возьми «Телекинез для чайников». Вижу, ты слаба в магии, — лёгкий взмах Дастиной руки, и книжка подлетает ко мне, обволок ванная в тёмно-синюю искрящуюся вуаль.       Киваю, соглашаясь с Дасти.       — Думаю, пока магия — это не моё.       На это Небула протестует:       — Вовсе нет, Лилит! Если хочешь стать магом, я могу помочь тебе и научить настоящему волшебству. Но, конечно, чародейскую силу в себе ты должна будешь развить сама. Это да. Ты не сможешь овладеть этим искусством, пока не научишься черпать магию из самой себя. Ты заглядывай ко мне время от времени. И книгу бери!       Не могу отказаться. Беру издание, благодарю Дасти и прощаюсь, ссылаясь на то, что так-то я шла к Каламити. Кажется, что Небула хочет ещё что-то сказать, но я ухожу.              — Стволы, пушки, патроны! Подходи, выбирай.       — Как дела?       — Люди любят болтать. Люди всегда болтают.       На втором этаже, где я нахожу Каламити, оживлённо. На расправленном диване двое мужчин играют в шашки, рядом с ними лежит девушка. Пара детей бегают с бумажным самолётиком в руках. Где-то слышаться выстрелы и смех. Но Каламити меня успокаивает: «Это тренируются. У нас тут есть свой мини полигон». Также обещает, что когда-нибудь сводит туда и меня.       — Надо ж как-то обучаться к выживанию на Пустошах. А то будешь, как тогда: маленькая, хрупкая девушка без брони и путного оружия против толпы отморозков. Ну чёйт ты на меня так грозно уставилась? Вижу-вижу! Улыбаешься! Я прав. Кстати, ну как тебе тут? Нравится? — мы садимся на один из диванов в холле. Я складываю книгу, взятую у Дасти, рядом с собой.       Я отвечаю честно:       — Вполне неплохо, народ как будто приветливый, да и вообще… симпатично и уютно.       Каламити гордо улыбается и откидывается на спинку дивана. Надо сказать, что он жёсткий, кожа на нём потрескалась и неприятно впивается в голые участки тела. Но это диваны! И много. На Пустошах!       — А много вот таких вот мест на Пустошах?       — Ты про лагеря? — я киваю, — не-е-е, совсем мало. Хотя, тут в округе есть единственное поселение, где тя сразу попытается убить, ограбить или заковать в кандалы.       А не опасно ли селиться рядом с таким местом?..       Но, думаю, от моего вопроса нет смысла. Ответят мне, что опасно. Что изменится? Вряд ли лагерь переместят. Я спрашиваю другое:       — Каламити, а ты тоже здесь живёшь?       — Я? Не. Но мой дом тут рядом. Сюда я наведываюсь ради работёнки какой. Этот же охранник или охотник, например. Но ты не ссы, мелкая, на ближайшие дни я здесь застряну, — и притягивает меня к себе, теребя по волосам.       Не отказываюсь от какой резкой близости. Может, это единственный человек, который заботится обо мне? Каламити спас меня, привёл сюда и, возможно, из-за меня он тут задерживается. Я тихо благодарю Каламити простым «спасибо». Может, он не до конца понимает, за что, но мне становится немного легче.       — Ты вчера спала, как я пришёл.       Я соглашаюсь. Сама не знаю, зачем.       — Во-о-от. Мы эт, с Докки побеседовали и решили, что тобой нужно заняться интенсивно. Будешь проходить реабилитацию у Дока, к Дасти походишь, она магию тебе восстановит, если что. Прикольная дамочка. Тебе понравится.       Я уже с ней знакома, Каламити.       — Может, стрелять научим. Докки против, конечно. Ниче удивительного, но по-тихому будем. Ты ж не против? Канеш не против! И ещё вечером сходишь помоешься. Перед этим к Дайкири пойди. Он те даст полотенце там, не полотенце. Меня просто не буд в лагере вечером.       — А где ты будешь?       — Аха, так я те сё и сказал.       Я не допрашиваю Летающего дальше. Мы не настолько близки.       — Ещё мы с тобой прогуляемся завтра или када-нить. Окрестности покажу хоть.       Я со всем соглашаюсь. Я не против. Нужно же себя хоть чем-то тут занимать.       Спасибо, Каламити. Я тебя как-нибудь отблагодарю.              Я не стала ждать до вечера. Ещё пообщавшись в Каламити и сходив позавтракав кашей, я отправилась в клинику и рассматривала себя в зеркало. Док на это ничего не сказал, если не считать вздохов и какой-то бубни. Мои волосы оказалась грязными и некрасивыми сосульками падали на плечи. Зубы отдавали желтизной, а ногти… я их, засыпая ночью, просто сгрызла. В общем, сказав Сепсису куда иду, направилась к Дайкири.       На месте его не оказывается, за барной стойкой никого нет. Задумываюсь всё-таки над тем, что нужно было послушать Каламити и подойти вечером, но сзади подходит кто-то и тёплой ладонью касается моего плеча.       — Что-то ищешь, дорогуша?       Я оборачиваюсь и замечаю Холли Шайн. Отвечаю согласием, исправляя «что-то» на «Дайкири». К сожалению, помочь Холли мне в поисках никак не сможет, но зайти за барную стойку и немного «похозяйничать» — да.       — Только не болтай об этом больно, милая. А то будет этот старый обижаться, — и подмигнула.       Из шкафчика под длинным столом тётя вытащила небольшую стопку серых, скрученных в рулоны вафельных полотенец и отдала один мне. Предупредив меня о том, что в середине этого «рулета» лежит зубная щётка, мыло и битны с ватой на случай, если у меня пойдет кровь. Не скрываю удивления:       — Откуда вы берёте все это в таких количествах? Неужели у вас… ну… имею в виду у лагеря… для каждого путника найдётся новое полотенце и щётка?       — Ох, ну конечно нет! Если ты тут ненадолго или не пользуешься авторитетом у Дайкири, то всё это нужно возвращать. Всё. Даже использованное мыло и выстиранные бинты. Но ты пока оставь. Или ты уже уходишь?       Было бы куда мне уходить…       Это я не говорю тёте Холли. Вместо этого успокаиваю её, что еще задержусь тут надолго. По её реакции не понимаю, рада она или нет. Хотя я тоже не понимаю, какие чувства у меня вызывает всё это.       Как будто я всем им что-то должна. Они меня приютили, пригрели и накормили, а я? Только хожу и прошу помощи.              Почему-то я не задумываюсь о том, чтобы постучать. Стоя у небольшого столика, на котором лежат чьи-то вещи (рубашка, вроде бы Каламити, но могу ошибаться. Тут каждый второй одет похоже), я распахиваю дверцу туалетной комнаты. От увиденного смущаюсь и резко захлопываю дверь под возгласы жителя лагеря:       — Эй! Занято! Стучать не учили?!       Краснею и на дрожащих ногах присаживаюсь на край кресла, расположенного в углу рядом со столом. Смотрю на людей, думая, что выглядела наверняка нелепо. Но никто не обращает на меня и на того лохматого мужчину внимания. Все занимаются своими делами.       Тихо и мирно живут.       Им не до меня. У них своя жизнь. И только она их волнует.       Опускаю голову и пытаюсь не смотреть, когда из туалета выходит мужчина, которого я застала ранее за… очень нужным и одиночным делом. Жду, когда он уйдёт, и быстренько шмыгаю за дверь.       Закрываюсь на защёлку, вешаю полотенце на крючок, находящийся на двери. Я оказалась в маленькой комнатке, где пол, стены, даже потолок из серо-голубой плитки. Одной лампочки не очень-то хватает, чтобы осветить помещение.       Складываю бинты на раковину, а на бачок санузла свою одежду. Моя обнажённая кожа покрывается мурашками. Обнимаю себя за локти и шагаю за небольшой порожек. Туда, где располагается душ. Он отделяется дверцей, которую я тоже закрываю.       Не задумываюсь о дефиците горячей воды. Просто выкручиваю краны на полную мощь. Вода — не кипяток. Слегка обжигает кожу, но терпимо.       Как же хорошо оказаться в тёплой воде! Ощущать, как мокрые волосы липнут к шее, как струи воды стекают по телу, как мыло скользит по коже…       Битны, закрывающее уже почти зажившее ранение от пули в плече, быстро намокают и тяжелеют.       Выхожу, неся за собой клубок пара. Квадратные стёкла на дверце в душ запотели, я раскраснелась. Хоть я и вытираюсь грубым полотенцем, но всё равно кожа влажная. Лосины натягиваются с трудом.       Волосы я не заматываю в полотенце. Просто протираю их и оставляю высыхать.       После душа чувствую себя ещё лучше.              Как и говорил Каламити, я начала проходить своего рода реабилитацию. В меня впихивают (ну как впихивают… впихивает. Док) различные зелья и редко — таблетки. Сепсис не выпускает меня за пределы лагеря даже на прогулку.       — Ты хоть этого не помнишь и не ощущаешь, но, милая моя, тебя Каламити притащил сюда без сознания, в крови, чуть ли не с пневмонией лёгких. Я тебя не пущу на улицу. Иммунитет слабый пока что. Извини.       Ясное дело, что он слегка преувеличивает. Мою возможную простуду исцелили лечебные зелья. Я синяками, занозами и ссадинами — также. Я выспавшаяся и полна сил и энергии. Но Док всё равно стоит на своём.       С Дасти всё получше.       Книгу, взятую у неё, я прочла за два дня. Но этого было недостаточно. Небула впихнула мне ещё несколько томов. И не только по телекинезу. Я читала про Эквестрию, относительно новые записи путников и путешественников, чтобы хоть как-то представлять мир, в котором оказалась. Не удержалась и, не сказать, что украла… нет. Это звучит слишком. Просто одолжила, не спросив, пару книг о расах. Сколько смогла — перечитала, но не нашла ни одного совпадения со мной. Ни в одной книге не упоминалась об человеке с татуировкой Мистического и телекинезом Магического. Да, существуют аликорны, обладающие магией и крыльями. Но это не совсем я.       Потом подумала, что, может, моя другая особенность мне поможет? Но, поняв, что под действием радиации и Порчи бывает что похлеще, чем разный цвет зрачков, решила не тратить время на чтение про это. Может, и с моим «миксом рас» также? Всему виной жестокий и опасный мир?       Но, кроме изданий про людей, я заинтересовалась книгами про алхимию.       — Я могу обучить тебя и этому искусству, если ты, конечно, обладаешь должным терпением и внимательностью. Снабжу тебя рецептами, волшебными травами и лабораторным оборудованием, если своих пока нет. Но это позже. Сейчас наша цель — вновь вернуть главную отличительную способность Магических и, при возможности, Знак. Ты согласна со мной, Лилит?       Конечно, на первых своего рода занятиях было трудно. Я не могла даже использовать магию. Просто никак. Не понимала, как это. Но всё же моя магическая сила в эти моменты тратилась, хотя я и не колдовала, по моему мнению. После нескольких попыток и обмороков от магического истощения у меня наконец-таки получилось схватить кислотно-зелёным облачком магии листок бумаги.       Я чуть ли не пищала от радости.       Затем я поднимала коробки, книги, жидкости из пробирок. В конце концов стол. Моя магия крепла, росла, и здоровье моё при этом не подвергалось опасности. Ещё Дасти пообещала заняться боевыми и защитными заклинаниями, как только телекинез станет чуть лучше.       Но Знак так и не появился.       Но я не отчаивалась. Может, моё предназначение в другом? Я еще столько всего не опробовала! Каламити говорил что-то про стрельбу. Может, это мне и нужно? Или Док мне поможет? И я получу свою метку в области медицины? Или обратиться к Винри? Холли?       К гулям, если на то пошло?       С последними я пока не хотела видеться. Всё-таки даже на книжных страницах они выглядят ужасно и страшно.              После очередной тренировки у Дасти Небулы, где я пыталась осилить такое наипростейшие боевые заклинания «Телекинетическая пуля» и «Магический снаряд», я сижу у Дока в клинике.       

ТЕЛЕКИНЕТИЧЕСКАЯ ПУЛЯ

      

Это заклинание позволяет выстрелить в противника концентрированным телекинетическим полем, наносящий ударный урон и отбрасывающим его назад.

МАГИЧЕСКИЙ СНАРЯД

      

Оно из базовых боевых заклинаний, выстреливающее в противника простой снаряд из магической энергии. По принципу действия этот снаряд напоминает плазменное оружие.

      Всё было неплохо, но и нехорошо. Снаряды были слабые, даже не пришлось идти на полигон. Мои сгустки магии не пробивали даже книгу. Но я устала так, как будто перетащила телекинезом полбиблиотеки. Теперь, сидя на диване и глотая зелье магии, я делюсь с Доком своими достижениями. Он не особо-то и слушает: опять что-то пишет, время от времени кивая, издавая звук, похожий на «да» или «ого, молодец».       Я в итоге устаю и замолкаю. Передо мной стоят два пустых флакона, но я чувствую: моё магическое здоровье еще не до конца восстановилось.       Ну а если по-честному, то магические зелья чертовски вкусные. Я готова их пить вечно!       Хватаю две бутылочки в одну руку и подхожу к медицинскому шкафу. Пустые баночки ставлю на самую нижнюю полку. Их позже Док вымоет, хорошенько дезинфицирует и пустит вновь в обиход.       Мне же ещё не запрещал лекарь лазить по шкафам. Наоборот, в последнее время зелья я беру сама, а не жду, когда Сепсис мне их выдаст. Иногда у него просто не хватает на это времени, а у меня, пока я валяюсь без дела в клинике, его полно. К тому же, это моё здоровье. И беспокоиться нужно мне.       Вот и сейчас я безо всякой опаски тянусь к ещё одному зелью магии. Бутылочки «дзинькают», рука моя дёргается от резкой фразы лекаря:       — Куда!       Я удивлённо выглядываю из-за дверцы шкафа. Док что-то дописывает и поднимает взгляд на меня:       — Куда ещё одно берёшь? Положи на место.       Как это? Как так?       Покорно ставлю зелье на полку ниже, а не где оно стояло ранее, и аккуратно закрываю стеклянную дверцу. От такого грозного тона мне становится не по себе. Неужели моя реабилитация закончена? Это же хорошо, верно? Но можно было сказать это, ну, более яснее и нежнее.       Но это всего лишь мои догадки.       — А-а-а… почему?       Док снимает с переносицы очки, кладёт из на тетрадь и поворачивается ко мне, положив руки на спинку стула.       — Каламити за большее пока что не платил. И не смей меня называть жмотом. Лечебные зелья, знаешь ли, просто так на дороге не валяются.       Каламити? Платил?! Улавливаю только первую часть из всего сказанного Доком, точнее только на это концентрирую своё внимание.       Ну я и дура! Точно. Крышки. И как я могла быть настолько наивной?       — То есть… всё, что я тут пила у тебя, это из кармана Каламити? — я заикаюсь, чувствую себя как никогда плохо. Нет, не физически (зелья работают на ура), а морально. Мне просто стыдно.       На мой страх Сепсис угукает и продолжает список «Трат на Лилит»:       — Да, и всё то, что ты ела, чем вытиралась, во что одевалась. И за то, что я тебе это сказал, с тебя сто крышек.       И улыбается.       Мне же его сказанная в конце шутка не кажется смешной. Скорее, это даже звучит как лёгкий стёб. Док понимает, что развеселить меня не выходит.       — Ладно, шучу. Я за такое деньги не беру. И, как я понимаю, тебе Каламити ничего не говорил?       Я утвердительно киваю головой.       — Он уехал по своим делам и немного задерживается. Поэтому, возможно, ты, без крышки в кармане, денёчек поголодаешь.       — А тут никак в долг… там не знаю…       — Нет, — сухо и коротко перебивает меня Сепсис.       Вздыхаю. Мне больше нечего сказать. Усаживаюсь на диване, согнув ноги и прижав их к груди. Складываю подбородок на колени.       — Не отчаивайся, Лилит. Тут на корку хлеба можно с лёгкостью заработать. Походи по другим торговцам, у них всегда дел невпроворот. За помощь какую или работу заплатят коль что. Но ты это, не берись за то, что не сделаешь. Полегче бери.              Размышляю над словами лекаря я уже в холле первого этажа, сидя на диванчике. Нет, меня никто не выгонял. Просто смотреть в глаза человеку, осознавая, что вытворила какую-то глупость и вообще повела себя как дурочка, неприятно. Поэтому я сбежала.       Теперь я Каламити должна вдвойне. Не только за заботу, но и за потраченные на меня деньги.       Безо всякого настроения я не обращаю внимания на суету, которая образовалась в холле. Жители странно оживились и столпились. Из их реплик я улавливаю пару слов:       — Что он на этот раз привёз?       — Лишь бы вернулся не покалеченный!       — Я, когда стану взрослее, то точно стану как он!       В пол уха я продолжаю вслушиваться в голоса, в надежде услышать одно знакомое имя. Но как бы я не пытаюсь, имя Летающего произносит только Винри, каким-то образом оказавшаяся рядом со мной.       Я вздрагиваю от её звонкого голоса над моим ухом:       — Лилит! Здоров! Ну, Каламити ещё не тут?       Отвечаю незнанием на вопрос девушки и, посмотрев на толпу, суетящуюся у лестницы, спрашиваю:       — А что тут происходит? Неужели, рейдеры как-то сюда пробрались, и началась эвакуация?       — Ой, Лилит, конечно нет! Ну да, торговца с ними перепутать вполне легко, но, к счастью, он — не они.       Хлопаю глазами, не понимая о ком идёт речь. В лагере много жителей, занимающихся торговлей: Дасти, Винри, Холли, Смоуки. Даже тот загадочный мужчина с чёрной чёлкой на глазах и в курте-бомбер что-то продаёт в своей комнате рядом с баром. Но я ни разу не видела такой толпы ни у одного из торговцев.       — А, ты же его ещё не видела! Торг — странствующий торговец. Шастает по разным местам, ищет разные штуковины и продаёт, подешевле, чем здесь у наших, надо отметить. Пару раз я у него такие тостеры купила! Ой-ой-ой! Чудо, а не тостеры. Ну, поломанные, конечно, но это же не самое главное! Пару месяцев назад Торг отправился куда-то. По слухам, в Неизведанный Запад. Вот вернулся. И, кажись, с непустыми руками! Идём, хоть познакомишься!       Неизведанный Запад… Территория бескрайних лесов и высоких гор, где затаились Мистические.       Территория Шаманов. Путешествие туда — настоящее самоубийство, но достаточно прибыльное. Конечно, сказать никто точно не может: что же там, за пределами Эквестрии к западу. Не зря же название «Неизведанный».       И теперь я понимаю, почему к этому Торговцу столько внимания. Люди всерьёз думают, что за несколько каких-то месяцев один человечек на двух своих смог пройти такой долгий путь? Н-да… ну и наивные.       Винри тащит меня за руку сквозь толпу. Уже скоро я замечаю серую шляпу, потрёпанную, с заплаткой на боку. Она чем-то напоминает Каламити, но головной убор Летающего более тёплого цвета. Далее моему взору открывается и лицо торговца: худое, с небритой щетиной и жёлто-зелёными глазами. Сам мужчина небольшой, выше меня, может, на чуть меньше десяти сантиметров, и стройный. Синяя рубашка в потёртостях, загнутые рукава оголяют тонкие, но мышечные руки, покрытые ссадинами, синяками и шрамами. Под одним глазом небольшой фингал, губы потрескались. Пепельно-охристые волосы заплетены в хвост большим куском ткани.       Ну да. Торга можно спутать с каким-нибудь бандитом на Пустоши. Вылитый рейдер, если не считать того, что он не пытается нас прикончить, а миро улыбается и смеётся вместе с жителями Грацующего.       — Сегодня не мой день, — жалуется Торг, снимая большую сумку с плеча, — большую часть я уже продал, поэтому что осталось — разбирайте! — Торговец складывает сумку на пол, сам садится рядом с ней на корточки, и начинает выкалывать «товар»: патроны, снаряды, гранаты, какие-то розовые баночки с рычажком, таблетки и лечебные зелья.       Я ожидаю увидеть зелья магии, но какой в них смысл, если купить их мне не за что?       Жители разбирают патроны и, чаще всего, медикаменты, обменивая их на потрёпанные жизнью крышки. Кто-то берёт упаковки таблеток, но они совсем не такие, какие я видела у Дока. На одной упаковке я успела разглядеть надпись: «Рейдж».       Интересное название.       — Даже не вздумай это покупать!       — С чего ты взяла, что я буду это делать? Да и зачем мне это? Я даже не знаю, что это, — вопросительно смотрю на Винри, которая заметила, как я пристально смотрю на этот «Рейдж» и другие упаковки.       — Дак вот знай. Это наркота, — беззаботно вводит меня в курс дела Винри, — а как всем известно, лучше немного ограничить количество этой дряни в организме. Хоть как-то, насколько это возможно в наших-то условиях.       

РЕЙДЖ

      

Наркотик, разработанный и массово производимый во времена Великой Войны с целью повышения уровня агрессии и злобы у солдат. Вводит применившего с состояние дикой ярости, что повышает наносимый врагу урон.

      — Зачем тогда это вообще продавать? — дебильный вопрос, знаю.       — Как зачем? А жить-то на что? Такое скупается быстро. Вон видишь, уже ничего не осталось. Люди с помощью этого живут, по их мнению, лучше и легче. Лишь бы щас эти покупатели дичали за пределами лагеря, а то Дайкири скоро запретит такое Торгу продавать.       — А если это случится, торговец послушает?       — Ну конечно нет! Будет делать втихаря.       Мы с Вирни подходим ближе к «прилавку».       — Что-то приглянулось, леди? — легка улыбка торговца кажется искренней и дружелюбной. Я, улыбаясь, отвечаю отказом. Ну и куда мне патроны, если я пистолета в руках не держала? — о, Винри! Извиняюсь, то никакой металлолом я не притащил.       — Ой, ну и катись ты! Как так-то, а?       И смеются. А мне же становится очень интересно, насколько прибыльное это дело — торговать на Пустошах? Смотрю на небольшую коробочку, куда торг складывает свой заработок.       Неплохо! На хорошую жизнь в лагере наверняка хватает. Вот бы и мне…       — Э-э-э… слушай, Торг, верно? А где ты ходишь, чтобы вот, ну, так вот зарабатывать? — по выражению лица торговца понимаю: мой вопрос какой-то неясный. Ну и умею я, конечно, выражать свои мысли.       — Ну, я хожу по всяким местам. Заброшенным иногда, а иногда и не совсем… там, если залазить в каждую щель и взламывать каждую дверь, можно вынести неплохо всего. От еды до изумрудов. Ты же это имела в виду?       Я киваю.       — А, я вот тоже также хочу. Не подскажешь, не дашь пару советов?       — А что говорить-то? Пушку в руки и пошла. Удачи тебе и плохих пуль у врагов, — Торг захватывает оранжевой магической аурой упаковку патронов, отдаёт жителю, желая хорошего дня. Покупатель, кстати, тоже в шляпе. Видимо, это какой-то хит сезона на Пустошах.       — Ну, а куда лучше всего пойти мне, чтобы хоть что-то найти и озолотиться?       Торг улыбается оттого, какое слово я подобрала, вместо того, чтобы сказать «подзаработать».       — Ну, на первых порах ты точно не озолотишься, а так единственная здешняя достопримечательность — разрушенный довоенный завод. Он не очень пострадал во время бомбёжек, так как большая его часть находится под землёй. Загляни туда, но смотри под ноги! Мины да турели порой еще активны… Да-да! У меня есть еще парочка зелий. Вам какой размер, миледи? — обращается уже не ко мне Торг.       — О, Лилит, пошли вместе? Я бы тоже поискала себе металлолома или коль чего.       Соглашаюсь с Винри. Мне и правда не помешает компаньон. Одной идти, особенно мне, неопытной и даже не представляющей куда именно, не лучшее решение. Мы отходим от Торговца, и девочка даёт мне совет:       — Ты только поищи себе защиту какую-нибудь или хоть что-то. А то в майке будет не очень идти на завод. И какое-нибудь оружие. Лезвие или пистолет там, окей? Тогда как всё сделаешь, иди ко мне.       Только после того, как мы с Винри расходимся, я вспоминаю, что зря пообещала ей, что найду себе оружие и броню. На что я их приобрету?       «Эт тебе. Возможно, что-то будет велико, но уж чё нашёл;) Если чё-то ещё понадобиться из одежды, не стесняйся, иди к Оуку (второй этаж). Скажешь ему: «Каламити всё решит» и бери чё подойдёт. А куртку и сапоги твои подлатали как могли.»       Точно! Летающий же писал мне записку. С предлогом, что Каламити всё решит, я и подойду к, как там его, Оуку.       Но главное: отпустит ли меня Док? Хотя, если, по его словам, Летающий за продолжение моей реабилитации не платил, то и где я — сейчас это Сепсиса волновать не должно.              — Н-да, вижу, у тебя нет никакой брони!       Практически сразу, после разговора с Винри я направилась на «поиски брони». Дошла до клиники, взяла записку Каламити, так на всякий случай, и пошла прямиком к Оуку Сталворту — темнокожему, с хорошим телосложением торговцу брони в защитном зелёном костюме, повязке цвета хаки на коротко отстриженных чёрных волосах.       — Одни только… лосины? Они хоть улеплённые? Нет?! В такой одежде ты на Пустошах долго не протянешь. Хочешь выжить — позаботься о своей защите.       — Ну, ничего другого у меня нет. А ты можешь мне в этом помочь? Если что… — хочу договорить о том, что Каламити всё решит, но Оук меня перебивает, но, понимая, что я еще что-то хочу сказать, останавливается.       — А? Говори!       Я отмахиваюсь. Потом скажу.       — Конечно я тебе смогу помочь. Броня — мой бизнес здесь. Однако разочарую: сейчас у меня на складе ничего не найдётся твоего размера. Разве только укреплённый комбинезон да пара защитных костюмов. Но всё же это лучше, чем ничего, так что вот, взгляни.       Позади Оука стоит стремянка, над ней выступ и железная дверь, ведущая, как я понимаю, на склад. Но Сталворт не подминается туда. Он открывает деревянный ящик, стоящий между стеной и стремянкой, и, покопавшись там, достаёт три костюма: один — голубой, другой — жёлтый и третий — белый. Два последних больше похожи на какие-то тонкие недо-скафандры, а первый — на тканевый гидрокостюм. Не такое я представляла, когда шла сюда за бронёй.       Голубой костюм оказывается прочнее, чем кажется на первый взгляд, но всё же «броня» — такое для него не подходит. Да, множество карманов, шлёвки, на локтях и коленях кожаные вставки, но замок, идущий вдоль тела, заедает. Жёлтый же костюм предназначен для защиты от радиации, а белый — от химического воздействия. Не пойду же я в этом на завод! Винри будет ржать всю нашу дорогу, когда я появлюсь в её поле зрения в круглом прозрачном шлеме на голове.

УСИЛЕННЫЙ КОМБИНЕЗОН

      

Комбинезон Убежища из усиленной ткани. Защищает так себе, но всё же это лучше, чем ничего.

АНТИРАДИАЦИОННЫЙ КОСТЮМ

      

Костюм для работы в местах с повышенным радиационным фоном. Имеет встроенные фильтры воздуха. Также помогает дышать под водой.

КОСТЮМ ХИМЗАЩИТЫ

      

Резиновый скафандр, созданный для работы в агрессивной среде. Должен полностью защищать от любых ядов и кислоты, но, похоже, кое-где у него рассохлись уплотнители, так что защита не совершенна. Также помогает дышать под водой.

      Выбор небольшой. Очень небольшой. Может, мне просто приобрести защитные налокотники, наколенники и наплечники? И еще ту пластину, которая одевается на грудь. Ну, а почему нет? Броня? Броня!       Но, все же, я хотела чего-то не такого.       — Выглядит, знаешь, как-то не особо. А точно нет ничего получше?       — Откуда? — усмехается Оук, — В этом лагере с твоим размером только дети-подростки. Можешь даже не спрашивать у других торговцев — бронёй здесь занимаюсь только я. Но не волнуйся, скоро ожидаются новые поставки. Вот тогда наверняка подберём для тебя что-нибудь подходящее. А если нет — я и сам подогнать могу. Если буду знать, что покупатель не пропадёт никуда. А пока готовь крышки, хорошая броня стоит недёшево.       Перед тем, как их готовить, их нужно получить. А чтобы получить — что-то продать. А чтобы продать — найти то, что продать. А чтобы продать — идти на завод. А без хорошей защити неизвестно, что со мной там будет. А без крышек брони нет… замкнутый круг!       Долго не думаю. Мысленно извиняясь перед Каламити, соглашаюсь купить усиленный комбинезон.       — Примерять будешь? Хорошо. Стоимость: шестьсот тридцать четыре крышки. Каламити все решит? Хе-хе, я и не сомневался. Да, и если повредишь свою броню — ну там мало ли что, в перестрелку попадёшь или за гвоздь зацепишься — тащи её ко мне. Я вмиг всё починю. Не забесплатно, конечно, — представляю, как Оук подмигивает. Конечно, его тёмные очки-монолинза, не дают узнать, правда это или же нет.       Выйдя из комнаты Сталворта, иду в бронированную дверь напротив, повесив «купленный» костюм на согнутые руки. Там, как сказал Оук, сидит торговец оружия. Его помещение небольшое, обставленное оружейными шкафами, тумбами и стендами. На антресолях железные ящики, а в углу — турель, только с мощным корпусом, чуть ли не с меня размером. Далеко не такая, как на пололках третьего этажа. Она больше и страшнее выглядит. Но огонёк на ней также жёлтый, а не враждебно-красный. Я не противник для неё.

      

НАЗЕМНАЯ ТУРЕЛЬ

      

Наземные турели устанавливаются на полу, они хорошо укреплены и имеют прочную броню, защищающую их от пуль.

      Сам же торговец оказывается тем самым, в светло-коричневой шляпе, которого я видела у Торга. Мужчина одет в коричневую кожаную куртку, тёмные штаны. Светло-русые волосы касаются плеч, а брови тяжело сдвинуты на карие глаза.       — Ты оружие продаёшь, верно? — нерешительно захожу, оглядываю стволы и патроны.       Надо максимально оказать хорошее впечатление! Вряд ли второй раз прокатит отмазка от своевременного платежа «Каламити всё решит». Причём, не думаю, что этот мужчина знает о её существовании. Уж никак Летающий не думал, что я пойду приобретать за его счёт без ведома пушку!       Поэтому, вперёд и удачи!       — Само собой! Я — Брасс Бакшот, и в этом бизнесе моя семья уже три поколения. У меня только лучшие стволы, гарантия качества, всякий хлам не держим… Так какое оружие предпочитаешь, огнестрельное или энергомагическое?       Знать бы ещё, что из этого что собой представляет. Нет, я понимаю, что такое огнестрельное. Этот же пистолет, например. А энергомагическое? Лазер, какой у турели в углу, что ли?       Не стану отвечать наугад. Отвечу вопросом на вопрос, слегка переведя тему:       — Я не очень разбираюсь в этом. А какое ты сам посоветуешь?       — О, мне больше по душе старый добрый огнестрел. Он дешевле, надёжней, проще в уходе и может работать там, где энергомагическое и не подумает — например, под водой.       Киваю, поддерживая разговор. Ну кто ж знал, что за оружием, оказывается, ухаживать надо? М-да, я и правда слаба в этой теме.       — Но проблема в том, что есть множество разных калибров, — калибров? Смутно понимаю, что это, — и патроны от одной пушки, скорее всего, не подойдут к другой. Тут уж ничего не поделаешь, — пожимает плечами Брасс и подходит к стенду для инструментов, показывает на одну из пушек: с красным корпусом и с какой-то ярко-зелёной батарейкой, — энергомагическое же, например, вот эта лазерная винтовка, использует стандартные спарк-батареи, которые подходят к чему угодно, и это, надо сказать, очень удобно. Кроме того, лазер, плазма или огонь могут помочь там, где не справятся пули. Есть на Пустошах такие твари, против которых только огнемёт и сгодится. Те же слизни, к примеру. Ну дак что?       — Честно, я вообще стрелять ни разу не пробовала. Мой опыт — это только ножи…       Стараюсь не вспоминать подробности того, как я на той дороге… ну, вы поняли.       — Не умеешь стрелять — не проблема! Можешь научиться и потренироваться прям здесь, под моим контролем. У нас есть специально оборудованное стрельбище, дверь направо. А на счёт холодного оружия… — Брасс осматривает свои прилавки, — ничего у меня такого пока что нет. Когда-то Винри продавала что-то похожее, но вряд ли у неё сейчас найдётся что-то тебе нужное.       — Даже ножа никакого нет? — моя надежда, как всегда, умирает последней!       — Да куда ты ж с этими ножами! Есть парочка, конечно…       — Вот и замечательно! Беру, но немного в долг.       Браса удивляют мои слова. Он возражает:       — Ага! Возьмёшь и не заплатишь. Если тебя прикончат где-нибудь? Ты чисто физически, даже при большом желании, мне не вернёшь крышки. Поэтому я тебе ничего не дам.       Значит возьму я.       Прошу Брасса хотя бы показать мне эти ножи. Тот соглашается. Достаёт из тумбочки два лезвия. Они мало чем отличаются от того, который я нашла в том доме. Но, как говорил Оук, лучше что-то, чем ничего.       — Ну ерунда это. Не советую на это деньги тратить. Такую мелочь ты с лёгкостью найдёшь на Пустоши. Поверь мне.       Покивав в знак согласия и еще немного поговорив на тему пушек (где, собственно, больше всего разговаривал сам Брасс) я отвлекаю торговца, прошу показать мне какой-нибудь пистолет. Не забываю заметить, куда мужчина складывает мои заветные лезвия: на тумбу. Даже не в ящик! Повезло.       Как только Башкот отворачивается, я напрягаю всю свою магическую силу, мои пальцы загораются зелёным свечением, и я, спасибо упорным тренировкам, с лёгкостью поднимаю ножики. Они тихо левитируют в якро-зелёном облачке магии, медленно летя ко мне, слушаясь движений моих пальцев.       Они уже практически у порога. Еще немного! Еще!       Брасс окликает меня и предлагает мне еще посмотреть на очередной пистолет, который никак меня не привлекает. Я паникую.       Что будет, если он заметит ножи?       Я стану самой никудышной воровкой.       У меня один шанс. И я это понимаю. Рискую и свободной рукой использую одно из защитных заклинаний, которое у меня ранее получалось ужасно. Нет времени сконцентрироваться, я практически не глядя посылаю телекинетическую пулю. Она должна будет откинуть лезвия за порог, позволив им преодолеть это расстояние быстрее.       Я отправляю сгусток телекинеза и не сморю, куда попала, так как Брасс оборачивается, а я поднимаю взгляд на него. Нервно улыбаюсь.       Как же я радуюсь, когда краем уха слышу тихий звон. Звон за передами комнаты Брасса.       У меня получилось!       Быстро распрощавшись с Башкотом, захлопываю его дверь, поднимаю два краденных ножика и направляюсь на третий этаж.       Нет, я не воровка. Я их верну! Или даже заплачу, как заработаю.       Я не воровка!              В мастерской Винри бардак. Множество старых электроприборов, болты и гайки повсюду. Сама и до того маленькая комнатка визуально кажется ещё меньше из-за большого количества ящиков и мешков. Вот в этом хаосе сама девчонка вешает на верёвку какую-то футболку. Желтее волосы Винри убрала в высокий хвост, комбинезон сменила на похожий, но только синий, с лямками, под него надела водолазку с налокотниками, а поверх — короткую куртку. На ногах — высокие ботинки. Посмотрев на них, во мне появляется небольшой страх: я забыла про обувь! Не пойду же я в тех мужских сапогах, которые больше на несколько размеров? Ладно. Не время паниковать. Может, у Винри что-нибудь найдётся? На один-то раз.       Нашлось. Да, они не такие длинные, немного жмут и выглядят хуже, но я благодарю девушку и прошу её отвернуться: мне же нужно как-то переодеваться! Та хихикает и нехотя выполняет мою просьбу.       — Ой, вот титек я не видела!       — Винри, помолчи!       Она в шутку язвит мне, а я не могу сдержать смех. Решаю немного поговорить, пока переодеваюсь. Всё-таки, не в тишине тут сидеть.       — У тебя здесь много разных инструментов.       — Пф, ну Лилит! Конечно, это ж мастерская, — со смешком, будто я сказала столь очевидное, что понятно даже гулю-мертвецу, произносит Винри, шурша чем-то, — но на самом деле многих нужных инструментов у меня нет.       — Каких именно? Может, мне по счастливой случайности попадётся что-нибудь, — я не жду за это особой благодарности от Винри. Нет, конечно, от ничего подобного я не откажусь, но моё желание Винри вполне искренне и не зависит от награды.       — О! если принесёшь, то в обиде не оставлю! — даже не глядя на девушку, понимаю, насколько она обрадовалась, — но не думай, что нужные мне вещи можно найти в любом шкафу. Это не какие-нибудь отвёртки! Итак, слушай: во-первых мне нужен штангециркуль.       — Это инструмент для точного определения размеров? — предполагаю я, стягивая с себя майку, но, перехотев, надеть комбинезон прямо на неё.       — О, Лилит! Да, правильно. Вроде до Войны они использовались на Заброшенном заводе. Может, нам удастся его найти. Ну, во-вторых, мне нужен гидравлический болторез — штука, с помощью можно с лёгкостью перекусить ну, например, толстый стальной прут…        Уже стягиваю резинку лосин, как замираю.       Татуировка.       Да, Винри не смотрит. Она болтает о своих болторезах и ковыряется в своей сумке, но кто ж знает? Я не представляю, как она себя поведёт, когда увидит отличительный знак Шаманов. Как она к ним относиться? Что если она побежит к Дайкири?       Я не могу рисковать. Натягиваю лосины обратно. Лишь бы мне было не туго в комбинезоне из-за них.       — Лил, ты вообще меня слушаешь? Да не оборачиваюсь я, не ссы! Где такой найти можно? Ты про гидравлический болторез? Ну, на заводе может такой быть, наверное. Но есть ещё один вариант. Много лет назад эта мастерская принадлежала другому механику. Я точно знаю, что гидравлический болторез у него был. Да только вот полез он с ним как-то раз в старую канализацию, не знаю уж зачем, может, хотел вскрыть какую-то решётку. В общем, не вернулся он оттуда.       — Как-то не тянет повторять его подвиг, — с сарказмом бубню, одевая комбинезон.       Он хорошо сидит на мне и совершенно не жмёт. Не велик и не мал, хорошо тянется и, я бы даже сказала, красиво подчёркивает фигуру. Замок, к сожалению, не застёгивается полностью, поэтому оставляю расстёгнутом его на груди, откуда видна майка.       — Понимаю, у меня тоже такого желания никогда не возникало, поверь. Может, ещё где другой найдём. Ну и, наконец, мне нужен осциллограф. Ну, знаешь, такой прибор для измерения различных параметров электрического сигнала. О, Лилит! Ты просто бомба!       Винри всё-таки, случайно ли, или от нетерпения, поворачивается ко мне, когда я заплетаю волосы в косу. Последние реплики про меня девушка говорит после небольшой паузы, в которую решаю я задать другой свой вопрос. Ну кто же знал, что она начнёт тут оглядываться на меня! Уж не знаю, был ли услышан мой «А чем ты вообще здесь занимаешься?»       Винри при виде меня ахает, называет мой костюм «уж очень секси-шмекси для Пустоши, шутит про соблазнение диких радтварей и, представляете, отвечает мне на мой вопрос!       — Да всем понемногу. Ремонтирую оружие, утюги, тостеры, разбираю на запчасти старый хлам, за которым я, собственно, и иду. Ещё чиню снаряжение, продаю нужные детали и инструменты, всякие полезные мелочи, хотя многие называют это мусором. Ну разве этот картонный каркас от изоленты может быть хламом? Из него можно столько всего сделать!       Вновь хихикаю, закрепляю длинную косу верёвкой, которую тоже одолжила у Винри.       — Ещё умею изготовлять самостоятельно оружие, холодное в особенности. Ну знаешь, все, чем быть, резать и колоть.       Восхищаюсь девушкой. Это и правда полезный навык. Думаю, я бы хотела научиться, причём какое-нибудь холодное оружие мне бы пригодилось.       — Слушай, у тебя не найдётся никаких тряпок? Я бы…       — Не слова больше! — перебивает Винри, даже не спросив, зачем мне нужна ткань, — ща! А нет! Вон, на верёвке позади тебя висят лоскутки.       Обматываю самым маленьким один из своих ножей и помещаю в сапог. Делаю несколько шагов, чтобы удостовериться, что никакого дискомфорта мне не приносит лезвие у носка.       — А сумка тебе нужна? — Винри протягивает мне вполне неплохую, большую, из плотной такни сумку на длинной лямке.       — Не отказалась бы, но крышек у меня нет, заплатить могу только…       — Да не нужно платить! Отдаю! Мне всё равно тут половина не нужна из всего, что есть. Продавать — ко мне мало, кто ходит, да и Оук продаёт более хорошие вещи. Забирай.       Надеваю сумку и кладу в небольшой кармашек на ней нож.       Я готова.       Ещё раз проверив, все ли взяла, Винри одевает рюкзак, завязывает на голову свою бандану. Перед тем, как спустится на первый этаж, мы заходим в клинику. Мне нужно забрать куртку. Док как обычно ничего не спрашивает, за что я ему благодарна, но по его напряжённому лицу я понимаю: он не очень доволен тем, что я куда-то собралась. Уже у выхода из клиники я прошу:       — Док, если Каламити придёт, не говори ничего. Я просто прогуляться с Винри. Вернусь к вечеру. Обещаю!       Ну, я думаю, мы долго там не задержимся…       На первом этаже большая, бронированная, серая дверь, ведущая на улицу. Снаружи она открывается просто, а вот с улицы — нужно знать пароль.       — Лучше запомни, а то мало ли возвращаться одна будешь!       — В каком смысле?       — Да забей.       Пароль и правда несложный. Запомнить не составит никакого труда, но на случай, если такое случиться, то впустить меня никто не впустит. Нужно будет ждать, чтобы кто-нибудь вышел и, если он меня узнает, то зайти.       — Чаще всего тут гуляет туда-сюда Каламити, поэтому не бойся!       И мы выходим за дверь.              Выйдя на улицу, я готовлюсь к предстоящему холоду, который я чувствовала тогда. Но куртка, два слоя одежды и сапоги по размеру не пропускают мороз, разве что только ветер задувает под капюшон и руки мёрзнут. Но в таком случает есть глубокие, между прочим уже отремонтированные карманы куртки.       Серая, в инее, трава хрустит под ногами, сухие ветки деревьев колышутся, скрипят и, кажется, завывают на сильном ветру. Чёрные пряди у лица лезут в глаза, замочки на полупустой сумке звякают, Винри смело шагает впереди, а я по её следам. Идя за зелёной банданой, я иногда посматриваю в небо, затянутое облаками. Ну мало ли увижу Каламити?       Но этого не случается. Примерно через час нашего пути я замечаю силуэт здания. В высоту оно не очень большое, а вот в ширину!       — Если не ошибаюсь, то на поверхности всего пара этажей, всё остальное подземное. Мы же сегодня, наверно, и этажа не обойдём.       Подойдя ближе, я разглядываю здание. Маленькие окошки с кое-где выбитыми стёклами, высокие трубы и потемневшие кирпичи. Двери выломанные, внутри темно. Винри не достаёт никакой фонарик, на что я надеялась, а просто идёт внутрь безо всякой опаски, теряясь в темноте. А мне же немного жутко.       — Ну где ты? Давай заходи! Не ссы!       Вдох-выдох. Шаг. Давай, Лилит. Ты сможешь.       И я смогла.