Поцелуй, Милосердная Матушка

"Милосердная Матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе. Сохрани  мой секрет и помоги детям своим, окутав их в тени, спрятав силуэты их во тьме  непроглядной. Поцелуй, Милосердная Матушка". Мы, дети Ситиса, нуждаемся в помощи твоей, в твоей невообразимой силе, в расцветающем могуществе.  В трудные времена остаётся лишь надежда, которая едва держится, словно маленькое насекомое, угодившее в могущественные паучьи сети. Оно так же цепляется за любые шероховатости, неровности, стараясь не угодить в небытие, но конец его предопределён и неизбежен. Вместе с надеждой во тьму канет и человек. Однако вместе с Темным Братством приходит нечто большее, чем просто надежда. Это уверенность, долгожданное чувство спокойствия и удовлетворения, ведь ты знаешь, что твоя воля будет исполнена. В такие моменты даже самый маленький человек ощущает свою важность и силу. Обложка книги выглядела невероятно старой, будто была сделана ещё до создания всего живого в Нирне. Я трепетно провел сухими холодными пальцами по изгибам книги и осторожно отложил ее в сторону.  Как долго я готовился к этому ритуалу, как тяжело мне все это давалось. Порой я думал, что попросту не переживу происходящего и убью сам себя, однако добыча необходимого для проведения ритуала человеческого тела, казалось, закалила меня. Я перестал ощущать жалость к людям, а в первую очередь к себе. Я больше не слышал внутреннего голоса, наставляющего меня на верный путь, словно он отчаялся в своих попытках донести до меня истину. Я просто сбился с пути, но назад дороги уже нет. Всю свою жизнь я жил мыслью, что прикончу старую ведьму и даже сам сказал ей это, когда она заносила руку для очередного удара над сиротой.  Тогда созрел мой план, но я был слишком мал и неопытен, чтобы его осуществить.  Тело достать оказалось на удивление легко. Совершить убийство не было проблемой – я испачкал материнский кинжал кровью десятков невинных жертв, чьи деньги и драгоценности представляли для меня интерес. Это был самый обыкновенный интерес к жизни, я попросту не хотел сдохнуть с голоду.  Как только я понял, что готов, по городу прошёл слух, что вернулся мясник. Не сказать, что я был огорчён, скорее, счёл это удачей. Первым же делом я задумался о том, куда он дел труп убитой девушки, ведь для таинства мне нужно было свежее, даже ещё тёплое тело. Тогда я начал караулить убийцу на тёмных переулках Виндхельма и спустя неделю мои труды оправдали себя. В момент убийства второй жертвы я прятался за надгробием на кладбище. Как только с девушкой было покончено, я вцепился в драку с мясником. Он тогда изрядно меня потрепал, на ребре даже остались шрамы от кинжала, но я оказался проворнее и задел, судя по всему, что-то немало важное, отчего убийца уползал от меня, моля о пощаде. Именно тогда я в первый раз почувствовал свою силу, но наслаждаться победой не было времени. Я схватил тело и скрылся в темноте.  Сейчас жертва лежала прямо передо мной, а точнее её остатки. Куски мяса, кости, волосы, вырванное собственноручно сердце... Я изрядно постарался, чтобы впечатлить Мать Ночи. Нужно ждать. Ждать ее дитя, которое сможет мне помочь, вызволить из беды. Ждать нужно сколько потребуется, ведь терпеливость всегда вознаграждается Ситисом. И я решил ждать, во что бы мне это ни стало. Сложив руки на колени, я медленно прикрыл глаза, шёпотом повторяя молитву Тёмной Матери. Я совсем потерял счёт дням, проведённым без еды и сна в ожидании помощи. В дверь постучали. Сперва меня окутал страх. Вдруг, это стражники? Но опасения испарились в миг, как только дверь отворилась сама, а на пороге показался темный силуэт. Это представитель Темного Братства.  - Мне нужна ваша помощь. Тёмная фигура едва заметно кивнула. Я готовился сказать эти слова уже чуть ли не восемь лет. - Убейте Грелод, хозяйку приюта.   Казалось, тень недовольно поморщилась, словно это имя вызывало отвращение. Не могу сказать, что не испытывал того же самого, но меня окутывало чувство гораздо большее, нежели просто неприязнь. Я отдал загадочному человеку все свои сбережения, которые оказались ничтожно малы. Силуэт взял мешочек с монетами и взвесил в руках. Там было всего-навсего сто септимов – непомерные для меня деньги. С момента смерти матери каждая монета была на счету, я был готов перегрызть глотку любому, кто проявлял хотя бы малейшее желание присвоить себе мои вещи или еду, хоть сам и не брезговал заниматься таким. Но убийца лишь сверкнул глазами и выскользнул из дома, как будто его тут никогда и не было.  Облегчение пришло не сразу. Я не мог осознать, что это наконец-то сработало и все получилось. Лишь вернувшись в тот самый злачный коридор, когда в нос мне ударил сладкий смердящий запах, я осознал, что все кончено. Тогда я рухнул на пол, прямо рядом с разлагающимся телом, и принялся мечтать. Мечтать о том, как снова увижу счастливые улыбки друзей из приюта. О том, как они будут счастливые скакать по Рифтену, не опасаясь, что вот-вот выйдет Грелод и заставит их захлёбываться слезами. О том, как я вновь увижу Цецилию.  Цецилия.  Я сам не заметил, как ее имя сорвалось с моих губ и отдалось где-то в глубинах дома. Мне нравилось ее имперское имя, и я любил временами просто повторять его вслух и вслушиваться в каждый слог. Как же я жалел, что не смог забрать ее с собой. При первой попытке сбежать ведьма Грелод побила Цецилию до иссиня-бордовых синяков и спрятала в чулане, а меня грозилась убить. Я знал, что она не сможет, но и испытывать судьбу тоже не хотел, так что просто сбежал в ту же ночь, как последний трус. Прошло уже столько лет, а я не перестаю винить себя и никогда не перестану. Цецилии уже было добрых шестнадцать лет, как и мне, и, казалось, Грелод должна отпустить ее на вольные хлеба, но Грелод и не думала.  Вероятнее всего Цецилия сейчас прислуживает мерзкой старухе где-то на кухне. От этой мысли снова бросило в дрожь, и я решил, что отправлюсь в Рифтен. Возможно, доберусь туда даже раньше убийцы и успею подготовиться к предстоящему празднику "жизни", чтобы вдоволь насладиться упоительным чувством осуществившейся мести.