Роза Уизли и Древние Руны

      Весенний Лондон встречал своих жителей и гостей относительно тёплой погодой. Человек шёл по улице, он был одет в лёгкое осеннее пальто до пола, имел растрёпанные чёрные волосы и круглые очки. Мужчина этот явно не замечал вечерней прохлады.       Вскоре мужчина зашёл в частную клинику.       — Добрый вечер, — обратился он за стойкой регистрации. — Мне бы хотелось навестить подругу.       — Добрый вечер, — ответила ему девушка. — Назовите её имя.       — Миссис Грейнджер, Гермиона, — ответил он.       — Ага, вижу. Второй этаж, палата 236.       — Спасибо, — мужчина проследовал по указанному направлению.       — Гарри, — окликнул его знакомый голос.       — Джинни, — улыбнулся ей Поттер, а подойдя к ней обнял, настолько, насколько позволял её округлившийся живот.       — У Рона и Гермионы девочка, — улыбалась она.       — Рон, наверное, на седьмом небе.       — Гарри, Джини, — окликнул его высокий рыжеволосый мужчина, чьё лицо было обезображено шрамами. — Идите сюда, к остальным.       — Идём, Билл, — ответил Гарри, и они вместе с Джини подошли к палате, где уже собрались почти все Уизли.       — Гарри, — из палаты вышел Рональд Уизли, и казалось, что не было на всём белом свете человека более счастливого, чем он.       — Рон, — улыбка в этот день не желала покидать лица Гарри. Уже в который раз Гарри становился дядей, уже без пяти минут дважды становится отцом, а также приходился крёстным Тедди Люпину. Но сегодня, после стольких лет, его лучший друг, Рон, обзавёлся первенцем.       Гарри подошёл к Рону, крепко пожал ему руку, а потом оба лучших друга сцепились в объятиях. Гарри успел заметить, что голубые глаза Рона были на мокром месте.       — А как Гермиона? — задал вопрос Гарри.       — А ты посмотри, — Рон пропустил в палату Гарри. Зрелище внушало уважение. Вся палата была уставлена многочисленными подарками, цветами и большим количеством воздушных шариков. Гарри понадеялся, что это самые обычные шарики, не из магазина Рона и Джорджа, иначе ему, как сотруднику Министерства, пришлось бы писать докладную записку о нарушении Статута о Секретности.       А в центре платы, на больничной койке лежала счастливая Гермиона, прижимающая к груди новорождённую малышку. Рядом с ней стояли врачи-акушеры и тоже улыбались.       — Гарри, — позвала она его. Поттер подошёл ближе, малышка тут же уставилась на него изучающим взглядом своих голубых точь-в-точь Рона глаз. А на голове уже виднелся пучок рыжеватых волосиков.       — Так вот ты какая, — Гарри взял малышку на руки. — Роза Грейнджер-Уизли.

***

      — За юную волшебницу Розу, — поднял свой бокал с пивом Гарри.       — За самую талантливую волшебницу, которую когда-либо знал Хогвартс, в будущем! — ответил ему Рон, после чего двое старых друзей чокнулись и сделали по паре глотков.       Они сидели в ближайшем от клиники маггловском пабе, здесь было очень шумно из-за футбольных фанатов, потому Гарри и Рон могли не опасаться, что кто-то услышит их разговоры. Несмотря на это Гарри наложил Чары Помех и Чары Отвода глаз от их с Роном столика.       — Знаешь, — сказал Гарри. — Я до сих пор удивляюсь, что ты согласился с решением Гермионы родить ребёнка в маггловской клинике.       — Ты бы больше удивлялся тому факту, — усмехнулся Рон, — что Гермиона до последнего корпела над проектами по улучшению условий труда и быта домовых эльфов.       — Вот этому я как раз не удивлён, — хмыкнул Гарри. — Ну… за то, чтобы все инициативы Гермионы воплощались в жизнь?       — Вздрогнули!       Стук. Глоток.       — Гермиона! — Рон с Гермионой сидели в Норе. — Скажи, ну зачем тебе диплом об окончании школы? Мы же и так, можно сказать, окончили школу, где выпускным экзаменом стала Победа! Мне и Гарри уже предложили место в Академии Аврората, будем учиться и работать.       — Рон, — вздохнула Гермиона. — Мы много раз об этом говорили. И я повторю, что я не собираюсь это время тратить впустую. Плюс, школа удобна для подготовки моего проекта по урегулированию отношений волшебников и кентавров!       — И будешь вместо сна и отдыха скакать по Запретному Лесу, — с неприкрытым сарказмом сказал Рональд. — Ну вот скажи, с кентаврами у нас, вроде, хорошие отношения. Они даже «предателя» Фирензе простили после Битвы.       — Да, — сказала Гермиона. — Но отношения между кентаврами и волшебниками всё равно напряжённые. И я говорю не только про хогвартских кентавров, это лишь одна из нескольких общин на территории Британских Островов.       — И потом, — слегка смутилась Гермиона. — Кикимер сделал мне подарок.       — Подарок? — с неподдельным испугом сказал Рональд. — Какой подарок?       — Хороший, — улыбнулась Гермиона. — В своём воззвании к домовикам он упомянул среди прочих и моё имя, так что мне теперь будет проще наладить и с ними контакт, после того, как моя инициатива с кентаврами докажет свою полезность, я собираюсь бороться за права домовых эльфов.       — Снова это твоё Г.А.В.Н.Э.? — улыбнулся Рон.       — Нет, — сказала Гермиона. — Кое-что более действенное. Магическое законодательство.       Рональд слегка понурился.       — А кроме того, — ещё милее улыбнулась Гермиона. — Я свой проект делаю уже в качестве сотрудника Министерства. Можно сказать, что я получаю стипендию за свою проектную деятельность.       — Стипендию? От Министерства?       Гермиона показала письмо за подписью Кингсли Шеклболта, временно исполняющего обязанности Министра Магии, в котором сообщалось, что Гермиона Джин Грейнджер, героиня Второй Магической Войны, имеет право работы над проектом по заказу Отдела Регулирования Магических Популяций и Контроля над Ними, с получением довольствия за работу в размере…       — Пятьдесят галлеонов в месяц?! — Рональд был в шоке. — Это же гроши… Да с твоим статусом…       — Рон, — Гермиона нежно погладила его по руке. — Ты же меня знаешь, мне, практически, не на что тратить деньги, разве что на книги. А жить я буду в Хогвартсе, на правах обычной студентки.       — Ну, Героиню Войны обычной студенткой не назвать, — усмехнулся Рональд, но Гермиона не улыбнулась. Напротив, от этих слов ей стало только хуже.       — Гермиона, — прошептал Рональд. — Прости, я не хотел.       Он точно не хотел вызывать эти воспоминания. Но стоило им чуть остановиться в своих мыслях, как память кидала их обратно в ту майскую ночь. Запах каменной крошки с примесью штукатурки. Гарь от Адского Пламени в Выручай-Комнате и трупы… Много трупов. Среди них особенно выделялся Фред.       — Ничего, — смахнула она слёзы. — Время всё лечит. Когда-нибудь и эти раны затянутся. Взойдёт молодая трава, её омоет прохладный летний дождик, и радуга упадёт своим концом на полянку.       — Ты чего? — спросил Рон, смотря как Гермиона улыбается сквозь слёзы.       — Мама так говорила мне в детстве, — шмыгнула она носом. — Надеюсь, что у них с папой всё хорошо.       — Я уверен, — сказал Рональд, обнимая свою волшебницу. — Вот увидишь, скоро мы отправимся в путешествие в Австралию, разыщем твоих родителей и к ним вернётся память, а потом мы всей семьёй вернёмся домой, в Англию.       — Как, как ты сказал? — спросила Гермиона. — Всей семьёй?!       Тут уши Рональда покраснели. Но он прикладывал все усилия, чтобы сохранить всю серьёзность на своём лице.       — Дорогая Гермиона Джин Грейнджер, — Рональд встал на одно колено. — Не окажете ли Вы мне честь, став моей женой.       В руке Рональда возникло кольцо. Тоненькая ниточка чистого золота, опоясывающая звёздчатый бриллиант, который разбивал о свои грани лучи летнего солнца, превращая их в осколки радуги.       У Гермионы замерло сердце, ей казалось, что весь мир замер вместе с ней. Это была бы самая приятная разновидность наваждения, если только это было бы не взаправду. Но это была действительность. Действительность, которую Гермиона жаждала всем сердцем. Тайная мечта её храброго сердца, совершить ещё один подвиг. Подарить этому миру новую жизнь, лучшую жизнь в лучшем мире, где не будет всей расовой ненависти, рабства и притеснения других магических народов.       — Я… — голос Гермионы дрожал. — Я согласна!       Она надела на свой палец кольцо. Подняла Рона с колен, а после растворилась в его объятиях, сливаясь с ним в нежнейшем поцелуе.       — Кстати, Рон, — спросил Гарри. — А мистер и миссис Грейнджер уже знают, что стали дедушкой с бабушкой?       — Да, — кивнул Рональд. — Гермиона уже связалась с ними по спук… спуни… короче по международной маггловской связи. Они хотели добираться на самолётах, но я уговорил Перси через Австралийское Министерство забронировать порт-ключ для них, так что они уже скоро должны приехать.       — Чую, что это повод для нового тоста, — широко улыбнулся Гарри.       — Точно, друг, — они снова подняли пивные кружки. — За союз маггловского и магического миров.       Стук. Глоток.       Сидней. Старейший город Австралии, часто принимаемый за столицу этой страны-континента. И, надо сказать, вполне заслужено. Один только вид на залив Порт-Джексон, с Сиднеевской Оперой и мостом Харбор-Бридж, заставит отвести этому городу отдельный уголок в своём сердце.       И именно в этом городе находилась частичка сердца девушки, которая прошла через тяготы войны, а теперь сражающейся с гнилыми кореньями, что много веков назад были небрежно брошены в землю, и принесшие спустя эпохи обильный кровавый урожай.       Рядом с ней был самый близкий ей в мире человек, с которым она делила тяготы военного времени, а с некоторых пор делит с ним ложе. Молодой мужчина сражался с тяжёлыми последствиями военных лет, проводя оперативную работу, устраивая многочасовые дознания и выявляя тех, кто пожинал плоды войны. И эта война оставила на его сердце рану, которой его супруга своей любовью и заботой помогла зарубцеваться и затянуться, оставляя едва заметный шрам.       Сейчас была зима. Если зимой можно назвать яркий солнечный день, а столбик ртутного термометра не опускался ниже плюс пятнадцати по Цельсию.       Супруги прогуливались недалеко от пристани в заливе, пока наконец не нашли то, что искали. Старинный домик, внутри которого процветала частная зубная клиника.       — Ты уверена, что хочешь туда войти? — спросил он.       — Уверена, — ответила она. — Это они. «Уилкинс и Ко. Стоматологические услуги».       Пара вошла внутрь. Внутреннее убранство не имело ничего общего с внешним видом старинного дома, в котором гнездилась клиника. Внутри всё было современно. Стерильно. И белоснежно бело. Разве что в стене между коридором и кабинетом стоял большой аквариум с рыбами Большого Барьерного рифа.       — Красиво, — сказал мужчина.       — Добрый день, — к ним подошла женщина с кучерявыми каштановыми волосами.       Девушка не смогла сдержаться и схватила мужа за руку.       — Вы хотите записаться на приём? — спросила она. — Право, не нужно так нервничать, дорогая моя. Мы с мужем умеем работать не только эффективно, но и совершенно не больно.       — Да, — выдавила из себя девушка. — Вернее нет, не совсем. Я к вам по частному вопросу, миссис Моника Уилкинс.       — Боюсь, что я вас не понимаю, мис…       — Миссис, — поправила её девушка. — Миссис Грейнджер.       Слова девушки чем-то отозвались в душе Моники, но та быстро смахнула с себя оцепенение.       — В таком случае, — сказала она более строгим голосом. — Вы могли бы подойти к концу рабочего дня?       — Боюсь, что мне нужно немедленно видеть вас и мистера Венделла Уилкинса, — ответила столь же строгим голосом девушка. — И, кстати, мне известно, что на руке вашего мужа есть шрам, оставшийся от наложения десяти швов, а сами вы не далее, чем два года назад, переехали сюда из Англии.       Моника смотрела прямо в карие глаза миссис Грейнджер.       — Моника, — к ней вышел муж в рубашке и штанах бирюзового цвета, на его груди висел бейджик с именем. — Что такое?       — Давай, — шепнул девушке рыжеволосый мужчина. Миссис Грейнджер достала палочку из виноградной лозы и направила её кончик на дантистов.       — Мементо омниа! — прошептала миссис Грейнджер, и из кончика палочки показался сиреневый нежный свет. Взгляд Уилкинсов стал отсутствующим. Опустошённым. Словно они смотрели куда-то в далёкую даль.       Девушка убрала волшебную палочку и вздохнула, на глаза наворачивались слёзы. А что если заклинание не сработало? Что если память этих людей повредилась, перемешалась с ложными воспоминаниями, и теперь они обречены доживать свои дни в клинике для душевнобольных.       Первым взгляд стал осмысленным у Моники, потом и у Венделла. И обе пары глаз были направлены в сторону молодой девушки, с гривой кучерявых каштановых волос и тёплыми карими глазами.       — Гермиона, — прошептала женщина.       — Мама, папа! — Гермиона подбежала и ринулась в объятия своих родителей, а из её глаз бежали две дорожки полных счастья слёз.       — Ну что, у вас всё готово для семейной жизни? — спросил Гарри. — Помощь с обустройством не требуется?       — Обижаешь, — хохотнул Рональд. — Чтобы я дом для своей семьи не обустроил!       — А где вы теперь живёте? — поинтересовался Гарри.       — В пригороде Лондона, — ответил Рональд. — В бывшем доме родителей Гермионы.       — Вам удалось вернуть его в собственность? — уточнил Гарри.       — Да, — сказал Рональд. В этот раз друзья поняли друг друга без слов.       Стук. Глоток.       — Ох! — вздохнул Рональд, копаясь в бумагах за своим рабочим столом.       — Рональд, ты как? — в комнату вошла Гермиона, живот которой уже наметил свою округлость.       — Неплохо, — улыбнулся он ей, а потом зевнул. — Просто сама Моргана не продерётся через эти бумаги.       — Это ещё что, — рассмеялась Гермиона, подходя к кипе бумаг на столе Рона. — М-да, на моём столе горка документов побольше будет.       — А тебе не кажется это неправильным? — спросил Рон.       — Что именно? — игриво улыбнулась ему Гермиона.       — Что ты до сих пор работаешь, а не уходишь в декрет, — пояснил Рональд.       — Рон, — Гермиона подсела к нему на колени. — Я и так работаю из дома, соблюдаю режим сна и питания, беспокоится не о чем и… Ой!       — Гермиона? — забеспокоился он, обнимая жену.       — Толкается, — Гермиона обмякла в руках мужа и положила на живот свою правую руку. Рональд положил левую. А затем раздался толчок.       — Нашей девочке уже не терпится показать себя миру, — прошептала Гермиона.       Совсем недавно, Рон и Гермиона посетили маггловскую клинику, где Гермионе сделали УЗИ. Рональд изначально не хотел туда идти, но любопытство узнать, кого же они ждут пересилило. Это был далеко идущий план Гермионы, чтобы Рональд спокойно отнёсся к её желанию родить в маггловской клинике, а не на дому с приглашённым целителем.       — Ты уже придумал имя? — спросила Гермиона. Так они договорились. Мальчика назовёт Гермиона по первой букве своего имени, а девочку назовёт Рональд по первой букве своего.       — А что тут думать, у нас будет Роза, — сказал он, при этом нежно поглаживая живот Гермионы. Что тут началось. Девочка решила устроить рейв в утробе матери.       — Кажется, нашей малышке очень нравится её имя, — сказала она, стеснённая дискомфортом. — А ещё она очень любит своего папу.       — А папа очень любит и свою Розу, как и её маму, — ответил Рональд, подкрепляя свои слова серией поцелуев.       Вскоре Рональд закончил просматривать бумаги. Они смогут вернуть дом Гермионы и обосноваться в приличном пригороде Лондона, вместо того, чтобы снимать квартиру в центре. Да, они все умели трансгрессировать, но после Войны им не хотелось часто перемещаться таким образом. Короткая прогулка по Лондону перед работой неплохая альтернатива перемещению, после которого однажды у Рональда на плече остался жуткий шрам.       Однако, перспектива поселиться в доме, в котором есть камин, да ещё где можно разбить небольшой садик будоражила воображение будущих родителей.       — Джордж так и не соберётся обзавестись отдельным домом и Анджелине это не нравится, — помрачнел Рон. — Говорит, что пристроит с помощью волшебства столько этажей сколько нужно, но квартиру при магазине не покинет.       Стука не последовало. Молчаливый глоток.       Практически не было волшебника во всей Британии, на ком бы Война не оставила свой рубец на сердце. Но в сердце Джорджа образовался настоящий каньон… Нет, словно саму материю пространства-времени на этом месте расщепили, анигилировали, обратив в Ничто.       Бедняга Джорж, оставшись без брата-близнеца, потерял волю к жизни. Билл, Перси и Рон (Чарли вынужден был срочно вернуться обратно в Румынию потому и не был с ними) видели угасание брата. Они делали всё возможное, чтобы Джордж пришёл в себя. Рон даже уговаривал Гарри найти в Запретном Лесу Воскрешающий Камень. Но Гарри быстро и доходчиво объяснил, что Камень — не спасательный круг, а «бетонные ботинки».       В один из вечеров на помощь к ним неожиданно пришла Анджелина Джонсон, давняя их знакомая, которая ныне играла за Сканторпские Стрелы. Она с порога начала кричать на Джорджа. Это возымело некоторый эффект, Джордж, пусть и не был прежним, но стал отдалённо походить на живого человека. А после она попросила оставить их двоих на ночь.       Утром Джордж впервые после утраты брата улыбнулся и даже смог отпустить шутку о своём отсутствующем ухе. Мало-по-малу, удалось возобновить работу магазина «Всевозможные Волшебные Вредилки». Братья навещали Джорджа всякий раз, когда выпадала такая возможность. К выпивке или ещё к чему похуже брата не тянуло, и это радовало их. Ровно до того момента пока они не начали замечать странности в выпускаемой продукции магазина. Её качество деградировало, а приколы из безобидных становились опасными.       Братья снова собрались обсудить состояние Джорджа. Выяснилось, что он топил боль от утраты брата, через работу в магазине. Внешне всё тот же весельчак, а внутри… ох, братьям даже страшно представить, что было внутри. Они в тот же вечер послали Анджелине сову. И та пришла. И Джорджу снова полегчало. А на утро она объяснила, братьям, что есть некоторые ритуалы, которые практикуют волшебники в Африке. Сама она знала про эти ритуалы от бабушки, если верить ей, то самые страшные душевные нарывы можно затянуть посредством таких ритуалов. Но воспроизвести их в точности она не могла. Не хватало детальной информации, а разговорить бабушку было не легче, чем её надгробную плиту.       Анджелина сказала, что она имела неосторожность привязать к себе Джорджа, что это значит она не смогла объяснить, но по всему выходило, что, если время от времени они будут с Джорджем встречаться, тогда всё будет хорошо. И ей тоже неплохо, так как напряжённые тренировки доводили её до полного ментального истощения.       Настал день, когда Рональд с чистой совестью ушёл из Аврората. Отчасти потому что послевоенный бардак закончился и вместо оперативно-розыскной деятельности всё чаще приходилось заниматься рутинной бюрократией. Гарри этим горел. Рон нет. Но была ещё одна причина. Джордж перестал справляться в одиночку. Идеи, которые они обсуждали с Фредом, грезя о своей лавочке, подошли к концу, а идеи, которые выдавала искалеченная душа Джорджа или были совсем сырыми, либо просто страшными.       Рональд, хоть и не выдавал крутые идеи, но ведение хозяйственной деятельности, контроль за ходом мысли брата и творческая доработка ему вполне удавались. Так их семейный бизнес увидел второй рассвет.       Но в один «прекрасный» вечер лицо Анджелины появилось в камине кабинета Рона, она попросила его, Билла и Перси встретиться с ней у неё дома.       Братья Уизли незамедлительно прибыли на её зов. Они боялись, что Анджелина сообщит им неутешительные новости о том, что состояние Джорджа может ухудшиться. Анджелина была неестественно бледная, но она гостеприимно пригласила их к чаю. А потом случилось то, чего Уизли не могли ожидать от столь сильной и волевой девушки, Анджелина разрыдалась. Захлёбываясь слезами, она сообщила братьям, что беременна.       — Билл, — сказал Перси. — Доставай палочку.       Билл удивлённо посмотрел в глаза Перси.       — Перси, — прорычал он. — Не делай глупости!       — О чём вы? — с непониманием глядел то на Билла, то на Перси Рональд, успокаивая Анджелину легонько поглаживая её за плечи.       — Непреложный Обет, — прошелестел Перси. — Я заключу с тобой, Анджелина, Непреложный Обет, становясь крёстным вашего ребёнка, а также сделаю всё возможное, чтобы вы с ним ни в чём не нуждались, как бы не повернулась к вам Леди Фортуна.       — Ты сошёл с ума, — прошептала Анджелина. — Ладно я, виновата в том, что Джордж теперь не может без меня обходиться, но за мои ошибки не должны расплачиваться жизнью другие.       Перси присел на одно колено перед ней. Выглядел он гордо и величаво, подобный Рыцарю Короля Артура, кланявшегося защищать возлюбленную своего сюзерена.       — Я был там, — прошептал он. — Я был там, когда Фреда не стало. И если бы… если бы мне удалось, то Фред и Джордж были бы живы, здоровы и полны неисчерпаемого оптимизма. Но я не могу. Не могу исправить прошлое. Не могу переписать события так, чтобы на его месте оказался я, самый ненужный, никчёмный член нашей семьи.       — Не говори так, Перси, — Билл положил ему руку на плечо, у самого глаза были на мокром месте. — Мы все там были. Костлявая могла забрать любого из нас. Могла забрать не одного. Никто из нас вообще мог не дожить до рассвета.       — Билл, — повернул голову Перси. — Я, если не считать Чарли, единственный, кто не женат и не имеет ребёнка даже в планах. Так что я готов стать крёстным и опекуном, если Анджелина откажется от ребёнка Джорджа.       — Как ты можешь такое говорить? — спросила она, захлёбываясь слезами. — Чтобы мать, отказалась от своего ребёнка?       Перси не ответил. Он лишь взял Анджелину за руки и начал поглаживать их в своих.       — Перси, — сказал Билл. — Ты уверен? Пути назад не будет.       Он кивнул.       — Рон? — Билл повернулся к Рональду.       — Перси, ты не обязан это делать, — сказал он. — Ни я, ни Билл, ни Гарри с Джинни не допустим, чтобы ребёнок Джорджа оказался на обочине. Я… Мы все готовы поддержать и Анджелину и нашего племянника.       — Билл, — сказал Перси. — Я всё решил.       Билл ещё раз посмотрел на лицо Перси, потом посмотрел на Рона.       — Билл, — сказал Рональд. — Я не могу решать за Перси.       — Анджелина?       — Какие слова нужно сказать?       — Формула заключения Обета начинается со слов: «Обещаешь ли ты», потом называешь имя клятводателя, а потом… слушай своё сердце, Анджелина, оно подскажет что сказать дальше.       Анджелина встала, и они с Перси скрепили свои руки. Билл направил палочку на переплетение их рук. Появились золотые нити.       — Обещаешь ли ты, Перси Игнациус Уизли, стать крёстным отцом наших с Джорджем общих детей? — голос Анджелины дрожал.       — Обещаю, — произнёс он спокойно и даже успокаивающе.       — Обещаешь ли ты, Перси Игнациус Уизли, защищать наших с Джорджем общих детей как своих родных? — спросила Анджелина с надеждой.       — Обещаю, — сказал он.       — Обещаешь ли ты, Перси Игнациус Уизли, что наши с Джорджем общие дети всегда найдут тепло и кров в твоём доме, вне зависимости от внешних обстоятельств?       — Обещаю, — голос Перси был уверенным, он не собирался отступать.       Золотое плетение распалось. После чего Анджелина обняла его.       — Если бы у меня был брат, — всхлипнула она. — Я бы хотела, чтобы им был ты.       На следующий день состоялся серьёзный разговор с Джорджем. Сначала он даже решил, что это такая шутка, пока не посмотрел на Анджелину. Дальше было представление Анджелины семейству Уизли в её положении. Молли настаивала на свадьбе, но Джордж и Анджелина решили, что не станут себя связывать формальными узами брака, чем повергли миссис Уизли в состояние культурного шока. Дело спас Билл, он сказал, что лично позаботится о том, чтобы всё было как надо, а ребёнок Анджелины и Джорджа был и будет Уизли.       Так вот и образовалась семья, если слово «семья» применимо к такому союзу. Анджелина сменила спортивную карьеру на работу в редакции фанатского журнала о команде, за которую она играла. И в Феврале, ветреной ночью родился смуглый мальчик с тёмно-рыжими волосиками. Мальчик получил имя в честь своего дяди.       Перси все свои клятвы полностью сдержал. Усердная работа в Отделе Магического Транспорта, дала ему продвижение по карьерной лестнице. То самое какое желал когда-то, но теперь он стремился к этому не из-за честолюбия или чувства стыда, а из-за желания обеспечить своего племянника всем необходимым.       Всем со стороны казалось, что Фред и Анджелина живут счастливой семейной жизнью. И нежданный малыш действительно принёс ярких красок в жизнь Джорджа, отчего ему теперь не так часто требовалась помощь Анджелины.       — А ты не знаешь, — начал Гарри, — кого они с Анджелиной ждут в этот раз?       — Девочку, Роксану Уизли, — улыбнулся Рон. — Везёт нашей семье на девочек в этом поколении.       — Особенно Перси с его девочками-двойняшками, — хохотнул Гарри. — За то, чтобы в семье Уизли прибавилось мальчиков?       — Как и за то, чтобы в семействе Поттеров прибавилось девочек! — сказал Рон с большим энтузиазмом.       — Мы с Джинни уже скоро начнём работать над этим, — ответствовал Гарри.       — Как и мы с Гермионой, — улыбнулся ему Рональд.       Стук. Глоток.       — Извините, — поправил очки Перси, стараясь разглядеть того, кто на него только что налетел.       — Вообще-то, мне кажется, что это я должна извиниться перед Вами. Сегодня мой первый рабочий день, и я никогда ещё так не волновалась за свою жизнь.       На какой-то момент Перси просто остолбенел. Этот голос, такой знакомый и в тоже время до неземного чарующий. Потом он перевёл свой взгляд с пола, на котором валялись документы, на обладательницу этого голоска.       Рыжие волосы, голубые глаза, немного неряшливый вид.       — Мистер? — спросила она. — Вы не слишком расстроены?       — А? Что? — Перси взмахнул палочкой, и с пола поднялись две стопки документов. Одна его, другая её. — Нет, я совершенно не расстроен. Позвольте спросить, вы сказали, что впервые здесь?       — Да, — сказала девушка. — Моё имя Одри, Одри Уизли.       Одри? Его троюродная кузина? Вот где он слышал её голос! Когда ему было три. Уже тогда он начал отдаляться от своих братьев. Он любил покой и уединение. А старшие и, особенно, младшие братья-близнецы требовали внимания и веселья. В тот день к ним приехала жена одного из кузенов Артура Уизли. А с ней была девочка. Она была симпатичная и с ней Перси очень счастливо провёл тот день.       А в один из следующих дней он застал отца в слезах. Много позже, Перси узнал, что кузена Артура Уизли и его жену убили Пожиратели Смерти, тела были изуродованы, а над местом их гибели висела Чёрная Метка. Про малышку Одри никто ничего не слышал.       — П-перси, — прошептал он. — Перси Уизли.       Одри нахмурилась, стараясь понять, чем вызвана такая реакция. А потом до неё дошло.       — Боже милостивый! — воскликнула она.       Позже они встретились в маггловском кафе. Оказалось, что тогда Одри была в гостях у соседей магглов и дома её не было. А когда она вернулась, то не смогла найти свой дом. Безутешную девочку нашёл патруль полиции и сдал на руки органов опеки. Те смогли выяснить, что девочку зовут Одри Уизли, что ей четыре года и что жила она в доме, на той улице, где её нашли полицейские. Ни дома с номером, названным девочкой, ни горожан с именами и фамилиями, названными девочкой, в этом городке никогда не было. А на вопрос: «кем родители работают?», Одри ответила: «волшебниками».       Её чуть не приняли за пейви, ирландских «цыган», что кочуют по Британии и перебиваются случайными и не всегда законными заработками. Но по манере речи она была точно не из этих. Так Одри попала в сиротский приют на Юге Англии и не самый плохой. Никакие Уизли так и не объявились, чтобы забрать ребёнка. Так она и выросла в приюте, потом устроилась на работу кассиром в магазине. За свою жизнь она успела сменить несколько работ.       — Но, тебе же должно было прийти письмо, когда тебе исполнилось одиннадцать! — заметил Перси, слушая эту трогательную историю.       — Сквибам Хогвартские совы письма не приносят, — грустно улыбнулась Одри.       Так бы Одри и не узнала, кто она есть, как бы не представился случай. В паб, где она работала, заглянул один человек. Одет он был чудно́, щетина его давно не знала лезвия бритвы, да и вёл себя грубо. Он заказал пива, а на вопрос: «какого сорта?», махнул рукой: «без разницы».       Одри налила ему самого дешёвого, заплатит — неплохо, не заплатит она не много потеряет. Посетитель выпил всю пинту залпом и потребовал ещё. Одри налила ему и эту пинту, делая знак вышибале, по совместительству, сыну владельца паба.       Когда гость осушил вторую пинту и потребовал ещё, Одри спросила, а является ли клиент платёжеспособным. На что он грубо ответил, что ей, жалкой маггле, следует сейчас же наполнить его пинту или он разворотит тут всё.       Джим приблизился к смутьяну сзади, намереваясь выдворить того из заведения, а после звякнуть в полицию. Но незнакомец выхватил из рукава длинный предмет и начался настоящий хаос. Одри смотрела на это представление не в силах шелохнуться и память фотоаппаратом услужливо защёлкала. Родители-волшебники — не плод её детской травмы брошенного ребёнка, не чудесный сон, один из тех, что видят дети, оставшиеся в этом мире совершенно одни, выдавая желаемое за действительное. Одри стояла и слёзы катились по её щекам.       Незнакомец направил на неё волшебную палочку, но вместо того, чтобы наслать проклятие палочка отскочила. На место прибыли авроры, которые быстро повязали нарушителя, оказавшимся экс-прислужником Пожирателей Смерти, Стэном Шанпайком.       — Долго же мы тебя искали, Стэнли, — добродушно сказал ему молодой человек в мантии. — Смотрю, за годы скитаний ты забыл, что такое мыло и бритва, если вообще знал, что это такое. Не волнуйся, в Азкабане будет тебе хороший душ из дождя Северного моря.       — Эдвард, — сказал ему товарищ. — Меньше трёпа, больше дела.       — Знаю, знаю, — сказал тот. — Магглам стереть память, помещение прибрать.       — Вот именно, — сказал коллега, проводя палочкой. Порушенная мебель возвращалась на свои места целая и даже более чистая, чем была до заварушки. После он подошёл к Джиму и указал на него кончиком своей палочки.       — Обливиэйт! — прошептал он, с кончика палочки показалось зелёное свечение, у Джима глаза какое-то время стали косить, а потом тот начал блаженно улыбаться. Эдвард направил палочку на Одри.       — Нет! — она перебралась через стойку. — Прошу не отнимайте у меня память! Я не хочу забывать сегодняшний день!       — Прошу прощения, мисс, — сказал Эдвард. — Но у нас есть инструкции, мы обязаны стереть память всем магглам, то есть не волшебникам, ставшим свидетелем несанкционированного волшебства.       Одри старалась выудить из памяти что-нибудь. Что-угодно, что заставит разжалобиться этих людей. Что-то, что она слышала в детстве. Слышала и помнила.       — Хогвартс, — прошептала она и палочка аврора опустилась. Его товарищ подошёл ближе.       — Мисс, — начал было он. — Откуда вам известно это слово?       Одри улыбнулась.       — От моих родителей, — её лицо озарила счастливая улыбка, а с глаз её стекали слёзы безграничного счастья. — Они всё-таки были волшебниками!       Так Одри Уизли вернулась в волшебный мир. Благодаря проводимой программе поддержки сквибов, Одри смогла даже устроиться в Министерство на должность внутреннего курьера. Ей надлежало ходить из Отдела в Отдел, перенося кипы различной документации, которую не пошлёшь служебной запиской. Чуть позже она могла бы претендовать на должность в Отделе Международного Магического Сотрудничества или в Управлении по связям с магглами. Так потом и получилось.       — А как Тедди поживает? — спросил Рон у Гарри. Последний улыбнулся.       — Если бы у него был брат или сестрёнка, — начал Гарри. — То для него или неё он бы стал образцовым старшим братом. Джеймс при Тедди даже не думает капризничать. Этих двоих мы с Джинни даже не боимся оставить на пару часов в одной комнате. Знаем, что комната не будет нуждаться в капитальном ремонте.       Рон засмеялся. Гарри поднял бровь в немом вопросе.       — Говоришь в точности как Билл, — сказал он. — Они с Флёр тоже спокойны за своих дочерей, когда с ними Тедди.       — Виктуар и Доминик? — удивился Гарри. — Да, они очаровашки.       — И попомни мои слова, — сказал Рональд. — Настанет день, когда юный мистер Люпин сделает одной из них предложение.       Стук. Глоток.       — Тедди! — две белокурые девочки набросились на мальчика, отчего его волосы приняли нежно-розовый оттенок.       — Вик, Дом, — обнял он девочек в ответ. — Я по вам соскучился.       — Дети, — окликнула их Флёр. — Перед тем как идти на пляж, наденьте панамки.       — Ну… — скуксились девочки. — Мама, не надо панамки, они такие нелепые.       — А давай я надену самую нелепую, — предложил Тедди, беря в руки три головных убора, которые остались в Коттедже «Ракушка» ещё со времён тётушки Пруэтт. Когда-то коттедж был имением древнего магического рода и перешёл по наследству Молли, а потом был передан в пользование старшему сыну.       Тедди с серьёзной миной перебирал шляпы, пока девочки не выбрали самую нелепую: изъеденную молью бледно-багровую бархатную широкополую шляпу.       — Отлично, — сказала довольная Флёр. — Тедди, ты за старшего, понял?       — Да, миссис Уизли, — сказал он.       — Зови меня просто, тётушка Флёр, — обворожительно улыбнулась она. — И не подходите близко к воде.       — Хорошо, — сказал Тедди, и дети пустились бегом на пляж.       — У вас, просто чудесный внук, миссис Тонкс, — сказала Флёр, разливая чай с ароматом жасмина по кружкам.       — Весь в Дору, — грустно улыбнулась та.       В ту ночь, когда не стало её дочери и зятя, внук заливался в рыданиях, пока не наступил рассвет. Потом он перестал орать, но не перестал хныкать, просто теперь он это делал… почти по-взрослому. Андромеда потом готова была поклясться, что Тедди в детской простоте осознал, что остался сиротой. В этот день волосики Тедди всё время были невнятного серого цвета и не менялись никак. Бабушка боялась, что от переживаний внук утратил свой дар.       А потом пришли новости из Хогвартса, на закате в дом вошёл Гарри Поттер.       — Миссис Тонкс, — Андромеда чувствовала, что Гарри говорит с комом в горле. — Ни у кого нет сил сказать вам это, но у меня нет роскоши отмолчаться.       — Дора? Римус?       — Оба.       Андромеда осела на пол. Её сердце было окончательно разбито. Недавно она потеряла мужа, а сегодня она потеряла дочь. «Оба», это слово звенело у неё в голове похоронным колоколом.       — Как? — прошептала она, когда Гарри помог ей подняться и дойти до ближайшего кресла, возле манежика, в котором после тяжёлого дня спал тревожным сном Тедди Римус Люпин. — Как это произошло?       Гарри не мог ей соврать. Соврать, означало оскорбить память о Нимфадоре и Римусе Люпинах. Но и молчать он тоже не мог, хоть и знал, что лучше бы Андромеде никогда не узнать правды.       — Римуса убил Антонин Долохов, он уже в Азкабане, — Гарри оттягивал неизбежное как мог. — А Дору убила Беллатриса Лестрейндж.       Андромеде казалось, что её сердце разбито в дребезги и хуже уже быть не может. Хуже стало. Словно на черепки её сердца помочились.       — Если Вам это важно, то я своими глазами видел, как миссис Уизли лично сразила эту сучку, — сказал Гарри. — Полагаю, то что от неё осталось сейчас в здании Министерства. Вместе с другими телами Пожирателей Смерти и их пособников.       — Которая? Которая миссис Уизли уничтожила эту тварь?       — В смысле? — спросил Гарри, не понимая сути вопроса, но потом до него дошло. — А, Молли, Молли Уизли.       В комнате повисла гнетущая тишина. По лицу Андромеды Гарри не мог понять, что её шокировало больше. То, что с Лестрейндж расправилась домохозяйка или то, что это существо она когда-то называла своей сестрой?       — Смерть не обошла стороной и семейство Уизли, — сказал Гарри, чтобы хоть как-то прогнать тишину. — Мы потеряли Фреда.       — Сколько? — глаза Андромеды были совершенно сухими, слёз, которые можно было бы выплакать, не осталось. — Сколько ещё?       — Более полусотни погибших с нашей стороны, — констатировал Гарри.       Андромеда опустила лицо на руки и Гарри заметил, что она с последнего раза, когда он её видел, обзавелась сединой.       — Есть ещё кое-что, — Гарри присел на корточки перед Андромедой. — Той ночью, во время перерыва между сражениями, я отправился в Запретный Лес, чтобы встретиться с Волдемортом лицом к лицу. И мне явились тени моих родителей, крёстного и Люпина, он хотел сказать лишь одно — он очень сожалеет, что не сможет вживую познакомиться с сыном в мире, за который он сражался и отдал жизнь.       — Зачем ты мне это рассказываешь, Гарри? — Андромеда смотрела на Гарри с ужасом.       — За тем, что я, будучи крёстным Тедди, должен сделать всё, чтобы он вырос счастливым, — сказал он. И в этот момент Тедди зашевелился в своей кроватке.       Гарри подошёл к его кроватке. Малыш, почувствовал присутствие Гарри и потянулся к нему, а его волосы…       — Чёрные, — содрогалась Андромеда. — Они почернели.       Спустя несколько лет, Андромеда наблюдала из окна кухни, как её внук резвится на песке вместе с сёстрами Уизли. Тедди — всё, что осталось у этой женщины, и сейчас её золотце был счастлив.       Мужчины посмотрели на свои кружки. Они были пусты.       — Джинни мне в последнее время рассказывает, что ты ночами дома не появляешься, — сказал Рональд.       — К сожалению, — вздохнул Гарри. — В Уилтшире были замечены всплески тёмной магии.       — Думаешь что-то серьёзное, недобитые Пожиратели Смерти, егеря и прочие прислужники Сам… — хотел было спросить Рон, но Гарри хмыкнул весьма неодобрительно.       — Хорошо, хорошо, прислужники Волдеморта? — закончил свой вопрос Рон.       — Возможно, — посуровел Гарри. — А возможно и нечто более страшное.       — А Малфои? — спросил Рон.       — Всё чисто, — сказал Гарри. — Мы недавно проводили у них обыск. Драко очень изменился со школьных времён, возмужал. Семейная жизнь ему пошла на пользу. Кстати, у Драко и Астории родился сын.       — Когда? — удивился Рон.       — В Ноябре того года, — сказал Гарри. — Назвали малыша Скорпиусом, если я правильно посчитал, они с Розой, Альбусом и Роксаной пойдут в Хогвартс в один год.       — Мерлиновы трусы, — выругался Рон. — Клянусь, если этот хорёк будет обижать Розу, я ему лично засуну его палочку…       — Рон! — осадил его Гарри. — Дети только родились, а ты уже их стравливаешь.       — Гарри, — сказал он. — Мы же сейчас говорим о Малфоях. Насколько мне известно Люциус совершенно не переменил своих взглядов, а это значит…       — Люциус больше не глава их семейства. Теперь всеми делами заведует Драко.       — Слабое утешение, учитывая, что Люциус должен был гнить в Азкабане, — Рон нахмурился, глядя в пустые пивные кружки.       Гарри покачал головой. Рон до сих пор ему припоминал, что Гарри лично свидетельствовал на слушании по делу Драко Малфоя. Если бы не его слово перед Визенгамотом, то их бывшего однокурсника отправили прямо из Зала суда №10 в Азкабан. Поттер простил все школьные нападки слизеринца, а вот Рон оказался менее отходчивым.       Зато Люциус спас себя тем, что назвал множество имён Пожирателей нижнего эшелона, егерей и продажных служащих Министерства при Волдеморте. Всех подробностей Гарри не знал, но видимо это дело сопровождалось ещё и очень крупными суммами пожертвований.       — Рон, — Гарри решил напомнить другу кое-что. — Гермиона собирается после окончания борьбы за права домовиков перейти в Отдел Магического Правопорядка, по её словам, там столько законов, которые защищают исключительно чистокровных, что эта работа не на одно десятилетие.       — Неудивительно, — помрачнел Рон. — Сколькие из них теперь прикидываются уважаемыми членами магического сообщества, отваливают кучи бабла в благотворительные фонды, а поскреби их… всё так же полукровки — второй сорт, а магглы вообще не люди!       — Гермиона справится, я уверен в ней!       — Ты ведь приглядишь за ней, чтобы её не прокляли за её проекты по уравниванию волшебников в правах?       — Разумеется, — заверил того Гарри. — Мне уже предложили должность заместителя главного Аврора.       — Во дела! — восхитился Рон. — И ты говоришь об этом только сейчас? Заместитель… Надо же! Такими темпами ты станешь самым молодым главой Аврората!       Гарри усмехнулся. Он-то надеялся, что после победы над Волдемортом, его работа будет обычной рутиной мирного времени. И интерес к его персоне со временем стихнет. Ведь многих последователей Волдеморта или убили в Битве за Хогвартс или пересажали по показаниям, в том числе и Люциуса Малфоя.       Но нет, утро нового мирного времени выдалось пасмурным, скучать не приходилось. Особенно в деле реформации Аврората. Гарри и раньше себе представлял, что у авроров не всё в порядке в плане организации, вспоминая того же Долиша — слабого на Конфундус. Днём приходилось выезжать на вызовы в отдалённые точки Британии, где всё ещё оставались оборотни, недобитые егеря и торговцы незаконными тёмными артефактами, а по вечерам приходилось повышать свою квалификацию в деле защиты от тёмных искусств. Ночами Гарри сидел дома, если вызовов не было, читал свои конспекты из Академии Авроров, а также делал записи на многочисленных листах пергамента, в которых он излагал свои размышления о том, как можно улучшить работу Аврората, чтобы Министерство отныне было готово к любым напастям.       — Скорее всего. Гавейн Робардс, наш шеф, уже в следующем году планирует уйти в отставку.       — Вот я и говорю, — похлопал его Рон по плечу. — Вначале был самым юным ловцом школы за последние сто лет, потом самым молодым чемпионом Тремудрого Турнира, а теперь самый молодой начальник Аврората!       — Если бы не Волдеморт, — начал Гарри, но Рон скривился от имени тёмного мага. — Если бы не Волдеморт, мне бы хватило ранга старшего аврора к тридцати годам.       — Если бы не всё это дерьмо, ты бы построил блестящую карьеру в сборной Англии по квиддичу, — сказал Рон.       — Может быть, — пожал плечами Гарри. — Во всяком случае, спортивная карьера меня никогда не привлекала. Думаю, нам пора. Нас ждут наши девочки.       — Да, — согласился Рон. — Джинни сейчас одна не справится с Джеймсом.       Рон и Гарри покинули паб, растворяясь в тумане ночного Лондона.