Путь Кайсэй

      Помню, что заснула я с трудом, а ночью меня внезапно накрывает паническая атака. Реально ли всё это? Может, я в коме, и это предсмертный бред? Почему я? Всё тело свело судорогой так, что ноги онемели, а лёгкие будто придавило бетонной плитой.        Конан просыпается моментально, осматривает грудь, но физически я почти в порядке, не считая судорог. Она закутывает меня в два одеяла и укачивает, как маленького ребенка, успокаивая своим тихим шепотом.       Как результат: обе не выспавшиеся и помятые и, лишь позавтракав, можем нормально формулировать мысли.       — Как себя чувствуешь?       — Как мертвец. Жизнь покинула меня, но я по привычке продолжаю двигаться, — устало выдавливаю я. Сил действительно ни на что не осталось.       — Что случилось ночью? У тебя и раньше бывали судороги?       — Думаю, просто перенервничала. Я не могу просто взять и смириться с тем, что я здесь, когда вся моя жизнь осталась там.       — Я понимаю. Правда, понимаю. В моей жизни никогда не было просто. Но тебе нужно жить дальше, здесь и сейчас. Посмотри на это, как на второй шанс.       — Конан, я не сделала ничего плохого, чтобы мне был нужен второй шанс. Мне хватило и первого!       — Как скажешь. Просто подумай над моими словами, — не обращая никакого внимания на мою агрессию, отвечает Конан. — Через час выдвигаемся.       Оставшись одна, долго думаю над дальнейшей стратегией поведения. Вне зависимости от того, проведу я здесь ещё месяц или всю жизнь, принять и понять это место придётся однозначно. Мне нужно жильё, работа и общение. Всё это Конан предлагает мне просто так, по доброте душевной. По доброте ли? Какой-то очевидной выгоды, кроме новых, сомнительных знаний от взаимодействия со мной, у неё нет. Значит, что-то другое, но что? Как бы то ни было, других вариантов у меня нет. Да и она приятная: так долго заботиться об абсолютно незнакомом, озлобленном человеке, который и изъясняться-то не умеет. Просто идеал добродетели.       Нужно успокоиться. Если я буду так нервничать, то действительно умру какой-нибудь ночью от остановки сердца, и очень скоро. Преждевременная смерть в мои планы не входит, хотя в таком случае всё опредёленно станет проще.       Договорившись с самой собой, поднимаюсь в номер. Собирать мне было нечего: все мои вещи умещаются в одну женскую сумку и с «приезда» не увеличились.       — Знаешь, тебе нужно выбрать себе имя и придумать какую-то легенду. Не то чтобы тебя постоянно будут расспрашивать, но так будет проще. Понимаю, это нелегко. Вот так сразу…       — А что не так с моим именем? Оно мне нравится.       — Мне тоже оно нравится. Оно красивое и ассоциируется с чем-то весёлым, как слова ономатопэ.       — Но тут таких нет, и я снова должна подстроиться, верно? Есть варианты? — скривившись, выдыхаю я. Чувствую, что снова начинаю закипать. Я не шпион, чтобы на двадцать седьмом году жизни так просто взять и резко отказаться от своей идентичности.       — К сожалению, да. На самом деле, я уже некоторое время думала над вариантами и смогла что-то подсобрать. «Киеко» ближе всего по значению к твоему родному и означает «чистая». Ориентируясь на твой месяц рождения — февраль, можно попробовать «Юки» — снег.       — Мне нравится Юки. Но нам ещё нужно придумать род. Кажется, у вас это называется клан?       — Да, всё верно. Тут мне нужна твоя подсказка, — виновато поджав губы, говорит Конан.       — Зимой бывает метель и вьюга, так что, может быть, что-то, связанное с ветром?       — Ветер у нас «казе», — улыбнувшись, отвечает Конан, видимо, радуясь, что я иду на диалог.       — Звучит не очень. Может, что-то с водой? Попутный или морской ветер?       — Попутный ветер — джунпу, а морской бриз — окиноказе.       — Мне нравится Окино. Не идеально, но хотя бы интересно.       — Я рада. Только предлагаю поменять местами. Не помню, чтобы слышала о клане Окино.       — Ох, ладно. От перемены мест слагаемых сумма не меняется, — ответно улыбаюсь я. — Что насчёт остальной легенды? Есть мысли? Сразу скажу, что вру я плохо, а запоминаю ещё хуже, поэтому нужно как можно меньше отступать от реальности.       — Клан Юки давно исчез, как и многие кланы в период войны. Располагались они в стране Снега, куда почти никто не заглядывает. Так что можно предположить, что детство ты провела там, родители погибли, и тебе пришлось напроситься кому-то в ученики. Так ты и получила профессию. Думаю, я смогу достать тебе и свидетельство об окончании местной строительной академии, и документы.        — Не похоже, что это всё можно достать легально, — недоверчиво отвечаю я, подняв на Конан полный скепсиса взгляд.       — Не то что бы у тебя вообще есть легальные основания быть здесь, — хитро улыбается Конан.       «Ну да. Как я могла забыть».        — Если мы всё обсудили, предлагаю пройтись по магазинам и отправиться в Амегакуре. Скоро полдень.       — Конан, спасибо, но я не могу. Ты и так месяц тратила на меня свои деньги. Это всё ужасно неудобно и неправильно, потому что своих денег у меня нет.       — Тебе не о чем волноваться. Уверена, что для меня ты сделала бы то же самое. Тем более, в Амегакуре зарплату выдавать тебе буду я, так что считай это всё приветственными подарками.       — Нет.       — Пойдём со мной за компанию? Пожалуйста. Как девушка, ты сможешь мне посоветовать что-то, — умоляюще смотрит на меня Хаюми.       — Ладно, но я иду туда только ради тебя.       Спустя три часа походов по магазинам я понимаю, что меня надули. Мы просто купили мне новый гардероб. Это кошмар, и если в начале я держалась и отказывалась, то после второго платья сорвалась. Знала ли Конан, что в моём мире с тревогой я боролась импульсивными покупками? Возможно, она бы подготовилась. Справедливости ради, она с пустыми руками тоже не ушла. Все мои страхи касательно скудности местной моды оказываются беспочвенными. Купить можно всё, а что нельзя — можно сшить на заказ.       Внеплановый шоппинг развеселил нас и поднял обеим настроение. Девочки такие девочки. Не представляю, что бы со мной было, если бы меня нашёл какой-то шиноби или местный житель.       — Конан, а мы можем зайти за какими-то успокаивающими травами? Я плохо сплю, ты знаешь. А теперь вообще …       — Я как раз хотела. Ты довольно быстро поправилась, учитывая, какие получила травмы, но тебе всё ещё нужно беречь себя.       Покупаем убойную дозу успокоительных и восстанавливающих трав и с кучей пакетов мы возвращаемся в номер, где местный фокусник в лице Хаюми показывает мне шоу по перемещению предметов в свитки. Никогда подобного не видела. Удобно, однако. Как истинный артист, под мои бурные, довольные аплодисменты, Конан благодарно кланяется. Гостиницу мы покидаем, смеясь. Хотя, признаться честно, я понятия не имею, сколько займёт дорога до Деревни Скрытого Дождя, и как мы будем до неё добираться. И вообще… почему скрытого? От кого они скрываются вечно?       Покинув территорию Деревни Скрытой Травы (снова скрываются?), синеволосая исполнила мечту каждого аэрофоба, в том числе и мою. С помощью её бумажной магии мы перемещаемся в Амегакуре. За минуту? И бесплатно. Эх, очень жаль, что у нас до этого не додумались.       Оказываемся в квартире, довольно просторной для Японии: две отдельные комнаты, кухня, объединенная с залом, одна ванная и прихожая. Обставлена просто и очень традиционно, правда я не уверена, что здесь вообще кто-то жил. Но всё отходит на второй план, когда я замечаю окна, сквозь которые просачивается тусклый свет. После солнечной погоды в Кусагакуре это удар. Да, я ожидала, что в Деревне Скрытого Дождя будет дождливо и серо, но у любой фантазии есть предел.       Открыв окно, выглядываю наружу. Первое, что бросается в глаза, — ужасающего вида башня с трубами, на которой расположены гигантские лица. Что-то из местного фольклора? Складывается ощущение, что здание и есть это двуликое существо. То, что нужно для устрашения.       Оглядевшись, понимаю, что вокруг такие же небоскребы. Без этих страшных лиц, но такие же серые и отчуждённые. Гнетущее впечатление кое-как скрашивают только огоньки от вывесок и свет в окнах.       Не Деревня, а металлический монстр. Да, чудо инженерной мысли, однозначно. В Кусагакуре не было ничего подобного. Вероятно, ничего подобного вообще нигде больше нет — Конан рассказывала, что уровень технологического развития Аме опережает многие поселения. Не видно ни солнца, ни деревьев — только каменно-металлические серые джунгли.       — Всё не так плохо, как кажется на первый взгляд, — подаёт голос Конан. — Ты быстро привыкнешь. Дождь, конечно, идёт постоянно, но сильные ливни бывают только по воскресеньям.       — У вас даже дождь идёт по расписанию? — усмехаюсь я.       — Нет, не совсем. Простой мой друг может немного корректировать погоду.       — А этот волшебник не может оставить дождь в Аме только по воскресеньям? Думаю, все были бы за, если в остальные дни светило бы солнце, — ворчу я.       — Дождь — залог безопасности Деревни… Ты можешь располагаться и разбирать вещи. Будешь жить одна, поэтому выбирай любую комнату. Холодильник я частично заполнила продуктами. Мне нужно будет ненадолго отлучиться, но к вечеру постараюсь вернуться. В крайнем случае, завтра утром.       — Спасибо, но я думала, мы будем жить вместе. Ты говорила, что будешь всё время рядом.       — Я и буду рядом. Ты уже заметила высокое здание с лицами? Это штаб-квартира Акацуки и моего друга, с которым мы вместе управляем Деревней. Я рассказывала тебе. Там я и живу, чтобы, по возможности, оперативно реагировать на всё.       — М-м-м, хорошо. Но потом я жду тебя с подробными инструкциями.       С вещами я разбираюсь довольно быстро. Из интересного впечатляет разве что сушилка в ванной. И это логично, так как балконов тут нет, да и погода не позволяет сушить бельё на улице. Посторонних вещей в квартире нет — только то, что мы привезли с собой или что Конан купила ранее. Видимо, действительно никто не жил.       До самого вечера я предоставлена самой себе. Наслаждаюсь музыкой и присматриваюсь к месту. Конан сказала, что мои знания архитектора могут сделать Аме прекраснее, а для этого нужно много наблюдать и изучать. Выписываю все приходящие на ум идеи, зарисовываю даже какую-то схематичную карту.       И со временем плавно перехожу на поиск идей в своих старых проектах, сохранившихся в телефоне. И это стало ошибкой, закончившейся опухшими от слёз глазами и трясущими руками. Нахожу видео с семейных посиделок, дружеских поездок. Как же мне их не хватает… Эти люди были моей крепостью, армией и силой.       Пожалуй, единственное, где мне было сложно, — это отношения. Но у кого с ними просто?       В моей текущей ситуации, может, это и к лучшему. Не представляю, как бы я справлялась, если бы там осталась моя семья, дети. Я даже от родителей в другую страну не смогла переехать, что уж говорить о таком «путешествии».       К возвращению Конан решаю приготовить что-то интересное и таким образом отблагодарить её за все старания. Останавливаюсь на вафельных трубочках и джамбалайе — тот же знакомый всем плов, только с испанским оттенком.       Конан возвращается ближе к вечеру с набором моти и бутылками местного алкоголя, на что получает мой вопросительный взгляд. Вид у неё изрядно помятый, словно она не с другом встречалась, а сражалась на поле битвы.       — Я подумала, что твоё своеобразное новоселье нужно отпраздновать, — натянуто улыбается девушка.       — Спасибо, конечно, но квартира твоя, а я тут гость… Какие-то неприятности? — взволнованно спрашиваю я, забирая покупки. — Выглядишь чертовски замученной.       — Можно и так сказать… Но беспокоиться не о чем. — Она резко охлаждает моё любопытство. — Вижу, ты приготовила что-то вкусное. Рис с овощами?       — И морепродуктами, — раскладывая еду по тарелкам, говорю я. — А что в бутылках? Саке?       — Нет, решила взять умесю — сливовое вино.       — Отлично! Как тебе ощущение вновь оказаться в, вероятно, самом дождливом месте в мире, особенно после месячного отпуска в солнечной Траве? Лично я в шоке.       — Я привыкла, — улыбаясь, отвечает Конан. — Ты тоже, скорее всего, привыкнешь. Наш сенсей тоже первое время возмущался касательно тоскливой погоды в Деревне, но потом, как и все, перестал обращать на это внимание. Даже наоборот, как-то проникся.       — На свой счёт я сильно сомневаюсь, — дожёвывая кусочек креветки, выдаю я. — Как вообще он оказался в Деревне, если не из Аме?       — Во время войны шиноби он и его команда были здесь на миссии. Они чудом выжили, случайно нашли нас и Джирайя-сама решил остаться и помочь нам. Он обучал нас, несчастных сирот, три года. Мы очень благодарны ему.       — Благородно. А остальная его команда почему не осталась? Вы же были детьми.       — Была война. Дети-сироты мало кого волновали. Даже тогда один член его команды, Орочимару, предложил избавиться от нас, — тяжело выдыхает Конан.       — Ну и редкостный мерзавец, конечно. Желаем ему всего плохого… В чём заключались ваши тренировки? Вы сейчас поддерживаете связь?       — Мы никогда не виделись после того, как он покинул Деревню. Знаю только, что он жив, путешествует и пишет книги, — вздыхает Конан, разливая вино в керамические гуиноми. — Сенсей почти всегда использовал жаб во время боя, учился у них да и в целом обожал их. Да мы и сами временами носили шапки в виде лягушачьих голов. Было так забавно. А тренировки… До встречи с ним мы почти не владели техниками шиноби. Он научил нас всему, что знал сам.        — Я тоже люблю лягушек, но использовать их во время боя? Учиться у них? — с полным непониманием и очевидной усмешкой в голосе уточняю я. — Ниндзя-лягушки… О господи, знаю только ниндзя-черепашки! МЫ НЕ ЖАЛКИЕ БУКАШКИ, СУПЕР-НИНДЗЯ-ЧЕРЕПАШКИ! — заливаясь от смеха, восклицаю я.       — Что? В твоём мире есть ниндзя-черепашки?       — Только в виде анимированной сказки, Конан, — отвечаю я, всем взглядом передавая нелепость вопроса. — Так что насчёт жабьей техники боя? Он закидывал противника лягушками, и тот от шока, обиды и отчаяния убегал в ужасе?       — У шиноби есть техника призыва. С её помощью можно призвать и гигантских жаб, если предварительно заключить с ними договор, — улыбнувшись, уточняет Конан. — Но твой вариант ничем не уступает. Думаю, может хорошо сработать в качестве элемента неожиданности.       — Теперь намного понятнее. А я уже думала, что ты расскажешь мне небылицы про то, что обучалась у говорящей лягушки.       — Эти жабы действительно разговаривают, — отвечает Конан, но в ответ получает лишь мой шокированный взгляд. — Они наследие нашего создателя — Мудреца шести путей. Помимо жаб он создал хвостатых зверей, змей и улиток. Все они говорят.       — М-да. Насколько плохи мои умственные способности, раз здесь даже улитки знают японский, — возмущённо бубню я, открывая коробку моти.       Надкусив один из них, решаюсь задать важный и, вероятно, болезненный для синеволосой вопрос.       — Конан, в «команде» вас было трое, а сейчас, как я понимаю, двое? — осторожно, насколько это возможно, начинаю я.       — М-м-м, да, — грустно выдохнув, отвечает она. — Если начинать совсем издалека — нас было двое. Я и Яхико. Чуть позже мы встретили Нагато и вместе выживали вплоть до окончания войны шиноби, когда нас нашёл Джирайя-сама. Насмотревшись ужасов войны, Яхико решил создать Акацуки. Мы хотели сделать мир лучше, показав, что насилие — не единственный вариант добиться цели. Нам удалось собрать тринадцать человек, разделяющих наши взгляды и идеи.       — Это просто невероятно, что организация существует до сих. Вам удалось как-то продвинуться в этом направлении?       — Из первоначального состава остались только я и Нагато, — опустошённо продолжает Конан. — В какой-то момент мы стали привлекать слишком много внимания. Сначала появился человек, сильный шиноби, предлагающий помощь. Он не раскрывал своих мотивов, и Яхико решил, что лучше не связываться с ним. Чуть позже действующий Каге Деревни Скрытого Дождя, Ханзо, тоже предложил нам помощь. Возможность была уникальная, и мы согласились на встречу. Я отправилась чуть раньше, предчувствуя какую-то опасность… и угодила в засаду. Чтобы спасти меня, Яхико пришлось пожертвовать собой. Но и это не помогло. Нагато пришлось убить всех шиноби, заплатив высокую цену.       — А что другие члены Акацуки? Почему они не пришли на помощь?       — Мы отправились одни. Мы хотели обезопасить других… Но всё вышло наоборот. Пока мы были в засаде, всех других членов Акацуки убили шиноби Аме по приказу действующего Каге. По итогу мы потеряли всё, что нам было дорого.       Я, конечно, догадывалась, что у ребенка войны не может быть простой истории, но это слишком жестоко. Как она вообще справилась? Как держится до сих пор?       — Нагато выследил Ханзо и убил, тем самым отомстив за нас и избавив Деревню от жестокого тирана. С наступлением мира жители Деревни начали называть Нагато — «Ками» — бог, а меня «Тенши» — посланник бога.       — Конан, я даже не знаю, что сказать. — Меня охватывает отчаянная злость на жестокость судьбы к этой девушке. — Это так ужасно, несправедливо… Как вы справились?       — Мы не справились. Каждый раз, смотря на Нагато, я вспоминаю Яхико. Я так скучаю по нему. По всем ним… Знаешь, мы с Яхико нравились друг другу, и первым кто заметил это, был Нагато, — ностальгически улыбаясь, заканчивает Конан.       — О, так Нагато, как настоящий романтик, свёл вас двоих? — умилённо улыбаюсь я, пытаясь хоть как-то подбодрить куноичи.       — Да, — легко смеясь, отвечает Конан. — Во время нашего первого поцелуя ему пришлось стоять под проливным дождём.       — Ну, не парень, а мечта. Был бы у меня такой, я, может быть, и не грустила бы никогда. — Я весело подмигиваю Конан.       — А у тебя был любимый человек в твоём мире? Не помню, чтобы ты рассказывала о нем, — с любопытством интересуется Конан.       — Конан, с моим характером и уровнем терпения — нулевым — мне подойдёт только немой или мёртвый. И то, даже к ним есть требования, — смеясь, восклицаю я. — Лучше скажи, какие планы у нас на завтра?       — В ближайшую неделю буду знакомить тебя с Деревней, — задумчиво произносит куноичи. — А как будут готовы документы, можно начинать собирать команду.       Мы сидим до самой ночи и расходимся спать лишь тогда, когда уставший и расслабленный мозг окончательно отказывается функционировать.       — Конан, я не спросила, а как твой друг отнёсся ко всей этой затее со мной? В мою историю непросто поверить.       — Нагато доверяет мне настолько, насколько это вообще возможно. Вреда он не причинит, но приглядываться будет.       Хоть это очевидно и рационально, становиться объектом пристального внимания шиноби мне что-то не хочется. Преследуемая тревожными мыслями, я засыпаю только под утро. И даже во сне отдохнуть не удаётся: снился подробный фильм о моей жизни ОТ и ДО. Как будто я и так не знаю, что в ней было.