Путь Кайсэй

      Меня будит Конан. Видимо, это её не первая попытка, так как выглядит она откровенно встревоженно.       — Наконец-то, — измученно выдыхает девушка. — Ты никак не просыпалась и даже признаков жизни почти не подавала. И холодная вся, как ледышка. Я испугалась… Как себя чувствуешь?       — Такое ощущение, что совсем не спала. Который час? — отвечаю я, поднимаясь с кровати. Состояние даже хуже, чем во время первого «пришествия». Словно из меня высосали все соки — настоящее эмоциональное и физическое истощение.       — Десять утра. Тебе что-то снилось? Кошмары? Болит где-то? — не унимается Конан, внимательно осматривая меня настороженным взглядом.        «Со мной что-то случилось? Снова? Или я поведала ей свои секреты, которых нет, в сонном бреду?»       — Конан… это просто похмелье. Мне уже не двадцать лет. Бодрящий чай, вкусный завтрак — и я готова на подвиги, — в попытке закрыть тему, вымученно смеясь, отвечаю я.             

***

      Неделя выдаётся сложной и насыщенной.       Знакомство с Деревней начинается с собственного дома. Как я и надеялась, дом оснащён подъёмником — механически упрощенным аналогом лифта. Не хотелось бы подниматься на восемнадцатый этаж по металлической лестнице. Для энтузиастов — она тоже есть.       Из-за постоянного дождя видимость внизу не лучше, чем наверху. Первое, что поражает меня — это люди в респираторах. Как позже выяснилось, носят их только шиноби для перемещения под водой. Мои вопросы: «Зачем?» и «Как?» остаются без ответа и воспринимаются, как детская наивность, не иначе. Ещё бы. Жителей Аме отличают (от жителей Травы точно) грустные или даже безразлично скучающие выражения лиц, так что моё славянское лицо позволяет мне довольно быстро слиться с местностью. В остальном, за исключением постоянно плохой погоды и печального внешнего вида Аме, Деревни, видимо, не сильно отличаются друг от друга. В Аме можно достать всё, что угодно, если это, конечно, вообще возможно достать в этом мире.       Что же действительно меня впечатляет, так это частный сектор Деревни с маленькими малоэтажными домами, которые на контрасте с небоскрёбами смотрятся невероятно уютно, и озеро, настольно крупное, что изначально я подумала, что это океан, окружающий Деревню. В это озеро стекают все излишки дождевой воды.       Я в своей яркой одежде смотрюсь немного нелепо, но абсолютно все делаются в тысячу раз вежливее и доброжелательнее, видя рядом со мной Конан. Это её постоянное нахождение рядом со мной также снижает до минимума все любопытные взгляды со стороны шиноби. Так что, даже прогуливаясь одна, я всё равно чувствую себя в полной безопасности.       К концу недели мне удаётся познакомиться с соседями. Единственными моими соседями на этаже оказываются милая брюнетка с маленьким сыном. Кирико с Ичиро перебрались сюда три года назад, когда её бывший муж устал от совместной жизни и захотел покоя. Сказать, что я в шоке — ничего не сказать. Кирико — не шиноби, так что хрупкая девушка выкручивается, как может, и берётся за любую работу, чтобы прокормить семью. Тронутая её историей, я стала изредка заглядывать к ним в гости, угощая чем-то вкусным, так как стресс я решаю выплёскивать, осваивая все кухни мира и готовя на пятьсот человек сразу. Конан наблюдает за этим с тревогой, но молча, и часть еды периодически относит в штаб-квартиру Акацуки.       — Знаешь, ещё немного, и нам можно будет открывать магазин по продаже готовой еды, — открывая холодильник, насмешливо говорит Конан.       — Между прочим, это неплохой бизнес, прибыльный, — кричу я, закрывая окно. Сегодня воскресенье, а это значит, день великого потопа в Деревне.       — Даже не сомневаюсь, но у тебя сейчас другое должно быть в приоритете, — с наслаждением откусывая меренговый лимонный торт, отвечает девушка. — Тебя посетили какие-то мысли касательно возможных изменений?       — Из банального: тут почти нет зелени, и из-за этого Деревня кажется безжизненной. И вечно идущий дождь можно превратить во что-то не такое угнетающее. Но это слишком простой и очевидный вывод. Хотелось бы опросить население, узнать их мнение и в команде с местными специалистами прийти к какому-то нормальному решению. Только на подумать нужно несколько месяцев, а про реализацию я вообще молчу, — возмущённо произношу я, отчаянно пытаясь вытереть залитый дождём подоконник и пол. — Зачем ему колдовать дождь? В нашем мире волшебники наколдовывают солнце, деньги и любовь. Ты не можешь подкинуть своему другу такую идею?       — Эта техника позволяет отслеживать чужаков в Деревне. Пейн, то есть Нагато, таким образом знает обо всём, что происходит в Аме. Ведь многие лазутчики пытаются попасть в Деревню.       — А зачем им это? Вы замышляете какие-то злодейские планы по захвату мира?       — Нет. Просто крупные Деревни, как Коноха или Ива, всегда хотели контролировать Аме, сколько я себя помню. Даже когда я была совсем ещё ребёнком, нападения этих двух Деревень были не редкостью. Им всё всегда сходило с рук, потому что предыдущий Каге заботился только о собственной безопасности.       — Понимаю… Конан, но неужели нет другого варианта? — отчаянно спрашиваю я. — Я читала, что в странах, где много серости и мало витамина D, люди страдают от депрессии и заканчивают жизнь самоубийством.       — Насколько я помню, — закатывая глаза, продолжает Конан, — в твоей стране тоже не было солнечно триста шестьдесят пять дней в году.       — Но даже там были моменты просветления, — возражаю я. — А кто такой Пейн? Ты так Нагато назвала…       — М-м-м… Нагато уже много лет, как не использует своё имя. Его знаю только я и теперь ещё ты. После смерти Яхико он выбрал имя «Пейн» для того, чтобы возглавить Акацуки. Это его общепризнанный псевдоним, — с нежеланием отвечает Конан.        — М-м-м… — Всё, что мне, будучи растерянной, удаётся выдавить из себя.       «Нагато выбрал себе такое имя, потому что он «король драмы» или для того, чтобы запугивать врагов? А может, в японском это слово имеет другое значение? В любом случае, видимо, это какая-то закрытая информация, и лезть туда мне совсем не хочется».       — А насчёт команды… Будет тебе команда и помощники, — заваривая чай, говорит Конан. — Чем ты занималась в своём мире помимо работы?       — Путешествовала, изучала языки и наслаждалась жизнью, — саркастично отвечаю я. — Кстати, ты говорила, что твой сенсей писал книги… интересные? Мне нужно пополнять словарный запас и погружаться в местную культуру.       — Кхм, — подавившись чаем, откашливается куиночи. — Я сама не читала, но кажется, что его книги — не лучший вариант знакомства с культурой. Он предпочитал довольно… специфическую литературу.       — В любом случае, не думаю, что такой легендарный шиноби может интересоваться чем-то действительно странным или быть плохим писателем.       

***

      Я ещё никогда так не ошибалась. На следующее утро решаю всё-таки сходить в книжную лавку и уточнить наличие книг, написанных великим санином Джираей-сенсеем. Книги есть и, более того, находятся в топе продаж. На моё желание приобрести все бестселлеры его авторства получаю довольно странную реакцию, которой особого значения не придаю. А следовало! Мужчины в лавке удивлённо, с хитрим прищуром оглядываются посмотреть на загадочного покупателя, а продавец-подросток с лёгким румянцем и блестящими глазками не отводит от меня взгляд, пока упаковывает покупку.       Убедив себя в том, что реакция вызвана критически малым количеством читающих девушек в Деревне или сложностью произведения, я со спокойной душой возвращаюсь домой, приготовившись вкушать творчество жабьего отшельника.       Подвох нахожу только после прочтения трети книги, хотя не могу сказать, что сильно расстроилась из-за этого. Ничего возвышенного, но довольно сносно — обычные бульварные романы с повышенным уровнем пикантности и японским колоритом. В какой-то момент я даже обрадовалась, что основными ценителями такой литературы тут являются мужчины, а не женщины, как было в моём мире. Значит, надежда есть.       Было решено продолжить изучение и прочитать все купленные книги — не возвращать же. А так и словарный запас пополню, и с культурным опытом познакомлюсь.       Все следующие два месяца я трачу на поиски (некоторых её членов не могли найти несколько лет лучшие шиноби!) команды и изучение Деревни для создания концепции, ради которой меня сюда и притащили. Работа и постоянный стресс здорово помогают переключиться с тоски по дому на суровую реальность, в которой я оказалась. Выживаю только на зелёном чае, который, вероятно, уже заменял кровь в теле.       Благодаря беглому опросу местного населения мои догадки подтверждаются: жителям не хватает зелени, активностей и мест, где можно не просто спрятаться, а спокойно провести время, скрываясь от надоевшего всем дождя.       Первыми в команду вступают инженеры — ответственный и вдумчивый Иоши Кобаяси и его лучший друг Тору Ватанабэ, при взгляде на которого возникают большие сомнения касательно его эмоционального здоровья. Но вместе они работают прекрасно. Первый занимается небоскрёбами, а второй — инженерными коммуникациями, без которых Аме давно бы затопило.       Третьего члена команды — ботаника — найти не то что бы сложно, а на первый взгляд невозможно. В Деревне из-за погоды не велось сельское хозяйство, и в ботанике необходимости никогда не возникало. Спустя недели отчаянного поиска Конан удаётся найти самого вредного и эксцентричного деда в моей жизни. Акихира Танака с детства увлекался ботаникой и к семидесяти годам узнал всё о местной флоре и фауне, коллекционировал насекомых, в частности жуков и мух, за что и приобрёл в народе дурную славу. Не было и дня, чтобы Танака не брюзжал слюной на слишком шумных детей, громкий дождь, сильный ветер или соседей лишь за факт их существования. Его остерегались, и со временем соседей рядом с ним не осталось вовсе. Ботаник жил на самой окраине деревни в странном доме, похожем на каменную юрту.       Первые несколько раз он даже не хотел нас слушать. На четвёртый — выслушал, но отказал. И лишь когда мы являемся к нему в пятый раз, дед, внимая голосу рассудка, совести и агрессивно настроенной Конан, решает помочь, выторговав себе уникальные условия и беспрекословное поклонение и приоритет перед другими членами команды. Вместе с Тору они разрабатывают проекты теплиц и зелёных садов, которые ранее с усмешкой отклонял Ханзо.       Для создания понятных связей с общественностью жителями и предпринимателями решено взять в команду «глаза и уши Аме», а также по совместительству местную «дочь маминой подруги» — Шайори Абэ. Девушке удаётся неведомым для меня образом найти общий язык со всеми, кроме Акихиры Танака. В процессе знакомства Конан с удивлением узнаёт, что у Шайори есть сестра Юзуки, которую та не видела больше десяти лет. Все эти годы Юзуки контролировала теневой сектор Аме под псевдонимом «Тоши» — ни одна поставка товара в Деревню не проходит мимо неё, так что её связи и слава среди местного населения также на руку, хоть я и побаиваюсь работать с ней — Тоши знают как в Аме, так и за её пределами — она разыскивается в нескольких странах мира.       С лёгкой руки Конан (я выяснила, что Конан обладает уникальным даром убеждения), Юзуки вступает в команду, а семья Абэ воссоединяется. Я чувствую себя ведущим шоу «Жди меня», когда Шайори наглядно демонстрирует всё мастерство боевой подготовки, приветствуя старшую сестру, с которой всё это время жила в одной Деревне. Как бы то ни было, семейные разногласия на работу не влияют.       В качестве консультантов привлекаем двух милейших старичков — Ийо Миямо и Кеничи Исида, святой образ которых был подорван, когда однажды, зайдя вечером в кабинет, я застаю их, дерущимися с Танакой. Из-за этого инцидента общение с Танакой становится возможным только в моём присутствии, но и это не сказать, что спасало ситуацию.        Управление такой командой похоже на сюжет остросюжетного фильма, и после месяца совместной работы я уже с уверенностью могла им всем сказать: «Ребята, было очень много экстренных ситуаций. И по мне стреляли, и я упал в лужу, и лежал…»       В тот период мою последнюю нервную клетку спасали сливовое вино и вечерние посиделки с Конан, которая прошла великое крещение, афганскую войну и апокалипсис в Акацуки.       К окончанию второго месяца настаёт период согласования плана работ с местными жителями, в процессе которого я приобретаю нервный тик и чуть не разочаровываюсь в умственных способностях населения Амэгакурэ.       Складывается ощущение, что до нас жителей вообще никто никогда ни о чём не спрашивал, и как только их первичный страх отступил, на нас сыплются насущные проблемы: шумные соседи, покосившийся забор, высокие цены на продукты, очереди в больнице; кто-то даже просит устроить ребёнка в академию шиноби. Благо, с прорывом плотины я справляюсь не в одиночку. Помимо Иоши, Тору и Шайори нам помогают свободные шиноби, волонтёры и даже два члена Акацуки — Хидан и Дейдара. История умалчивает, за какие грехи этих двоих так наказали, но, вероятно, эти две недели стали самыми незабываемыми в их жизни.       — Бабуля, мы обязательно найдём тех пида… негодяев, которые украли сандалики вашей внучки и отпи… накажем по заслугам. А теперь взгляните на бумаги…       — Хм, устроить чайные плантации на вашем заднем дворе. Допустим… Записал.       — Сделать в Амэгакурэ пляж и зонтики? Я бы тоже не отказался. Я с этой работой в отпуске был в последний раз в детском саду.       — Мы не можем освободить вас от всех налогов и бесплатно передать вам дом соседа… Да, даже если владелец будет мёртв.       — Дед, нет, я не видел твоего пропавшего двадцать лет назад сына…        — Нет, дело не в том, что вы страшный, просто я пока не планировала выходить замуж. Понимаете?       И вот после такого согласования единой концепции начинается простой этап — реализация. Но простым он кажется только на первый взгляд. За следующие месяцы я научилась распознавать все виды грязи в Амэгакурэ, узнала все потаённые, богом забытые уголки Деревни, освоила в совершенстве японский мат и даже добавила в него новые выражения, овладела рукопашным боем и, кажется, приобрела пару седых волосков. Но результат того определённо стоит — Деревня медленно, но верно превращается во что-то родное. Постоянную серость скрашивают яркие фонари и вывески, на улице появляются беседки, где пенсионеры играют в Го, дождевые сады и новые заведения, а на лицах жителей уже не стоит такая отчаянная тоска.       В очередной раз поздно возвращаясь домой, я натыкаюсь на изрядно выпившую компанию мужчин. Не то чтобы они выглядят опасно, но я всё же чувствую какое-то напряжение. Свернуть куда-то и пойти другим путём возможности нет, поэтому я предпринимаю смелую попытку незаметно обойти их.       — Девушка, куда-то торопитесь? Вы такая красивая, — преграждая путь, начинает один из них.       — Знаете, да. Очень тороплюсь, — совершая очередную попытку пройти, отвечаю я. Страх начинает медленно подбираться ко мне и расползаться морозом по коже.       — Мы не отнимем много времени, — сально улыбаясь, шипит другой.       — Каждая минута на счету. Всё-таки нет, — едва дрогнувшим голосом говорю я, начиная понимать, что ситуация принимает очень плохой оборот. Ни физической силой, ни скоростью спринтера я не обладаю, чтобы дать реальный отпор группе шиноби.       — Вы слышали… Девушка сказала «нет». — Громко рассмеявшись, компания пытается оттеснить меня с улицы в тёмный закуток.       Чудом увернувшись, я бегу вперёд, что есть силы, понимая, что шансов у меня мало. Особенно ночью, в сильный ливень. От страха и холода я, кажется, окоченела полностью, а тревога разгоняет моё сердцебиение до немыслимой скорости, и здраво мыслить я просто не способна. Я никак не реагирую, когда моего плеча касается чья-то потная ладонь. Не останавливаюсь, когда слышу за спиной удивлённые, напряжённые вскрики и звуки падающих тел. Не то чтобы за шумом дождя и моего сердца я вообще могу их слышать. Вынужденная остановка случается быстро — я врезаюсь в кого-то и пытаюсь быстро продолжить свой бег, но не могу. Сильные руки крепко держат меня за локти. В отчаянной попытке вырваться меня охватывает истерика, и я кричу, чтобы меня отпустили, просто умоляю, но человек не делает ничего. Не отпускает, но и не предпринимает каких-либо попыток сделать хоть что-то.       Лишь спустя время, притихнув и немного согревшись, я замечаю, что уткнулась носом в чью-то голую грудь, на меня накинут плащ Акацуки, а дождь совсем не капает. Отступивший на полпути страх возвращается с новой силой. Да, я немного знакома с некоторыми членами организации, но невозможно по нескольким судить обо всех. Конан говорила, что самые опасные шиноби мира состоят в Акацуки, и абсолютно непонятно что в голове у того, кто меня схватил.       Подняв голову, сразу же натыкаюсь на внимательный взгляд фиолетовых глаз. Полосатых фиолетовых глаз. Это ещё что такое? Такие глаза могут быть только у какого-то мультяшного персонажа старого Диснея, который чего-то перебрал. И я засмеялась бы, если бы они не выглядели так пугающе. Холодные, жуткие, одним словом — неживые. Владелец глаз — рыжий, высокий мужчина со странным массивным пирсингом на лице и теле. Неформалы, конечно, и в моём мире были, но тут образ на золотую медаль. В растерянности я пытаюсь отойти, но меня всё так же крепко держат и внимательно разглядывают, словно пытаясь залезть мне в голову.       Увернувшись, я оглядываю улицу и замираю в ужасе. Все трое мужчин лежат неподвижно. Потеряли сознание? Мертвы? Я перевожу шокированный, тревожный взгляд на члена Акацуки, глазами умоляя дать ответ.       — Без сознания, — коротко отвечает рыжий.       — Спасибо, — облегчённо выдыхаю я, предпринимая очередную попытку выбраться и наконец-то отправиться домой. Ловлю внимательный взгляд фиолетовых глаз и оказываюсь в своей тёплой квартире.       — Нагато? Пейн? Что случилось? — срывающимся от беспокойства голосом восклицает Конан, моментально оказываясь рядом со мной и осматривая.       — Небольшая неприятность, — отвечаю я, пытаясь успокоить её и понимая, что мой дрожащий голос и бледное лицо сдают меня с потрохами. Подождите… Нагато?       Ответа от рыжего так и не последовало. Согласна, это не лучшее знакомство, но всё же базовую вежливость никто не отменял. Конан рассказывала, что он чуть ли не самый идеальный парень на свете. Был… лет пятнадцать назад. Я поднимаю глаза и вдруг вижу странную ситуацию: Конан и Нагато смотрят друг на друга напряжённо, на лице первой читается очевидное омерзение, злость и досада, а прочитать эмоции второго и вовсе невозможно. И всё это происходит в полном молчании.       — М-м-м, ещё раз спасибо за помощь, — протягивая мокрый плащ, выговариваю я, прерывая напряжённую тишину и не понимая, как обращаться к рыжему. — Странное знакомство вышло, да? — Гробовая тишина… — Я окоченела. Может, чай? — поглядывая на обоих, интересуюсь я.       Эти двое выглядят так, словно ведут словесный бой с помощью телепатии, и несмотря на своё фатальное состояние, я не могу это выдерживать.       Чай мы пьём в уже привычной тишине. Я в шоке уже с того, что он остался в принципе. Напряжение между ними исчезло, и всё внимание Нагато теперь посвящает мне, одаривая немигающим, внимательным взглядом, из-за которого я не могу поднять и головы. Благо, исчез он так же быстро, как и появился.       Бесследно ночная ситуация не проходит. С тех пор после вечерних переработок меня всегда провожают коллеги или встречает Конан, хоть я и понимаю, что наткнуться на что-то подобное ещё раз маловероятно. Выяснилось, что те мужчины были залётными лазутчиками, провалившими задание. Нагато ждал их, а наткнулся на меня.       Во второй раз я вижу Нагато при не менее странных обстоятельствах. Попивая вечером в одиночестве чай, и рассматривая отчёты на кухонном столе, я вдруг чувствую, что моя тревога засекла присутствие кого-то постороннего в квартире. В насмешке оглядевшись, замечаю шиноби, сидящего на диване с чем-то оранжевым на коленях. Главный колдун Амэгакурэ сидит и пропитывает дождевой влагой мой прекрасный, домашний диван.       — М-м-м, добрый вечер, Нагато. — Имя вылетает поспешно, так как вид мокрого дивана и обнаглевшего шиноби провоцирует волну справедливого возмущения.       — Я нашёл его на улице, — не обращая внимания ни на приветствие, ни на мой выпад, говорит шиноби. — Возможно, с ним будет безопаснее. Не сейчас, но со временем определённо.       Я подхожу ближе и пытаюсь рассмотреть, о чём он говорит. Рыжим пятнышком оказывается маленький, запуганный и замёрзший щенок с необычным тигриным окрасом.              «Лидер самой страшной преступной организации в мире принёс мне собаку для самозащиты? Или это тонкий намёк, что я беззащитнее, чем маленький щенок?»       На этом, видимо, словарный лимит шиноби на день исчерпан. Мы с беззащитным малышом довольно скоро остаёмся одни. Собаки у меня раньше никогда не было, но накормить, высушить и оставить спокойно спать в тёплом коконе из одеяла я могу.       Новому жителю Конан удивилась, но в целом принимает его положительно. Услышав, что его принёс Нагато, долго и поражённо смотрит то на меня, то на щенка. Выясняю, что в детстве с ними (Конан, Яхико и Нагато) какое-то время жил пёс Нагато — Чиби, которого дети любили всей душой. Чиби погиб, защищая сирот в битве, после которой они и познакомились с сенсеем.       С именем приходится возиться несколько дней, прежде чем наконец-то приходит озарение. Спасает тяга малыша к яблокам, ради которых он готов сделать всё, что угодно. Так маленький Рюк был принят в нашу семью.