Поиск ориентации (в пространстве)

      

Я смущённо улыбнулся и подумал, что любые тройнички — это интересно)

      На полпути к полигону №44 я вспомнил, чем меня так манило в деревню. Хотелось постричь нормально волосы, чтобы в глаза не лезли и лежали красиво, переодеться в понятную одежду, из приятной к телу ткани, выскрести из-под ногтей на руках и ногах землю, отмокнуть на горячих источниках или в ванной, накупить манги и спрятаться от всех на пару дней или недель и просто бездельничать.       Труд, конечно, облагораживает, но только до определённой степени. Я же, кажется, успел напахаться на год вперёд и теперь всё существо требовало лежачего гедонистического потреблядского существования.       Для полного и безоговорочного исполнения мечты требовалось немного подождать, но некий минимум я мог обеспечить себе уже сейчас. Точнее, мог, как минимум, не ныкаться по лесу. На хуй природу!       Появилась мысль, поступить адекватно и зрело — вернуться к Учихам и забрать забытый кошелёк. Но это было как-то слишком круто, поэтому я предпочёл искать иные варианты.       Первый — поступить в соответствии со сложившейся репутацией и попытаться кого-нибудь снять. Чисто на пару дней. Требования к кандидату минимальны: он должен быть достаточно занят, чтобы не сильно докучать и иметь в своём жилье свободный доступ к горячей воде. Наличие офуро предпочтительно, но не обязательно.       Второй — занять денег у кого-нибудь ещё. Желательно, чтобы это не был кто-то из знакомых, которые захотят заполнить собой всё информационное и физическое пространство вокруг меня. Ну или с пониманием отнесутся к желанию уединиться хотя бы до вечера, чтобы я смог хоть немного подготовиться к предстоящей встрече. Морально и анально.       В первую очередь почему-то в голове возник светлый образ принца Ли. Он, даже если и захочет провести время вместе, остаётся очень приятным человеком, с которым и помолчать о своём можно.       НО!       Но есть очень сомнительная перспектива, что принц может проводить свободное время со своим Гай-сенсеем, а это сильно меняет дело. Я к этому не готов. Просто не готов. Да и неприлично это будет.       Дальше я подумал о Кудрявом. Точнее о его, потенциально, пустующей квартире. Но тут был ряд серьёзных препятствий, главное из которых заключается даже не в том, что пробираться без спроса на территорию главы контрразведки может оказаться непросто и даже опасно. Всё куда проще: я не знал, где точно он живёт, потому что заходил туда не через дверь, а прицепом на Шуншине. Нет, вид из окна примерно помню, но что-то как-то очень муторно.       Казалось, ситуация патовая и быть мне и дальше диким лесным лисёнком, да вот только меня посетила сумасшедшая — по-гениальному сумасшедшая — идея прощупать, что и как там в доме Яманака. Была высока вероятность что, там либо есть только Иноичи, которого можно обезоружить чистой наглостью, либо нет вообще никого, потому что Ино всё же предпочитала жить в своей квартирке над цветочном магазином, возвращаясь в отчий дом в основном из желания за что-нибудь отомстить или устроить тусовку века.       Покрутив мысль и рассмотрев со всех сторон, я был поражён своей находчивостью. Оставалось лишь не торопиться и разнюхать обстановку по-тихому. Вдруг у одинокого отца появилась зазноба или Ино всё же решила почтить родительский дом своим присутствием?       Учитывая некоторую нарочитую небрежность моего бомжатского прикида, оставаться незаметным было невозможно. Не в деревне шиноби и не в квартале одного из сильнейших кланов тем более. Ещё и время было такое, что все куда-то шли, чем-то занимались. С другой стороны, мастью я неплохо походил на местных и, хоть вызывал сдержанное любопытство со стороны прохожих, следом за ним шла не враждебность, а скорбная солидарность или искренняя радость, что они сами не на моём месте.       Да, уж. Эмпатичные люди, эти Яманака. Не то, что учиханутые.       Поднявшись на крыльцо дома главы, я лишний раз прислушался к ощущениям, убеждаясь, что в доме ни души, позволил совести немного проораться и зашёл в дом. Дверь, предсказуемо для кланового квартала, была не заперта и мне даже не пришлось ничего ломать.       Не был я в этом доме уже чуть ли не четыре года и за это время он немного изменился. В прихожей почти не осталось вещей Ино, стены были другого оттенка, ступеньки на второй этаж были чуть более стёртые, чем я запомнил. Ну и так далее, по мелочам. В целом, узнаваемо.       — А ещё многообещающе, — удовлетворённо проговорил я, закончив обход первого этажа и поднимаясь на второй, чтобы убедиться в милой сердцу догадке.       Облазив весь дом и заглянув в каждую комнату я сумел вынести однозначный вердикт — в доме на постоянной основе проживал только Иноичи. Есть даже высокая вероятность, что о моём пребывании здесь никто не узнает. Хотя, лучше бы, чтобы Иноичи всё же пришёл, оценил сполна моё умение чувствовать себя, как дома, у него в гостях, а потом понял и простил.       Потерев лапки, я прикинул, с чего бы начать свою райскую жизнь. До семи было ещё часов десять, так что можно было бы успеть обрести лоск, сравнимый разве что с тем, какой мне предали в стране Чая, перед тем, как попытаться сожрать. И ведь отлично людоеды постарались!       Я начал вспоминать подробности и не без удовольствия заметил, что мне совсем не страшно и не больно. Будто весь тот ужас и ужасом-то не был. Возможно, все дурные и тяжёлые воспоминания однажды превратятся в набор фактов и образов.       Новое дерьмо будет сменять старое, превращая жизнь в вечный дерьмоворот, каждый раз заставляя смотреть назад с умилением, а вперёд — с содроганием. Так что нужно ловить момент и наслаждаться, пока ничего не ебёт мозги так, чтобы было невозможно расслабиться.       Для начала было решено привести в порядок ноги: вынужденное существование без обуви превратило стопы в серо-коричневые жёсткие галоши. Как это отмывать, и, чем можно снять бронеподобный слой мёртвой кожи, я представлял с трудом, но иметь чистые и красивые ножки хотелось — вдруг кто-нибудь захочет их расцеловать?       Я зашёл в ванну совмещённую с комнатой Иноичи, где надеялся найти максимум всяких мыльно-рыльных средств. Было здесь немного мрачновато из-за угольно-чёрных полотенец и халата, хотя пол, стены и потолок имели не очень тёмный нейтральный серый оттенок.       Площадью два на три метра, райская комната включала: унитаз, раковину с широкой столешницей, на которой располагались всякие нужности по типу зубной щётки — одной, — зубной пасты, бритвы, пены для бритья, крема, мыла и так далее, ещё был угловой душ и главная звезда на небосклоне моих общечеловеческих мечтаний — огромное офуро, занимающее едва ли не треть помещения. Тау же были всякие баночки, мочалочки и щеточки, среди которых я распознал некий объект, напоминающий то, чем мне подпиливали пяточки в стране Чая.       Интересно, а насколько гигиенично пользоваться чужой пилочкой для пяток? Может, её стоит прокипятить перед тем, как использовать? Нет, а вдруг сварится? Лучше я рискну здоровьем, чем столь полезным в быту предметом.       Сняв штаны и оставшись вдруг полностью голым, я сначала сложил их аккуратной стопочкой, а потом решил постирать. Мало ли как жизнь повернётся? Хотя надевать их хотелось даже меньше, чем щеголять по родной деревне с голыми причиндалами. Уж больно сильно эта ткань натирает во время бега. Да и мой способ передвижения не сделал их краше… Короче, стирал я эти портки с самым несчастным видом, а потом развесил на двери в ванную, закрывать которую считал совершенно избыточным.       Потом уселся на бортик офуро, перекидывая ноги в чашу, и начал пытаться сначала отмыть хоть сколько-то грязи. Водичка утекала коричневая и лапки даже начинали приобретать знакомый антропоморфный вид. Потом долго выбирал, каким полотенчиком протереть ноги, а какое — свернуть в тубу и положить под задницу, а то неудобно. Дождавшись, когда ноги подсохнут, я, успев изучить широкий ассортимент баночек, вооружился пилочкой и приступил к тяжёлому, но благодарному труду.       Приличный вид пятки обрели уже через пару минут. Но я никуда не торопился и поставил своей целью сделать их настолько гладкими и мягкими, чтобы каждый футфетишист в округе захотел возвести для них алтарь. А это уже, предсказуемо, оказалось сложнее. Где-то через полчаса мне надоело и я решил переключиться на ногти. Начал, естественно, с ног.       Точнее, нет, начал я с поиска маникюрного наборчика, параллельно присматриваясь к одежде. Нашёлся он в прикроватной тумбе, рядом с парочкой презервативов. И вроде обычная находка, но мысли тут же поползли в сторону.       Не сказать, чтобы у меня возникло прямо-таки большое желание снова подкатить к Иноичи и посмотреть, насколько мои потенциально идеальные стопы будут хорошо смотреться на его члене, — всё же я немного пресытился эмоциями с Годжи. Но вот подрочить точно нужно. Но сначала ноготочки.       Обработав все инструменты одеколоном, я создал клона и перепоручил ответственное дело ему. Он, подлец такой, не щадил, но отработал тщательно. Маникюром же хотел заняться сам, потому что так удобнее. Подрезал кутикулы, подпилил по длине, а потом решил наполнить офуро, высыпав в него щедрую порцию магниевой соли — для себя ничего не жалко.       Водичка текла, а я выковыривал оставшуюся под ноготками грязюку.       В целом, после такой усердной работы можно было брать отпуск.       Обеденное время настигло незаметно, но желаемого результата всё ещё достигнуто не было. Тут же я случайно увидел себя в профиль и ужаснулся. Отнёс маникюрный наборчик на место и стал искать ножницы.       Для стрижки снова пришлось вызвать клона и тут началось, потому что ни я, ни, разумеется, он, красиво стричь не умели. И раньше меня это устраивало. А тут захотелось красоты, так что застряли мы до того, что вода в офуро успела полностью остыть, а на полу образоваться океан волос, так как мне три раза приходилось их отращивать техникой Джирайи, потому что кое у кого руки растут из задницы. Я уже даже подумывал обнаглеть окончательно и стащить денег на стрижку у Иноичи, но это было совсем как-то за гранью.       После очередной попытки, наконец, получилось что-то отдалённо похожее на результат работы Микото-чан. Пропотевший от злости и усердия клон испарился, а я завалился в ванну и не шевелился, наверно с час. Потом стал лениво натираться мочалкой.       Расслабленное и разомлевшее тело вдруг как-то резко стало реагировать на мои же касания. Обычно я от такого не возбуждался так сильно. Только если кто-то другой трогает. Самому мне было надёжнее всего сразу класть одну руку на член, а вторую пониже, ну, а там уже вариативно. Можно мошонку помассировать, а можно дырку погладить. Внутрь я себе сам кстати ничего никогда не вставлял. Потому что нечего, кроме пальцев, а это совсем не то, да и не удобно самому.       Тут я решил попробовать ещё раз. Сжал одной рукой член, поглаживая большим пальцем уретру, а второй добрался до дырочки. Оказалось, лёжа в офуро, и, раскинув ноги по бортикам, заниматься таким удобнее. Правда, в воде, наверно, будет не очень. Но я решил всё же попробовать. Погладил себя между ягодиц, чуть погрел массирующими движениями колечко мышц, такое же расслабленно и податливое, как всё тело. Потом надавил посильнее средним пальцем, проталкивая его внутрь на одну фалангу.       Ну, ничего так. Пусть и на сухую, но, если одним пальцем и неглубоко, то даже классно. Грубовато по коже пошло, но вообще прикольно. И хочется ещё.       Я вытащил палец и снова прошёлся по тонкой чувствительно коже вокруг входа, дразня сжавшиеся от наслаждения мышцы. Дышать стало сложнее. Я приоткрыл рот, откинул голову назад на бортик и закрыл глаза.       Рукой на члене я тоже решил заработать чуть активнее, проходясь медленно по длине, не столько дроча, сколько пока оглаживая. Потом оттянул мошонку, вытащил палец из дырки и снова стал её растирать двумя пальцами. Да, вот так, если перемежать, вообще охуенно.       Вот бы ещё раз попробовать тройничок, но не как с Ино и этим, как его, Паровозиком — или как там его звали? — А вдумчиво, подольше, может даже без девочек. Как-то я раньше даже не думал о возможности вставить парню. Само собой подразумевал, что мальчики нужны только, чтобы они мебя ебали.       Сейчас мысль о том, что меня трахнет какой-нибудь мужчина с сильными широкими плечами, пока я сам буду вставлять парню по-нежнее, моего примерно телосложения, как буду сжимать его за худую слишком твёрдую для девчонки талию, округлые, но узкие бёдра, разводить белые ягодицы, перебирать жёсткие короткие волосы на затылке и иногда надраивать его член, как сейчас дрочу свой. И он будет сжимать меня внутри, как я сейчас свой палец.       А потом мужчина, ебущий меня, решит чуть сменить позиции, навалится сверху так, что я не удержусь и окажусь зажат с двух сторон и уже не смогу двигаться. Только стонать и покусывать шею парня подо мной.       — Бляяя, — проскулил я вслух, внезапно сильно кончая.       Башка кружилась, сперма продолжала мутить воду, а я только и мог, что охреневать от того, как это сейчас было хорошо. А ведь я всегда дрочил тихо, без всяких охов и вздохов. А тут — будто с кем-то позажимался. Совсем не так красиво, конечно, как в фантазии, но и не так обыденно, как когда только сам с собой.       Интересно, а насколько вообще это реализуемо? Особенно, учитывая, что я не засматривался никогда на парней одной со мной комплекции и даже ниже.       Наверно, найти одного парня, который будет не против, чтобы его трахнул кто-то вроде меня — не слишком сложно. Как не сложно отдельно найти парня, который захочет трахнуть меня. Но вот сразу обоих и чтобы все друг другу понравились и всё по красоте получилось… Мда, задачка. Но очень интересная.       Настроение улетело к воздушным безмятежным облакам и теперь я свои пяточки натирал с искренней и чистой любовью.       Закончив с водными процедурами и подрочив ещё пару раз, я соизволил покинуть ванную, замотавшись в огромный чёрный халат Иноичи. Чуть высохнув и побродив по дому в поисках развлечений, я решил, что хочу просто посмотреть какой-нибудь фильм, а выбор в этом доме был весьма неплохой. Захватив крем для тела — чтобы руки не скучали, я спустился в гостиную на первый этаж и стал перебирать кассеты. Внезапно в руках оказалась относительно новая коробочка с очень знакомой картинкой. На обороте было написано:       «Вы держите в руках долгожданную экранизацию нашумевшего романа «Потёмки» широко известного автора Стени Майору.       История обычной юной торговки из провинциального городка Бей Савон, покорившей сердца двух весьма необычных мужчин: выходца из аристократического рода Эда Колено и бесстрашного, но безродного, шиноби Джеко Бэлика.       Это история о нелегком выборе, опасных приключений, кровавых событий, трагических недопониманиях, драматических открытиях и всепобеждающей любви…»       — Точно, Какаши-сан книгу эту читал. И я первые глав пять, — пробормотал я, раздумывая.       А почему бы собственно и да?       Кассета с шелестом выскользнула из коробки и я стал организовывать себе расслабляющее кино. На домашнем кинотеатре Иноичи картинка была сочной, красивой, а звук тут же заполнил весь первый этаж, утягивая в совершенно другой мир, где у главной героини есть ровно одна проблема — главный герой.       — Красотища, — выдохнул я, вскрывая тюбик крема.       Натирать распаренные телеса, наблюдая, как маленькая милая девушка Бей безостановочно генерирует хаос своей феноменальной неуклюжестью, было совершенно упоительно. Это, определённо, было именно то, чего мне не хватало всю мою жизнь.       Счастье есть и выглядит оно именно так.       Фильм длился два часа и как раз к моменту его окончания пришло время рыться в нижнем белье Иноичи, потому что без белья я уже не мог. Было бы, конечно, намного лучше, если он уже вернулся домой, где бы ни был и чем ни занимался. Самому как-то нехорошо, ой, нехорошо. Горячий и добропорядочный папочка Бей Савон не одобрил бы.       Возвращал я всё на свои места в состоянии незначительного уныния и уже оглядывал плоды трудов своих, когда сдохшее в блаженстве чутье очнулось и предупредило — сейчас в дом кто-то войдёт. Чем разбираться «кто», я предпочёл срочно проверить, насколько прилично выгляжу. И это было верно, потому что едва я успел перезавязать пояс халатика и принять непринуждённую позу, как в дверном проёме, загораживая улицу, выросли сразу три внушительные мужские фигуры.       Первым зашёл и заметил меня хозяин дома собственной персоной. Рядом с ним в полушаге позади — улыбающийся чему-то Шикаку. И позади, занимая чуть ли не весь коридор, Чоза-сан. Все были в форме, но без жилетов. Мужчины весело что-то обсуждали, гремя стеклотарой. Судя по набору — три блока пива по шесть ноль-пять и пакетики с логотипом одной забегаловки, где делали неплохую курочку — у родителей моих друзей намечался свой вечер мечты.       Я тут же двинулся к ним, чтобы забрать пакеты и отнести всё на кухню.       — Здрасте! Давайте я вам помогу.       Шикаку и Иноичи резко замерли, как были, вне зависимости от удобства поз и медленно, будто ожидая увидеть свою смерть, повернули головы в мою сторону. Чоза-сан же с удовольствием протянул мне свои пакеты и поздоровался в ответ:       — Здравствуй, Наруто! Не знал, что ты у Иноичи решил остановиться.       Он тоже не знал, хе.       Приняв протянутые через двух истуканов тяжеленные сумки, я двинулся на кухню и, чуть повысив голос, ответил:       — Да я как-то и не знал, куда мне лучше пойти. Сейчас же, пока в канцелярии с моими документами и прочим не разберутся, я остаюсь без денег и жилья, — вернувшись и забрав из ослабевших от моих прикосновений пальцев пакеты Иноичи, я продолжил рассказывать, — А ещё дурак такой, представляете, Чоза-сан! Одолжил у Итачи денег, а потом пошёл Саске с Сакурой навестить. А там, как Сараду увидел, так удивился, что совсем растерялся и у них кошелёк Итачи забыл. Возвращаться как-то не захотелось, вот я и не придумал ничего лучше, чем к Иноичи-сану вломиться. Отдайте, — буркнул я, успев вернуться, и попытавшись отобрать сумки из напряжённых рук Шикаку.       — Да, отдай ты и разувайся уже, чего замер! — сказал Чоза другу и хлопнул его по плечу. Да так внушительно, что пальцы мужчины со шрамом через всё лицо разжались и я, под их весом, потеряв равновесие, рухнул моськой в грудь Шикаку.       Тот меня запоздало поймал и попытался помочь вернуть равновесие, но халатик снова стал разъезжаться и картинка получилась жутко пикантная.       — Мда, друг, если бы тебя сейчас твоя жена увидела, убила бы, — весело заметил Чоза и хохотнул.       Застывшая на лице Шикаку улыбка дрогнула в нервном жесте и он уже более вдумчиво и удачно помог мне вернуть равновесие. Я тут же ускакал на кухню, чтобы поставить мешки и перезавязать пояс на такой узел, чтобы его уже ничто и никогда не смогло развязать.       — Иноичи, и ты туда же? Эй, мужики, отвисните. Мне стыдно быть вашим другом, — раздавался ничуть не расстроенный голос Чозы-сана.       Приятный он мужик, но с Чоджи я, к сожалению, не так хорошо общался. Да и он вообще всегда был парнем тихим и замкнутым. Только Оленя младшего к себе подпускал.       — И что, какие у тебя планы на вечер? Чоджи сказал, что Сакура позвала его в ваш любимый мясной бар. Отметить твоё возвращение, — Акимичи первым зашёл на кухню и уселся на барном стуле, начиная распаковывать курочку.       — Да, я как раз собирался позаимствовать у Иноичи-сана пару вещичек и выходить. Рад, что вы пришли и мне не придётся хозяйничать тут без спроса ещё больше, чем я уже успел.       — Это хорошо.       — А у вас какой повод, если не секрет? — спросил я, складывая пустые пакеты.       — Ну как же? Мы тоже хотели выпить за твоё возвращение, — ответил Чоза совершенно искренне, а потом, вскрыв со звонким чпоком первую банку пива, пояснил, — Всегда, когда с миссии возвращается тот, кого не ждали, это большой повод, Наруто-кун. А ты же все-таки друг наших детей. Мы тебя с самого детства знаем. Я вот искренне обрадовался, когда Чоджи сказал о твоём возвращении, — Чоза-сан склонился ко мне и чуть тише добавил, стреляя глазами в сторону коридора, где всё ещё возились Иноичи и Шикаку, — Эти двое, кстати, тоже. Рады, — веско закончил мужчина и выпрямился обратно, с наслаждение всасывая за раз полбанки пива.       — Тогда, надеюсь, Иноичи не сильно обидится на моё вторжение и выдаст шмотки поприличней, — проговорил я, чувствуя смущение.       — Да, дам я тебе. Шмоток поприличнее. Идём наверх, — сказал появившийся в проходе Иноичи.       И я пошёл.       Шикаку, как мне показалось, тоже успел отойти от моего внезапного появления, хотя я искренне удивлялся, почему они вообще отреагировали так сильно. Странные эти взрослые, конечно.       — Стираной и глаженой одежды твоего размера нет, но, я думаю, что-нибудь мы сможем придумать, — стал размышлять вслух Иноичи, открывая и удерживая для меня дверь в свою спальню. Я проскользнул вперёд, тут же направляясь к кровати. Иноичи же замер у дверей, осмотрел комнату и тихо спросил сам себя, — Хотя чего я ожидал, если он в моём халате? — а потом прошёл в гардеробную и стал перебирать вещи, иногда кидая рядом со мной вешалки с брюками и рубашками.       Я тут же стал это всё добро рассматривать, прикладывать ткани верхов и низов друг к другу и к телу, выбирая, что мне нравится больше всего. И больше всего мне нравилась идея взять у Иноичи рубашку, а штаны поискать у Ино. Она, конечно, может и поворчать за такое. Но в брюках её папы я точно утону. Эту мысль я и высказал, на что Иноичи заметил:       — Ты же понимаешь, что лекало женских брюк не предусматривает наличия места хранения члена? Да и она нас убьёт, если мы к ней в комнату без её разрешения зайдём и будем в её вещах копаться. Так что давай лучше попробуем подобрать тебе брюки, которые нормально сядут сверху и подрежем их до шорт?       — Ну это как-то жалко, — протянул я, надувая губки.       — Тогда остаётся идти без штанов, потому что подшить мы до семи ничего не успеем, — сообщил Иноичи, выходя из гардеробной, складывая руки на груди и прислоняясь плечом к дверному косяку.       Хорош, престарелый чёрт.       — Нет, без штанов ходить я пока не готов, — ответил я и стал пытаться развязать узел на халате.       Что же, он и в самом деле получился крепким. Вроде поддеть получалось, но силёнок развязать — нет. Как бы ни пыжился. Полы халата уже успели разъехаться, оголяя ноги и плечо. Разврат полный.       — Давай помогу, — предложил Иноичи, сделал один широкий шаг ко мне, опустился на колени между моих ног и перехватил пояс поверх моих рук, замирая на пару секунд.       Запоздало, я убрал руки от узла, упёрся ими сзади на матрас и отклонился, чтобы было удобнее развязывать. Иноичи, не таясь, перевёл дыхание и не в пример лучше меня стал справляться с чудо-узелком, постоянно касаясь пальцами живота.       Я же постарался очистить разум, но разнеженное состояние продолжала оказывать плодотворное влияние на переливание крови сверху вниз. Пытаться что-то с этим сделать было бессмысленно. Это был вопрос времени, когда Иноичи заметит среди складок халата мой стояк.       И вот, момент истины настал. Пояс развязался, халат тут же съехал со второго плеча и рухнул вокруг меня тёмной лужицей, открывая вид на то явное, что тайным быть не могло и не хотело.       Иноичи замер, удерживая руки на весу, но так близко к моему телу, что я чувствовал исходящее от них тепло и возбуждался ещё сильнее. Иноичи нервно дёрнул головой, мой член дёрнулся в ответ, но переговоры у этих двоих не складывались. Зато я почувствовал, что к нам сейчас зайдут в гости, и решил совсем уже до греха не доводить. Поспешил отстраниться и прикрыться, но Иноичи решил действовать одновременно со мной в диаметрально противоположном направлении. Он поймал меня за бёдра и вжал в кровать, не давая двинуться и стал наклоняться вперёд. Тут-то в дверном проёме показалось чуть раскрасневшееся лицо Чозы, хотевшего всего-то узнать:       — Как у вас тут дела, модники? — секунда на осознание и Акимичи старший начинает ржать, а Иноичи отшатывается от меня и идёт к комоду, где у него хранятся трусы и носки. — Я смотрю, дела идут по хую! — сквозь смех, давясь пивом, проговорил Чоза и решил вернуться вниз, оповещая напоследок, — Я ничего не видел и вы меня тут тоже не видели!       Мне в лицо прилетели трусы в магазинной упаковке. Я тут же распечатал их и натянул прямо поверх стояка, начавшего опадать не успев подняться. Потом снял с плечиков тёмно-бирюзовую рубашку, накинул её на себя и стал застёгивать под самое горло. Иноичи на мой выбор одобрительно кивнул и стал перебирать брюки, размышляя которые будем резать.       — Чёрные или серые?       — Серые, — тут же ответил я.       — Тогда надевай, а я схожу за ножницами. Ремни в гардеробной сразу, как заходишь, справа.       — Угу, — кивнул я.       А ремень нужен был. Выбрал я наугад, потому что все они были очень похожи — черные, строгие, стильные. И вот с ним село прикольно. Но да, штанинам не жить.       Тут как раз вернулся Иноичи с ножницами и стал кромсать брюки прямо на мне. Взгляд его был хмур и сосредоточен на деле, так что получилось всё ровно, симметрично и быстро.       После он поднялся, сделал пару шагов назад и осмотрел меня с ног до головы.       — Я пойду в кладовую, поищу тебе обувь.       — Хорошо. Буду ждать внизу.       — Только постарайся не реагировать на подколки Чозы, а то он не отстанет.       — Ну и ладно. Мне всё равно.       — Я рад.       — А вам? Всё равно?       — Да.       — Тогда я тоже рад, — кивнул я и улыбнулся.       Провожали меня из дома Иноичи разве что платочком не махая вслед. Обещанных подколок со стороны Чозы не было — он оказался слишком занят поеданием курочки и разговором с Шикаку о каком-то их общем знакомом.       Иноичи же пришёл почти следом за мной с коробкой в руках. Там лежали чёрные кожаные сандалии, бывшие мне на два размера великоваты, но, подрегулировав ремешки, мы решили и эту проблему. Выглядел я по итогу бомбически и сам себя в зеркале не узнал.       Уверенности тут же прибавилось и к бару я шёл без страха и сомнения, надеясь провести отличный вечер в кругу старых друзей, стирая все разногласия, недопонимания и годы разлуки.       Двери знакомого бара распахнулись и изнутри вывалились два молодых парня, уже успевших неплохо выпить и смеющихся о чём-то. Я замер, не желая преградить им дорогу, куда бы она ни лежала. Но они заметили меня, с любопытством осмотрели, вежливо, почти не пьяно, улыбнулись и синхронно придержали обе створки дверей. Боевая двойка. С похожими вкусами на половых портнёров. Устроить с ними тройничёк — дело плёвое, скорее всего. Но, учитывая, что оба были выше меня на голову и крупнее раза в полтора, надеяться на сценарий из пошлой фантазии не приходилось.       — Прошу, проходите, — сказал один из мужчин.       Второй добавил:       — Не знал, что в нашей деревне обитают столь прекрасные существа.       Я смущённо улыбнулся и подумал, что любые тройнички — это интересно.       Мысль была интересная, но её ещё только предстояло обдумать. Поэтому я поправил волосы и попытался пройти внутрь, как один из них сумел не только считать, но и расшифровать мои действия. Мужчина положил свою горячую от алкоголя ладонь мне на плечо, прося остановиться. И я остановиться, поднимая к нему взгляд.       — А как тебя зовут?       — Наруто.       — Наруто, — распробовал он, перекатывая на языке, запоминая. — А ты не хотел бы немного пообщаться с нами? — несмело, несмотря на убойную дозу социальной смазки, спросил мужчина.       — Как вас зовут?       — Катетсу. А моего друга — Изумо.       — Приятно познакомиться, Катетсу, Изумо — кивая новым знакомым, ответил я, изображая воспитанного лисёнка.       — Нам тоже. Очень. Приятно, — ответил Катетсу.       — Боюсь, несмотря на желание, сегодня я не могу. У меня запланирована встреча с друзьями. И они ждут меня в этом баре.       Катетсу, как более активный, кивал за двоих.       — Поэтому сегодня вечером я никак не могу. Но я запомнил, как вас зовут. И, предполагаю, у меня есть возможность вас с Изуми найти чуть позднее. Что ты об этом думаешь?       — Это очень хорошо и я хорошо об этом думаю, — заплетающимся языком проговорил Катетсу.       Он был заинтересован максимально и я не думал, что его желание уменьшится, когда он протрезвеет. Но нужно было ещё пообщаться со вторым:       — А ты, Изуми, что думаешь? — я повернул лицо ко второму.       Тот смотрел на меня всё это время совершенно стеклянными глазами и, стоило нашим взглядам пересечься, как его дыхание замерло. И он кивнул.       — Хорошо. Тогда я найду вас. Но потом. А сейчас мне нужно идти, — ласково сказал я, опуская взгляд на своё плечо, где всё ещё лежала чужая рука.       Мужчина тут же отпустил. От него исходили волны неверия и абсолютного счастья. Это было почтительно, как и то, что его друг имел не менее положительные эмоции на мой счёт. Улыбнувшись обоим на прощание, я вошёл, наконец, в бар.       Нужный столик оказалось не сложно найти и чувствуя на спине два поплывших взгляда, я направился в сторону Учиханутых и Ино, приветливо махая, заметившей меня первой, Сараде.       Девочка тут же стала вырываться из маминых рук, привлекая внимание взрослых. Саске отыскал меня своими на мгновение покрасневшими глазками в один момент. А девушкам понадобилась подсказка в виде врезавшейся в меня с разбегу Сарады. Дитё обняло меня своими пухлыми ручками за колени, задрало довольную моську и сообщило:       — Я соскучилась, Наруто!       — Уже? — непритворно удивился я, погладив её по голове.       — Ага. А мама, представляешь, не хотела брать меня с собой. Даже успела договориться с собо-сан, чтобы она со мной поиграла. Но я настояла. Ты же и мой друг тоже. И я очень рада, что ты вернулся из того странного места, куда тебя отправили, чтобы наказать! — торопливо проговорила девочка.       — Сарада, я тебе что говорила? — строго сказала Сакура.       — Что… — начала девочка, но её перебили.       — Иди ко мне. И дай Наруто сесть.       Девочка надулась, но послушала строгую маму. Отпустила мои ноги и побежала к ней, усаживаясь.       Я же подошёл к компании и попытался считать их эмоции, хотя сейчас, когда людей было сильно больше одного, получалось с трудом.       Ино смотрела с неверием. И радостью, конечно. Она отрастила волосы чуть ли не до задницы и проколола пупок. Она что-то скрывала, кажется. Странное чувство неловкости. Ладно, будет время разобраться.       — Привет, Наруто! — поздоровалась девушка.       — Привет, Ино-чан. Тебе очень красиво с такими волосами. Наверно, ухаживать за ними — сплошная мука.       — И не говори, — ответила она и смущённо поправила локоны, падающие на лицо.       Сакура занималась малышкой, пытаясь понять, чего бы им заказать для неё. Задача это была непростая: в баре были вкусности исключительно жирные и нажористые. Не совсем детский рацион.       Саске выглядел непривычно. Он сильно поменялся, в отличие от девушек. Его сильные плечи и жёсткий подбородок стёрли всякие мысли о кукольности его лица. Раньше он был высоким и опасным парнем с миловидным лицом. Сейчас это был просто высокий и опасный парень. Всё ещё нереально красивый, даттебайо. Но другой. Незнакомый. Не такой.       — Чего замер, Добе? — спросил он.       Будто ничего не изменилось. Но:       — Ты постарел, Теме, — сказал я без всякой насмешки.       Он усмехнулся.       Если бы его было возможно пронять подобным, наши отношения точно складывались более гармонично. Ну или не сложились бы вообще.       — А ты совсем не изменился, Добе. Утром виделись, а до тебя только сейчас дошло.       Я улыбнулся на его безобидную подколку и занял место напротив, с той стороны стола, где пока ещё никто не сидел. А стол был большой, мест много и я поинтересовался:       — Кого ещё ждать?       — Всех, кто есть в деревне. Шикамару, Чоджи, — начала перечислять блондинка.       — А ещё Ли. И Неджи хотел зайти. И Тсунаде-сан, — добавила Сакура.       — Неджи-то за что? — выдохнул я тихонько и спросил, — А вы бумажник не находили? Кожаный такой, немного потрёпанный.       — Нет, — тут же ответила Сакура.       — Я просто у вас забыл бумажник Итачи.       — Что у тебя делал бумажник Итачи? — спросил Саске.       — У меня в ближайшие пару дней статус в деревне неопределённый. Требуется время, чтобы восстановить документы и прочее. А перед отправкой в тюрьму у меня же всё забрали. Даже пирсинг вытащили и язык зарос полностью! Так что я совсем без средств к существованию оказался. Решил попросить у Итачи пару тысяч рё, а он мне весь кошелёк отдал, — рассказал я, но заметил, что взгляды Саске и Сакуры остаются непонимающими. Тогда настал черёд спрашивать единственного свидетеля. Я опустил взгляд на довольную Сараду и, чувствуя её эмоции, не без удовольствия спросил, — А ты знаешь, где он?       Все взгляды скрестились на счастливом ребёнке.       Выдержав драматичную паузу, девочка ответила:       — Видела!       А потом вытащила из своей розовой миниатюрной сумочки бумажник Итачи и протянула его мне через стол. Ну, как через стол, при её длине конечностей? Но протянула же. И я, будучи воспитанным лисёнком, потянулся в ответ, с удовольствием принимая потеряшку, тут же пряча её в карман шорт.       — Безмерно благодарю, что сохранила его для меня, — сказал я Сараде, кладя руку на сердце.       Девочка важно кивнула и вернулась к изучению меню. Кто бы сомневался, что трёхлетняя — или сколько ей? — дочь Сакуры будет уметь читать? Точно не я. Я вот вообще не думал, что у Сакуры когда-нибудь будут дети. Ещё и не от меня.       Мои бы были другие. Они бы носились по всему бару, орали, требовали мяса из кого угодно, их было бы сразу двое, погодок, чтобы не скучно им было. И чтобы Сакура не выпадала надолго из своей профессиональной жизни. Кстати, как у неё сейчас дела?       — Рассказывайте, как у вас дела? — сказал я вслух надеясь, узнать примерно ничего. Выгодный обмен, так сказать. Я то тоже ни хрена не расскажу.       Девушки переглянулись и Ино как-то решила, что ей стоит говорить первой:       — Ну, я открыла пару цветочных магазинчиков по всей стране Огня и планировала позариться на страну Дождя, — девушка чуть склонилась и, приложив ладошку так, чтобы мне было слышно хорошо, а всем остальным не очень, сообщила, — Рассчитывала попасть на концерт Редклаудс, — после этого она отклонилась и продолжила под внимательными недовольными взглядами Сакуры, Сарады и немного Саске, — А потом встретила парня и как-то всё закрутилось. Никогда не планировала замуж выходить, а тут, смотри, — она протянула в мою сторону светлую изящную ручку с аккуратным маникюром и очаровательным обручальным колечком.       Я смотрел на сей объект с недоумением настолько серьёзным, что пришлось попытаться считать реакцию ближних своих, но нейтральные постные рожи взрослых и недовольная моська мелкой сообщили мне, что я в этом поле единственный еретик.       Пришлось искать адекватные вопросы, прикрываясь стандартными фразами, которые из моего рта вообще не должны были звучать:       — Рад за тебя! Думал, ты останешься вечной тусовщицей. А тут такое.       — О, я тоже так считала. Но этот парень обожает вечеринки. Эпатировать людей — его второе призвание, — сообщила девушка.       Отметив, что молодые родители предпочли закатить глаза, я поинтересовался:       — И кто он? Познакомишь?       — Да хоть сейчас, — ответила девушка восторженно, но потому чуть более неуверенно уточнила, — Если ты не против, конечно, что он к нам присоединится?       — Я? Против? Зови, — ответил я и понял, что мне срочно нужно выпить.       Проблем же было несколько.       Во-первых, «срочно» в этом заведении не работало. Здесь было качественно.       Во-вторых, толку от этого было ноль, потому что я не способен опьянеть.       Так что пришлось сложить ручки на столе, упереть щёку в подбородок и ожидать явления очередного Ками народу, ибо меньшего я от Ино не ожидал.       — Сай! — позвала она, обернувшись через ширму к барной стойке.       Я тоже склонился набок, рассматривая, кто же к нам сейчас присоединится.       С высоко стула, ощущая своё превосходство над всем родом людским, сияя голым худым животиком, на пол спустился сам дьявол, с чёрными глазами, где плясали не черти, а кто-то пострашней, и длиннющими ногами, которые не могли укоротить даже неудачно подобранные брюки. Эталон женской красоты в мужском обличие. Он же — Сай.       — Он немного не сдержан в словах, — тихонько предупредила меня Сакура, когда этот армагедон уже подходил к нашему столику.       Замер он у края стола, осмотрел всех присутствующих, начиная с Ино, которой дежурно улыбнулся, и заканчивая мной. Тут его взгляд въелся на пару секунд, выдавая сложности с выработкой мозгом первой реакции. Следом, послышалось искренне:       — Я ожидал большего.       И сказано было таким тоном, будто я страну предал тем, как далёк оказался от недостижимого идеала. Хотя, после целого дня ухода за собой, я чётко осознавал, что, если исключить вопросы вкусовщины, моей единственной неисправимой проблемой оставался размер члена. Ну, и рост. Именно поэтому я, не стесняясь ребёнка, ибо хорошо запомнил, что они понимают, а что нет, ответил:       — Тебе ли не понимать, что размер — не главное, малыш.       А потом очаровательно улыбнулся.       Можно ли это было принять за откровенный флирт — я не знал. Но Ино разозлилась. Благо, не на меня:       — Ты чего несёшь, Сай? Мы же договорились, что ты будешь вести себя прилично. — девушка притянула парня на последнее свободное место с их стороны стола и добавила, — Хотя бы во время знакомства.       На уровне эмоция я понимал, что этот Сай плевать хотел на договорённости. Но к словам своей возлюбленно прислушался и дальше сидел молча.       Тут мы начали обсуждать, что заказать. Я не очень мог решать за друзей, чего бы им поесть, но участие принимал, надеясь не напомнить, что к еде я отношусь равнодушно. А ведь мне уже было скучно.       Повезло, получилось отвлечься на приветствие опоздавших. Разумеется, такие объёмы чакры было сложно не заметить заранее.       — Привет, Чоджи, Олень! Вы как раз успели к самому главному: мы почти закончили выбирать, чего заказать.       — Привет, Наруто! Как мы вовремя, — весело ответил Чоджи, занимая место рядом со мной, тут же хватая меню и включаясь в обсуждения.       Шикамару сел за другом, едва заметно кивнув. Отчего-то именно этот жест заставил меня засомневаться в целесообразности этого вечера. Я задвинулся в самый угол, дёрнул спорящего в пользу свинины перед курицей Чоуджи за рукав, он придвинулся ещё ближе ко мне и Олень сумел устроить свою задницу на скамейке обеими половинами.       Дальше моё вмешательство было не особо нужно. Я только слабо кивнул, когда ребята окончательно решили, что будут кушать, и продолжил наблюдать за старыми знакомыми, не замечая ничего важного, но ситуация быстро переменилась. Чоджи приспичило отлить, а, стоило ему вернуться, он ненавязчиво сдвинул Шикамару ко мне.       Оленю пришлось подчиниться, потому что это была его идея и его вновь уцелевший друг. И да, мы с Чоджи никогда не были близки так, как с Теме или Оленем. Наличие прозвищ говорит само за себя. Но сейчас, спустя годы, для них стало как-то неприлично очевидно, что жизнь безжалостно отсекает всё второстепенное, даже если оно тоже важно.       Зато остаётся то, что требует особенного внимания.       Шика опасливо поглядывал в мою, имитируя полную вовлечённость в общий разговор. Я портил его игру пристальным вниманием. Да и нас уже собралось слишком много. При условии наличия Чоджи, Ино, Сакуры и ребёнка — так точно. Ибо заполнить тишину умели все из перечистленных.       Потянув Шикамару за рукав футболки, я прошептал:       — Скажи, насколько добропорядочно будет клеиться к тебе?       — В смысле? — так же тихо спросил Олень.       — Есть у тебя девушка? Парень? Невеста? Вторая половинка? Четвертинка? — подсказал я.       — Нет. Но это не значит, Узумаки, что ты можешь ко мне клеиться.       — Неужели? А ты не думал, что я сам определяю правила, касательно того, — я снова потянул его за футболку, но подмышкой, так, чтобы никто не видел, — К кому позволительно проявлять внимание?       — Тише, заметят.       — И что? — спросил я.       Тут о мою коленку снова ударилась Сарада.       Она давно сбежала от своей мамы и носилась под столом, приставая то к Ино, то к Саске, то к маме возвращаясь. И всё время дёргала меня, привлекая внимание, но не останавливаясь. Не пытаясь забраться на колени, как к той же Ино.       Но тут что-то поменялось и детская мордашка просунулась между столом и моими ногами. Я тут же ноги раздвинул и вжался копчиком в спинку скамьи, чтобы детю было удобнее забираться на меня, пока мама увлечённо болтает с Ино и Саем, который, кстати, не показался мне приятным парнем.       Пришлось девочке немного помочь в стремлении усесться мне на колени. Шикамару наблюдал за этим процессом не без облегчения, не понимая, что наличие ребёнка делает хищницу лишь более агрессивной. Ну или ебунтой, иначе откуда подобные аналогии?       Прижав своё бедро к его, я снова привлёк внимание.       — Что? — утомлённо выдохнул парень.       — Нам скучно, — высказал я очевидную мысль, переглядываясь с Сарадой. Девочка такого не ожидала, но быстро подстроилась и веско кивнула.       — Чего ты хочешь? — смотрел этот Олень всё ещё на меня, игнорируя главное оружие.       — Расслабься, Олень, — посоветовал я.       — Да, расслабься, — мягко повторила Сарада, кладя пухлую ладошку на плечо Шики.       Он опустил свой взгляд на детскую руку и подумал, наверно, что детям в её возрасте не стоит знать такого сочетания интонаций и слов, что он желал поведать. Я был с ним полностью согласен, но интересовало меня другое, то к чему я имел хоть какое-то отношение:       — Как у тебя дела?       — Нормально, — ответил Олень и снова отвернулся.       Я бы расстроился, если бы не пара «но».       Эмоции парня напрямую говорили, что ни хрена не нормально. Он был заёбан в край, но испытывал нереальное облегчение, видя меня живого и здорового. Большего заметить в толпе не получалось, но было стойкое ощущение, что за его чувствами крылась далеко не только дружеская симпатия.       — Фу, какой грубый, — заметила Сарада, весело виляя ножками.       — И не говори.       — А что ты любишь кушать, Наруто?       — Ничего, — честно ответил я, а потом добавил, чтобы немного сбить с толку, — Мне важнее общение. Возможность увидеть старых друзей, пообщаться. Еда не кажется чем-то значительным, когда тебя так долго не было дома.       — Согласна. Я тоже не очень люблю кушать. Ем только по необходимости. Папа сказал, что, если я буду мало есть, то вырасту неразумным добе. Тебя он, кстати тоже назвал Добе, — вдруг осознала девочка и посмотрела на меня взволнованно.       — Так я и есть главный добе. Всем добе — Добе.       — Но как же так? Я думала, что добе — это кто-то плохой, — возмутилась девочка.       Ножки её заболтались активнее от возмущения. Голос стал громче. Сакура обратила на нас внимание, как и Саске, который, кажется наблюдал давно, но незаметно. Я собрался с мыслями и ответил:       — У реки два берега. Один — это добе. А другой — не добе. Представила?       — Да, — серьёзно ответила девочка.       — Хорошо. Но есть же ещё и сама река. Ты можешь быть на одном берегу, на другом, а можешь оказаться в воде. И тогда тебя будет бросать течением из стороны в сторону, пока не прибьёт к одному из берегов.       — Но когда не можешь выплыть из реки — это, значит, тонешь. Ты тонешь, Наруто? — грустно спросила девочка.       Тону ли я?       От взглядов всех, кроме моей собеседницы, становилось неудобно. Я поставил локоть на стол прямо перед лицом Шикамару, облокотился щекой на ладонь, закрываясь от лишних людей.       — Не знаю, — тихо ответил я.       Конечно, от шиноби такой тембр не скрыть. Я просто надеялся на их добропорядочность.       — Но мне сейчас хорошо. Лучше, чем когда-либо, — признался я.       — Это хорошо. Это потому, что ты вернулся домой?       — Наверно.       — Это хорошо, — сказала девочка.       И что-то у меня в груди расцвело.       — Спасибо.       — Пожалуйста, Наруто. Но всё равно какой-то грустный. Знаешь, что мама делает с папой в таких случаях? — серьёзно спросило дитё.       — Подозреваю, — ответил я с улыбкой, нисколько не боясь.       — Сарада, иди ко мне, — голос Сакуры впервые в жизни показался неприятным.       Я любил её и её голос во всех возможных вариациях. Но тут что-то поломалось. Чуйка почуяла до того, как слух расслышал.       — Но мама, Наруто грустит! — громким детским голоском разорвала тишину девочка.       — Я не грущу, Сарада-чан.       — Он не грустит, — повторила Сакура и в её эмоциях закружилась такая нереально-яркая муть, что даже среди прочих недоумений и наслаждения выделялось. Настолько ярко это было, что я точно понял, о чём это было. И было больно, даттебайо. — Иди ко мне. Сейчас же! — строго повторила Сакура.       Я помог девочке спуститься с моего бедра на пол под стол, потом слабо толкнул в плечо Шикамару. Он был парнем понятливым и стал двигать Чоджи, чтобы я смог выбраться.       — А вот и Ваш заказ, дорогие гости! — оповестил официант.       — Сарада, мы же с тобой договаривались?! — возмущалась Сакура подоспевшей дочери.       — Ты надолго? — тихо уточнил Шикамару, удержав меня за запястья.       — Сегодня не ждите, — ответил я.       Парень руку не отпускал, пока не решил:       — Тогда подожди. Надо поговорить.       — Ладно, буду снаружи, — кивнул я и пошёл в сторону выхода, не оборачиваясь.       — Чего он? — непонятливо спросил у Шики Чоджи, обращая внимание всех друзей.       — Покурить выйдем, — ответил Шикамару лаконично и привычно, хватая свою сумку.       Я же вышел за двери бара, вдыхая разгорячённый днём воздух, чувствуя, как приятно щекочет ветер ноги, задувая под широкие штанины. Как он играет с волосами, позволяя думать что и ему новая стрижка по вкусу. Он приятно оглаживал своей теплотой разгорячённые щёки, облизывал хуёво заживающий кончик безымянного пальца на правой руке. Он заполз в ухо.       — Давай отойдём в сторону, предложил Шикамару, нагоняя меня и утягивая в тень соседнего здания.       Я прихуел с того, насколько он высокий. Он прихуел, что я всё ещё низкий, но удержал постную — стандартную, — мину.       Мы остановились у кирпичной стены. Уже не заметные, но в паре метров от мусорных баков. Тех самых, около которых я ревел после уёбищных приставания к Какаши-сану, словил немоготу первой Полуночи, когда готовился сдохнуть в говне, где я ещё раньше, так давно, что и вспоминать сложно, искал еду, будучи ребёнком, потратившим деньги на краски.       Накрыло, блять.       — Как ты? — спросил Шикамару, доставая из сумки сигареты и предлагая одну.       Я принял, дождался, пока он закурит и протянет зажигалку. А потом огладил его ладонь кончиками пальцев, едва касаясь, ненавязчиво, но демонстративно. Шикамару замер, зажимая зажигалку намертво и я не удержался от усмешки:       — Совсем, как свой отец.       — Что?       — Да видел его сегодня, — ответил я, прикуривая и возвращая зажигалку. — Лучше всех. Но охуел.       — Отец? — удивился парень, роняя первый пепел себе на руку.       — Он тоже, — кивнул я, усмехаясь. — Но я про себя говорил.       — За тобой интересней следить, — улыбнулся Шикамару, пряча зажигалку в карман штанов. Сумка болталась сбоку на руке.       — Иначе ты не стал бы со мной общаться.       — Твоя многозадачность больше походит на непоследовательность, — чуть склонившись, заметил парень.       — Твой флирт больше походит на попытку оправдаться, — ответил я и выдохнул ему в лицо дым.       — Я не флиртую, — тут же отстранился Олень.       — Тогда я непоследовательный.       Нужно было принять, что Олень в своём скрытом влечении походил на Какаши-сана. Сексуальное напряжение было, но конструкция его хуесплетённого мозга легко ему сопротивлялась, преследую иные, непонятные мне, цели. Во избежании очередного позора всей жизни, я принял его линию поведения и попридержал собственное желание затрахать все беды. Хотя работало безотказно, даттебайо.       — Не ожидал, что Сакура будет бояться доверить мне свою дочь.       — Она твою мед-книжку изучила от и до. Только ей известно, насколько ты конченый, — заметил Шикамару.       Я же решил пойти вабанк и поправил этого слишком умного Оленя:       — Только ей известно, насколько конченным я пытаюсь себя выдавать.       — Даже так? — он мгновенно понял, о чём я.       — Отключи свой мозг, — проговорил я, обнимая Шикамару за мокрую от пота шею, приближаясь, предлагая размышлять на понятном ему балансе интуиции и рациональности, — Скажи, чувствуешь ли ты, что я хочу трахнуть угол дома? Или я хочу трахнуть тебя? Говоря упрощённо. Касательно же причин, почему мне нужно, чтобы все считали иначе, чем тебе кажется? Рекомендую проверить записи о результатах первого проходного экзамена на ирьёнина от восемьдесят третьего года.       — Что я там увижу? — спросил Нара, затянувшись, но не отстранившись.       Я прижался ближе, желая почувствовать своим телом его. Узнать реакцию. Ничего. То есть, ничего нового. Поднявшись на мысочки, я положил подбородок ему на плечо и печально признался:       — Очередную ложь. Но ближе к правде.       — Тогда почему бы тебе не раскрыть меня все свои секреты сейчас? Я всё равно догадаюсь, — справедливо заметил Олень.       Я зарылся одной рукой в жёсткие волосы на затылке, заставил чуть склониться, и, щекоча своим дыханием это красное, в отличие от всего прочего, ушко, признался, что,       — Так не интересно.       — Кто бы сомневался? — хмуро высказал Шикамару, всё ещё никак не реагируя на мои приставания.       Я отстранился, затянулся полуистлевшей сигаретой и подумал, что на этом моменте было бы красиво свалить. Но сигаретку жалко. Я привалился к кирпичной стене — успевшей остыть, — стряхнул пепел, посмотрел на бар.       — Ты не планируешь возвращаться, — резюмировал Шикамару.       — Душой и сердцем я всегда здесь, — с широкой улыбкой сказал я.       — Нет у тебя, ни души, ни сердца, Узумаки. Иначе не делал бы того, что делаешь, — Шикамару кинул на землю недокуренную сигарету, развернулся и ушёл. Ему было не жалко сигаретку.       Я смотрел ему вслед и думал, что остался, видимо, только чтобы поднять с земли его бычок, затушить о металлическую урну вместе со своим и выкинуть. А потом тоже пошёл по улице, но подальше, ворочая в голове разные мысли. Особенно о Шикамару и причинах, заставивших меня дать ему столько подсказок.       — Никакого уважения к природе, Даттебайо, — пробурчал я.