Поиск ориентации (в пространстве)

      — Наруто-кун, тебя Иноичи-сан ждёт у южных ворот. — даже не оторвавшись от бумаг, бросил мне хокаге.       — И вам не хворать, Итачи-сан. — озадаченно ответил я, перешагивая через стопки документов и свитков, разбросанных по полу.       В кабинете было народу и макулатуры даже больше, чем в последний раз. При этом нижние этажи резиденции почти пустовали. Из всего этого можно было сделать неутешительный вывод, что конфликт с Кири как минимум не исчерпан.       Желание побузить, потребовать законных выходных и прочих благ оказалось велико, но совесть не позволила. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы видеть, насколько тяжело сейчас всем приходится.       Так что я положил поверх стопки с непроверенными отчётами свой, принял протянутый, всё так же — не глядя, новый договор, пробежался по тексту, поставил подписи и поспешил к воротам. Иноичи-сан меня на самом деле не ждал. Точнее, ждал не меня конкретно. Мужчина в обычной форме джоунина, не забыв про жилет, стоял у постовых, ведя заунывную беседу, явно скучая, но, столкнувшись со мной взглядом, не преминул изобразить на лице некоторое удивление.       — Доброго утра, Иноичи-сан. Меня к вам хокаге отправил. — решил я сразу обозначить крайнего.       — Доброго, Наруто. Давно не виделись, кстати.       — А, ну да. Сначала одно, потом другое. Сами понимаете.       — Да. Сопровождение принца, кома. Всё как у всех. — невозмутимо кивнул мужчина, перекинул длинный блондинистый хвост с плеча за спину и повёл меня за ворота, — Как здоровье?       — Отлично. Правда только ночью вернулся с миссии. Думал, хоть день дадут отдохнуть. А тут с порога отправили к вам. И об этом. В договоре только ранг указан был. Не сказать, чтобы я сомневался в адекватности хокаге и вашей компетенции, но что ещё за S-ранг?       — Я тоже не хотел сомневаться в адекватности нашего хокаге. — ответил Иноичи-сан, задумчиво разглядывая деревья.       — Неужели всё настолько плохо? — спросил я, чувствуя как внутри образуется комочек страха.       — Проблема в том, что это открытый вопрос. Наша задача пообщаться с королём страны Чая и постараться его убедить восстановить экономические отношения с Огнём в целом и портом Агосима в частности.       — Звучит как что-то политическое.       — Вот поэтому я и удивился, что мне в напарники отправили тебя. — выдохнул Иноичи-сан и внезапно очень нежно потрепал меня по макушке, чуть заторможено убирая руку, будто хотел чуть дольше касаться волос.       Понимаю, они у меня очень приятные. Это уже все начали замечать. А нужно было только нормальную стрижку у Микото-сан сделать. Хорошо, что я стал старые связи налаживать. Нужно будет ещё попытаться воскресить в памяти, когда у кого день рождения.       — Не грустите, Иноичи-сан. Я быстро учусь.       — Помню. Но здесь хватит одного неверного слова. В стране Чая очень необычные правила этикета и развлечения не для всех. Не просто так они столь легко оборвали связь со старым добрым партнёром.       — Кстати, а мы отправимся вместе с Казуки-саном?       — Нет. Он был найден мёртвым три дня назад. Поэтому этим делом придётся заниматься нам.       — Что случилось? — устало поинтересовался я, с грустью вспоминая неудачливого семьянина.       — Остановка сердца. Вызванная скоплением воздуха в правом отделе миокарда.       — Простите, мне так не понятно, Иноичи-сан.       — Кто-то вколол ему внутривенно воздух. Или что-то подобное. Если бы не экспертиза Сакуры-сан, это списали бы на смерть по естественным причинам.       Ничего себе. Сакура уже стала «сан».       — Кто-то занимается расследованием?       — Да. Вчера отправили Шикаку.       — Мне казалось, что сейчас наоборот стараются держать сильных шиноби в пределах Конохи.       — Так и планировалось. Но нападать на деревню, пока там находятся Мерцающий Шисуи, Копирующий и Шаринган Итачи никто не осмелится. По крайней мере, такую информацию предоставили люди Шисуи. Ты же уже познакомился с этим очаровательным юношей?       — Да. Его можно на обратной стороне карточки с фразеологизмом «волк в овечьей шкуре» печатать и детей обучать.       — Проницательно. Постарайся ему на глаза не попадаться. У него слабость к сирым и обездоленным.       — Не беспокойтесь, Иноичи-сан, я в последнее время окончательно испортился, так что мои запросы Кудрявый не только не оценит, но и не потянет.       — Хм, а неплохая тактика.       — Благодарю. Так что там дальше с чайным королём?       — Сначала попробуем договориться. Если не выйдет, у меня есть один рычаг давления. Не хотелось бы его использовать — слишком много нервных клеток расходует.       — Сплошные загадки.       — Не без этого, Наруто-кун. — согласился мужчина, не желающий дать чуть больше информации, — Предлагаю ускориться. Дорога не близкая, а времени впритык.       В страну Чая удобнее всего было отплывать из порта Агосима. Поэтому начало пути было ровно таким, как и в прошлый раз, когда мы ходили на миссию с Иноичи-саном. С тех пор минуло всего два месяца, но многое изменилось. Например, благодаря почти завершившемуся слиянию с демонической энергией Лиса, я стал куда выносливей и быстрей. Чего стоили только гонки с Какаши-саном — одним из быстрейших шиноби Конохи.       Было и отличие в худшую сторону. Полночь не планировала от меня отвязываться и каждую ночь приходилось удаляться из временного ночлега, чтобы Иноичи-сан не заметил, как меня плющит, примерно с половины двенадцатого, в течение часа. Но то были мелочи, если сравнивать с теми днями, что пришлось провести на корабле. Там прятаться оказалось почти негде. На вторые сутки, когда мы попали в шторм, экипаж вообще запретил пассажирам покидать каюты. Но я не все. В итоге, сразу после того, как души закончились и время вернуло свой ход, меня снесло волной за борт и я чуть не помер.       Ходить по большой воде во время сильной непогоды сложно даже в обычном состоянии. Меня же одолевали боли во всём теле, тошнота и головокружение. Я чуть не потерялся.       Днём пришлось сидеть, учить язык. Он был не похож ни на родной, на на тот, что у ребят из Полумесяца. Как объяснил Яманака — эта та же языковая группа, что и в стране Воды. То есть для меня — чистый лист.       От интенсивных занятий голова трещала, воспоминания бессовестно вытеснялись и мне казалось, что я уже даже собственное имя назвать не смогу. Короче, было не весело вообще. Особенно настораживал вечно задумчивый Иноичи-сан.              — Так, всё. Сворачиваемся. — приказал я клону, что сидел на кровати напротив меня и по очереди вытягивал карточки с фразами.       Тот замер, прислушался и послушно развеялся, оставляя меня в двухместной каюте наедине с Гулом. В этот раз у меня получилось игнорировать его чуть дольше и до полуночи оставалось всего десять минут. Странным было отсутствие Иноичи-сана. Он старался не оставлять меня одного, помогая с произношением, объясняя грамматику. Но сегодня ушёл часов в восемь и так до сих пор не вернулся.       Это проблема. На всём судне только мы двое были обладателями чакры, а, значит, Яманака являлся тем единственным существом, от которого мне приходилось прятаться. Оставаться в каюте опасно — вдруг вернётся. Но и найти его заранее я не сообразил. А теперь силы оставались только чтобы спрятаться хоть где-то.       Лишь встав с кровати, я смог оценить степень неопределённости пространства — голова кружилась сильно больше обычного, почти колесом прокручивая картинку перед глазами на сто восемьдесят, меняя пол и потолок местами. Сделав пару шагов к двери, я собрал все два угла, что были на пути, но боли ни в бедре, ни в отбитых о стол костяшках почти не почувствовал. Тогда попробовал провернуть то же самое, но с закрытыми глазами. Ожидаемо, дело оказалось не только в зрении.       Придерживаясь за всё, что подворачивалось под руки, я добрел до двери и вышел в коридор, освещённый только светом луны, проникающим через замызганный иллюминатор. Но идти стало легче — сбоку была удивительно удобная ровная стеночка. По ней я добрался до узкой крутой лестницы, которую оказалось не сложно преодолеть на четвереньках. Дальше послышался грохот, будто тяжёлую цепь волочили по тикающим от сухости доскам. И скрип. Как ножом по стеклу. От такого сочетания даже в глазах потемнело.       Каким-то образом я дополз до ближайшего поворота и спрятался в тени деревянного ящика. Там звуки резко сменились на оглушительный стрекот цикад и шум волн, разбивающихся о скалы. Намного приятней, если бы баритоны стрекота не были такими инфернальными.       Терпеть это звуковое сопровождение оказалось чуть проще, чем его же в сочетании с тошнотой, которая постепенно затихала и сегодня впервые не проявляла себя совсем. Поэтому меня впервые взволновало время. Я прижал руки к груди, чтобы согреться, и пальцами одной нашёл пульс на запястье другой. Сначала только по слабому движению крови, касающейся через кожу нервных окончаний на кончиках пальцах я смог распознать хоть что-то, но чуть позже, звуки вокруг начали затихать, и в голове набатом забила кровь. Немного глухо, с хрипотцой, но от этого даже ничего не болело. Я расслабленно выдохнул и откинул назад голову, стукаясь затылком о ящик.       В таком состоянии прозвучали 172 удара. Потом воцарилась тишина настолько же оглушающая, каким ранее был Гул. Подмечая, что судно замерло, как и океан, я поднялся на ноги, задрал футболку, привычно прикусывая её край, вытащил танто и, не дожидаясь явления духов, вскрыл дрожащим лезвием печать. Спустя пару мгновений тишины, раздался одинокий вой, тут же подхваченный целым хором стенающих призраков.       Пропускать их оказалось настолько же неприятно, как и раньше, но закончилось всё как-то даже слишком быстро, а потом, когда волна вновь ударилась о борт, меня одолевали только лёгкая слабость и головокружение.       Прогуливаясь по палубе, я вдыхал тёплый морской воздух и стирал с губ кровь. Невольно меня наполняла радость — переживать Полночь постепенно становилось легче. Возможно, однажды это станет не сложнее, чем дышать.       Прислушавшись к ощущениям, я быстро отыскал Иноичи-сана. Мужчина проводил время на корме, облокотившись на ограждение и глядя в синюю даль. Выглядел он одиноко, снова одолеваемый тяжёлыми мыслями.       — Опять не спишь, Наруто-кун? — спросил он, когда я замер рядом, любуясь теми же звёздами, что и он.       — Без вас мне страшно. — хотел я пошутить, но из-за утомлённости голос прозвучал нейтрально и Иноичи-сану пришлось посмотреть на меня, чтобы вычитать ответ на лице.       Я легко улыбнулся, расслабленно облокачиваясь грудью на поручень и переводя взгляд на пенящуюся за судном воду. Захотелось поделиться своей маленькой радостью, но придумать, как можно было бы иносказательно объяснить происходящий со мной бред не выходило. Осталось только тяжело вздохнуть и оставить мужчину дальше гонять по умной голове одни и те же мысли, которыми он так сильно не хотел делиться. Подумав, я решил не докучать и в душу не лезть.       — Беспокойством будущее не изменить. — озвучил я мысль, что сформировалась благодаря наличию в моей жизни танто, и хотел уйти.       Однако отойдя на несколько шагов, я был остановлен донельзя странным вопросом, произнесённым неприлично спокойным голосом:       — Наруто-кун, ты знаешь, что такое война?       Замерев от неожиданности, я даже не имел возможности обдумать ответ — так затянулась пауза. В итоге сказал первое, что пришло в голову:       — Это когда все друг друга убивают?       Иноичи-чан чуть разочарованно выдохнул и обернулся. Его глаза были жутко печальными, усталыми, да и весь вид говорил, что мужчина насилует свой организм какими-то сложными экзистенциальными вопросами, ответов на которые найти не способен, так как слишком умён, чтобы довольствоваться одной точкой зрения.       — Обмен жизней на идею. Это мой вариант ответа. Соглашаться не обязательно. Но, давай представим, что он тебя устраивает. Отсюда другой мой вопрос: как рассчитать стоимость идеи в жизнях? Кстати, ты знал, что страна Ветра перестала точить зуб на Огонь только после того, как они обнаружили у себя огромные залежи золотой руды?       — Нет, я не могу ответить. И нет, не знал. — спокойно ответил я, подходя ближе и немного расслабляясь. Ответов никто и не ждёт. Иноичи просто решил, наконец, поделиться мыслями, которые даже в его голове в большей степени были представлены вопросами.       — Тебя не пугает будущее?       — С каждым днём всё меньше.       — Тебе настолько нечего терять?       — Есть кое-что. Но я предпочитаю наслаждаться, пока оно есть. Страдать буду, когда потеряю. Зачем раньше времени панику разводить? Только тратить драгоценное время.       — Ты на том свете спокойствия набрался?       — В том числе.       — Я бы тоже хотел отпустить. Но мне кажется это безответственным.       — Ауч.       Иноичи-сан впервые за долгое время улыбнулся.       — Статус, Наруто. Он и обязывает постоянно готовиться к худшему. Вот сейчас, например, я ищу ответ на вопрос, как заинтересовать короля, перетянуть его опять на нашу сторону. Но проблема в том, что это очень непредсказуемый человек. Хуже него только его придворные. И со всей этой компанией нам придётся договариваться. При том, что ты так и не начал говорить на их языке. — в последней фразе мне внезапно послышалась фальш. Будто это на самом деле волновала Иноичи-сана не настолько сильно, чтобы вообще проговаривать вслух.       — По поводу этого у меня есть предложение. Возможно, у вас есть в запасе техника, с помощью которой можно воспоминания не считывать, а передавать?       — Есть. Но я тебе так мозг сварю. — быстро догадался Яманака о моей задумке.       — Мне кажется, нет. Вы знаете, я неплохо владею техникой Теневого клонирования. И во время последнего задания мне пришлось перенимать от них очень много воспоминаний. Я один день прожил больлее тридцати раз. И ничего.       — Звучит необычно. Можно попробовать.       — Здорово. Сейчас только мне нужно сконцентрироваться. — я привалился поясницей к поручню и начал глубоко дышать, погружаясь в поверхностную медитацию.       Напротив появилась фигура Иноичи-сана. Он опёрся руками в металлическое ограждение по бокам от меня и чуть наклонился, концентрируясь на глазах. Перед тем, как сознание затопили чужие смазанные воспоминания, в голове пронеслась родная мысль о том, что на самом деле Яманака для их техник не нужен зрительный контакт. Достаточно, чтобы жертва находилась в поле видимости.       Обрывки фраз тысяч голосов на фоне роскошных интерьеров и людей, облачённых в сияющие платья и костюмы, сменялись, отпечатываясь в сознании. Сначала поток был очень деликатным, медленным, но постепенно ускорялся и усиливался. Картинки смазывались, причём так, будто их специально старались скрыть. Но слова, фразы, интонации приобретали смыслы и звучания. Закончилось всё резко, возвращая меня в реальность, где напротив стоял Иноичи-сан, достаточно близко, чтобы чувствовать исходящее тепло, отчётливо слышать дыхание, видеть расширившиеся из-за темноты зрачки светло-голубых глаз.       — Теперь нужна практика. — произнёс я на знакомо-незнакомом языке, пытаясь распробовать слова на вкус.       — Произношение не очень. — ответил мужчина и отстранился, вставая рядом, лицом к океану.       Мне же не стоялось просто так и я подтянул себя руками до верхней перекладины ограждения, усаживаясь.       — Это были ваши воспоминания о стране Чая?       — Да.       — Мне казалось, что они больше похожи на нас. Но там всё совсем другое. Не только язык. Эти одежда, архитектура. И почему они носят маски? Какой толк от кружевной тряпки вокруг глаз?       — Это был маскарад. Они любят их устраивать. Раньше в их стране была сильна роль религии, весьма строгой, и знатные, чтобы иметь возможность немного порезвиться, придумали устраивать вечера, где все прятали лица. Можно было всё. Тогда маски были непрозрачные и закрывали лица полностью. Но со временем стало понятно, что это так не работает. Они узнавали друг друга по голосу, речи, телосложению. В итоге маски превратились в чисто символическую деталь гардероба, означающую, что данный человек принимает правила вечера.       — Вы сказали, религия раньше была важна.       — Да. Их основное верование и главное божество связаны со смертью. А Байс. Имеет поразительно много сходства с нашим Шинигами. На том изначально и сошлись. Сейчас времена немного поменялись. Часть народа устала от ритуалов, догм и аскетизма. В основном молодёжь, успевшая пообщаться с разными людьми и узнать мир за пределами страны. Но есть и другие. Те кто видят в отказе от А Байс страшный грех. Нынешнее правительство держится на плечах нового поколения, теша их большими свободами. Хорошая ставка. — усмехнулся он и я снова поймал себя на том, что чувствую фальш. Совершенно беспощадную, будто каждое слово не соотносится с реальностью.       — Но… — проговорил я, стараясь скрыть внутреннее напряжение за любопытством.       Мужчина склонил голову, заглядывая мне в глаза и с невесёлой улыбкой спросил:       — Как думаешь, чем любят на досуге тешить Бога Смерти ортодоксальные Байсисты, не боящиеся в открытую выступать против монарха?       — Точно не приношением кого-то в жертву. — поспешно отозвался я и нервно почесал затылок.       — Почему ты так считаешь?       — Это же очевидно.       — Мне нет. Им, к слову, тоже, потому что именно этим они и занимаются.       — Да, нет, ну это же глупость. — возмутился я, перекладывая руку на живот.       Иноичи-сан внимательно следил за мной и явно желал услышать пояснение. Пришлось чуть продумать ответ, чтобы не ляпнуть лишнего.       — В чём заключаются обязанности Шинигами?       — Согласно легендам, помогать душам совершать переход из мира живых в мир мёртвых. — послушно ответил мужчина.       — То есть эти крети… кхм, верные последователи занимаются тем, что добавляют своему божеству работёнки? И никого ничего не смущает?       — Хм. Да, занятно, но они же соблюдают определённый ритуал.       — И какой Богу Смерти с этого толк?       — Ты так говоришь, будто и в самом деле веришь в существование Шинигами.       — А вы нет?       — Конечно, нет. Это всё старые легенды, с помощью которых люди объясняли себе устройство мира.       — Но как же… хотя не важно. — сумел я вовремя заткнуться.       — Что?       Да много чего. Начиная с того, что Четвёртый умер, пожертвовав свою душу Шинигами и заканчивая тем, как я не далее, чем полчаса назад, переправил на тот свет пару тысяч душ. Но это всё информация закрытая настолько, что было бы правильно и мне о ней забыть.       — Просто мне казалось, что факт существования чакры способен заключать в себе возможность существования духов. Старые легенды написаны очень складно. Что если всё примерно так и было?       — Вполне возможно. Но мне не довелось за всю мою жизнь столкнуться хотя бы с малейшим намёком на существование чего-то помимо чакры. Поэтому я предпочту остаться при своём атеистическом видении мира. — и опять он не был вполне искренним.       — Конечно. Я же ничего не утверждаю. Меня эти тонкие материи вообще не очень интересуют, так что я даже никогда сам всерьёз не задумывался о подобном. В любом случае, это не имеет реального влияния на жизнь. — постарался я реабилитировать себя в глазах мужчины, который, судя по настороженному взгляду, привык считать религиозных людей, по меньшей мере, странными. А то и вовсе опасными для общества.       — Ты ещё очень юн. — подобрал он для меня чуть более простое оправдание, расслабляя плечи.       Я убрал руку от живота, сразу чувствуя неприятных холодок. Гоняя по голове обрывки разговора, я пришёл к выводу, что он был крайне полезен. Умение думать наперёд у меня отсутствовало почти полностью и я даже как-то не пытался предположить, что могут подумать люди со стороны, если увидят меня под влиянием Полночи. Только решил, что этого точно нужно избегать.       Но если задуматься, то вся подозрительная часть происходит вне времени и для стороннего наблюдателя невидима. Скорее можно решить, что у меня болезнь какая. Но уж точно не то, что есть на самом деле. В крайнем случае, рациональные члены общества с удовольствием спишут все сомнительный моменты на игры собственного несовершенного разума.       А что если я и в самом деле болен и всё, что происходит со мной — продукт галлюцинаций? Насколько вообще можно доверять своему разуму? Что, если скептик Яманака кругом прав и никаких Шинигами не существует, а я — просто сумасшедший, возомнивший себя Богом? Мало ли таких было? Такой расклад вполне себе неплох — схожу в больничку, выпишут мне лекарства от шиниганизма. Может, ещё и степень по инвалидности присвоят. Тогда пенсия сразу вырастет. Не знаю правда, насколько.       — Иноичи-сан, а вы же умеете определять, в своём ли уме человек?       — Да. У людей с психическими расстройствами всегда есть искажения в мышлении и это заметно даже если особо не копаться. Почему тебя это интересует?       — У меня есть подозрения, что я сумасшедший. Вы не могли бы как-то это проверить?       Мужчина оторвался от созерцания звёзд и посмотрел на меня с явным удивлением, пытаясь отыскать подвох, но в моих честных глазах, уверен, можно было прочитать только искреннее стремление к познанию.       — Это лишнее, Наруто. Я только что был в твоей голове и там абсолютно точно всё в порядке. Насколько это возможно для шиноби. — проговорил он, продолжая искать подвох.       Но мне уже не так был нужен ответ. Я вспомнил, что забыл про отца. И Кураму, которого разглядел сам Мадара. Вопрос закрыт: я всё же не шизик, а Шинигами.       — Могу я узнать, что вызвало у тебя такие подозрения?       Даттебайо, и как мне из этого выкручиваться? Ещё так неудачно спросил, сразу после разговора про всякую нечисть. Так. Спокойствие. Что волнует человечество? Смерть. Понятно. Что ещё? Смысл жизни? Нет, я на это теме завязну. Давай тогда по другому. Что может волновать парня подростка настолько, чтобы он начал сомневаться в собственной вменяемости?       — Секс. — выкрикнул я.       — Что? — выпал Иноичи.       — Секс. Понимаете, проблема в том, что мне никто ещё не отказывал. Хотя я и не предлагал. Обычно другие предлагают. Вот я и подумал, может у меня какая-то странная форма мнительности. Не может же быть так, что я только подумать успел, а меня уже в постель тащат. Ну или до ближайшей поверхности. — тут же поправил себя, вспоминая последние разы.       Кажется, тирада получилась достаточно искренней и в то же время абсурдной, чтобы не поверить было нельзя. Повезло, что за мной уже давно закрепилась слава немного эксцентричного ребёнка. С другой стороны, Иноичи раньше не доводилось сталкиваться с этой моей чертой и он от неожиданности весело расхохотался.       А я вдруг порадовался тому, как всё сложилось. Не люблю, когда кто-то грузится. Тем более если по натуре им полагается много смеяться и мало заморачиваться.       — Вот это я понимаю, проблемы у тебя. Наруто, нет ничего странного в том, что твои сверстники бросаются на всё, что приглянулось. А ты — мальчик симпатичный.       — Но я не про сверстников. — возразил я, — Будь это люди не сильно старше, не было бы так странно. Вы же помните, например, того господина в Агосиме? Вы мне тогда ещё осьминожек купили. Потом ещё несколько случаев было. Да и вы сами тоже… — глаза Иноичи-сана насмешливо блеснули и я заткнулся, чувствуя смущение.       — Что я тоже?       — Выражали некоторое участие. — пробубнил я, чувствуя, как кровь приливает к щекам.       — Это так теперь называется? — со всезнающей улыбкой Будды вопросил мужчина.       Меня же это неожиданно подстегнуло. Вот ещё, стесняться придумал. И кого, главное? Нет, Иноичи-сан очень интересный человек, красивый, изящный, при этом с отличной выправкой и крепким телом, вот только… ладно, кого я обманываю, слюнки текут. Стоило признать этот простой факт, как появилась уверенность в собственной сексуальности. И я решил попробовать соблазнить эту наполовину взятую крепость.       — Иноичи-сан, прошу, не надо пытаться смутить меня без помощи рук. — с улыбкой сказал я, чуть прогибаясь и склоняясь в его сторону.       — Наруто, сейчас не самое подходящее время. — тут же ответил мужчина, тем не менее, не пытаясь отстраниться.       — И не самое не подходящее. Или вы меня боитесь?       — Меня с некоторых пор стало волновать, что ты ровесник моей дочери. — спокойно ответил он, никак не реагируя на провокации.       — Ладно. — кивнул я, отстраняясь.       — Ладно?       — А что? Вы любите, когда вас домогаются?       — Нет. Просто ты слишком легко отступил. Особенно для человека, никогда не получавшего отказов. С твоих же слов.       — Всё бывает в первый раз. Это тоже своеобразный опыт. К тому же, что, по вашему, я должен был сделать? На самом деле начать приставать? Или высмеять за такую странную отговорку?       — Да. — невозмутимо кивнул Иноичи, впиваясь меня обманчиво незаинтересованным взглядом. Но я чувствовал, как он впитывает каждый мой жест, составляя профайл.       — Это неуважительно, Иноичи-сан. — я заметил, промелькнувшую в его глазах тень, но решил продолжить мысль, — И точно не помогло бы вас соблазнить. Лучше я постараюсь создать видимость взрослости и осознанности.       — Мне казалось, ты из тех, кто идёт напролом. — справедливо заметил мужчина.       — Но даже так лучше выбирать открытые двери.       — Умеешь быть скрупулёзным, когда надо?       — Не сказал бы. — отозвался я, не вполне понимая ход его мыслей.       — Обидишься, если скажу, что больше в тебе не заинтересован? — такая постановка вопроса ошарашила.       — Нет. — сразу ответил я.       — Чудесно. — Иноичи-сан вежливо улыбнулся, развернулся и пошёл в сторону кают.       А я смотрел на его удаляющуюся спину и пытался осознать, что это вообще было. Настолько бессвязных сложносочинённых разговоров мне ещё вести не выпадало. Хотя вели, судя по всему, меня. Может, у него из-за недосыпа немного голова поплыла? Или он только что дозаполнил у себя в голове анкету с моим именем и теперь потерял всякий интерес?       Последняя мысль болезненно царапнула изнутри и обиду я всё же почувствовал. Жгучую и угнетающую. Запрокинув голову, я постарался сдержать порыв, но ничего не вышло и горячие слёзы всё же сорвались и по вискам укатились куда-то в волосы, оставляя после себя холодок.       Быть отвергнутым очень неприятно. Особенно вот так категорично. Почему то я был уверен, что контакт есть и за мной осталось только поднять градус парой фраз.       Ощущение никчёмности становилось всё сильнее, пока я не сообразил, что дело идёт к глупой истерике. И из-за чего по сути? Подумаешь, один человек не нашёл для себя ничего достаточно привлекательного, чтобы забыть об отягчающих обстоятельствах. Возраст — это не только цифра. Если ему не интересно связываться с глупыми мальчиками, ещё более незрелыми, чем родная дочь-подросток, то в этом нет трагедии или приговора.       Иноичи-сан — глава одного из сильнейших кланов Конохи. Аристократ по рождению, получивший исключительно хорошее образование. Изнеженный высоким статусом — с его слов. Проницательный, умный, знающий о людях наверняка больше кого бы то ни было. Когда такой человек тебе отказывает, нужно не сопли на кулак наматывать, а пытаться дорасти.       У меня из сильных черт только обаяние. Этого достаточно для большинства, но правильно ли на этом останавливаться?       Чуть успокоившись, я задумался, чем бы можно было заняться, чтобы развить в себе интересного человека. Но очень быстро всё скатилось в сторону эмпатии. Не потому что хотелось понять людей так же, как и этот мозголом. А потому что было что-то, не дающее покоя. За эмоциями и нервным напряжением, я упустил какую-то важную ниточку.       Вспоминая раз за разом наш диалог, мне приходилось с силой вытаскивать детали, любые изменения, точные формулировки. Если что-то кажется бессвязным, то в случае с человеком вроде Иноичи, это может означать лишь твою неспособность эту связь разглядеть.       Просидев так минут двадцать, я не смог найти что-то определённое. Только окончательно убедил себя в существовании второго дна. До скрипа захотелось залезть в блондинистую голову, но за невозможностью провернуть подобный фокус, пришлось оставить пока бесплодные размышления и вернуться к разговорной практике — фокус с переносом воспоминаний сработал, но вся новая информация пока оставалась в кратковременной памяти. И её нужно было отработать, чтобы хоть часть задержалась в голове к моменту прибытия.              Если бы меня попросили описать столичный порт страны Чая, я бы в первую очередь попросил собеседника отложить в сторону вопрос о том, каким образом эта страна получила именно такое название на языке Огня, потому что ничего общего с чаем, чайными плантациями, даже просто зеленью, это место не имело. В моих глазах так точно.       Когда туристический пароход пристал к каменной пристани я сначала даже не задумался об окружении — слишком сильно занимали голову сторонние мысли. Но чем больше мы проникали в сердцевину древнего города, тем больше возрастало моё любопытство. Если страна Полумесяца была хоть сколько-то похожа на страну Огня, то столица страны Чая воспринималась как что-то инопланетное. Такого просто не могло быть на известной мне Земле. Но оно было.       Первое, что поразило, это камень, из которого строили вообще всё. Начиная с неприметных крошечных домишек на окраинах, заканчивая роскошными дворцами ближе к центру. Сам материал имел насыщенный винный цвет, сменяющийся на более тёмный и почти чёрный по мере продвижения к центральной площади. Все постройки в едином стиле, похожие друг на друга по форме и пропорциям, но отличающиеся в деталях, вроде формы карнизов и сюжетов барельефов. Где-то схематично изображалось утро с его привычной суетой и огромным диском солнца в центру, а где-то танцовщицы в окружении букв, составляющих сложное выражение, перевода которому я не мог найти, застыли в сложных позах, настолько реалистичные и проработанные, что детали, вплоть до складочек на лёгких одеждах, можно было разглядывать вечно.       Я порывался расспросить Иноичи-сана, почему здесь всё так, а не как иначе и как везде бывает, но тот за ночь сумел обрести вид ещё более озадаченный и менее приветливый, чем накануне нашей излишне содержательной беседы. Весь его вид говорил о полном нежелании вести светские беседы и я предпочёл оставлять некоторые вопросы без ответов, впитывая визуальное воплощение чужой культуры, совершенно не похожей на что-либо виденное мною ранее.       Особенно меня поразила одна из площадей. Чуть позже, во время прогулки по городу, мои клоны узнают, что она же является центральной.       Широкое пространство в форме вытянутого овала, мощённое крупными плитами глубокого чёрного цвета, настолько глянцевыми, что сначала я их посчитал голубыми — в тон безоблачному дневному небу. В центре огромный обелиск, высеченный из камня кроваво-красного цвета, с вершиной покрытой безмерно сияющим слоем позолоты.       По бокам от него два фонтана, настолько большие, что больше походили на озера, ограниченные невысоким серым бортиком со сложным профилем. Симметрично располагались сопла, подающие многочисленные струйки воды под сильным напором, образуя водяной купол высотой в несколько десятков метров. Всюду виделись радужные дуги и солнечные зайчики, но больше всего внимания привлекали статуи, которые они окружали.       У правого фонтана: мужчина, будто поскользнувшийся, удерживаемый под поясницей, в несколько интимном жесте, скелетом. Пустотой на месте глаз он вглядывался в удивлённое лицо человека, что незаметно поднимал с земли обломок стрелы.       Для фигуры мужчины использовали белый матовый камень и потому каждая деталь, вплоть до выражения лица, читались сходу. Скелет, по которому невозможно было понять хоть что-то, и пьедестал, на котором находилась композиция, резко контрастировали глянцевой чернотой. Вероятно, это был тот же камень, которым вымостили всю площадь.       Скульптура левого фонтана была не менее сложной: скелет, аналогичный правому, вёл за руки двух детишек. Их глаза были широко распахнуты в стремлении получше разглядеть мир вокруг, а ладошки доверчиво лежали в надёжных руках костлявой. Как и в первом случае, живые высечены из белого камня, а скелет и постамент из чёрного.       Если забыть о красоте статуи, в глаза бросалось другое. Всю площадь наполняли люди в ярких одеждах. Кто-то из них устроил небольшие лавочки полные всяких мелочей, кто-то прогуливался, останавливаясь, прицениваясь. Несколько человек на равном друг от друга расстоянии с музыкальными инструментами наперевес голосили песни, а их друзья с небольшими мешочками бегали по своей части площади, вымогая у прохожих пару монет.       Настолько меня поразила эта картина, что Иноичи-сану пришлось вытаскивать меня оттуда за рукав футболки. Я следовал за ним, подобно жертвенному агнцу, глазея за спину, из-за чего влетел в одного прохожего. Тот начал ругаться, но Яманака не стал даже пытаться улаживать конфликт — схватил меня за шкирку и быстро уволок дальше.       Мне не хотелось доставлять ещё больше неудобств, поэтому пришлось взять себя в руки и больше сконцентрироваться на высокой фигуре с сияющим белым золотом длинным хвостом. Усилия напрасны не оказались, и дошли мы до нужной гостиницы без происшествий, но в небольшой комнате, с двумя огромными двуспальными кроватями мне пришлось сидеть в одиночестве.       — Куда вы, Иноичи-сан?       — Во дворец. Сиди здесь и никуда не выходи. Я скоро вернусь. — ответил он и пропал почти на сутки.       Мне повезло, что организм больше не нуждался в еде. Весь день я просидел со своим клоном и карточками, время от времени отвлекаясь на вид за окном, который, пусть и не менялся, но был настолько удивительным, что я не уставал глазеть. Полночь тоже прошла спокойно, насколько это возможно. Хотя я волновался, что мой внезапно охладевший спутник может вернуться в самый неподходящий момент — обошлось.       И с восходом солнца, как по волшебству, первое удивление спало. К тому моменту я уже второй час, сидя на подоконнике, пялился на барельеф, описывающий незнакомый мне сюжет, и слушал далёкие барабанные ритмы.       Здесь были такие же люди, как и везде. Они суетились, бегали по своим делам вечером, шатались пьяные ночью и снова торопились куда-то утром. Стало скучно.       Желание выбраться и прогуляться немного по улице, почти пересилило стремление не доставлять лишних хлопот. Они долго боролись и я уже почти начал придумывать оправдание для своего побега, но дверь распахнулась и в комнату вошёл Шикаку-сан. Если я кого-то не ожидал увидеть здесь, то это на самом деле был кто угодно, кроме Иноичи. Он, очевидно, о моём присутствии в этой части света также не был осведомлён, и потому мы воззрились друг на друга с одинаково обескураженными выражениями на лицах.       Свет из окна удачно высвечивал его фигуру, давая возможность рассмотреть мужчину со всеми подробностями. Под глазами синяки, веки опухшие, взгляд злой. Чуть загорелая кожа приобрела нездоровый оливковый оттенок и, обычно почти незаметные, шрамы на правой стороне лица ярко выделялись нездоровым красноватым цветом.       — Здравствуйте, Шикаку-сан. — поздоровался я, но голос подвёл и звучало жалко, особенно в продолжающей висеть тишине.       Глава Нара сверлил меня взглядом ещё несколько секунд, потом коротко вдохнул, открыл рот и вместо приветствий выплюнул:       — Что ты здесь забыл? Я же тебя в Цутиуру отправил. — его голос от избытка эмоций звучал с отчётливой хрипотцой.       — Закончил миссию и вернулся. А в деревне меня сразу за Иноичи-саном отправили. — отчитался я, ощущая неловкость каждой клеточкой тела.       Мужчина явно был недоволен и находиться с ним наедине было некомфортно. Я старательно выглядывал за его спиной Яманака, надеясь, что он как-то уладит это дело. К моему удовольствию, он действительно появился в дверном проёме, входя вслед за старым напарником и закрывая дверь на замок.       — И как ты мне это объяснишь? — поинтересовался у блондина Нара, некрасиво тыча в меня пальцем.       — Наруто, у тебя есть барьерные печати с физической заглушкой? — проигнорировал вопрос Иноичи.       — Да. — кивнул я, чувствуя ещё большую озадаченность.       — Установи, пожалуйста. И выйди. — холодно попросил мужчина.       Меня такой расклад вполне устраивал, хоть и было любопытно, что они тут будут обсуждать. Зато не устраивал Шикаку-сана. Глаза мужчины бешено сверкнули, он сделал два угрожающих шага в сторону напарника и бросил ему прямо в лицо:       — Нет. Пусть останется. Ему полезно послушать.       Они некоторое время не отводили друг от друга глаз, пока Иноичи едва заметно не скривился и сказал, не глядя на меня:       — Ладно. Наруто, останься.       — Хорошо. — кивнул я и завис на пару секунд.       Ничего не происходило, но потом я спохватился, вытащил стопку нужных печатей, разложил их по углам и напитал чакрой, поднимая барьер, способный глушить почти любые звуки. Мужчины же продолжали стоять друг напротив друга, буравя взглядами. Откашлявшись, я оповестил:       — Готово.       — Спасибо. — ответил мне Иноичи, потом отошёл от Шикаку, прислонился бедром к комоду, взял в руки салфетку и, крутя её и по разному складывая, стал размеренно объяснять, — Подразумевалось, что мне нужно будет просто договориться с князем. Чисто политический вопрос. То, что расследование привело сюда ещё и тебя, предсказать было нельзя. Хотя меня самого несколько удивляет, что хокаге не отправил к тебе кого-то из сильных бойцов. Поводов для беспокойства я, тем не менее, пока не вижу. Даже если здесь замешаны шиноби Кири, не факт, что кто-то сильный. Ты, как всегда, ожидаешь худшего, Шикаку.       — Нахуй, блять, заткнись, Иноичи! — с расстановкой взбешённо проговорил Шикаку, а потом, показательно ласково, гневно сверкая глазами, проворковал, — Ты же гуманитарий, а не идиот, дорогой друг. Должен понимать, — тут он снова ткнул пальцем в мою сторону и уже не сдерживая ярости проорал, — Что это значит!       — Безусловно. Но такова жизнь. — старательно сохраняя спокойствие, заметил Иноичи.       — Мне даже не сказали подождать. Просто отправили сюда, одного, хотя обязаны были прислать Чозу. А ты, ебучий оптимист и сказочник, Иноичи, как ты вообще согласился? Нужно было развернуть его к хокаге, притвориться мёртвым, поговорить, в конце концов, ты же так это, блять, любишь! Так какого хера этот здесь делает? — указывать не пришлось, даже мне на этот раз уже было понятно, кого имели в виду.       — Наруто-кун — подающий надежды новичок, о котором никому ничего не известно. Большой объём чакры, удивительная живучесть, выносливость. При этом, без протекции, без доступа к гос-тайнам, без кеккей-генкаев. Ты и сам понимаешь, что лучшего варианта было не найти, иначе не отослал бы его на другое задание, как только всё понял.       — Я отослал его, потому что не хотел связываться.       — Но если не он, то тогда, наверняка, пришлось бы всё решать так горячо любимым тобою способом. — продолжая лелеять невозмутимость, увещевал Иноичи-сан.       — Да лучше бы так! — воскликнул Шикаку, зарываясь ладонями в растрепавшиеся волосы, давая мне возможность понять, что последние слова Иноичи были сарказмом, — Слушай, давай убьём его сейчас, чтобы не мучился? — уже с истеричными нотками предложил Шикаку.       Я чуть напрягся, но с места не сдвинулся.       — Успокойся. Тебе надо поспать. Сегодня вечером нам ещё идти на маскарад и выпрашивать аудиенцию.       — Думаешь, уснуть — это так просто? Ками, ещё с этим франтом ебанутым вальсировать придётся. Ты умеешь танцевать? — спросил у меня Шикаку.       — Нет? — предположил я, не будучи уверенным, что именно он подразумевал.       — А хотя не важно. — устало заключил мужчина, окончательно вымотанный последней вспышкой гнева, потом поднял на меня тяжёлый взгляд, будто ожидая чего-то.       Потупив, я проговорил:       — Язык выучил, пока плыли.       — Прекрасно. Это и в самом деле было чертовски необходимо. — ядовито прошептал Шикаку-сан, сдирая с волос резинку.       — Я разберусь. Ложись и спи. — сказал Иноичи, откладывая на комод сложенного из бумажной салфетки лебедя.       Нара фыркнул, злобно сверкнул глазами в сторону невозмутимого Иноичи и проследовал в сторону приглянувшейся кровати, снимая на ходу жилет и кидая его небрежным жестом на пол. Завалившись на кровать, он почти сразу сменил вальяжную позу «звезды», на более скромную и удобную — калачиком. После чего, вопреки собственным словам, мгновенно уснул.       Я же, будучи ни капли не оскорблённым, что заняли именно ту кровать, где ранее предпочитал пинать хуи я, посмотрел в сторону Иноичи-сана, надеясь понять, что делать дальше. Тот не выглядел довольным, что уже даже успело войти в привычку. Махнув рукой в сторону двери, он позвал меня в коридор.       Иноичи-сан вёл меня дольше, чем я рассчитывал, и остановился только в соседнем безлюдном переулке, что вызывало немало вопросов. Прислонившись спиной к каменной стене, он посмотрел на меня сверху вниз, кивнул и проговорил:       — Спрашивай, Наруто.       Растерянность в этом городе следовала за мной по пятам, стоило признать. Поэтому я только и смог что выдохнуть, несколько утомлённый ожиданием и неизвестностью, собраться и здраво заметить:       — У меня нет вопросов, Иноичи-сан.       Тот так и стоял — неподвижный, — пронзающий холодными голубыми глазами. Только спустя время, убедившись, что я не передумаю, мужчина уточнил:       — Ты уверен?       — Да. — кивнул я и уже куда громче заметил, — Будь необходимость поставить меня в известность, вы бы уже давно это сделали. В ином случае, нет надобности тратить ваши время и нервы. — проговорил я, анализируя реакцию Яманака.       Тот совершенно точно удивился. Возможно, он удивился бы ещё больше, узнай, как легко мне было замечать его ложь и оговорки. Но ситуация и в самом деле складывалась всё страннее. Более того, появлялось ощущение, что Шукаку и Иноичи её не контролируют, что невозможно изначально, а, если и возможно, то от моей просвещённости по этому вопросу проку не будет.       — Я доверяю вам, Иноичи-сан. Остальное не имеет значения. — веско добавил я, кивая собственным мыслям.       Это было правильно.       Не стоит доставлять проблем и не стоит досаждать. Если что-то не понятно, можно и самому напрячься, узнать. Возможности к тому есть. Чем отправлять клонов глазеть на местные красоты, можно было бы и информацию добыть. Вряд ли бы получилось накопать хоть что-то новое, но навык нарабатывать надо, да и малая вероятность чего бы то ни было не означает её отсутствия.       — Наруто-кун, ты знаешь проблему вагонетки? — вдруг поинтересовался Иноичи и голос его перестал быть ровным.       — Наверно. — кивнул я, не вполне уверенный, что речь о той самой этической дилемме, что разбиралась в седьмом классе академии на уроке по базовой этике.       — Каково твоё решение?       — Один всегда меньше двух и более. — тут же отозвался я, смутно припоминая условия и собственные мысли. — Хотя было бы лучше прийти по итогу к нулю.       — Хорошо. — ответил он, стараясь скрыть бурю собственных эмоций.       Я, может, и не гений, но понять несвоевременность вопроса способен. А потому все эти игры окончательно убедили меня в неутешительной мысли — ставки в текущей игре высоки. Но вера в гений двух шиноби оказалась достаточно высока, чтобы я спросил:       — Вы ведь постараетесь свести всё к нулю, Иноичи-сан?       Тот поднял на меня взгляд — честный — и, будто принося клятву, ответил:       — Разумеется.       — Хорошо. Тогда, возможно, есть что-то, что мне знать необходимо?       — Да. Я был во дворце. И ещё в паре мест. Сегодня, к восьми вечера, нам нужно оказаться на маскараде.       — Это то мероприятие, где можно больше, чем обычно?       — Да. — кивнул Иноичи, слабо улыбаясь, — Как ты, возможно, понимаешь, нас не пригласили. Но это не должно стать проблемой: из дворца бывает тяжело выбраться, но попасть несложно. Мы пойдём втроём. Костюмы должны доставить через два часа.       В целом, смысл слов Иноичи можно было свести до банального: не твори хуйню. Но, с учётом пояснений, что именно он считает хуйнёй, а так же причин такового мнения, инструктаж немного затянулся.       Потом мы сходили в ближайший кабак, заказали еды с собой, вернулись с божественно пахнущими пакетами в комнату, где продолжал дрыхнуть Шикаку, по очереди сходили помыться, разложили ужин и только потом разбудили Нара. Тот предпочитал по пробуждении молчать, но раздражённым взглядом одарил обоих.       Я от ужина смог отбиться довольно легко, чуть позже сплавив порцию клону, что передал еду первому нуждающемуся, а потом должен был отправиться ненавязчиво собирать информацию. Всё же любопытство жгло, а мнительность твердила: при невозможности выйти к нулю, единицей могу стать именно я.       Но не верить в возможности Иноичи и Шикаку было бы глупо. Да и причин становиться жертвой вагонетки не было. Чем бы эта самая вагонетка не была.              Дворец был роскошен, но не отличался масштабностью. Что у правителей страны Огня, что Ветра, была привычка отстраивать себе отдельный город в городе, поэтому я поначалу удивился такой скромности. Хотя мои подозрения в благоразумности князя Бейн-А развеялись, стоило попасть внутрь. Столько красоты на кубический миллиметр я не видел никогда: росписи перетекали в барельефы, а те в горельефы и обратно, сдобренные позолотой, драгоценными камнями и удивительным мастерством.       Ввиду отсутствия приглашения, пришлось входить не через парадные врата, но впечатление осталось достаточным, ведь даже в служебном крыле, где металась исключительно чернь, предметов искусства было не счесть.       Стоило мне захотеть почувствовать себя неловко, как я вспомнил о том прикиде, что подобрал для меня Иноичи-сан, в котором даже двигаться было страшно — вдруг складочки наметятся, — и сразу стало легче дышать. Просто здесь так принято.       Оглядев ещё раз своих спутников, облачённых в те же тёмные брюки с высокой посадкой и шёлковые рубашки винно-красного цвета, что и я, как на душе стало чуть теплее. Удивительное дело, но на мне костюмчик сидел исключительно шикарно. Он подчёркивал изгиб талии, облеплял ноги, деликатно вздымался над плечами прохладными сияющими волнами — то есть идеально подходил стройным (даже излишне) юношам с не слишком развитой мускулатурой.       Иноичи-сан, благодаря голубокровной изящности, ещё мог нести свои роскошные одежды с должным апломбом, хотя цвет ему не подходил совершенно — то ли слишком тёмные, то ли чересчур насыщенные, но выглядел он бледновато и терялся. Мне, с моим менее светлым блондом и тёмно-синими глазами было в самый раз.       У Шикаку-сана с мастью проблем не было, но вот осанка, походка и привычки подкачали. Хотя, показательный похуизм относительно собственной репрезентации вносил определённый шарм.       Расправив плечи, я следовал за сильными мира сего по коридору. Мы не скрывались, шаги Яманака так и вовсе отлетали от стен гулким эхом вполне отчётливо. Проходящие мимо слуги иногда косились с подозрением, но, в массе своей, внимания не обращали.       По мере продвижения всё больше нарастали звуки музыки и взрывы смеха. Спустя очередной холл, мы окунулись в феерию тёмных оттенков роскошных тканей, расшитых тончайшими нитями в изящные узоры. Иноичи и Шикаку замедлились, оглянулись на меня, и стали следовать по залам вперёд, туда, где музыка играла громче всего. Мимо пробежал слуга с подносом, у которого Нара ловким движением снял одной рукой сразу три бокала с шампанским. Один тут же выхватил Иноичи-сан, а другой был протянут мне. Помятуя о правилах сомелье, я обхватил высокий бокал за ножку двумя пальцами, сделал вращательное движение и принюхался, стараясь распознать в аромате самые неожиданные составляющие, но, ввиду отсутствия опыта, почувствовал лишь сладость.       — Постарайся не напиться. И не ввязывайся в конфликты. Постарайся вообще не отсвечивать. — коротко проговорил Шикаку, когда мы добрались до последнего зала. Он в это время искал кого-то, поэтому я не сразу понял, что слова были обращены ко мне.       — Да, разумеется, Шикаку-сан. — запоздало отозвался я и уточнил, — Есть ли для меня поручения?       Мужчина усмехнулся и как-то странно посмотрел на Иноичи. Тот вновь отыгрывал невозмутимое благодушие и на подначку друга внимания не обратил. Тогда Нара ответил:       — У нас дипломатическая миссия, Наруто. Поверь, всё, что только возможно, мы уже знаем. И теперь настал черёд переговоров. Единственное, что от тебя требуется, не болтать лишнего, пока мы будем искать способ организовать аудиенцию с князем. Тебе всё понятно? — произнеся вопрос, он, наконец, обернулся и посмотрел мне в глаза, ожидая ответа.       — Да, всё понятно, Шикаку-сан.       — Отлично. Тогда постарайся не уходить дальше третьего зала. Как закончим, я подошлю к тебе тень.       — Вы хотите предоставить меня себе? — удивился я.       — Да, Наруто. Именно так. Потому что иначе, тебе, так же, как и нам, придётся подавать признаки жизни, а я — не сказать, чтобы прямо совсем не был уверен в твоих возможностях, скорее проблема в менталитете присутствующих господ, — не уверен в удачном исходе любых, даже самых безобидных, попыток коммуникации с твоей стороны. Если хочешь пообщаться с кем-то — выбирай ровесников. Их мнение всё равно ничего не значит. Но не привлекай внимания. И вообще, лучше молчи. — в который раз попросил Шикаку.       — Да-да, я понял, хорошо.       Оба мужчины уловили моё раздражение. Иноичи на это усмехнулся, будучи довольным такой реакцией, а Шикаку страдальчески закатил глаза и растворился в толпе. Я всё пытался отловить его спину, пока не обнаружил шиноби беседующим с каким-то мужчиной, весьма почтительного возраста, что явно испытывал радость от диалога. Тогда я перевёл взгляд на то место, где ранее стоял Иноичи, но его там, ожидаемо, уже не было. Зато он обнаружился в тени ниши, интимно склонившимся над какой-то очаровательной леди.       Поправив кружевную ткань на лице, я залпом осушил бокал с игристым, не пытаясь распробовать букет, поставил пустую тару на поднос мимо скользящего официанта и отошёл ближе к стене, надеясь занять себя рассматриванием картин. Желания общаться не было совершенно.       Оркестр замолк, раздался звон от столкновения серебряной вилки с хрустальным бокалом и на зал опустилась тишина. Очередная воодушевляющая речь или тост — какая тоска. Даже оборачиваться не хотелось. Тем более, что взгляд так удачно поймал особенно удавшийся изгиб бедра какой-то нимфы, скромно тупящей глазки перед воином посреди леса.       — На его месте я бы поостерёгся подходить. — разнесся над залом певучий голос.       Местный язык воспринимался мною больше как шум, и разговоры не заставляли прислушиваться к смыслу сказанного. Тут я планировал поступить так же, хоть фраза и вклинилась столь удачно в мои раздумья. Но не заметить как на тебе скрещиваются десятки, если не сотни, любопытствующих взглядов невозможно. Тогда я соизволил обернуться и сквозь толпу роскошно одетых женщин и мужчин поймал тот самый взгляд, чёрных бездонных глаз, что настораживал куда сильнее всех прочих.       — Вам по вкусу эта картина? — вопросил голос.       Было что-то магическое в том, как он пролетая через весь бальный зал и беспрепятственно достигал моих ушей. А также что-то смущающее в том, как все прислушивались к нему.       Убедившись, что обращается тот странный мужчина именно ко мне, я уже порывался ответить, но вовремя вспомнил наставления Шикаку-сана и рот открывать поостерёгся. Молчание затянулось, становилось всё более неловко, ладони покрылись холодным потом. Стало очевидно, что тактика полного молчания работает скверно. Тогда я решил всё же ответить хоть что-то, но мужчина быстрее потерял терпение и, улыбнувшись, уточнил:       — Вы должно быть гость и не понимаете моих слов.       Может, я бы и додумался своими гениальным мозгом покивать на подобное утверждение, но меня достаточно сильно отвлёк облик говорившего и я смог продолжить оставаться максимально невовлечённым.       Среднего роста, с отлично осанкой. Стройный, не слишком широкий, лет тридцати пяти максимум. Его костюм состоял из очень тёмных брюк из немного сияющей ткани, черной рубашки и пиджака в тон брюкам. Сидело всё безупречно, но каких-то украшений на нём не было. В то же время, казалось, что он выделяется на фоне других. Присмотревшись и посравнивая, я понял, что у всех, кроме него, одежда хоть и была тёмной, но имела оттенок. Его же казалась черней безлунной ночи.       — Что же, тогда давайте перейдём к главному блюду. Его предоставили нам друзья из Киригакуре, за что мы им безмерно благодарны. — мужчина медленно, будто нехотя, отвёл от меня взгляд и посмотрел в сторону, где я и сам смог рассмотреть пару выделяющихся людей.       Женщина и мужчина. Оба одеты как я, но цвет рубашек отличался. Граждане страны Воды избрали, в соответствии со своим гербом, синий цвет. Когда взгляды были переведены на них, мужчина довольно улыбнулся и поднял свой бокал, а женщина бросила в мою сторону испепеляющий взгляд.       Послышался насыщенный запах свежеиспечённого мяса, сдобренного специями. Следом, в дверном проёме показался сервировочный столик на колёсиках и двое слуг, что вкатывали его под торжественные аплодисменты господ. Что за зверя притащили туманники я так и не смог определить, что не было удивительно — целиком зажаренную дичь я видел впервые. Тем более, что она художественно терялась в куче зелени и расчленённых грейпфрутов.       Снова заиграл оркестр. Я обернулся, надеясь суметь отыскать среди людей того самого мужчину. Это оказалось совсем не сложно: он двигался в мою сторону, не отводя взгляда и люди перед ним почтительно расступались. Тогда я понял ещё одну его особенность. Отсутствие хоть какой-то маски. Красивое светлое лицо было открыто. Шарма мужчине добавляли тёмные, аккуратно выстриженные, усы, не закрывающие мягкого изгиба малиновых губ.       Но больше всего меня удивили зубы. Когда он улыбнулся, я успел рассмотреть их очень хорошо: ровные, идеального размера, но совершенно чёрные.       Он меня смущал. Я и без того не горел желанием заводить бесед, ощущая себя среди сиятельных господ последним попрошайкой, но он будто олицетворял весь зал в одном своём расслабленно-скучающем лице. К тому же у меня возникли вполне разумные подозрения, что он может случайно оказаться тем самым князем Бейн-А, аудиенции с которым ищут старшие.       Стоило вспомнить светлый образ Иноичи-сана и, не столь светлый, Шикаку-сана, как те материализовались, как по волшебству, по обеим сторонам от чернозубого, едва ли не подхватывая последнего под локоточки. Осознав своё положение, мужчина, не отрывая от меня взгляда тёмных глаз, скорбно склонил голову набок, а потом обернулся в сторону Иноичи, вовлекаясь в разговор.       От греха подальше и всех этих аристократов в том числе, я решил спрятаться за пределами зала, на балконе. В моём понимании, это соответствовало критерию Нары «не далее третьего зала». Отодвинув тяжёлую чёрную гардину, я выскользнул на улицу, удивившись внезапной прохладе и черноте. Темнеет здесь весьма быстро. Быстрее только шинобье зрение. Едва не вскрикнув от представившемуся моему взору сладострастного образа, я сумел сдержаться, здраво рассудив, что не являюсь невинным агнцем, хоть и не искушён в достаточной степени, чтобы равнодушно реагировать на те кренделя, в которые изворачивались парочки, троечки и так далее, в поисках истинного сексуального наслаждения. Кто бы знал, что местные балконы используются для уединения. Относительного, конечно.       Мысль вернуться в зал возникла и тут же исчезла. Всё равно увиденного не развидеть, так чего уж теперь прятать морду в песок? А тут хоть свежо. Пройдя к ограждению, я наклонился, упираясь локтями о ещё не остывший с захода солнца камень и стал разглядывать чудной город, отлично просматривающийся с высоты. Он успел расцвести стройными рядами фонарей, демонстрируя ровные улочки, веером сходящиеся ко дворцу. Пахло морем, мясом и розами, цветущими в небольшом роскошном саду.       Небольшой и роскошный — этими словами и в самом деле можно было описать почти всё в этом месте. Таковыми являются улицы, замок, сад, женские платья, украшения, посуда.       Пока я перечислял, в городе счёл за необходимость развеяться один из клонов. С его воспоминаний я смог внести некоторые корректировки в собственные рассуждения. Кое-что отличалось немалыми размерами: центральная площадь Подаренного дыхания и храм Безутешного А-Байса в восточной части города, с почти восьмидесятиметровой чёрной башней, построенной в честь основания столичного города тридцать лет назад.       С этого момента моё пребывание на балкончике оказалось скрашено не только стонами и смехом резвящихся господ, но и постепенно приходящей от клонов информацией. Те, за время своего недолгого существования успели притереться к своим жертвам и теперь успешно вытягивали ценные и не очень сведения.       Про страну Чая я знал только что она богатая, хоть и не отличается размерами. Такую на карте мира далеко не сразу разглядишь. Какого же было моё удивление, когда я узнал, что ещё тридцать лет назад этот регион считался бедным и отсталым.       Причина, как говорили местные, крылась в переменчивых течениях и скалистых берегах. И почти все они считали так на самом деле, но одному клону повезло разболтать за рюмочкой эрготоу местного старожила и тот точно знал, что врёт. Спустя ещё полчаса градус в его крови поднялся достаточно для раскрытия любых тайн — лишь бы пацан остался, слушал и не забывал подливать.       Течения и в самом деле были непредсказуемыми, а берега скалистыми, но длительная изоляция оказалась связана не с такими, по меркам шиноби, мелочами. Особая магия окружает земли, где впервые родился сам А Рейм — одно из семи физических воплощений А Байса. И начал он править местным народом, так как не знал на суше и в воде места лучше. Его сила пропитывала камни и те наливались краснотой. Где тот ступал, земля чернела и обретала третье воплощение вне мира Вещей и Идей, прямо на границе, где раньше только сам А Байс и мог существовать. Так получилось, что за долгие тысячелетия своего правления, А Рейм успел коснуться и пропитать божественной энергией каждое дерево и каждый камень. Граница превратилась в сумрачное отражение острова Рейма и физическое воплощение бога привнесло в мир бессмертных сущностей дар прохождения сквозь Границу, читай, смерть.       Если что-то из мира Вещей отправлялось по этому мосту в мир Идей, возникало неравновесие, и что-то из мира Идей, переходило в мир Вещей. Так появилось чудо рождения и, когда физическое воплощение А Байса устало править на земле, оно позволило границе забрать себя. Взамен, родился полубог, названный Рейм А. От того существа берет начало род нынешнего князя острова Рейма — Бейн А, носящего имя бога.       Услышь я это ещё в начале лета, ни за что бы не поверил россказням старика. Сейчас же у меня закрались серьёзные сомнения. Ведь будь Шинигами лишь одним из множества воплощений существа прозванного А Байсом, стало бы куда проще жить. Одно дело, если ты единственный и неповторимый проводник в мир Идей. Это накладывает ответственности больше, чем возможно вынести кому-то вроде меня. Совсем другое, ежели существование мира с твоим проёбом не окажется под угрозой.       Вообще, имело бы смысл поизучать некрокульты разных народов. Раз в старинных легендах страны Огня присутствует немалый пласт реальной истории, то почему бы не принять за данность, что у других вполне может быть так же. Только изучать придётся первоисточники, иначе толка никакого.       Тяжело вздохнув, я решил прощупать пространство через природную чакру. Картинка складывалась: по воде строго вдоль границы острова шла полоса шириной в несколько десятков метров, наполненная энергией извне. Точнее из дворца. Природа и функция барьера не были мне понятны, что с моими знаниями (их отсутствием) было не удивительно. Это не был барьер против физических или каких-либо ещё воздействий. Он вообще казался таким тонким, ненавязчивым и, что особенно удивительно, прохладным, что я даже не брался предполагать, каково его назначение. Тем более, что, согласно базовой теории искусства Фуин, любой барьер должен быть теплее, хоть немного, чем воздух вокруг него. Он же испускает энергию.       От тяжких дум отвлекла информация от очередного клона. Тот додумался пробраться в библиотеку — читательского то нет, да и время позднее, — и поискать общую информацию. По всему выходило, что остров, благодаря своему странному барьеру, долгое время оставался изолирован от внешнего мира. Что из вне, что снаружи, люди с трудом могли пересекать границу. Поэтому страна Чая смогла избежать участия во множестве конфликтов. Бонусом шла полная оторванность от мировых процессов. Эндемичная культура, открывшаяся только после авантюристического приключения господина Казуки, сумевшего наладить контакт с островитянами. Торговые отношения пошли на пользу всем. Казуки получил ключи от Агосимы и быстро разбогател. Остров Рейна же со своими уникальными для всего внешнего мира товарами стал быстро развиваться. Оказалось, границу запретных земель легко пересечь на торговом судне. Сложности появляются только с военными кораблями.       За тридцать лет относительной открытости страна Чая успела превратиться из отсталой диковатой цивилизации в центр притяжения мирового масштаба. Выгодные предложения льются на князя и его приближённых, как из Рога Изобилия, но до недавнего времени они отказывали всем, сохраняя верность старому доброму Казуки.       — Вот ты где! — тихо прошипел Шикаку-сан.       Я обернулся и, едва сдерживая улыбку, наблюдал, как он, опасливо оглядываясь на царящий вокруг разврат, пробирается ко мне.       — Мне показалось, что я привлёк ненужное внимание и решил сбежать на воздух. — ответил я.       Мужчина кивнул, подтверждая правильность моих действий, а потом ввёл в курс дела:       — В целом, пока всё идёт хорошо. Присутствие шиноби из Кири было более, чем ожидаемо. Но тот факт, что князь решил спуститься со своей латтии, сильно упростил дело. Так что ты даже сумел помочь.       — Так это был князь?       — Ага. Если не знаешь, как он выглядит, никогда не догадаешься. Даже удивительно, как при их культе правящего рода монарх остался без регалий.       — Ну, он всё же отличается. — заметил я, — Хотя, и не сильно.       — Чем же? — поинтересовался Нара. Ему было искренне интересно.       — Цвет.       — Они же все в чёрном.       — В чёрном как раз только он. У остальных одежда имеет оттенки: синий, красный, бирюзовый — ну, вы поняли.       — Да? Хм. Иноичи сказал, что разницы нет. — задумчиво проговорил мужчина, перевёл взгляд на меня и, прочитав некоторый вопрос, пояснил:       — Все Нара — дальтоники. Причём, ахромазийные. Мы совсем не различаем цвета.       — Ааа. — удивлённо протянул я, уходя с головой в воспоминания, — Но Шикамару вроде способен видеть синий. Мне так казалось.       — Нет, его чакра слишком тесно переплетена с тенями. Но почему ты так решил?       — Он в детстве на мой вопрос: «почему ты постоянно пялишься на небо» — отвечал: «мне нравится его синева». Или что-то такое.       — Даже так. — Шикаку усмехнулся своим мыслям, а потом резко переменился в лице, став серьёзным, — Нам пора. Князь согласился провести аудиенцию, но просил присутствовать на ней всех господ шиноби. Ты помнишь, что тебе надо делать?       — Да. Молчать.       — Зря я кстати раньше не подумал разыграть карту с твоим незнанием языка. Ты ведь на самом деле понял, что он тебе говорил?       — Да.       — Неплохо. У меня были опасения, что это может быть воспринято как неуважение, но всё сложилось как нельзя лучше. Ладно, пойдём из этого блядушника. — он неприязненно скривился, когда в его зрачке отразился вид на очередную совокупляющуюся группку аристократов. — И как ты вообще мог здесь находиться так долго?       — Так я на город смотрел.       — А звуки?       — Заглушал тяжкими думами о судьбе человечества.       Брови Шикаку на мгновение страдальчески изогнулись под тонкой маской, но потом он быстро вернул себе выражение глубокой безрадостной задумчивости и мы покинули царство разврата. По краю зала мы прошли до соседней стены, где меж высоких арочных ниш, обрамлённых тонкими пилястрами, скрывались несколько дверей во внутреннюю часть дворца. Пройдя совсем немного по широкому длинному коридору, мужчина остановился у высокой, тяжёлой даже на вид, двустворчатой двери, расправил рукава рубашки и уверенно распахнул двери, что легко поддались и даже не скрипнули под собственной тяжестью.       Помещение было достаточно большое, чтобы вместить длинный стол, вокруг которого разместились с десяток придворных, двое шиноби Кири и Иночи. При том осталось ещё семь свободных стульев, четыре из них возле нашего блондинистого напарника. Я тут же хотел устремиться к нему, ведь придворные не обратили на наше появление внимания, а место князя в центре длинной стороны стола пустовало, но Шикаку замер на месте и ловко успел перехватить меня за запястья, останавливая, проследив за его взглядом, я заметил в тени гардины князя. Тот, несколько скучающе, крутил в руках две бутылки вина, иногда поглядывая на другие, стоящие стройными рядами в стеллажах, занимающих почти полностью одну из стен.       — Позвольте представить Вам нашего спутника — Киссу. — с поклоном проговорил Шикаку и следом выразительно посмотрел на меня.       Мимоходом отметив наличие акцента в речи гения Нара, я поклонился и мысленно пару раз повторил обозначенное имя.       — Киссу? Как мило! — восторженно проговорила одна из дам, с приклеенной ко лбу родинкой.       — Действительно. — активно закивал мужчина по соседству, роняя в свою тарелку пудру, коей было тщательно вымазано всё его немолодое худое лицо.       — И что же, вы совсем не понимаете нашего языка? — поинтересовался другая дама, прищурившись, отчего всё её лицо изрезали бесчисленные морщинки.       Удержавшись от закатывания глаз, я вопросительно глянул на Шикаку. Тот поймал мой взгляд, улыбнулся одобрительно краем губ и ответил:       — Он начал учить его в дороге, но, сами понимаете. За десять дней многого не добьёшься. Тем более, у него совсем не было практики.       — Вы, что же, и сами с ним не общались? — с толикой возмущения поинтересовался очередной придворный.       — С моим-то акцентом? — не растерялся Шикаку.       Господам такая ненавязчивая уничижительность пришлась по вкусу и они разразились довольных хохотом.       — Вы присаживайтесь. — сквозь широкую улыбку проговорил перепудренный мужчина и покровительственно указал на свободные места близ Иноичи, который с видом истинного аристократа перекручивал в руках салфетку, складывая из неё различные фигурки и потом безжалостно распрямляя, чтобы начать сначала.       — И как вам нравится наша скромная столица? — поинтересовался у меня мужчина, что сидел напротив.       Он от смеха весь раскраснелся и задал вопрос так до конца не успокоившись, а потому, когда я ответил ему растерянно-вопросительным взглядом, не преминул разразиться ещё одним приступом хохота. Другие господа не сразу поняли шутки, но засмеялись по инерции, а, как сообразили, стали смеяться ещё громче, похрюкивая от восторга. Некоторых дам даже пришлось придерживать, чтобы они не скатились под стол.       В ответ на такое безобразие я только понимающе улыбнулся. Наверняка они за текущий вечер выпили не один ящик игристого, вот пузырьки в голову и ударили.       — Прекратите смущать моего гостя. — тихо попросил князь. Он успел определиться с выбором и теперь спокойно вышагивал к своему месту за спинами своих подданных. Те, без лишнего пиетета, продолжали ржать, но резко замолчали, стоило мужчине сесть и веско предупредить, — Иначе велю слугам вам больше не наливать.       Вот это я понимаю, рычаги давления на разожравшихся аристократов. Рабочие, что характерно. От такой реакции даже захотелось усмехнуться, особенно смешила полная невозмутимость князя, что с увлечённым видом вскрывал бутылку красного. Чтобы хоть как-то спастись, я обернулся к Иноичи и вопросительно глянул на него. Тот легко догадался о смысле моей игры и тихонько проговорил на языке Огня:       — Князь сказал, что запретит слугам доливать алкоголь, если господа продолжат веселиться.       После этого я позволил себе хмыкнуть, чем одновременно привлёк внимание трёх человек: князя и шиноби Кири. Последние явно не питали ко мне тёплых чувств, а вот эмоции Бейн А оказалось прочитать почти невозможно. Заинтересованность, радость узнавания, доброжелательность. Хорошо быть эмпатом.       Пусть его лицо оставалось непроницаемым, я улыбнулся в ответ на его взгляд. Тогда он задержался на моих губах, а потом заторможено вернулся к бутылке. Пробка легко выскользнула под уверенными движениями и тёмно-красный напиток, ярко сияя в тусклом свете бра, перетекал в бокалы из тончайшего стекла. В воздухе запахло фруктами и, неожиданно, прелой листвой. Стоило трём бокалам наполниться, как князь подозвал к себе слуг и те отнесли два из них шиноби из Кири.       Те сразу заулыбались, бросая в нашу сторону насмешливые взгляды, приняли бокалы и посмотрели на князя так, будто уже успели подписать все возможные соглашения и были едва ли не побратимами. Бейн А растянул губы в насмешливой улыбке, демонстрируя чёрные матовые зубы, потом поднял бокал и мягким голосом произнёс короткий тост:       — Предлагаю выпить за наших новых друзей, приплывших издалека с особо ценным для нас даром. Я и мои подданные сполна насладились, за что я выражаю благодарность вам и господину Ягуре.       Шиноби Кири кивнули, улыбнулись и выпили вместе со всеми.       У меня же начала кружиться голова от степени несоответствия внешнего внутреннему. Князь, несмотря на показное радушие в сторону наших прямых конкурентов, не питал по отношению к ним вообще никаких эмоций, а кирийцы, хоть и умело скрывали, но всё же испытывали в сторону правителя неприязнь на грани с отвращением.       Бокалы частично опустели и князь опустился на своё место. После этого аристократы стали вести светские беседы со своими соседями, иногда перекидываясь фразами через стол. Слуги начали быстро и хаотично бегать вокруг стола, подливая напитки и докладывая еду. Иноичи и Шикаку нашли себе благодарных собеседников и стали обсуждать природу-погоду-искусство.       Шиноби Кири тихо переговаривались друг с другом, неторопливо потягивая с ближайших тарелок шпажки с фруктовыми нарезками. На их невовлечённость в беседу с местными никто косо не смотрел и я решил предоставиться себя себе, здраво рассудив, что никто от меня реверансов не ждёт.       Князь с отсутствующим выражением на лице смотрел в одну точку, сидя расслабленно, но не без грации. Изредка он подносил к ярким, как я теперь догадался, окрашенным вином, губам бокал, делал глоток и снова надолго отставлял его, задумчиво покручивая ножку.       Развлечений мне на ужине не нашлось. А время медленно текло, отсчитывая минуты до Полуночи. Окинув печальным взглядом еду, я снова перевёл взгляд на князя. Было в нём что-то притягательное и пугающее. Будто смотришь в глубокий колодец.       Разумеется, мои неприкрытые гляделки было сложно не заметить. Очень скоро князь сменил невзрачную точку на стене моим лицом и теперь мы безмолвно сидели глядя друг другу в глаза. С более близкого расстояния я заметил, что глаза у него были не совсем чёрными. От зрачка на радужку действительно плавно перетекала чернота, но у ободка она становилась светло-коричневой.       Чуть попривыкнув к этому взгляду, я смог вернуться к своим размышлениям, прерванным на балконе. Клоны продолжали передавать информацию, которая, зачастую, ввиду отсутствия у них возможности переговариваться, повторялась. Я не видел в этом ничего плохого, потому что такой подход позволял лишний раз убедиться в искренности источников информации.       Но кое-что новое тоже появлялось. Один из клонов полез смотреть холодный барьер и сгинул в водах демонстрируя возможности местной «магии». Тут меня посетила одна догадка и я снова потянулся к сен-чакре. Удивительно, но барьер не был реципиентом. Он, напротив, высасывал что-то из пространства и передавал во дворец. Хотя нет, тут тоже закралась неточность. Все нити тянулись к Бейн А.       Откинувшись на спинку стула, я не удержался и нахмурился. Было ощущение, что Иноичи-сан и Шикаку-сан не вполне осведомлены о тех деталях, что удалось заметить мне. Они наверняка брали сюда на экскурсию кого-то из Хьюг, но те вряд ли могли в полной мере оценить исключительность поставленного здесь барьера. Хотя, его и барьером-то, выходит, назвать нельзя.       — Князь, мы заметили, вы имеете весьма интересный взгляд на искусство. — прозвенел женский голос, перекрывая все другие.       Удивлённый, я обернулся и успел заполнить раздражённый взгляд мужчины кирийца. Со стороны Иноичи послышалась насмешка, а потом у меня в голове прозвучал его голос:       — Смотри и запоминай, Наруто, как делать не надо.       Удивлённый, я обернулся, поймал насмешливый взгляд зелёных глаз. Мужчина показался мне куда спокойней, чем был всю последнюю неделю. Особенно успокаивал тот факт, что это было искренне.       Потом посмотрел на князя. Тот лениво повернул голову в сторону говорившей и ответил:       — Неужели?       Женщина растерялась. Она рассчитывала на другую реакцию и не успела подготовить ответ. Хотя собралась быстро, к её чести.       — Вы будто стремитесь понять не замысел творца, а чувство самого предмета.       — Предмета? — уточнил он и его брови немного нахмурились.       — Предмета искусства. — чуть ли не по слогам проговорила женщина, силясь избавиться от акцента.       Лицо князя не менялось. Он будто окончательно потерял всякое желание искать нить разговора. С другой стороны, отдельной болью была воцарившаяся тишина. Все придворные затаили дыхание, будто готовились к чему-то интересному.       — Вы ведь родом с северного острова архипелага Амайю? — вдруг уточнил князь.       — Верно. — растерянно ответила женщина, — Но как вы поняли?       — Ваш акцент. И манеры. Точнее их отсутствие. — скучающе проговорил он. — Хотя манеры у шиноби всегда оставляли желать лучшего.       — Вас обидела моя заинтересованность? — удивилась женщина, отлично удерживая лицо.       — Нет. Меня сложно обидеть. Просто вы усиливаете скуку.       — Но я, напротив, хотела развеять её непринуждённым разговором. — отозвалась она.       Во мне невольно просыпалось искреннее уважение к этой женщине. Я бы на её месте уже давно перешёл бы к провокациям. А она отлично держится. Хотя таковым оказалось только моё мнение. Князь совершенно не оценил её стойкости и дал отмашку правой рукой. Ближайший к нему аристократ — молодой мужчина, с нарисованной на лбу родинкой (и что только за мода у них?), чуть подался вперёд и стал говорить вместо своего господина:       — Вы хотели внимания, дорогуша.       — Почему вы так решили? — она продолжала упорно смотреть на князя, осушившего одним глотком оставшуюся половину бокала.       — Потому что у меня есть голова на плечах. Вы рассчитываете что-то получить, и всё никак не понимаете намёка. — продолжил юноша.       — Какого намёка? — удивилась женщина.       Я тоже удивился и навострил ушки, а потому достаточно заметно вздрогнул, когда рядом тихо и коротко рассмеялся Иноичи-сан. Взгляды тут же обратились к нему и стали выжидать, пока князь не кивнул в его сторону, позволяя сказать.       — Вас были рады принять, но более иметь отношений не желают. — ответил с ласковой улыбкой Иноичи.       Так, ладно, видимо, я что-то пропустил. Не знаю когда и как, правда.       Особенно меня удивило, что кирийцы тоже не поняли. Это окончательно убедило меня в правильности выбранной стратегии.       Шиноби были возмущены. Они оба поднялись со своих мест и обвинительно бросили:       — Но вы приняли дар!       — Да. Мы приняли дар и он нам понравился. — невозмутимо ответил мужчина.       — Разве ваш сраный этикет не велит проявить ответное благодушие?!       — Так они уже. — отозвался Иноичи.       Тут аристократы стали единовременно расплываться в снисходительных улыбках.       Ни кирийцы, ни я так и не поняли, что подразумевали господа. Потому сначала воцарилось молчание, а следом, когда князь выразительно посмотрел на опустошённые бокалы своих шумных гостей, столовую резко наполнило убийственной Ки. Чтобы шиноби не преподнесли в дар князю, они явно не считали достойным ответом часть бутылки вина, пусть и, вероятно, весьма неплохого.       — Не стоит так радоваться, Коноха. — грозно бросила женщина.       От её тела стал исходить ядовитый туман и она, сверкнув злобно глазами, добавила:       — У нас был приказ не дать вам заключить новый договор. А это можно сделать разными способами. — на её лице застыла злая улыбка. Её напарник так и вовсе был доволен подобным исходом. Кажется, пара не питала пиетета к местным красотам.       Туман настиг ближайшего к ним придворного и тот почти сразу упал лицом в свою тарелку. Даже издалека мне стало понятно — мужчина мёртв. И следующим эта участь ждёт меня. Я напряг мышцы, готовясь отпрыгнуть и следом запечатать ядовитый туман ветром, но тот замер в полуметре от меня, почти мгновенно развеялся, открывая взору фигуры воинственных гостей. Те стояли наготове, но спустя секунду осыпались двумя кучками пыли на ковёр.       — Какой кошмар. — возмутилась женщина с кучей морщинок, осушила свой бокал и добавила, расстроено, — Ещё такой чудесный ковёр испортить умудрились.       — И не говорите, дорогая. Но хоть развлекли.       Придворные быстро переключились на привычные щебетания, стремясь перетереть косточки и без того перетёртых в порошок несчастных. Мне, в отличие от них, развернувшаяся драма показалась достойной хоть минуты молчаливого удивления. Следом пришло беспокойство за собственную судьбу. Благодаря сен-чакре я смог распознать, что ответная техника прилетела кирийцам от князя, который даже позы не сменил, что уж говорить о хоть какой-то подготовке перед сотворением техники.       — Всё в порядке. Кажется, князь и сам понял, лучших партнёров ему не найти. — прозвучал в голове голос Иноичи-сана.       Я слабо кивнул на это и заметил, что помимо крови, в ушах стал шуметь Гул. Удивительно, что раньше не началось. У меня оставалось не более пары минут, чтобы уединиться. Всё же не хотелось переживать самый сложные минуты в столь неопределённой обстановке.       Обернувшись, я склонился к Иноичи-сану и прошептал:       — Я могу отойти в уборную?       — Да, конечно. — он тут же подозвал кого-то из слуг и попросил того проводить меня до нужного помещения. Выглядел мужчина при этом настолько органично, будто это был, как минимум его личный помощник, если не личный дворец. Удивительный человек.       Оказавшись в коридоре, я вдруг ясно ощутил, как сильно устал. До этого момента было незаметно, но последний час прошёл в невероятном напряжении. Ступая за юрким мужчиной, я понял, что был бы не прочь потеряться или сказаться больным, чтобы не возвращаться. В мыслях даже замелькали возможные варианты развития событий, но я быстро вернул себя на путь истинный, напоминая о серьёзности ситуации и нежелании причинять лишние неудобства.       Путь до сортира оказался сильно больше, чем я мог рассчитывать. Мы явно успели переместиться в другое крыло, а за нужной дверью оказался вовсе не туалет, а спальня. Обернувшись, я вопросительно посмотрел на слугу, что был старше меня лет на тридцать. Тот ответил на моём родном языке:       — Эти покои подготовили для вас на эту ночь. Уборная за той дверью. Я подожду Вас в коридоре, чтобы отвести на ужин.       — А, хорошо. Благодарю. — ответил я.       Слуга выскользнул за дверь, я же симметрично спрятался в ванной. Заперев дверь, я тут же опустился на пол, зажимая уши. Но тут ноги захолодило, я увидел призрачные руки и, не медля, достал танто, выполняя уже ставший привычным ритуал. Несколько минут мучений подошли к концу. Умывшись холодной водой, я оценил собственный, чуть побледневший вид. В целом, сносно.       Возвращаясь в столовую, я пытался подсчитать, сколько ещё примерно может длиться застолье, стараясь вывести число поменьше. Как-то даже успела забыться та опасность, что поджидала за дверью и я искренне верил, самая большая моя проблема — высидеть.       Вот только когда дверь открылась, меня встретила тишина. Князь в упор смотрел на Иноичи-сана в привычной скучающей манере. Яманака так же держался неплохо, но напряжение чувствовалось. Особенно от Шикаку-сана.       Дверь за моей спиной щёлкнула, закрываясь. И привлекая внимание. Князь перевёл взгляд на меня и попросил:       — Присаживайтесь, Киссу.       И что характерно, сказал он это на моём языке.       Я проследовал на своё место под внимательным взглядом и неторопливо опустился на остывшее место. Перед Бейн А стояла новая бутылка вина и два чистых бокала. Он легко вытащил пробку и продолжил то, на чём остановился:       — Стоит понимать, как сильно Нас обидел отпрыск господина Казуки. И да, вы правы, все прочие никуда не годятся. Да и старый враг мне куда симпатичней новых друзей.       — Мы Вам не враги. — вклинился Нара.       Иноичи не успел его остановить, хотя даже мне было понятно, что перебивать сейчас идея очень скверная.       — Разумеется. — князь подарил в ответ редкую улыбку, теплоты в которой было не найти.       После он поднялся со своего места и, подхватив два наполненный бокала, и веско заметил:       — Любой другой вариант меня сейчас не устроит.       — Но почему именно он? — снова вклинился в переговоры Шикаку.       Иноичи уже даже не пытался сгладить углы. Он смотрел в одну точку на тарелке с мясной нарезкой, потерявший недавнее спокойствие. Казалось, все те переживания, что сопровождали его с момента начала нашего путешествия обрушились на его плечи всей своей тяжестью и придавили к стулу.       Князь тоже заметил состояние Иноичи, но оно у него не вызвало никаких эмоций. Ни радости, ни сострадания. Звенящая пустота. Потом его взгляд сосредоточился на мне и он стал обходить стол, неторопливо и твёрдо вышагивая.       — В его глазах мне виделась самая короткая дорога на Тот желанный свет. — бархатно проговорил он, не отрывая взгляда.       В противовес лёгкости, что затопляла королевские комнаты, напрягшиеся старшие вызывали ощущение тревоги. Они чувствовали опасность, но я так и не мог понять, откуда она исходит. Тем временем, тишина затянулась.       Иноичи-сан вроде даже открыл рот, чтобы что-то ответить, но потом закрыл, выражая нежелание вести дальнейшую беседу.       — Невозможно заранее сказать, что таится в глубине морского дна, но аромат невольно намекнёт и станет невозможно оторваться. Вы ведь позволите? — вдруг спросил он.       Что позволю? К кому он вообще обращается.       Я судорожно оглядел своих старших, надеясь найти подсказку. Но, что подавленный Иноичи-сан, что метавший грозы Шикаку-сан, совсем не помогали. Оба они молчали, пока князь стоял за моей спиной и терпеливо ожидал ответа.       Спустя одну из самых длинных минут в моей жизни, Иноичи-сан сдержанно, но подозрительно хрипло ответил:       — Да, если Вам, князь, так угодно.       — Тц. — раздалось раздражённо со стороны Шикаку, но возражать тот не стал.       Тогда за спиной почувствовалось движение и перед лицом оказался наполненный бокал, удерживаемый за тонкую ножку длинными пальцами с аккуратно остриженными ногтями и ясно проступающими синими венами на ладони и показавшемся из-под чёрного рукава запястье.       Как зачарованный, я смотрел на переливы и блеск прозрачного тёмного вина, и боялся дотронуться, будто тут же подпишу себе смертный приговор. Князь терпеливо ждал, придворные наблюдали с неиссякаемым любопытством. Я спросил у бокала:       — Что мне с тобой делать?       Подсказка пришла от князя, что склонился достаточно низко, чтобы пощекотать своим дыханием ухо:       — Принять и испить, Киссу.       — А потом вы превратите меня в пепел? — беззастенчиво уточнил я.       Послышался смешок и в нём впервые прорезались эмоции.       — Разумеется, нет. Неужели у Вас сложилось обо мне столь неприглядное мнение?       — Не могу сказать, чтобы у меня сложилось мнение. — признался я.       — Тогда позвольте Вас уверить, я не из тех людей, что способны так бездарно отнестись к столь яркому юноше.       Так.       Неужто меня решили продать в сексуальное рабство?       Или на опыты?       Или, не знаю, постричь в придворные шуты?       В любом случае, кажется, это его единственное условие. Проблема вагонетки во всей своей красе. И как бы Иноичи-сан не старался, в итоге получилась единица, а не ноль. И мне, выходит, придётся с этим смириться.       Не давая себе больше времени на раздумья, что обещало привести меня в паническое состояние, я забрал бокал, избегая касания с рукой князя и тут же осушил его, не заботясь вкусом и возможными последствиями.       — На этом, полагаю, можно завершить этот насыщенный на события ужин. — решил князь.       Придворные подали голос. Запричитали и стали нахваливать княжьих поваров. Старшие в общем ажиотаже принимать участия не посчитали необходимым и молча направились в сторону выхода. Стоило дверям захлопнуться, отрезая от суеты столовой, как со стороны Иноичи-сана послышалось сдавленное:       — Блять.       Игнорируя слугу, он широкими шагами поспешил в одном ему известном направлении. Слуга же проигнорировал реакцию гостя и повёл нас с Шикаку-саном в сторону гостевых покоев.       Путь был достаточно длинным, но я так и не смог заставить себя спросить хоть что-то. Не получалось сформулировать правильный вопрос, чтобы услышать хоть что-то, что я готов услышать. Нара же был слишком увлечен своими переживаниями, чтобы обратить на меня внимание. Даже показалось, будто это он здесь главный пострадавший. Хотя, кто знает? Спросить-то я так и не смог.       Оказавшись в своей спальне, я первым делом решил освежиться. Было необходимо успокоиться, привести мысли в порядок и решить, что делать дальше. Не может быть так, чтобы выхода не было. Задачи нужны, чтобы их решать. Но для начала нужно добыть условия.       Когда зуб на зуб перестал попадать от холода, я вылез из ванной, обтёрся, растирая докрасна кожу и, как был, нагой, вышел в спальню. Уселся на шёлковое покрывало и, немного поразмышляв, пришёл к выводу, что моя главная проблема — неведение.       Создав всего трёх клонов, я посадил их напитываться сен-чакрой, а потом выпроводил через окно. В городе продолжали ходить ещё три десятка клонов, но от них толка уже не было. Если где и прячутся секреты, так это во дворце.       Дальше оставалось только ждать. Самому мне не стоило уходить из спальни, на случай прихода гостей или проверяющих. А то ведь соблазн сбежать был велик.       Эта мысль прошила мозг и я всерьёз задумался. В теории, как только все договоры будут подписаны, я стану ответственностью князя и его двора. Мой побег не должен будет стать проблемой для Конохи и родной страны.       А сбежать у меня вполне может получиться. Использую печать у себя в комнате и перемещусь полётом Бога Грома. Хотя, нет, это может быть слишком опасно. Тогда через Мьёбокузан. В конце концов у всех несплошных барьеров есть общая слабость перед пространственными перемещениями.       На следующий день я уже наверняка знал, что храме Безутешного А Байса дважды в месяц приносят в жертву человека или группу людей. Правительство и церковь сумели сторговаться, чтобы на алтарь клали исключительно преступников, но что-то мне подсказывало, не все они совершали достаточно тяжёлые преступления, чтобы быть хотя бы приговорёнными к пожизненному. Чего уж говорить о смертной казни.       Потому один клон был отправлен в местную тюрьму, а другой в храм.       Так же кое-кто из городских сумел примазаться к группе студентов. Среди них были весьма родовитые особы, получившие образование за пределами страны Чая. У них сформировалось альтернативное мнение по поводу курса развития их родного государства, более того, в массе своей, молодые люди страдали удивительной недоверчивостью, отчего постепенно распространялась идея смены власти, а лучше ещё и формы правления.       Ближе к обеду ко мне постучался слуга. В руках у него была стопка коробок, в глазах огонь.       — Сегодня состоится торжественный ужин в Вашу честь, господин Киссу. Мне поручили подготовить Вас по случаю такого события. Вы позволите?       Причин отказывать не нашлось. Тем более всегда полезно снизить бдительность надзирателя видимой покорностью.       — Да, буду благодарен. Но как я могу к Вам обращаться?       — Это лишнее. — бескомпромиссно заявил слуга и потащил меня в ванную.       Меня готовили по меньшей мере к первой брачной ночи. Идея про сексуальное рабство становилось тем сильнее, чем больше баночек всякой ебанины вымазывалось на мою и без того вполне себе неплохую кожу.       Отмокая в зелёной от мятного экстракта и литров пяти сока алоэ воде, я постепенно усваивал информацию от клонов. Один очень кстати сумел наткнуться на Иноичи и Шикаку, что возвращались с подписания нового торгового соглашения. Выглядели мужчины не выспавшимися, но частично довольными проделанной работой. Проследив за ними до их комнат, клон развеялся.       Потом на долгое время накрыла тишина. Никто из клонов не находил достаточно интересной информации, чтобы развеяться, так что приходилось просто скучать и медитировать, пока слуга проводил очередную серию манипуляций.       В этот раз ужин был назначен на семь. Облачённый в брюки с высокой посадкой — двойников моих вчерашних, но сшитых аккурат по фигуре, — и шёлковую рубашку цвета грозового неба, точно в тон цвета глаз, я чувствовал себя настоящим принцем. Разнеженный целым днём расслабляющих процедур, я шёл неторопливо, лениво, а мой слуга, довольный продуктом своей скрупулёзной деятельности, гордо задрав подбородок и чеканя каждый твёрдый шаг.       Уже около дверей в столовую, я ощутил смутное беспокойство, помешавшее уверенно отворить дверь. Дальше, замерев на пороге, я с беспокойством заметил, что людей в зале было больше вчерашнего. Стулья стояли куда плотнее и каждый оказался занят едва знакомым или вовсе незнакомым лицом. Единственное свободное место оказалось в центре длинной стороны, аккурат напротив князя. Ни Шикаку-сана, ни Иноичи-сана здесь не было, и, видимо, быть не планировалось.       Взгляды, предсказуемо скрестились на моей скромной персоне. Руки тут же покрылись холодным потом, стопы захолодило, а сердце стало стучать в районе горла, мешая выговорить:       — Простите, должно быть я ошибся дверью.       — Нет-нет, Киссу, Вы что? Мы только Вас и ждали! — подорвался излишне энергичный, чуть полноватый, но крайне элегантно одетый мужчина.       Вчера его на ужине не было. Но тут он сходу подорвался с места поспешил ко мне, протягивая для рукопожатия крупные мягкие руки. Мои потные холодные ладошки затерялись в его, чего он не преминул заметить:       — Неужели Вам холодно, дорогой?       Ответить я не успел. Мужчина рассмотрел меня повнимательней и, застыв взглядом на глазах, внезапно отпустил, развернулся к столу и возмущённо воскликнул:       — Марта! Свет очей моих, ну, какого Диккенса ты мне, голубушка сказала, что у мальчика глаза голубые?       — А какие они? — не поняла наезда Марта.       — Они цвета грозового неба, а не солнечной марины! Какой возмутительный обман.       — Всего лишь неточность. — недовольно возразила женщина.       — Ха! Неточность! — повторил мужчина и ещё раз добавил, — Ха.       — Да что ты придираешься к Марте, Людовико? — бросил другой мужчина.       — Как «что»? Да неужели вы не понимаете? Я весь день гонял слуг в поисках подходящего напитка, подходящего под голубые глаза, а тут глубокий синий. Синий, понимаешь, друг?!       — Неужели это так критично? — тихо поинтересовалась другая дама, но её, разумеется, услышали.       — О, за что Смерть сводит меня с такими бесчувственными простецами? — вопросил он у князя, а потом пояснил, — Разница колоссальна. Но хорошо, у меня хоть лежит дома парочка подходящих по сему случаю бутылочек. И, да, я сейчас за ними пойду. А вы, не смейте начинать без меня. А то будете всухомятку сидеть или вашими дрянными компотами запивать, чтоб вас, господа. — выругался Людовико, подхватил со стола несколько бутылок, выбежал, заталкивая меня в столовую и громко хлопая дверью.       Снова стало очень тихо. Я стоял посреди комнаты на чуть подрагивающих ногах, осознавая, что осталась какая-то информация за пределами моего осознания. Скорее всего, очень важная.       — Придётся ждать. — обронила какая-то женщина.       — Ещё и канцлер опаздывает. — уныло прощебетала другая.       — Не стоит расстраиваться, дамы. Ожидание лишь скрашивает трапезу. — ответил им мужской голос.       А у меня от напряжения стали выступать на лбу капельки пота. Разгадка близко, очень близко и она мне точно не понравится.       Прокручивая в голове раз за разом всю имеющуюся информацию, я всё не находил какого-то кирпичика.       Потом в голове отзвучали последние фразы и из подсознания начала выплывать мысль: если кто-то ещё опаздывает, то свободным осталось именно его место. То есть меня планируют посадить либо кому-то на колени, либо…       — Киссу, Вы присаживайтесь пока здесь. А то у томитесь стоять.       — А потом куда мне нужно будет сесть? — тихо поинтересовался я, не отрывая взгляда от пола.       Послышались судорожные вздохи и смешки. Ответ уже не требовался. Я прошёл к столу и занял место напротив князя. Того выдавали только голодно сияющие глаза. Но даже так, я ещё не был до конца уверен в своей страшной догадке. Собравшись с силами, я набрал в лёгкие побольше воздуха, но тот оказался холодным и колким, так что вопрос провалился глубоко в желудок. В затылке стало покалывать, а ноги онемели. Так страшно мне ещё никогда не было.       Но что, если я всё неправильно понял? В хитросплетениях смыслов и оговорок могла таиться вовсе не та правда, что я себе придумал. И в самом деле, быть того не может. Нужно только подать голос и спросить. Хотя, нет же, меня только обсмеют. Дурак, Наруто, ну чего ты себе напридумывал? Успокойся и дыши. Всё будет хорошо. В большей или меньшей степени. И вообще, ты же целый чунин. Значит, сможешь сбежать.       По виску стекла капля пота, хотя жарко вообще не было. Стерев со лба влагу, я поднял взгляд на князя, что не моргая даже, смотрел на меня в упор. Придворные тоже молчали и смотрели. На их лицах было выражение тяжёлое, будто их что-то мучило и они не находили сил вернуть себе выражение лёгкой безмятежности и насмешки.       Сделав ещё один вдох, я хотел всё-таки спросить, но быстро вспомнил, что решил не задавать глупых и даже оскорбительных вопросов. Так мы и сидели в тишине, пока дверь с чудовищным грохотом не распахнулась, пуская виночерпия. Створки врезались в стены, отскочили от них и, жалобно скрипнув, захлопнулись.       — А вот и я, господа. Как и обещал. Ох, а я смотрю вас уже мучает голод. А канцлера всё нет. — продолжил он.       — Начнём без него. — предложил кто-то.       — Нет, что вы. Он же тогда не сможет прийти, господа. Дверка та захлопнется. — проговорил, как маленьким, Людовико.       — Начнём без него. — заключил князь.       — Но как же так… — пытался возмутиться виночерпий.       Но тут на меня обрушилась ледяная энергия барьера, послышался звук лопнувшей струны и бурлящей грязи. В глазах заплясали красно-чёрные пятна и горло прорезало изнутри болью такой силы, что все другие ощущения и мысли испарились. На мгновение мир перестал существовать. Но потом ясно ощутились влага на щеках, крепкая хватка на плечах, а потом боль в пояснице, когда меня оторвали от стула и, развернув в воздухе, кинули на стол. Задребезжали столовые приборы, руки снова перехватили и сквозь слёзы я смог заметить силуэты.       Боль в горле не проходила, но ощущения возвращались. Я почувствовал, как стянули верёвкой запястья, как задралась рубашка, как по животу скользнул холодок и услышал слова:       — Да не торопись ты, сначала кровь!       — Кстати, я тут подумала, нашему Киссу не хватает усиков. Чтобы он был как настоящий киссу.       — Хм. Интересная мысль.       Я почувствовал тепло, когда чья-то рука сжала мои ладони, а пальцы забрались под верёвку, приспуская её с запястий. Потом появилось ощущение жара на предплечьях и очень громко о железное дно закапали густые капли. Жар быстро набирал силу, расцветая очередными цветками боли.       Сквозь пелену, я разглядел тёмные глаза князя, прежде чем передо мной выросла серая фигура. Она загородила весь обзор, обвила своим цветочным ароматом. Женщина. Она, своей небольшой изнеженной рукой довольно больно и уверенно потянула меня за волосы, а потом поднесла к глазам клинок. Его чёрная рукоять с синими прожилками была так близко, что я невольно залюбовался, желая отвлечься хоть на что-то. Но следом боль стала терзать щёки, а я в очередной раз проклял собственную гордость, из-за которой постеснялся уточнить, не собираются ли меня посадить на стол и сожрать.       Теперь же, когда под влиянием неизвестной техники лопнули голосовые связки, а чакра полностью впиталась в странный холодный барьер, делая его почти неподъёмным, бежать или вести переговоры оказалось поздно.       Крик вырвался из груди мерзким бульканьем. Кровь затекла в нос, глаза и уши, окончательно лишая ориентации. Хотя я и до этого не мог даже пальцем пошевелить.       Женщина тем временем перешла на вторую щёку. Не забыв помянуть добрым словом Шикаку-сана, давшим мне имя Котёнок, я попытался собраться с силами, поднять руки и вырвать из неумелых, но уверенных рук кинжал.       Вот только конечности отказались подчиняться. Я их вообще не чувствовал. Зато заметил, когда кто-то в порывистом жесте задрал мне до горла рубашку, оголяя торс. В районе грудины кольнуло холодком. Потом послышалась какая-то перебранка, вылившаяся в издевательский хохот, бивший по ушам. Сознание, стремящееся к забытью, встрепенулось. Снова стала ярко ощущаться боль в горле. Захотелось чтобы всё это поскорее закончилось.       Меня снова схватили за волосы, но рука была совсем не женской. Человеку хватило силы, чтобы стянуть меня одной рукой на другой край стола. Опора под затылком исчезла, шея хрустнула и дыхание сбилось из-за забурлившей с новой силой крови в горле. Теперь холодок коснулся беззащитной шеи и плавно скользнул вниз к ключицам, нежно и щекотно.       Мгновение без касаний, а потом кинжал прорезал натянувшуюся под солнечным сплетение кожу и скользнул вниз. Это оказалось даже больнее порванных связок, а потому крик поневоле пытался вырваться из груди. Но опять были только бульканье и застилающая лицо кровь.       Послышался грохот. Он едва ли был таким же, как грохот собственного заходящегося сердца. Потом резко стала нарастать тишина, в глазах гас свет, сменяясь непроглядной чернотой. Очередной рывок ощущался уплывающим сознанием смутно, а ощущение полёта так и вовсе походило на смерть. Но внезапно пропало давление барьера, у уха испуганно закричала птица. В глазах прояснилось и я увидел яркие звёзды, а потом яростный взгляд собственных глаз. Потом по лицу чем-то полоснуло, пришлось зажмуриться. Затрещали ветки, тормозя падение, но на землю я всё равно приземлился жестко.       Сознание из последних сил сказало потянуться к сен-чакре, что я и сделал. Отчего-то медитация совсем не дарила умиротворения. Напротив, все ощущения обострились. Вскрытые вены, живот, истерзанные щёки, горло. Всё горело.       И опять захотелось, чтобы всё закончилось. Другое дело, что потерпеть в этот раз нужно было совсем немного. Раны хоть и были серьёзные, но каждая по отдельности не являлась смертельной. Стоило мыслям проясниться, как я перенаправил все силы на восстановление кожного покрова на предплечьях и животе. Потом кровь.       Внезапно в голову стали стекаться воспоминания одной из копий-долгожителей. Это именно он выкинул меня из окна и злобно зыркнул напоследок. Этот клон успел за сутки наворотить делов столько, что пришлось отложить его воспоминания. Тем более, что самое важное послание оказалось в самом конце и, согласно нему, мне бы стоило вот прямо сейчас сдвинуться в сторону.       Резким перекатом я ушёл от атаки, переполз на четвереньки и уклонился от следующего удара. Не удержав равновесие стал заваливаться назад, так что пришлось уходить перекатом. Вскочив на ноги, я вовремя шагнул по диагонали назад, прячась с траектории полёта кинжала и вынуждая А Байса сбиться с шага.       Он потерял всякую схожесть с человеческим существом: нижняя челюсть неестественно растянулась, открывая огромную чёрную пасть. Белая ссохшаяся кожа лопалась и натягивалась под давлением деформирующегося скелета. Удлинившиеся руки почти волочились по земле, поднимая когтями комья земли. Если такими прилетит, то уже ничего не поможет. Зато замах у него с затяжкой, можно найти время для уклонения.       Не без труда уйдя от очередной серии атак, я решил подумать, как можно его одолеть. Не лезвием ветра, скорее всего. Возможно, рассенганом получится.       Я уже хотел создать для отвлечения внимания клона, но понял, что чакры у меня на донышке и та с удовольствием утекает в демоническую пасть. На панику времени не было, но я всё равно нашёл. Оставался ещё шанс ускользнуть на Мьёбокузан и помереть там от истощения, но потом я вспомнил про танто. Если эта тварь не от мира сего, в самом что ни на есть прямом смысле, то почему бы не прибить её танто Шинигами.       Оружие, стоило мне прикинуть, как бы его достать побыстрее, само материализовалось в руке. От удивления я чуть не пропустил удар. Худая и длинная, как плеть, рука пронеслась над головой, задев пару слипшихся от крови прядок волос. Следом уже моя рука на голых эмоциях вылетела вперед, наотмашь рассекая А Байсу его мрачный хлебальник.       Отскочив назад на пару метров, я присел, готовясь валить дальше и, не моргая, следил за дальнейшими метаморфозами. Тот сделал неловкий шаг в сторону, обронил нижнюю челюсть, удивился и зашипел, обхватывая голову руками. Когти впились в голову, вскрывая кожу, места среза запенилось чёрной кровью.       Не анализируя собственные действия, я швырнул в него клинок, сопровождая тот удачно подвернувшимся потоком ветра и всадил глубоко во впалый и чуть более тёмный, чем всё остальное тело, живот. После этого недобожество взревело и, подобно своим вчерашним жертвам, стало опадать на землю мелкой пылью.       Постояв с минуту и убедившись, что тварь мертва, я рухнул на колени. Из меня будто остатки сил высосали. Шевелиться не хотелось, жутко тошнило и в глазах плыло, но я всё равно, с упорством достойным славного рода Узумаки, пополз в сторону кучки. Сверху покоился мой танто, который я тут же спрятал обратно в тайник. А потом моё внимание привлёк блеск. От противника осталась не только кучка песка, но и что-то интересненькое. Тут во мне уже проснулся чисто исследовательский интерес. Я запустил руку в прах и вытащил оттуда небольшую блестяшку, не слишком прозрачную, чёрную, по форме похожую на клык. Размером с фалангу пальца. Покручивая ей перед глазами, я вытащил из одного браслета воду и начал потихоньку пить. Сложно сказать, насколько моему организму необходима вода для восстановления, но лучше перебздеть.       Жидкость неприятно царапала горло и выдержки мне хватило только на пару глотков. Потом я спрятал камешек и бутылку в печати и завалился в травку. Теперь сен-чакра обходилась со мной куда деликатней.       Боль и онемение постепенно проходили, оставляя только слабость, но и та уже не так докучала к тому моменту, когда начался Гул.       Раздражённо сжав челюсти, я дождался времени, вытащил танто, полоснул по животу и в тот же момент чуть не ослеп из-за вспышки света, залившей всё небо осточертевшим кроваво-красным. В ушах послышался звон, одновременно развеялись все клоны. С прискорбием пришлось признать — этот блядский день никогда не закончится.       Готовый ко все возможным неприятностям, я растирал глаза, и ждал окончания беснования барьера. Погас тот спустя пару минут. Осталось только слабое свечение строго по контуру. Забравшись повыше на дерево, я смотрел на него и пытался понять, в чём подвох. Смотрел, я смотрел и тут досмотрелся до того, что сумел сообразить: это хуеблядская говносрань сжималась ко дворцу. Ну или ко мне. Граница медленно передвигалась по поверхности острова и давно покинула свой привычный ореол обитания — береговую линию.       Но даже это оказалось лишь половиной беды. Стоило этой дряни добраться до жилых домов, как послышались крики. Спустя несколько минут уже вовсю трезвонили колокола и орала сирена. С моей точки обзора было отлично видно, как стена настигала наименее прытких, обращая тех в пыль.       Что с этим делать я не знал, а потому создал трёх более менее приличных клонов и отправил каждого по своим делам: одного в храм, другого к барьеру, третьего оставил на своём месте, чтобы тот посчитал скорость движения и передал мне, когда здесь окончательно всё ебанёт. Хорошо хоть, эта срань еле ползёт.       Сам же я решил вернуться в место, которое могло бы сниться мне в кошмарах, видь я сны. Во дворец.       Клоны успели неплохо пошарить по нему, в том числе и в библиотеке. Там была одна особо охраняемая зона, куда они лезть поостереглись, но что-то мне подсказывает, сейчас не до приличий. Особенно когда хозяина всего этого дела мы уже успели пришить.       Тяжело вздохнув, я поковылял во дворец. Был тот близко, благо, сражение не затянулось и мы отошли от него не более, чем на пару сотен метров.       Отчего-то я рассчитывал, что меня встретит тишина, но на деле по коридорам, как в жопу укушенные, носились всякие подозрительные элементы. Память услужливо распечатала часть воспоминаний клонов и подсказала, что сие есть мятежные студенты, очень вовремя поднявшие бунт под предводительством сына канцлера и некоторого блондинистого красавчика, то бишь моего клона.       В некоторых лицах мелькало узнавание, а одна девушка с изнеможённым, но очень красивым лицом и аппетитными формами так и вовсе врезалась в меня с горячими объятьями и стала, захлёбываясь от счастья, говорить:       — Как хорошо, что с тобой всё в порядке! Я так испугалась, когда ты исчез, думала тебя развеяли! Киссу, ты же должен знать, что происходит! Энас сейчас в библиотеке, он не понимает, что происходит.       — Я как раз туда направлялся.       — Ах, да, конечно, я тебя провожу. — тут же сказала она и, ухватив меня за руку, потянула по коридору, — И кстати, а когда ты успел переодеться? И почему ты весь в крови, я тебя еле узнала? Ты же сейчас не собираешься помирать?       — Не собираюсь. — ответил я на последний вопрос.       — А что с голосом?       На это я только пожал плечами. Говорить было очень больно и крайне нежелательно.       В библиотеке царила вакханалия. Книги были разбросаны повсюду и люди бегали прямо по ним, судорожно что-то ища.       — Киссу! Здесь нет той книги! Мы уже всё перерыли! — на меня выпрыгнул субтильный парень и память опять же подкинула воспоминание о чего личности.       Это был молодой жрец А Байса, разочарованный в собственном боге. Вроде как его семью принесли в жертву на алтаре, хотя по статье о мелкой краже проходил только младший братец, которого на такой поступок надоумила соседская шпана. Печальная история.       Кивнув, я мягко высвободил руку и, стараясь не давить бесценные книги, пошёл к стеллажу, за которым находилась скрытая секция. Искать рычажок-хуежок времени не было и я просто вынес его с ноги, усилив удар сен-чакрой. Каюсь, пара десятков книг всё же пострадала.       — А, ну, да. — заворожённо проговорил Энас, а потом сорвался с места и хотел уже было зайти в секретную секцию, но я вовремя поймал его за ворот рубашки и выдернул из лап смерти, — Эй, ты чего? — встревоженно спросил бывший жрец.       Тогда я молча подхватил наиболее пострадавшую книгу и швырнул её внутрь. Та тут же обратилась прахом. Удивительно, не правда ли?       Энас заметил мой насмешливый взгляд, покраснел, потом побледнел, мило икнул и встревоженно посмотрел вглубь помещения.       Одно хорошо — эта гадость имеет свои слабости. Например, совсем ничего не может сделать с чакрой, если та уже преобразована в стихийную. Так что, если стоять на пороге и вытягивать книги при помощи чакры ветра, тебе ничегошеньки не будет. Хотя получается не слишком быстро. Поняв мою задумку, Энас ткнул пальцем в дальний стеллаж и попросил:       — Вон ту чёрную попробуй.       Не то. И ещё пару раз не то.       Потом пришла информация от клона, посланного изучать барьер. Тот сумел переписать структуру и в крайнем случае можно попытаться вывести формулу самостоятельно. Вот только времени мне понадобиться прилично. И не факт, что получится. Следом развеялся клон-великий математик. Скорость движения границы барьера: чуть меньше пяти километров в час. Люди от него пока успевают уходить, но через пару часов, если не раньше, их начнёт срубать от усталости. До нас эта гадость доберется в течение семи часов.       Учитывая резкое уменьшение количества клонов, можно создать ещё партию и ускорить процесс в пару раз. Их получилось два, аккурат взамен предыдущим.       Нужная книга нашлась, хотя поиски и вымотали. Уже спустя минут десять начали закрадываться подозрения, что нужной книги может и не существовать. А через полтора часа так и вовсе всякая надежда издохла в муках и я продолжал искать на чистом упрямстве.       Дальше дело оказалось за малым: Энас переводил мне с древней письменности жрецов на нормальный чайный, а я вычерчивал под диктовку печать. Когда уже всё было готово, парень внезапно замолк. На мой вопросительны взгляд он ответил:       — Лишь наследник Рейн А несёт нужную силу для взаимодействия со стихией смерти. — а потом уронил книгу из ослабевших рук.       Тоже мне, театрал нашёлся. Я фыркнул, а потом вообще забил на этот нервный народ, что бросился друг с другом прощаться и обниматься.       Сам уверенно вошёл в центр и активировал печать.       Красный инфернальный свет, бьющий в окна, сменился подобным сахарной вате солнечным теплом. Занимался рассвет.       — Но как же? — удивлённо и немного испуганно спросил Энар.       — Защита от дураков. — пожал я плечами и растёр больное горло, прежде, чем пояснить, — Печати могут требовать особого состава чернил, но напитывать их можно любой энергией. Просто, чем гуще магия, тем сильнее отдача.       Студентики тут же расслабились и снова кинулись плакаться и обниматься, но на этот раз от счастья. Оставив отдуваться и прощаться клона, я умыкнул несколько приглянувшихся ранее книжек, полностью уверенный в своём праве на любое вознаграждение, и выскользнул в коридор.       Выйдя из пыльной душной библиотеки в сад полный роз, я, любуясь восходом, неторопливо вышагивал в сторону порта. Солнце сладко щекотало щёки, а цветочный ветер выдувал из головы все отголоски пережитого ужаса.