Поиск ориентации (в пространстве)

      Я стоял в мягком холодном песке, обхватив руками давно озябшие плечи, и, не моргая, вглядывался в линию горизонта, пытаясь понять, что зовёт меня туда, в неизвестность. Волны успокаивающе шумели, а солёный океанический бриз пытался прогнать домой, но меня неумолимо тянуло туда, к далёкой Большой земле.       Чужое присутствие я почувствовал раньше, чем услышал тяжёлые шаги матушки. Она уже была в возрасте — ей было больше сорока — и за свою длинную, по женским меркам, жизнь она сумела породить на свет не только меня, но и семнадцать моих братьев и сестёр. Сейчас же её тело было грузным, измученным постоянными родами, а состояние здоровья было таково, что мысленно старшие дети уже прощались с этой удивительной женщиной. И я вместе с ними.       — Курама, ты что здесь делаешь? — спросила она и поравнялась, вглядываясь сначала вдаль тихого чёрного океана, а потом в моё лицо.       Нужно было высказать почтение: обернуться, поклониться, поцеловать матушку, ответить на вопрос и справится о здоровье — это было бы привычно, но тело онемело, то ли от долгой неподвижности, то ли от холода, то ли от вещей едва доступных неокрепшему разуму юного шамана.       — Это зов? — голос мамы звучал настолько взволновано, что даже вывел меня из оцепенения. Ненадолго и не до конца.       — Не знаю. Но всё тело тянет туда так, что мне с трудом даётся держать себя на месте. Мама, мне так хочется прямо сейчас броситься в воду и плыть. Страшно. Океан же не так милостив, как лес. Он не станет отказываться от такой лёгкой добычи.       Матушка молчала, но от её взгляда у меня защипало в глазах и по щекам покатились слёзы. Кажется, мне суждено погибнуть раньше драгоценного родителя.       — Не разводи сырость. Небось опять сирены тебя своими песнями соблазняют, маленький ты развратник. — попыталась пошутить и найти простое объяснения женщина, но голос её звенел от подступающего горя.       — То было давно. Сейчас я уже взрослый и так легко меня не провести. — расстроенно отмёл я неправдоподобное объяснение.       — Пфф. — нарочито громко выдохнула мама. — Это было два года назад. Нашёлся тут взрослый.       — Два года — большой срок.       Она это тоже понимала. Сейчас мне двенадцать. Два года назад я ещё строил песчаные замки и носился по острову с другими детьми, а сейчас занимался делами семьи, работал в поле, участвовал в ритуалах на правах взрослого мужчины и готовился к супружеству сразу с тремя девушками.       Потому что кровь оказалась сильна. И однажды мне было суждено стать следующим главой острова.       Отцу сейчас за семьдесят и выглядит он свежо, но мужчины на этом возрасте жили более ста лет, в отличие от женщин, вынужденных постоянно отдавать свою жизненную энергию многочисленным детям.       — Ты ведь помнишь, почему нам нельзя покидать остров, Курама?       Её голос дрожал от страха. Должно быть она продолжала надеяться, что всё это неудачная шутка или сиюминутное наваждение. Но это было не так. Я слишком хорошо знал, что меня ждёт. Но от этого не мог перестать вглядываться вдаль.       — Если я умру за пределами этого острова, то обращусь демоном.       — Правильно. — мамин голос сорвался и она расплакалась. — А о правилах клана ты помнишь?       — Услышавший зов, предаётся огню. Ибо нельзя избавиться от проклятия и единственное спасение для обнажившейся души — смерть в огне родного дома. — мой голос звучал бесцветно.       Я здесь стоял уже несколько часов, но тянуть туда стало ещё с неделю назад. Гул и тревожность постепенно нарастали и теперь я оказался в положении до смешного печальном — вся воля уходила на стояние на одном месте, но и её уже осталось так мало, что каждый вдох казался слишком опасным. Потому что значил, что я по прежнему жив, и что время продолжает течь своим неумолимым чередом.       Меня обняли холодные дрожащие руки мамы и она уткнулась в плечо, всхлипывая и предостерегая от лишних движений. Это немного отвлекало, но недостаточно. Мышцы на ногах уже подрагивали от нетерпения и, того гляди, сами понесут меня в неизвестность. Или на океаническое дно.       — А голос? — между всхлипываний спросила мама.       — Что «голос»? — не понял я.       — Голос какой? Он мужской или женский?       Вопрос озадачил и я поспешил напомнить:       — Моя судьба живёт на этом острове. Ты же знаешь, кто это. — напомнил я о своём откровении двухмесячной давности. — А зов этот совсем не похож на голос. Это притяжение. И оно уже становится болезненным, поэтому тебе следует поспешить в деревню и сообщить о моём состоянии. Я уже едва могу сдерживаться. — последние слова дались с трудом.       — …       — Простите, матушка, но я не расслышал…       — Нет.       — Нет? — моему удивлению не было пределов.       — Не пойду. Они убьют тебя.       — Да. И это будет правильно. Моя душа уже не будет знать покоя.       — В пещере с голубой глиной в правом проходе есть тайник. Там печать. Используй свою кровь и сможешь открыть его. Тогда выйдешь в маленькую скалистую бухту, а под отвесным камнем найдёшь старую рыбацкую лодку. Она выглядит ненадёжной, но её заклинал мой прадед. Она поможет обойти тебе все водовороты и довезёт до Большой земли.       — Мама, что ты делаешь? — сипло спросил я.       — Спасаю тебя.       — Нет. Зачем? Когда я умру вне острова, меня ждут забытье и гнев!       — Тогда не нужно там умирать. Разберись со своими делами. Исполни предназначение и возвращайся на остров. Проживи две, нет, три сотни лет и умри глубоким стариком на родной земле.       Это сумасшествие.       Голова закружилась, во рту появился привкус крови. Тело перестало слушаться, а перед глазами встала красная пелена. Шум волн, ласкающих песчаный берег, нарастал. И далеко, сквозь него послышался смех. Сумасшедший, истеричный, надрывный. Совсем невесёлый. Чем громче он звучал, тем сильнее стыла в жилах кровь.       Взревело пламя. Оно вторило в своей манере смеху, но в то же время так сияло и грело, что я тянулся к нему. Вдруг, меж беснующихся языков мелькнула тень. Кто-то прятался в огне — так мне показалось сначала.       Но потом я заметил руки. Они извивались в такт обжигающей стихии. Но огонь ли это?       — ХААА-ХА-ХА-хахаахааааха ха… — прозвучал смех в ушах так, словно звук исходил вплотную ко мне.       Я стал оглядываться, а потом ощутил сдавленность в рёбрах и нехватку дыхания. Это я смеюсь. От отчаяния. От злости. Почему им так хочется быть моими врагами?       Стихия сменила облик и вместо языков пламени вокруг заметались беспокойные хвосты.       — Хм. Уничтожить мир? — спросил я, справившись с эмоциями, — Неплохой план на вечер. Мне всё равно резко стало нечем заняться!       На землю рухнула, словно свежепойманная рыбешка на камень, тягучая звёздная ночь.       — Говорят, всё конечно. Ничего не способно длиться вечность.       — Но, Курама, этой ночью ведь всё только начинается. — мягко успокоил пленительный голос.       Голова пошла кругом и я закрыл глаза на мгновение, чтобы вернуть ориентацию в пространстве, а когда открыл, оказался окружён тихой атмосферой покоя, безопасности и тишины. Я лежал на деревянном полу открытой галереи и делал вид, что любуюсь звёздами, но взгляд невольно соскальзывал на лицо мужчины, чьи колени так здорово заменяли подушку.       Он смотрел на меня сверху вниз, но его глаза скрывала тень. Только губы оставались видны, но и их было достаточно, чтобы каждую секунду благодарить всех духов и богов, унёсших меня с родного острова.       Рука мужчины мягко перебирала длинные пряди, не столько лаская, сколько убаюкивая.       — Конец придёт раньше, чем мы сумеем к нему подготовиться. — прошептал я.       — Пока остальные бегут и вертятся, мы будем постепенно замедляться. И время остановится. Только для нас с тобой.       — Ха-ха. А вы сказочник, господин.

Ох, да ты знаешь — это уже давно не сказка.

Сначала, разумеется, было неплохо. Даже хорошо.

Особенно когда ты переставал прятаться по углам, словно дикое животное.

Приходил ко мне.

И позволял потеряться между твоих восхитительных ног.

Но эти твои «особенности»…

От них тошно.

      — Я тебя не отпущу, Курама. Никогда.       — Если я захочу, удержать меня будет сложно. — предупредил я, понимая, что наша история будет очень коротка.       Мне удалось избавиться от Зова. Чем бы ни было то, что тянуло меня с острова, оно исчезло. Не знаю, что это вообще было, но пора возвращаться. Может, я ещё успею повидать матушку.       Рука в волосах замерла. От мужчины повеяло смятением. Но не даром он занимал свой высокий пост. Мужчина быстро вернул себе самообладание и поднёс к лицу длинную прядь красных волос. Ему нравилось, как я пахну. Он говорил, это успокаивает его сильнее любых трав.       — Тогда я убью тебя. — решил он.       Я вгляделся в его глаза, скрытые тенью, и смог, к собственному удивлению, рассмотреть ласковый взгляд тёмных глаз. Он не шутил. Просто ему что-то настолько во мне приглянулось, что он забыл о морали, о правилах приличия, о здравом смысле. Но разве же это любовь?       Вздох получился слишком уставшим. Будто на моих плечах покоился груз, который я не способен удерживать. А приходится.       — Похоть совсем лишила тебя рассудка. — заключил я и решил, что уйду, как только он уснёт.

Ты сводишь с ума своим смехом.

Мы долго думали, что заставляет терять голову всех без исключения.

И заметили, что это не кокетство. Не речи. И даже не тело.

Эти вещи работают только с теми, кому ты сам по себе можешь понравиться.

      — Это не похоть. Всё случилось, когда я услышал твой смех. Я даже не видел тебя, а уже дрожал от нетерпения. Мне стало понятно, если ты будешь рядом, всё будет хорошо. Несмотря ни на что.

Глупое дитя.

Ты правда думал, что сможешь сбежать от меня?

      Ночь сменилась огнём, пустота — гневом. Далеко за гранью сумасшествия. А как ласкают слух крики чужих страданий. Не только мне больно.

Глупые людишки.

Вы правда думали, что сможете сбежать от меня?

      И вот, что характерно, Наруто. Я никогда не был «хорошим парнем». Но и злодеем становиться не планировал. Просто однажды очнулся с неутолимой жаждой к разрушению. И было так прекрасно. Всё моё существо было уверено, чем меньше людей будет топтать плодородные земли моего чудесного мирка, тем легче будет дышать. А воздуха было мало и тот обжигал.       Жаль, что ты уже покидаешь меня. История длинная, а времени поведать её у меня совсем мало. Мне, возможно, вообще не суждено встретить следующую ночь. Поэтому сейчас тебе придётся поверить на слово, что мораль моего пути такова:

Никогда никому не доверяй.

Даже если для кого-то ты станешь воздухом, водой, землёй и самим небом.

Люди предают чаще всего неумышленно.

      — Кто ты?       — Когда-то был Курамой. Но та жизнь осталась только в похищенных мною сердцах. Потом люди прозвали меня Демоническим лисом. Кьюби, если угодно. — вежливо ответило пламя и погасло.       Дыхание сбилось, одежда промокла насквозь. Меня колотило, как от лихорадки, но энергии в теле оказалось столько, что едва проснувшись я сорвался с места и через секунду уже лежал в ванной под холодными каплями, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце.       Мне никогда в жизни не было так страшно.       Затошнило.       Я кубарем вывалился из ванной и склонился над унитазом, выблёвывая желчь и едва ли не сам желудок.       Что там эти Кеи, Элы и прочие алфавитные ебанатики, если в твоей башке прописался демон. Самый настоящий.       На мгновение пришло облегчение, так как я подумал, что это был просто дурной сон. Но я тут же почувствовал сильный жар в животе. Словно огненные черви пытаются порвать кожу.       С трудом получилось перевернуться с коленей на задницу и дрожащими руками задрать футболку. Вокруг пупка наливалась цветом чёрная восьмигранная печать.       — Это ещё что за чертовщина. — неслышно выдохнул я.       Боль пронзила всё туловище и бедра. От судороги тело непроизвольно выгнулось и я с размаху впечатался затылком в стену. В глазах заплясали кровавые и чёрные пятна, дыхание перехватывало.       Я умираю?       Сквозь мелькающий мрак пробралось одно светлое пятно. Оно становилось всё чётче, пока не сформировалось в окно. На разъезжающихся руках и ногах, я пополз в комнату, со второго раза забрался на кровать и рухнул на подоконник.       Губы беззвучно шевелились и позвать на помощь не получалось. Но в лицо ударил прохладный сладкий порыв ветра и в голове немного прояснилось. Тошнота усилилась, но дышать стало немного легче и в голове что-то прояснилось. Я стал коротко поверхностно дышать, пока не вернулось ощущение собственного тела. По очереди каждая мышца в теле напрягалась, а потом расслаблялась. Судороги прекратились и стало совсем хорошо.       Накатила усталость, голова была чугунная и всё ещё тошнило, но это были такие мелочи. Я оттолкнулся от окна и рухнул на кровать. Лицо щекотали капли холодного пота.       — Так значит, всё-таки Кьюби. — прошептал я.       Что же. Вёл он себя прилично. Но только от одного его присутствия, от ощущения его силы у меня чуть сердце не остановилось. И откуда он взялся? Жаб же говорил, что с Лисом покончено. Теперь ещё и с этим придётся разбираться. А вдруг он опасен? Даттебаё, будто и так было мало проблем.       Нужно отправляться на Мьёбокузан. Срочно. Хотя, нет. Сначала нужно сдать миссию, чтобы меня никто не искал и проблем потом не было.       Я растёр руками лицо и выполз из кровати. Контрастный душ никак не помог — всё ещё было плохо, но, пока строчился отчёт о миссии, душевное равновесие стало восстанавливаться.       Да уж.       Стоит мне попереживать из-за одной проблемы, как появляется другая, да такая, что все предыдущие начинают казаться детским лепетом. Интересно, а что может быть хуже самого страшного и коварного демона, живущего, прямо скажем, ну ооочень близко? Воображение с лёгкостью выдало пару-тройку вариантов и пришлось признать, что до дна пока далеко.       Два свитка полетели в карман и я поспешил верхними путями к резиденции хокаге. Коноха уже просыпалась и выглядела грязновато. Сегодня будет заключительный день фестиваля и только по его окончании стайки генинов займутся уборкой улиц, усыпанных всяким ярким и блестящим мусором.       В резиденции оказалось сравнительно спокойно. Видимо, час был ещё ранний, да и с миссиями за двое суток успели подразобраться.       Сонные клерки иногда проплывали мимо, не обращая на меня внимания. На верхнем этаже оказалось совсем пусто, а дверь в кабинет хокаге в этот раз была заперта. По правилам приличия, нужно было постучаться, дождаться дозволения и только потом войти, вежливо поздороваться, представиться и сдать миссию.       Но у меня не осталось сил сдерживать себя после утреннего припадка, а сердце металось от негодования — как они вообще додумались впихнуть мне такую опасную миссию. Я только пока отчёт писал, осознал, что потанцевал на лезвии учиховской катаны.       Короче, пылая праведным гневом, дверь я открыл с ноги. На меня тут же воззрились с опасным прищуром две пары глаз — отца и сына Нара. Один взгляд оказался скорее удивлённым и принадлежал мужской престарелой версии Ино — Иноичи. Сам же хокаге, внезапно оказавшийся на своём рабочем месте, выглядел приветливо-озабоченным. На его губах была мягкая улыбка, а в чёрных глазах застыл вопрос.       Хм.       Я прошёл под внимательными взглядами к столу, заваленному кучей стопочек бумажек и свитков. Нашёл пустой кусочек деревянной поверхности и положил туда свитки с запечатанным Мизуки и отчётом.       — Узумаки Наруто. Пришёл отчитаться о выполнении миссии. — неприветливо оповестил я и развернулся, чтобы покинуть тихое помещение.       В спину мне прилетел безразличный вопрос Шикамару:       — Наруто, тебе на задании остатки мозгов отбили?       Я замер.       — Подожди, Шикамару-кун. — тихо попросил Итачи. — Наруто-кун, когда ты успел получить миссию?       Мысленно во мне поднялась волна такого негодования, что даже дыхание на мгновение сбилось. Но я собрался с силами и сухо ответил, не поворачиваясь:       — Вчера утром.       — Ответственное лицо?       — Гай-сенсей.       — Так. Подожди, не спеши. — остановил он, когда я снова направился на выход.       Послышался шорох.       — Наруто-кун, этот свиток с третьим кодом доступа. Его, конечно, можно вскрыть, но будет лучше, если ты распечатаешь его своей чакрой. — оповестил хокаге.       Этот мужчина был невыносимо вежлив и тактичен. Поэтому вспылить не получалось, хотя очень хотелось. Вместо этого в голове родился план мелкой и глупой мести. Но мне так захотелось его осуществить, в надежде хоть немного выбесить Итачи, что я даже весь как-то успокоился.       Развернувшись на пятках, я неторопливо вернулся к столу и принял, протянутый изящной белой рукой, свиток. Развернул его, прямо над столом, и со злодейским наслаждением пустил в печать лёгкий импульс чакры.       Послышался грохот, бумажки разной степени важности взметнулись вверх. На столе хокаге развалился окровавленный труп отступника.       Итачи сидел без движения. Его подбородок упирался в замок из рук, на лице застыло маской доброжелательное выражение и только покрасневшие глаза выдавали его смятение. Нет, в идеале он должен был заверещать и запрыгнуть на ручки к Иноичи, но это было бы странно для шиноби его уровня. Поэтому я остался вполне доволен даже такой незначительной реакцией и добродушно улыбнулся       Мужчина оторвал снова почерневшие глаза от трупа и посмотрел на меня цепким внимательным взглядом, а я самодовольно развернулся и, наконец, вышел из кабинета. Детский сад, конечно. Но зато как хорошо на сердце после того как сделал гадость ближнему своему. Бугагага.       Настроение поползло вверх. Погода была отличной, да и атмосфера праздника не могла оставить равнодушным. Жрал, конечно, изнутри червячок страха за собственную шкурку, но в тоже время меня осенила одна любопытная мысль: самое страшное, что может случиться — это смерть. Тогда уже ничего нельзя исправить, нельзя побороться за счастье. Однако смерть, как оказалось, не самое страшное.       После встречи с Курамой прошло всего несколько часов и этого оказалось достаточно, чтобы успеть успокоиться и взглянуть на ситуацию со стороны. У меня есть масса причин не верить его рассказу, который ещё даже не завершён, но было также и убеждение, что чтобы там ни случилось, история имеет грустный конец.       Рука легла на живот, где утром появилась печать, и я вспомнил, что так спешил сдать миссию потому что хотел поскорее отправиться на Мьёбокузан.       — О, Наруто-чан. Рад видеть. — прогремел голос Гамакена.       Я задрал голову, чтобы найти на огромной красной горе морду и поздороваться:       — И я, здоровяк. Как поживаешь?       — Ничего, вроде. Собрал древесину для починки сасумата. И случайно подавил пару грядок Шима-самы.       — Так вот, что ты тут забыл. Наказание отбываешь? — понятливо кивнул я.       — Да. Я ужасно неловкий.       Ага.       Щаз.       Неловкий он, посмотрите на этого скромнягу. Небось надоело, что «мама» постоянно пытается поджарить древко на любимом оружии, вот он потоптался «случайно» в огороде.       — А с сасумата что? Опять на тренировке повредил? — решил удостовериться я в правильности собственных подозрений.       — Нет. В сражении. Джирайя недавно попал в передрягу.       — Надо же. Все живы?       — Конечно. Кроме сасумата. Но кого это волнует? — расстроенно поинтересовался он.       — Так а что случилось, Гамакен?       — Это ты лучше у Джирайи спроси, Наруто-чан.       — Так он здесь?       — Да. У Шима-самы раны залечивает. Душевные.       — А Фукасаку-сан где?       — Там же должен быть. — ответил Гамакен.       — Тогда я пойду. Долго тебе тут ещё сторожить? — усмехнулся я.       — До заката.       А время рассветное.       — Оу. Ну не скучай.       Правила на горе не отличались строгостью, так как население её было не велико. Всего 16 обитателей. Какие уж тут правила? Но вот иерархия жесткая. Есть Гамамару — великий почётный старикашка. Есть Шима и Фукасаку — старейшины, правящие на горе. И есть все остальные. Гамамару все уважают, но за глаза называют маразматиком, что, по сути, не оскорбление, а констатация факта. Шима и Фукасаку очень немолоды, но разум их крепкий. Поэтому при разговоре с ними нет ощущения, что говоришь с ребёнком. Всё же жабы, пусть и разумные, совсем не люди. Тот же Гамакен, по местным меркам, очень умён и мудр не по годам. Но с ним поговорить можно только о его сасумата.       Помню, поначалу всё пытался подружиться с Гамакичи и Гамакатсу. И долго не мог понять, почему так плохо получается. Они оба казались взрослыми, размерами нисколько не уступали своему отцу — Гамабунте. Гамакичи даже начал курить и перенял многое из родительского поведения. Вот только потом я понял, что это не то, как взрослый сын походит на отца. А то, как маленький ребёнок бездумно копирует поведение взрослых. Жабы отличные воины, но они всё ещё жабы со своими жабьими проблемами, которые могут напоминать человеческие, таковыми не являясь. Всё же есть невидимая стена. Это непреодолимая граница, что-то, что никогда не позволит человеку и призывному животному по-настоящему понять друг друга. Мы можем хорошо работать в команде, обмениваться знаниями и опытом. Даже дружить, как Джирайя и Гамабунта. Но если бы не необходимость, вряд ли бы старик-извращенец стал бы собутыльничать с огромной сварливой жабой.       Это моё мнение. Я никому о нём никогда ничего не говорил — боялся, что это только я так вижу ситуацию. Что это только взаимовыгодное сотрудничество. Человек ищет силы. Чего ищут жабы не знаю, но уверен, не по доброте душевной эти до одури честные и праздные создания влезают в конфликты человеческого мира. Как ни посмотри, а выглядит это неорганично их природе. То есть, существует некий неучтённый фактор.       — Наруто-чааан, и ты здесь? — пьяно обрадовался Джирайя.       Мужчина развалился на полу перед низким столиком, заставленным бесчисленными бутылочками и закусками, которые отчасти уже даже оказались на полу. Хаори и кимоно на нём разъехались, открывая вид на широкую и совсем не по стариковски крепкую грудь, условно скрытую только сеточкой брони. Белые роскошные волосы растрепались. Лицо раскраснелось и немного опухло от, видимо, продолжительного вливания алкашки, но даже это его красило, так как кожа разгладилась и выглядел он максимум на сорок. А деталь в виде мелкого сияющего камешка на носу так и вовсе делала из этого недоразумения человека весьма притягательного. Ещё эти алые полоски на щеках. Тоже мне, фанат кабуки нашёлся.       — Выглядишь скверно. Что-то случилось? Девушка бросила?       Шима и Фукасаку тоже выпили немало и уже плохо понимали, где и что происходит.       — Почти. Я убил человека. — начал я с менее важной части повествования.       — И как? — спросил мужчина.       Он всё ещё выглядел расслабленным, но взгляд чёрных глаз стал сканирующим, внимательным.       — Не понравилось, если тебя это беспокоит.       Я сел на свободный кусочек пола и потянулся к бутылке с синеватой жижей. Вино из голубых махаонов, если верить этикетке. Но, памятуя о любви Шимы к крепким напиткам, можно смело заменить слово «вино» на «водка».       Пробка легко поддалась и я без лишних раздумий опрокинул в себя полбутылки. Нет, ну а что остаётся делать, когда внезапно замечаешь, что мужик сомнительных моральных ценностей, годящийся тебе в деды, весьма горяч. И вот опять же. Раньше же задавался вопросом, почему у Джирайи вечные проблемы с девушками, если он такой красавчик, но почему-то не обращал внимания на так щедро данную характеристику его внешности.       — А сам как? — продолжил расспрос Джирайя и тоже вернулся к увлекательному процессу дегустации.       — Стараюсь не думать. Когда вспоминаю пробирает до костей. — коротко объяснил я.       — Это хорошо, что получается забывать. Но так не всегда будет. Иногда накатывает и нужно искать способ отвлечься. — поведал мужчина.       — Например, получить несколько отказов и пощёчин от дам средней степени помятости? — с насмешкой спросил я.       — Буу. — Джирайя изобразил руками защитный жест, но потом стал с интересом копаться в блюде с закусками. — Меня отвлекает писательство. Это должно быть что-то далёкое от деятельности шиноби. Желательно избегать алкоголя, наркотиков, беспорядочных сексуальных связей и азартных игр.       — Например, рисование? — предложил я.       — Да. Но тебе это должно нравиться. — поспешил добавить он.       — Любопытные у вас заморочки. — заметила Шима. — В смерти нет ничего странного и плохого. Шинигами милостив.       — И тем не менее, мне бы хотелось откладывать наше свидание так долго, как только возможно. — отшутился Джирайя и закинул в рот какую-то фиолетовую засушенную букашку.       — Наруто-кун, а что-нибудь по поводу своей новой чакры ты узнал? — спросил Фукасаку.       — Да.

Никогда никому не доверяй.

      — Это Кьюби. — без доли сомнения признался я.       — Невозможно. Демона лиса похоронили так глубоко, что вернуться он никак не мог. — встревоженно напомнил старик.       На это я только плечами пожал. Невозможно, значит, невозможно.       Шима сосредоточенно перебирала полупустые бутыли, Фукасаку расслабился, когда увидел мою реакцию и вернулся к поеданию красных муравьёв в кляре, а Джирайя задумался. Он всё ещё сидел в развязной позе и своей немаленькой фигурой занимал треть помещения, но на лице была глубокая задумчивость. Он, разумеется, заметил мой взгляд и ободряюще улыбнулся:       — Мы с этим разберёмся. Но позже. Такие серьёзные вопросы следует решать на трезвую голову. — он потянулся и почти достал пальцами до потолка хижины, — Лучше расскажи, что там у тебя ещё случилось. Мы же полтора месяца не виделись.       — Сдал экзамен на чунина. Вот на миссию сходил.       — Один что ли? — удивился он.       Я кивнул.       — И сразу ликвидация?       — Да. Это был срочно и ответственным за раздачу миссий поставили Зелёного зверя.       — Это Майто Гай, да? Такой чудик, ещё всё время в зелёном ходит?       — Да. Думал ты всех джонинов Листа знаешь. — ответил я и решился попробовать красных муравьёв.       — Только симпатичных и женского пола. Таких там немного. — улыбнулся он, — Ну а если серьёзно, то мне запоминаются только те, с кем довелось работать. В моей деятельности есть своя специфика. — мужчина весело хохотнул.       — Кстати об этом. Гамакен сказал, тебя пришлось из заварушки вытаскивать. Не ранен?       Джирайя умилился с моего беспокойства и не удержался от того, чтобы потрепать волосы.       — Всё в порядке. Мне устроили очень приятную засаду, из которой был только один способ выбраться — телепортация. Вот я и воспользовался призывом. Не все же могут сами прыгать по измерениям. — он шутливо надул губы.       — А засада-то твоя, приятная, была в борделе. Старый развратник. — пробурчала Шима.       — Не нужно упрекать меня из-за естественных потребностей организма. Я взрослый мужчина и иногда нуждаюсь в тёплой женской груди. — оправдался Джирайя.       — А Наруто-чан мне же что-то похожее говорил… — вдруг вспомнил Фукасаку.       Не успел я должным образом испугаться, как старый жаб вспомнил, в чём я ему по глупости признался:       — Кажется он спаривался с несколькими особями своего вида. Я в этом плохо разбираюсь, но он точно уже достаточно взрослый для такого?       Я уткнулся лицом в стол и сделал вид, что смертельно пьян.       — Раз пьянствовать можно, то и тра то есть спариваться можно. Но групповушка? Не ожидал. — меня потрепали широкой рукой по спине в одобрительном жесте и потом волосы заворошил громкий шепот, — И сколько их было. Расскажи, не стесняйся.       Притворяться смертельно пьяным у меня получалось хорошо, но великого Джирайю оказалось не так просто провести. Он ждал ответа и сверлил меня взглядом.       — Ну же, Наруто-чан. Тебе что, жалко что ли?       — Нет. — буркнул я и несмело посмотрел на Джирайю. Он разве что не приготовился записывать. Графоман несчастный. — Двое.       — Всего? Ну, неплохо для начала.       Я оглянулся на жаб и заметил, что те совсем потеряли интерес к нам и уже мирно сопели в обнимку. Что же. Скрывать мне нечего. По факту, ничего странного я не сделал. И вообще, он сам напросился.       — Девушка очень красивая. Твёрдая десяточка. — начал я его словами.       — У тебя все, кто выше пятёрки — десятки. Давай подробнее.       — Светленькая. Волосы очень ухоженные, длинные. Грудь немаленькая. Не Тсунаде, конечно. Но очень приятно ложилась в руку. Худенькая, но бедра мягкие. И внутри хорошая. Не слишком узко, но обволакивала крепко. И пахло от неё цветами. Везде. И когда я говорю «везде», я имею в виду, что на самом деле везде.       — А рост?       — Немного ниже меня.       — А лицо?       Я представил себе лицо Ино и понял, что могу восхвалять его вечно. Поэтому пошёл по простому пути.       — Знаешь Яманака Иноичи?       Джирайя настороженно кивнул.       — Так вот его дочь очень на него похожа. Только девушка. Нижняя челюсть уже, острый подбородок. Огромные голубые глаза, тонкий носик. Губы маленькие и тонкие, но изгиб. Ммм…       — Подожди-ка. Ты правда затащил в койку наследницу клана Яманака? — охренел Джирайя.       — Нет. Это она меня затащила. Я долго сопротивлялся. Но такой девушке отказывать нельзя.       — Правильно, никак нельзя. — согласился Джирайя, — А вторая что?       Я не дал себе время на раздумья и сразу поправил:       — Второй.       — Хорошо, второй. Так, стоп. — мужчина приблизился ко мне и внимательно посмотрел в глаза, — Второй?       — Угу. — невинно кивнул я.       — Пизда Конохе. — совершенно неожиданно заключил мужчина.       — Почему сразу так?       — Тебе же понравилось?       Теперь мне пришлось отвести взгляд, чтобы не умереть от неловкости.       — Можешь не отвечать. Так вот, Наруто-чан, десяточки, а Яманака точно является таковой, кого попало в койку не тащат. Не знаю, как ты себя в зеркале видишь, но уверяю, равнодушным ты мало кого оставляешь. А тут ещё выясняется, что ты сам не прочь поразвлечься со всеми, кто хорошо попросит.       — Ты говоришь так, словно я доступный.       И в этом утверждении таилась просьба сказать, насколько это плохо. Потому что я уже и сам понял, что в общем-то никогда никому не отказывал. Просто теперь в этом списке появились знатная особа и парень.       — Ты слишком хорошо перенял мою философию «предлагают — бери». Даже я некоторым людям отказываю. И никогда не спал с мужчинами. А у тебя совсем тормозов нет.       — Есть.       — Неужели. Из наших похождений я этого не заметил. До сих пор с содроганием вспоминаю как ты ушёл с той престарелой сутенёршей, а потом вы вернулись довольными. Оба.       — Ты даже не представляешь что она умеет делать своим горлом. Долгих лет здоровья бабуле. — отозвался я и выпил. Джирайя тоже тост поддержал.       — Ну, ладно. Допустим все твои любовницы имели удивительные преимущества в твоих глазах, о которых такой недотёпа, как я, может только в книге прочитать или с чужих слов услышать. Тогда давай вернёмся к тому парню. Как, говоришь, его зовут?       — Утаката.       — А род? Чей он.       — Не знаю. Был в команде из деревни Тумана. — тихо ответил я.       Джирайя смотрел на меня долгим возмущённым взглядом, а потом прикрыл глаза рукой и заржал.       — ХРу, что? Землетрясение? — перепугано спросила сонная Шима.       Да. Джирайя веселился так, что хижина и в самом деле начала подрагивать. Я решительно ухватил его за ворот брони и потянул на выход. Не пришлось даже применять природную чакру — у эро-саннина была забавная манера казаться сильно меньше и легче, чем он есть. Он постоянно кривлялся, присаживался, низко наклонялся и легко поддавался любым воздействиям. Он позволял выпроваживать себя из борделя маленьким хрупким женщинам, стонал от боли и клонился к земле, если ему по лицу проезжались полупустой сумочкой. Однако его огромный вес и могучее телосложение отлично работали, когда он становился серьёзным.       Но сейчас был не тот случай и мне удалось без усилий вытянуть его на улицу одной рукой.       — Хахаха, прости, ой, хаха-ха, а, хахахаха, сколько вы с ним были знакомы, хаха-хрю-хахаха.       — Месяц.       — А виделись сколько раз? — насмешливо уточнил он.       Я начал считать.       — Прости. Неправильно выразился. Сколько раз вы вместе проводили время, наслаждались обществом друг друга?       — Два.       — Вдвоём? Или с Яманака?       — Так, я понял к чему ты клонишь. Нет, мы на свидания не ходили. Ино пригласила его в бар, когда мы праздновали успешную сдачу экзамена. Компания тогда собралась немаленькая. И в конце вечера он пообещал устроить мне небо в алмазах. Я отказался. Но там рядом была Ино. Она сказала, чтобы я не отказывался и она пойдёт с нами. Всё.       — А лет ему сколько?       — Не знаю.       — А что ты о нём знаешь? — продолжал наседать Джирайя.       — Нихрена я о нём не знаю. И надеюсь, что никогда не узнаю, что он свалит к себе и мы больше никогда не увидимся, потому что с каждым твоим вопросом я всё сильнее убеждаюсь, что совершил ошибку.       Мы спрятались от палящего солнца под кроной дерева около тихо журчащего ручейка, но от моих криков птицы переполошились и поднялся ветер. Джирайя потрепал мне волосы и заговорил тихим успокаивающим голосом:       — Не говори, что это была ошибка. Все остались живы, получили свою дозу удовольствия и разошлись довольными. Я ведь правильно понял?       — Да. Только…       — М?       Как бы я не ругал эро-саннина, но он был для меня человеком близким, и я знал, что могу доверить ему всё. И он не посмотрит косо. Может поржать, но потом обязательно поможет.       — Я был снизу. — быстро прошептал я.       — Ожидаемо. — мужчина не стал делать вид, что плохо расслышал, но ответил неожиданно прямолинейно.       — И он сначала был очень терпеливым. Даже как будто отстранённым. Но потом сорвался и это было на грани.       — Ты испугался?       Джирайя расселся, облокотившись на ствол дерева. Я вдруг понял, что очень хочу его обнять. Не прошло и секунды, как я утонул в его осторожных тёплых руках. Стало очень уютно и появилось чувство полной безопасности.       — На мгновение. А потом всё закончилось и мне просто захотелось спать.       — Но в итоге ты смотришь на это положительно?       — Да. Мне понравилось. И хочется ещё. Но я не понимаю, что это была за перемена. У меня такого не бывает. А он прямо озверел.       — Может, ты что-то сделал? И этим спровоцировал. — предположил он.       — Не знаю. Помню потом его лицо. Мне кажется, он и сам испугался.       Джирайя глубоко вздохнул и сказал:       — Ты не найдёшь хорошего шиноби с простой судьбой. И чем он сильнее, тем больше проблем таскает за собой. Если хочешь иметь здоровые отношения с действительно нормальными людьми, то никогда не связывайся с шиноби. Лучше делай, как я. Ищи простых удовольствий у людей с как можно более скучной жизнью. Ты же сам без заскоков. По крайней мере пока. А то что тебя долго уговаривать не нужно спишем на возраст.       — Но когда и где? — неопределённо спросил я.       Джирайя всё понял правильно:       — Сейчас дам тебе отвратительный совет. На миссиях. Не заводи отношения во время выполнения задания, но готовь почву, знакомься. А потом наведывайся в гости. Ты же ещё можешь продолжить осваивать технику Полёта Бога Грома и тогда расстояние перестанет играть значение.       — Я думал ты против того, чтобы использовать серьёзные техники для бытовых нужд.       — Ха. Я понял, о чём ты говоришь. Расенган для меня — величайшее наследие твоего отца. Он нашёл заметки на полях черновиков Тобирамы Сенджу и сделал из этого удивительное оружие. А ты им воду подогревать придумал. Это всё равно, что использовать статую тысячерукого Будды вместо вешалки. Ужасное святотатство. Эй, Наруто, ты спишь, что ли?       — Да. — честно ответил я.