Песни мэллорна. Сборник историй.

Келеборн вошел в мастерскую и, распахнув пошире окно, поглядел на стол с инструментами. Ярко сиял Анор, слепя глаза. Шумело море, выплескиваясь на недавно отстроенные причалы Харлонда. Легкий бриз доносил горьковатые ароматы трав и крики чаек. Дежурившие на стенах города дозорные неизменно докладывали о полном спокойствии. Однако на душе Келеборна уже которую неделю было темно. Он подошел к столу и взял до сих пор не законченную работу — серебряную погремушку в виде лошадки. «И ей тоже суждено отправиться в ящик стола», — подумал владыка Харлиндона с горечью и, решительно отодвинув стул, сел и принялся за работу. Мысль, что пора поговорить о происходящем с женой, билась в сердце и в голове все увереннее и громче. Казалось, за прошедшие столетия в их с Галадриэль жизни ничего не изменилось, они по-прежнему любили друг друга и наслаждались каждым мгновением единения. У них были общие планы и мечты. И все же… Келеборн вновь тяжело вздохнул, и где-то в глубине грудной клетки болезненно закололо. Собственная жизнь с недавних пор ему казалась утратившей целостность. Ему чего-то не хватало, с каждым днем все сильнее, и это что-то в воображении его имело детские черты. Ладья Ариэн плыла по небу, работа спорилась, лошадка была почти завершена. Уже появилась ее довольно ржущая морда, и Келеборн настолько увлекся работой, что не услышал, как отворилась дверь мастерской. С минуту или немного дольше стояла глухая, вязкая тишина, нарушаемая лишь осторожным поскрипыванием инструмента. Наконец, Галадриэль проговорила тихо: — Я тоже очень хочу детей, мельдо. Келеборн вздрогнул от неожиданности и поднял на возлюбленную вопросительный взгляд. Та сделала несколько шагов вперед и пояснила: — Я смотрела в Зеркало. Оно говорит, что Харлиндон не падет и не будет никем захвачен. Муж встал и, тяжело опершись о стол, покачал головой: — Тень Зла за нами следует по пятам. Сначала пал Дориат, после Гавани Сириона. Затоплен возлюбленный Белерианд. — Харлиндон не постигнет их судьба. Голос жены звучал уверенно и звонко. Не глядя, Келеборн рванул ворот рубахи и пробормотал: — Дышать тяжело. Подойдя к окну, он уперся ладонями в подоконник и посмотрел в даль. Жена повторила: — Я тоже очень хочу ребенка. И ты хочешь, иначе не просиживал бы целыми днями в мастерской и не делал одну за другой игрушки. — Мы вместе приняли решение не приводить дитя в мир, укрытый тенью Зла. Там, в Дориате… — Я помню, — с печалью покачала головой Галадриэль. Муж с горечью усмехнулся: — Правда, первые триста лет мы вообще не думали о детях. Для счастья нам вполне хватало друг друга. Сколько троп было исхожено, сколько укромных уголков стали свидетелями нашего с тобой счастья… Галадриэль стремительно пересекла покои и, обняв мужа со спины, прижалась к нему всем телом. — Келеборн, жизнь моя, — заговорила она торопливо, — мы были молоды и слишком категоричны, когда принимали то решение. Благополучие и мир, о котором мы оба так мечтаем, может не наступить до самой Возрожденной Арды. Но я лично не хочу ждать так долго! — И я не хочу, — согласился Келеборн. — Тогда давай приведем наше дитя в этот мир сейчас! Хотя бы одного ребенка! Я верю, ты сможешь его защитить. Или ее. Они молчали, слушая биение сердец друг друга. Тоска, душившая Келеборна, постепенно отпускала. Он судорожно вздохнул и, обернувшись, обнял наконец возлюбленную супругу. — Любовь должна иметь продолжение, — прошептал он, любуясь родными чертами. — Именно так, — согласилась с охотой и видимой радостью Галадриэль. — Дитя. Продолжение твое и мое. — Да, мельдо! — Звучит прекрасно. Что ж, давай приведем наконец эту новую жизнь. — Душа моя, — прошептала в ответ Галадриэль и, прикрыв глаза, потянулась к мужу за поцелуем. Тот крепко сжал ее бедро одной рукой, второй же обнял и прижал к себе. Как арфа требует настройки перед игрой, так и души родителей требовали того же перед тем, как привести в мир дитя. Келеборн с удовольствием поцеловал жену, и они, взявшись за руки, пошли к морю. Закат прогорал, роняя на воду последние золотисто-алые отблески. — Впервые в жизни я хорошо понимаю твоего деда Финвэ, — сообщил муж. Жена усмехнулась: — Надеюсь, наша судьба будет счастливее, чем у него. — Я сделаю все, чтобы так и было! — И я! Супруги остановились и долго стояли, глядя в глаза друг друга. Там каждый из них видел долгие годы, проведенные бок о бок. Наполненные страстью дни и ночи, несчастья, побег, а после снова радость. Любовь, неизменно бившаяся в двух сердцах, теперь распустилась, подобно цветку под солнцем, забурлила, требуя выхода. Обоим вдруг показалось, что счастье наполняет мир вокруг них до краев. Шумело море, наползая на берег и разбрызгивая шапки белой пены. Сияли звезды, с каждой минутой все ярче. — Люблю тебя, — прошептал Келеборн и, потянувшись, коснулся ладонью щеки супруги. — Хочу тебя… Она прикрыла глаза и накрыла руку мужа: — Я тоже тебя люблю! Каждую частичку твоей души, каждую клеточку тела. Хочу тебя всего, целиком! И пусть наши тела, наши жизни и судьбы соединятся и обретут новое начало! — Да будет так. Муж принялся целовать жену, и целовал до тех пор, пока дыхания перестало, наконец, хватать. Галадриэль к нему льнула всем телом, собственная кровь бурлила. Дойти до покоев сейчас казалось совершенно немыслимым. Они опустились на песок и, не думая более ни о чем, отдались голосу любви, зовущей вперед. Неумолимой, словно прибой. Отброшенные одежды валялись рядом. Отдать свое сердце, свою любовь, частичку собственной души другому и, приняв его ответные дары, сотворить вместе новое чудо. Два стона, порожденные волной наслаждения, взлетели ввысь, к небесам, и в этот самый момент Келеборн ощутил, как крохотная искорка его существа отделилась, растворившись в роа жены. Они еще долго не могли говорить. Муж лег на спину и, обняв прильнувшую к нему любимую, принялся гладить ее плечи, перебирать безотчетными движениями волосы. Где-то рядом рокотало море, а мироздание постепенно принимало привычные, такие знакомые обоим очертания. — У нас получилось? — в конце концов спросила Галадриэль. — Еще не знаю, — ответил муж. — Но немного позже мы обязательно повторим попытку. Чтобы удостовериться. Он усмехнулся едва заметно, и она лукаво улыбнулась в ответ: — Непременно повторим. Мельдо… — Любовь моя. Спустя несколько недель, задолго до того, как живот Галадриэль начал округляться, она смогла сообщить счастливому мужу, что беременна.