Мармеладный дом

            

***

Захожу в свою спальню и сразу же следую к гардеробу, откуда достаю комплект черного нижнего белья с минимальным количеством кружева, а так же, не без усилий, но мне удается отыскать черную атласную маску. Она досталась мне вместе с этим бельем, и к удивлению, пригодилась. Подцепляю черные капроновые чулки и туфли на высокой шпильке, затем ставлю стул на середину комнаты, выключаю основной свет, оставляя горящим лишь один торшер, и скрываюсь в ванной. Спешно переодеваюсь, поправляю волосы, скрываю глаза за маской. Да, с ней мне будет морально легче, и я буду совершенно точно намного увереннее себя чувствовать. Когда мистер Дихштайнер придет, а в этом нет никаких сомнений, то я покажу ему кого он втянул в свои грязные игры, я тоже умею играть. Немного нервничаю, волнуюсь, ведь проделываю подобное впервые, однако жажда получить ответы куда сильнее собственных переживаний, а их у этого мужчины выведать не так-то просто. Спустя несколько минут слышу, как дверь спальни захлопнулась, отчего чуть вздрагиваю, ощущая насколько ускорилось сердцебиение, но отступать поздно. Глубокий вдох, затем медленный выдох и я покидаю уборную. Надеюсь, камеры выключены. Он замер на пороге, спрятав широкие ладони в карманы брюк, а я плавно скольжу по комнате, останавливаясь у противоположный стены. Вижу, как его глаза жадно изучают мое тело, в конце концов фокусируясь на лице, а губы растягиваются в легкой ухмылке. — Присаживайся. Указываю на стул, ожидая положительной реакции и он дает мне ее, неспешно и вальяжно размещаясь на нем. — Что дальше? — А дальше мы поговорим. Медленно подбираюсь ближе, а начальник внимательно следит за каждым шагом, имея очень заинтригованный вид. Обхожу его и останавливаюсь за спиной, затем укладываю ладони на широкие плечи, наклоняюсь к уху, прижимаясь к нему губами. — Заведи руки назад, пожалуйста. — Для чего? — Просто сделай это. И Амен подчиняется, а я пользуясь его небывалой покорностью, опускаюсь на колени и достаю из чашки бюстгальтера тонкий атласный пояс от моего халата и начинаю обвязывать им запястья. Знаю, он сможет избавиться от таких хлипких оков в два счета, но смысл совсем в другом. Хочу видеть его таким, хотя бы раз, желаю, чтобы он покорился. Однако мужчина вдруг убирает свои ладони, не позволяя мне закончить. — Что ты задумала? — Верни их. — Иначе? — Иначе на твоем месте окажется Александр, думаю, он будет куда сговорчивее. Немец хрипло смеется, но тем не менее возвращает руки на место, а я наконец туго связываю запястья. Знаю, он ревнует меня и скоро над ним буду смеяться я. Поднимаюсь и снова обхожу начальника, останавливаясь напротив, после чего ставлю ногу на стул прямо между его широко разведенных в стороны бедер и поправляю резинку чулка. Голубые омуты вспыхивают двумя яркими огнями и медленно поднимаются к лицу. — Мы играем? — Как и всегда. — И какие правила? — Мои. Он вновь низко посмеивается, а я меняю ногу, придвинув нос туфли немного ближе к области его паха. Господи, видел бы мистер Дихштайнер себя со стороны. Сидит в моей комнате со связанными руками, в белой рубашке, строгих брюках, по натянутой ткани которых я понимаю, что он возбужден, и следует жадным, голодным взглядом за любым движением моих пальцев, натягивающих резинку чулка чуть выше. Это чертовски сексуально. — Я задаю вопросы, а ты на них отвечаешь. — А если откажусь? — Тогда я не позволю тебе трахнуть меня. — Уверена, что хочешь сыграть в эту игру? Убираю ногу, но вместо стопы, ставлю на то же место колено, а ладонью подцепляю подбородок, чтобы он смотрел мне прямо в глаза. — Полностью. Начнем с вопроса попроще. Куда исчез Аш? — Уехал. — Как ему удалось пробраться в дом? — Он подкупил охранника. — Очень хорошо, Амен. Пальцами зарываюсь в его короткие белые волосы, чуть стягивая пряди, а вторую руку слегка завожу за край рубашки, царапая грудную клетку. Мне так нравится, что мужчина позволяет мне делать с ним все эти вещи, но расслабляться не стоит. В любой момент все может измениться, ведь его терпение не бесконечно. Немец вдруг подается вперед и прикусывает кожу на линии узкой талии, отчего я испускаю тихий вздох, чувствуя как внизу живота уже плещется возбуждение. — Продолжай. — Киллиан уволился сам? — Нет. — Причина? — Ты. — Почему? — Потому. Очень по-взрослому, однако это уже хоть что-то. — Почему ты позволяешь Аманде жить здесь? — Ревнуешь? — Нет. Сильнее стискиваю волосы на макушке, а Амен ухмыляется и прижимается горячими губами к моему животу. — Ревнуешь. Констатирует он, вследствие чего я вмиг зарделась, но быстро вернула себе контроль. Отрываю его рот от своего тела, убираю колено со стула, и вновь оказываюсь за широкой спиной, а ладонями с нажимом провожу по мощным плечам, затем по груди, иногда проскальзывая пальцами под рубашку. Наклоняюсь к уху, томным звучанием напоминаю: — Я жду. — У нее проблемы с бывшим, Аманда попросила защиты, я не отказал. — О-о, наш мармеладный супергерой. Мокро провожу языком по области за ухом, затем недолго играюсь с мочкой и понемногу схожу с ума от его реакции на мои действия. Дыхание уже не равномерное, мышцы под руками напряжены, а про весьма заметный стояк я вообще молчу. — А теперь расскажи, зачем поменяли шторы в моей спальне? Пускай это покажется глупостью, но я буквально каждой клеткой чувствую, что они как-то связаны с тем неудачным вечером в ванной. — Ты сказала, что тебе нравятся портьеры в моем кабинете. — Когда я такое сказала? Опускаюсь губами к шее, вбирая бледную кожу внутрь своего рта, а ладони двигаются ниже, ногти слегка царапают каменный пресс, кончики пальцев едва заходят под брюки, чтобы потом снова подняться и обласкать торс. — Когда заявилась ко мне не совсем трезвая. Не помнишь? — Это ложь. Я не выпила даже одного бокала. — Такое бывает от плохого вина. Амен на взводе, его голос сделался хриплым, таз едва заметно тянется за моими руками, приподнимаясь над сиденьем, но я убираю их и выправляю рубашку из штанов. — Ты врешь. Кусаю его за горло, наказывая, и плотно свожу бедра, потому как желание к этому времени стало слишком велико. Да, я до чертиков хочу его. — Что ты скрываешь, Амен? М? Это никуда ни годится. Резко отстраняюсь и снова встаю перед мужчиной, подаваясь вперед, вместе с тем хватаюсь за галстук и притягиваю его лицо ближе. Шепчу в самые губы: — Хочешь меня? — Ты знаешь ответ. — Скажи вслух. — Хочу. Наивный мистер тянется за поцелуем, но я обрываю его намерение, быстро отпуская галстук и выпрямляясь. — Но не получишь. Издевательски улыбаюсь, наслаждаясь его реакцией. Он злится, он привык получать все и сразу, а я купаю его в томительном ожидании, лишаю возможности касаться себя, оттягиваю момент, мучаю. Опускаюсь на колени, укладывая руки на мускулистые бедра и продолжаю пытку, скользя ими вперед и назад, но не трогая возбужденного члена. — Эвтида. Амен почти что рычит, одним взглядом давая понять, что на грани, но я еще не закончила. — Я жду признание. Ты нечестен со мной. Накрываю ладонью твердую плоть, отчего он шумно выдыхает до предела наэлектризованный воздух и прикусывает свою нижнюю губу. Боже, как это было эротично. Расстегиваю пряжку ремня, расправляюсь с пуговицей, тяну вниз замок молнии, потом распахиваю рубашку, рассыпая пуговицы по полу, и наконец добираюсь до эпицентра всего этого бедствия. Обхватываю налитый стояк, но не открываю головку, а лишь чувственно массирую, а мужчина в эти мгновения нещадно горит. Впрочем, как и я. — Ну так что? — Я уже все тебе сказал. — Вот как, очень жаль. Резко прекращаю ласкать его, возвращаю белье на место, застегиваю ширинку и пуговицу, но с ремнем решаю не возиться, оставляя того болтаться. — Ты доиграешься, Эвтида. — Вне сомнений. Снова улыбаюсь и неторопливо откидываюсь назад, укладываясь спиной на пол. Широко развожу бедра, находясь прямо перед моим сексапильным босом, руками скольжу по собственному телу, и не свожу взора с Амена, который, по-моему, просто в шоке — иначе не сказать. Чувственно огибаю шею, спускаюсь к груди, сжимая упругие полушария, затем с нажимом провожу по плоскому животу, едва завожу пальцы под край черных стринг и тем же путем возвращаюсь назад. Нет, я сейчас совершенно точно сгорю от вожделеющих глаз, жадно следящих за мной. — Сумасшедшая. — Дай мне ответ, Амен, иначе я прикрою веки и буду представлять, как руки другого ласкают мое тело. — Ты не посмеешь. — Смотри. Я же предупредила его, верно? На самом деле он мог бы уже давно сорваться, освободиться и прекратить все, однако же по какой-то причине начальник не делает этого. Следуя своей угрозе, слегка приподнимаюсь, снимаю бюст, обнажая грудь, и швыряю его прямиком в мистера Дихштайнера, затем ложусь обратно и закрываю глаза. Вожу пальцем по приоткрытым губам, проталкиваю его внутрь, медленно посасываю, а после, оставив влажный след от шеи до ключиц, опускаюсь к твердым соскам, которые принимаюсь прокручивать и сжимать, издавая тихие стоны. — М-м, да, вот так, Александр. — Ненормальная, замолчи. Начальник рычит и наверняка метает молнии, но по-прежнему остается сидеть на стуле. Видимо, этого мало. Бросив грудь, скольжу еще ниже, подцепляю белье и снимаю его, после поднимаю веки для того, чтобы совершить точный бросок прямо в лицо, на котором отражается поистине звериный оскал. Ухмыляюсь и снова погружаюсь во тьму, где вижу только одного единственного мужчину, и конечно, это никакой не Александр. — Еще не передумал? Ладно, я продолжу. — Только попробуй. Игнорирую его слова и наконец касаюсь себя там, где все уже давно нестерпимо зудит, ноет и течет. Я голодна, мне нужно насытиться. Срочно. С распахнутых губ вырывается протяжный стон, тело пластично выгибается, а пальцы приятно ласкают пылающую промежность. Ну сколько мне еще ждать, когда уже Амен сорвется с цепи? — Да, Александр, пожалуйста.. — Закрой рот.. Смеюсь сквозь эротичные звуки и смотрю на мужчину, что уже подался корпусом вперед, глядя на меня со смесью ненависти и желания. Протягиваю ногу, упираясь шпилькой в тяжело вздымающуюся грудную клетку и пригвождаю его к спинке стула, однако внезапно широкие ладони крепко обхватывают икру и сжимают. — Говорил же, доиграешься. Наконец-то. Просто железная выдержка. Но единственное огорчает — правды я так и не услышу. В одно порывистое и резкое движение разъяренный начальник оказывается сверху, прямо между ног, придавливая мое тело к жесткому полу. Маска грубо срывается, одна рука обхватывает талию, вынуждая изогнуться, а язык нещадно терзает мой рот, но надолго в нем не задерживается, и перемещается к скуле, кусает, затем достается и шее, возбужденным соскам. А я стону лишь громче, с новой силой разгораясь от таких агрессивных прикосновений. — Тебе конец, Эва, конец. Амен дышит прерывисто, сладко измываясь над моим телом, которое все это время жаждало только его и именно таким. — Не смей думать о других, не вздумай представлять кого-то кроме меня. — Приказываешь? — Запрещаю. Вдоволь наигравшись, он отстраняется и так же грубо отрывает меня от пола, размещая лицом к кровати, о которую я упираюсь локтями. Слышу, как мужчина спешно раздевается и ощущаю его крупные ладони на ягодицах. До боли сжимает их, разводит в стороны, размашисто и яростно шлепает, отчего я срываюсь на крик, пытаюсь уползти, но он возвращает меня, намотав длинные волосы на кулак и потянув на себя. Хмельная голова запрокидывается, глаза закатываются, и все, чего я действительно хочу — его, в себе, глубоко. И я получаю желаемое, получаю его длинный, горячий член, бескомпромиссно загоняемый внутрь. Амен вкладывает в каждое движение свое раздражение, ревность, желание, и это грязно, но так чертовски правильно. Убеждает меня, что хозяином моих тела, души, мыслей является именно он, выбивая все более громкие стоны. Сам же порыкивает, словно одичавший зверь, забавляющийся со своей добычей. Он дал почувствовать контроль, но он оказался мнимым, на самом деле я уже давно во всей его власти. — Ja, schlampe, stöhne lauter . Сбивчивый немецкий, из которого я смогла разобрать слово «сука», и опаленная кожа на правой ягодице вынуждают сжимать его твердый член еще сильнее. Я совершенно обезумела. — Пускай все слышат как я трахаю тебя, потому что ты просто ужасно себя вела. Я и не против, в особенности пусть услышит Аманда, и даже Дия, как мужчина, по которому они обе сохнут, берет меня, бросив своих гостей, все свои важные дела. Я поманила начальника пальчиком и он последовал за мной. Амен притягивает меня за волосы, вынуждая отлипнуть от края постели и выпрямиться, голова по-прежнему запрокинута назад и поэтому ему не составляет труда вторгнуться в мой громкий рот своим искусным, скользким языком. — Неужели я испортил тебя? Или ты всегда была такой? Мужчина задает вопросы сквозь жадный поцелуй, который забирает у меня весь кислород и тогда я кусаю его за нижнюю губу, требуя передышки. — Ответь себе сам. Сбивчиво шепчу и вновь оказываюсь в беспощадном плену. Какой же Дихштайнер мармеладный? О, это прозвище совершенно ему не подходит или же он ведет себя так только со мной?.. Жадные толчки в конце концов отзываются головокружительным спазмом и я долго, бурно, ярко кончаю вместе с Аменом, что перестал поедать мой рот, стиснув свой до побеления губ, и усилил хватку на волосах, не позволяя отстраниться, но этого мне и не нужно. Второй безумный забег завершился, а проблемы и вопросы так и остались на старте, хотя некоторые ответы мне все же удалось получить, однако их недостаточно. Тело расслабляется, обмякает, но мужчина вдруг целует меня и совсем по-другому: чувственно, неторопливо, тягуче и.. любовно? Не знаю как объяснить, но это определенно что-то новое. Спустя время начальник отстраняется, а я просто сажусь на пол возле постели, прислонившись к ней спиной, лишенная всяческих сил. Ноги все еще дрожат, ягодицы ноют, а сердце только-только начинает успокаиваться. Амен же принимается одеваться, затем наклоняется, подхватывает мое тело на руки и укладывает на кровать. — Не ищи, иначе это плохо закончится. — Угрожаешь? — Предупреждаю. Снова целует, да что с ним? — Мне нужно идти. — Иди. Однако слова это одно, а действия — совсем другое. Он придавливает меня к постели, обнимает, стискивает, а я обвиваю его шею, прижимая к себе еще ближе. — Уходишь? — Ухожу. Но слияние губ не заканчивается, а напротив, становится с каждым движением все напористее. — Уже ушел? — Да. Амен скользит к шее, покрывая израненную кожу короткими поцелуями, пускает в ход язык, извиняясь за грубость, но мне все так сильно понравилось, что я буду с нетерпением ждать повторения. Черт, я захотела его. Опять. Наверное, от него в принципе невозможно отказаться, нереально прекратить хотеть. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться, и спустя минут десять, а может и больше, начальник все же оставляет меня, вернувшись к гостям. С трудом скидываю туфли, за ними на пол летят и чулки, кое-как заставляю себя встать с кровати, чтобы набросить на тело майку и шорты, потому что камеры скоро снова будут включены. Падаю на постель и засыпаю почти мгновенно.

***

Утро радует мягким теплым светом, пробивающимся сквозь окна, а я понимаю, что прекрасно выспалась и отдохнула. Поднимаюсь и следую в ванную, дабы принять душ, до которого вчера мне уже не было никакого дела. После невероятно приятных водных процедур, подхожу к зеркалу и осматриваю многочисленные засосы, укусы, отметины, оставленные мистером Дихштайнером. Можно подумать, что ночью на меня напал вампир. Тянусь за заживляющим кремом, но проклятый колпачок вываливается из рук и закатывается прямо под ванну. Пытаюсь достать его, но вдруг рука нащупывает какой-то маленький пакет и я притягиваю его. Мармеладные мишки? Но что они здесь забыли? Рассматриваю вскрытую упаковку и вдруг мозг начинает подкидывать картины забытого мною прошлого. И они совсем неутешительные.