Мармеладный дом

            

***

Чьи-то ладони гладят мое тело, забираются под майку, сжимая грудь, затем скользят к ногам, лаская внутреннюю часть бедер. Вместе с тем ощущаю влажные поцелуи в районе колена и едва постанываю. М-м, какой приятный сон. Слышится тяжелое дыхание, а потом низкий шепот у самого уха: — Попалась. С ужасом распахиваю глаза и инстинктивно упираюсь в чужую грудную клетку, в жалкой попытке оттолкнуть. Это не Амен. — Ты так быстро убежала, спряталась от меня, что пришлось самому к тебе зайти. — Аш?.. Сознание переворачивается и первобытный страх сковывает тело, но я не перестаю сопротивляться. — Тише, тише, Эва, ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь нас услышал? Хищный оскал озаряется тусклым светом полной луны, а ладонь зажимает мой рот, лишая возможности закричать, а вторая изучает каждый изгиб, стискивая нежную кожу. Противно, просто омерзительно. Активно ерзаю, стараясь вырваться, но мерзавец придавил меня собой, устроившись прямо между ног. Я чувствую его возбуждение и от этого ощущения тошнота стремительно подкатывает к горлу. Нет, все не может быть так, это просто дурной сон, сейчас я проснусь и окажусь в своей спальне совершенно одна, так ведь?.. — Посмотрим что ты так старательно прятала от меня. Мужская рука медленно забирается под майку, а я издаю лишь глухие мычащие звуки, пытаясь позвать на помощь, но ничего не выходит. Глаза начинает щипать от подступающих слез, но в голове вдруг проносится мысль о том, что в комнате установлены камеры, а значит еще остался шанс на спасение. Впервые радуюсь наличию наблюдения и решаю сопротивляться так долго и яростно насколько смогу. — Нет, давай-ка по-другому. Аш приподнимается и перемещается к моему лицу таким образом, что его пах находится прямо передо мной. Свободной рукой он расстегивает ширинку, продолжая крепко прижимать ладонь к моим губам и я понимаю чего именно он хочет. Пускай только попробует и я безжалостно оторву зубами его огрызок. А край белья уже оттягивается его костлявыми пальцами, чтобы выпустить средних размеров член. Принимаюсь отчаянно брыкаться, нанося удары коленями по его спине, но ублюдок будто бы ничего не чувствует, сжимая свою плоть. — Сейчас ты послушно откроешь свой красивый рот и будешь усердно сосать. А если вздумаешь кусаться, то быстро отключишься и я продолжу начатое. Но мне бы этого не хотелось, конечно. Люблю, когда сопротивляются, это так заводит знаешь ли. Больной мудак. Просто чертов психопат! Царапаю ногтями его торс и предплечья, стараясь нанести хоть какой-то вред, но он настолько одержим своим желанием, что никак не реагирует на боль. Этот нездоровый блеск в глазах и стиснутые челюсти.. Аш предвкушает, он явно на взводе, а у меня не хватает сил, чтобы отбиться. Однако громкий удар о дверь с последующим ее выламыванием приносит долгожданное облегчение. Я вижу Тизиана и мистера Дихштайнера, они в ярости, в особенности второй. — Сука! Амен настигает растерянного насильника первым, стащив его с моего тела, а его помощник бросается к постели, мягко уточняет: — Успел? — Нет. Мужчина выдыхает и присоединяется к своему боссу, который уже прижал Аша к стене и стал наносить сильные удары по его лицу. А я не могу.. вжимаюсь в изголовье кровати, притягивая ноги к груди и закрываю уши руками, уткнувшись лбом в собственные колени. Это все слишком. В какой-то момент звуки стихают, а волос аккуратно касается чья-то ладонь, отчего я вздрагиваю и резко поднимаю голову, видя перед собой Амена. — Мы сейчас уведем его, дождись меня, я скоро вернусь, хорошо? Медленно киваю, а сама умираю от мысли, что мне предстоит остаться здесь в одиночестве. Эти стены больше не кажутся мне неприступной крепостью, за которыми я была в полной безопасности. Раз добрались до меня, то могут добраться до любого, в том числе и до Софи. — А Софи, она.. — С ней все в порядке, охрана уже у дверей. — Хорошо. Судорожно выдыхаю и с некоторым отчаянием провожаю взглядом троих мужчин, одного из которых теперь до ужаса боюсь. Какое-то время неподвижно сижу на постели, но позже решаю встать и пойти в ванную, чтобы хотя бы попытаться успокоиться. На самом деле я благодарна за то, что Амен не стал вызывать миссис Кларенс, мне было бы ужасно неловко в ее присутствии, а слухи о ночном происшествии расползлись бы по поместью уже к утру. Минуя раковину захожу сразу в душевую, потому что не хочу сейчас видеть свое отражение, не могу. Не раздеваясь включаю теплую воду, подставляясь лицом под частые струи, которые призваны смыть весь этот кошмар. Во всяком случае это лучше, нежели просто забиться в самый дальний угол и в страхе трястись. Мне необходимо убрать этот тошнотворный чужой запах со своего тела, выдрать противные отпечатки его касаний с кожи, но я продолжаю просто стоять, не в силах пошевелить и пальцем. Не знаю сколько времени утекло, но я улавливаю движение за стенами кабинки, на секунды теряясь. — Это я, мисс Тернер. Ничего не отвечаю начальнику, но мгновенно расслабляюсь. Это он, мне нечего бояться, когда мистер Дихштайнер рядом. Дверь отъезжает в сторону и он входит внутрь. На нем только белье и больше ничего. Амен становится напротив, внимательно вглядываясь в мое лицо, но я смотрю куда-то сквозь него. При других обстоятельствах я бы жадно разглядывала его крепкое тело, желала большего, сгорала бы от близости, но не сегодня. Сегодня в этом нет никакой пошлости. — Я помою вас. Молчу, но я не против. Думаю, только ему подвластно стереть с меня весь этот ужас. Уверенными движениями он стягивает с меня насквозь промокшую майку, за ней шорты, но оставляет трусы на месте, что трогает меня за живое. Поражает до глубины души. Амен оставил их, как некую преграду между нами и сейчас это именно то, что нужно. Хотя довольно странно говорить о каких-то преградах, когда мы оба стоим в душевой почти обнаженные. Однако это кажется куда интимнее и откровеннее, нежели секс, которого у нас так и не было. Да что там, не было даже нормального поцелуя. Ощущаю бережные касания мочалкой в районе ключиц, улавливаю запах моего геля с ароматом вишни и концентрируюсь исключительно на сосредоточенном мужском лице. Сильные руки переходят к плечам, рукам, затем к животу, минуют область паха, опускаются к бедрам, а вместе с ними опускается и Амен, вставая на колени. Он нежно натирает мои ноги и я поражаюсь тому, что он может быть и таким. Это так странно. Казалось бы, я должна его бояться, ведь мистер Дихштайнер и правда выглядит опасным, но сегодня он — мое убежище, а его широкие ладони — мое лекарство. Верю, ему под силу исцелить меня, удалить весь ужас этой ночи. Только ему. Тянусь к платиновым волосам, пропуская влажные пряди между пальцами, а он на мгновения замирает и поднимает свои светлые глаза. Взгляд нечитаемый, сложный, многогранный пронзает меня насквозь. Внутри отчаянно метаются невысказанные чувства, царапая грудину, и в этот момент я понимаю, что влюбилась. А он? Знаю, Амен прячет так много темного, скрывает своих демонов, но настанет день и мне откроется правда. Наверняка это многое изменит, а может, не изменит ничего. Но все же, способен ли он полюбить меня? Трудно прочесть, невозможно понять. Он как закрытая книга со множеством замков, хранящая страшные секреты. Но к каждому есть ключ и я найду их все. Контакт глаза в глаза затягивается и я разрываю его, отводя взгляд и убираю руки от белоснежных волос, а он продолжает отмывать невидимые следы с кожи. Вскоре поднимается, обходит и останавливается за спиной, начав скользить немного шершавой мочалкой по ее поверхности, а затем берет мой шампунь и принимается массировать голову. Так приятно, что веки сами собой прикрываются. Меня еще никто не мыл, никто не подбирался столь близко. Отношения длились недолго, да и времени на них особо не было. А разве оно есть сейчас? Амен не позволяет себе абсолютно ничего лишнего или неуместного, понимая что именно мне требуется, однако реакции тела скрыть невозможно и я замечаю, как ткань насквозь промокших боксеров облепила возбужденную плоть. Как жаль, что это происходит в совсем неподходящее время. — Все, пойдем. Он выводит меня из душевой, затем обтирает полотенцем, после обвязывает его, закрепляя на груди и только потом стягивает с меня стринги. Забота ощущается в каждом прикосновении, в любой детали и это вынуждает меня сделать один маленький шаг, упереться лбом в солнечное сплетение и почувствовать, как в ответ мужские руки заключают меня в надежные, крепкие объятия. Его пальцы неторопливо оглаживают открытые участки кожи на спине и мы замираем в этом мгновении, кажется, навечно. — Как он проник сюда, Амен? — Скоро выясню. Больше такого не повторится. Веришь мне? — Верю. Хватка усиливается, закрывает ото всех, обещает защиту. — Тебе нужно отдохнуть. Он подхватывает меня на руки и относит в комнату, бережно укладывая на свежие простыни. Когда только успели их поменять? Но не это сейчас важно. Я боюсь, что мужчина уйдет, оставит одну, а потому намертво вцепляюсь в его ладонь, прося остаться этим простым жестом. — Переоденусь, подожди. Амен скрывается в ванной и вскоре возвращается, надев свои брюки, а потом размещается рядом, притягивая ближе. — Спи.

***

Стоит ли говорить, что несмотря на серьезное потрясение, я спала так крепко и безмятежно, как никогда ранее, а ужас пережитого быстро сменился рабочими заботами и делами. Никто из обитателей особняка так и не узнал о случившемся, что, бесспорно, очень радует. Но начальник вновь отстранился от меня и это порядком достало. Что за эмоциональные качели он устраивает? Мне осточертело на них кататься. Немец завалился бумажками и теперь избегает даже зрительного контакта. Боится привязанности или же я просто напросто ему надоела? В любом случае он выводит меня своим безразличием, особенно после той ночи. Прошло чуть больше двух недель и сегодня я наконец получу ответы на скопившиеся вопросы. По крайней мере на один из них точно. Я помогла Аманде наладить контакт с Софи, пускай и стиснув челюсти, а она передала мне флешку с гигабайтами записей, которые мне предстоит изучить. Вернее, меня интересует один конкретный вечер. Усаживаюсь на полу ванной комнаты и подключаю карту памяти к ноутбуку, с нетерпением листая файлы до тех пор, пока не нахожу нужную дату. С замиранием сердца ожидаю, когда в мою спальню явится миссис Кларенс, ведь это ее послали проверить меня, однако вместо управляющей я лицезрею себя. На записи видно, как я нелепо вываливаюсь из уборной, хватаюсь за голову, лихорадочно оборачиваясь по сторонам, а затем вылетаю в коридор, захлопнув дверь. Какого черта? Пересматриваю запись несколько раз, а затем кликаю на кнопку ускорения. Раз я вышла, то должна когда-то вернуться. Но спустя время, к огромному удивлению, мое безвольное тело заносит на руках мистер Дихштайнер. Укладывает на кровать, следом появляется миссис Кларенс. Они о чем-то беседуют, но проклятые камеры не пишут звук, поэтому о содержании их разговора мне остается лишь гадать. Двигаюсь дальше. На следующий день зачем-то сменили шторы, чего так же я совершенно не понимаю, а потом я очнулась. Закрываю крышку ноутбука и откидываю голову назад, проводя ладонями по лицу. Что все это значит? Выходит, они все лгут. Почему я так странно вела себя? Почему оказалась на руках у начальника? И самый главный вопрос — какие у них причины, чтобы скрывать от меня правду? Достало! Больше не желаю оставаться в неведении! Резво вскакиваю на ноги и даже не удосужившись накинуть халат поверх ночного пеньюара, вылетаю из спальни, направившись к тому, кто точно знает ответы на все вопросы. Вламываюсь в кабинет без стука и обнаруживаю мистера Дихштайнера в компании Аманды. Он находится за рабочим столом, а она уселась прямо на его поверхность неподалеку от мужчины, однако им пришлось прервать свои переговоры. — Мисс Тернер, что-то случилось? — Случилось. Обида, ревность, злость смешиваются во взрывоопасный коктейль и стоит кому-то чиркнуть спичкой, как все вокруг неминуемо взорвется. Я на пределе. Они играют со мной. — Аманда, оставь нас. Девушка недовольно фыркает, проходясь по мне колким взором, а затем тянется своей ручонкой к щеке Амена, но тот перехватывает ее, одарив грозным взглядом. — Хорошо, мой мармеладный, я зайду позже и мы продолжим. Ага, сейчас. Твой мармеладный не освободится пока не ответит мне за все. Аманда соскальзывает с дубовой поверхности и направляется в сторону двери, но задерживается возле моей натянутой фигуры, хищно ухмыляясь. Ой, да проваливай ты уже. Наконец так и происходит, и как только мы оказываемся наедине, я стремительно подхожу к столу, и опираясь о него кистями, наклоняюсь ближе, ядовито заявляю: — Ну что, наш мармеладный, готовься отвечать. Я не уйду, пока не выясню все. Амен ухмыляется, очевидно, его позабавило то, как я к нему обратилась, и вместе с тем он тоже склоняется над столом, устанавливая прямой жесткий контакт глаза в глаза. — Спрашивай. — Что со мной произошло в тот вечер, когда я принимала ванну? Взгляд голубых глаз меняется, но быстро приходит в норму. Занервничал? Гадает, с чего вдруг его покладистая гувернантка задается подобными вопросами? — Тебе стало плохо. — Дальше. — Ты пришла ко мне, вела себя странно, а потом потеряла сознание, я принес тебя в спальню. — Вот как? А что же с той легендой, следуя которой, миссис Кларенс нашла меня на полу? — Этого не было. Я решил, что так будет лучше для тебя. — Неужели? Это полная чушь! — Разве? А как бы ты себя чувствовала, если бы узнала, что заявилась к своему начальнику в подобном состоянии? Предполагаю, вино было плохим. — Ложь, все ложь! Меня трясет от злости, мне хочется влепить ему пощечину, а затем уйти. Навсегда. Так что же останавливает меня? — Я сказал, как есть, Эвтида. А теперь возвращайся к себе, у меня много работы. Да что ты говоришь? Видела я твою работу. И почему его не интересует то, как я обо всем узнала? Мармеладный немец утыкается в свои любимые документы, но уже слишком поздно, меня не остановить. Огибаю стол и оказываюсь прямо возле мужчины, выхватывая бумажки из его рук, потом отбрасываю их куда-то на пол и наклоняюсь к нему, замечая как светлые глаза резко стали на тон темнее. — Я не закончила, мистер Дихштайнер. — Это допрос, мисс Тернер? — Именно. — Повторяю. Возвращайся к себе. Амен игнорирует меня и тянется к своему чертовому столу, намереваясь взять папку, но я не позволю ему уйти от ответа. Перехватываю злосчастную папку и швыряю ту на пол, а за ней летит и следующая, потом стакан с ручками и еще какая-то канцелярия. Плевать, достало! Все достало! Однако начальник не позволяет мне крушить его кабинет слишком долго. Он резко притягивает меня к себе, крепко удерживая за талию и усаживает на свои бедра, но я не собираюсь сдаваться. Пытаюсь вырваться, активно ерзая, отчего бретель ночного платья сползает вниз, почти обнажая грудь, но едва ли я в состоянии обратить на это внимание. — Сумасшедшая. Амен не уступает, стискивая мое тело в своих сильных руках, старается совладать и усмирить меня, однако он этого не дождется. Но в какое-то мгновение нашей схватки я допускаю ошибку и пропускаю тот роковой момент, когда моими губами завладевают чужие.