Мармеладный дом

            

***

— Босс! Мистер Дихштайнер! За нашими спинами раздается встревоженный голос Тизиана, отчего мы вынуждены остановиться и обернуться. — Что случилось? — Ваша жена, сэр, она здесь. Чего? Какая еще жена?! Да вы издеваетесь? Совершаю провальную попытку одернуть руку, ведь хватка лишь усиливается. — Аманда? — Да, сэр, она ждет внизу. — Подождет. Я занят. И на последнем слове Амен отворачивается, намереваясь продолжить путь, однако я упираюсь ногами в пол, оказав сопротивление. Чего он хочет? Чтобы я последовала за ним, в то время как его женщина сидит внизу? Ага, разбежалась. — Отпустите. Гневно шиплю я, стараясь вырваться, но мужчина лишь лениво оборачивается и в одно выверенное движение закидывает меня на свое крепкое плечо, зашагав дальше по коридору. — Какого черта? Поставьте меня сейчас же! Активно ерзаю и впиваюсь ногтями в широкую спину, но едва ли мои жалкие потуги могут сработать. Слышу, как начальник ухмыляется, а рука, удерживающая меня под коленом, скользит выше, с нажимом проходясь по бедру. Гребаный немец! — Не терпится оставить на мне свои следы, мисс Тернер? Он произносит это с издевкой, а я давлюсь воздухом от возмущения. Да что он о себе возомнил? Пускай катится к своей жене. — Опустите или я закричу. Нахал басисто и низко рассмеялся и остановился возле двери, отпирая ее. Той самой двери, где меня угораздило спрятаться. — Можете начинать. И вместе с тем на правую ягодицу приземляется чужая ладонь, больно шлепая по ней, а я взвизгиваю от неожиданности и с новой силой вонзаю длинные ногти в напряженную спину. Возможно даже через рубашку на ней останутся алые борозды. Мне бы этого хотелось. — Будут еще какие-то выступления? — Не сомневайтесь. Мистер Дихштайнер пренебрежительно хмыкает и вносит мое тело в проклятую комнату, ногой захлопывая дверь. Он включает тусклое освещение, и совершив еще несколько шагов, наконец, отпускает меня, но свобода не длится слишком долго. Я вижу, что нахожусь возле незнакомого мне металлического сооружения, с болтающимися цепями, наручниками. Не успеваю даже возразить, как мои руки уже оказываются прикованными к этим самым цепям высоко над головой. И моя растерянность сыграла со мной злую шутку и теперь кожаные ремни окольцовывают лодыжки, а ноги слегка расставлены и зафиксированы по ширине плеч. Или же я просто не стала сопротивляться?.. — Какого черта вы творите? Гневно цежу протест прямо в нахальное лицо, от которого так и веет самодовольством. — Вы же сказали, что готовы принять последствия. Это они. — Больше нет. — Вас смутила моя жена? Я молчу, а Амен отходит к проклятому шкафу и какое-то время находится вдали от меня. — Раз, два, три, четыре, пять. Поворачиваю голову в сторону мужчины, что уже медленно подбирается ко мне, держа в руке хлыст. — Я иду с тобой играть. Шумно сглатываю и отворачиваюсь, не желая заживо сгореть в том пламени, что пляшет в потемневших голубых глазах. Начальник оказывается позади и наклоняется к уху, ведя хлыст по моей ноге от икры к бедру. — Так что же, смутила? Крепко зажмуриваюсь, прикусывая нижнюю губу, стараюсь отстраниться, подавшись вперед, однако это оказывается абсолютно бесполезной затеей. Я намертво прикована к этому приспособлению. — Давайте мы с ней поменяемся местами? Приведите сюда ее, а я вернусь к себе. — Думаете, это так просто? Нет, Эвтида, вы останетесь. Я не разрешал вам уходить. Он резко делает шаг назад и наносит легкий, но ощутимый удар по ягодице сквозь ткань платья, а я издаю рваный, судорожный выдох, широко распахнув глаза. И вот, первые импульсы прокатываются по телу, начав скапливать напряжение внизу живота. Знаю, мужчина не отпустит меня, ведь ждал возможности привести меня сюда, чтобы сделать все, чего пожелает. — Вы, кажется, собирались кричать. За этим следует два хлестких удара по каждой половине, отчего я инстинктивно пытаюсь убежать, качнувшись вперед, но понимаю, что так же сильно хочу остаться. Амен продолжает свою пытку, а я тихо постанываю, не намереваясь так легко покоряться ему. Черта с два он услышит мои крики. Слышу, как он хмыкает и снова подходит ближе. Слишком. Я ощущаю жар его мускулистого тела вместе с прикосновением губ к моему уху. Мужчина дышит часто, рвано, в точности как и я. Чужая ладонь исследует заднюю поверхность моего бедра, забираясь под край платья, а после оглаживает саднящие ягодицы. Он совсем не жалел меня. — Желаете продолжить? Язык размашисто проводит по чувствительной коже, всасывает мочку, отчего между разведенных ног становится еще жарче, чем было. Нет, он совершенно точно решил свести меня с ума. — Нет. Кажется, что это прозвучало достаточно уверенно, однако невозможный нахал снова ухмыляется, и сжав рукой мою задницу напоследок, отстраняется и отходит к столу, а затем вальяжно усаживается в кожаное кресло напротив меня, прикуривая сигару. Из красивого рта клубится сизый дым, на мгновения размывая выражение его лица и опасный, вожделеющий взгляд. Он хочет и я тоже, но здесь нет правил, нет честной игры. Амен испытывает меня на прочность, проверяет сколько я могу выдержать. О, я с удовольствием покажу ему. — Она бывшая. — Что? — Аманда моя бывшая жена. Да? И с чего бы твоей бывшей жене приезжать в твой дом? И.. она ведь мать Софи. — Это уже не имеет значения, мистер Дихштайнер. До чего же глупо обращаться к друг другу на «вы», когда граница почти стерлась, но и вместе с тем есть в этом что-то волнующее. Будто переступи мы эту черту — и все безвозвратно изменится. Да, я помню, вчера она была стерта, однако он быстро провел новую. Не считается. — Разве? — Вы хотите побеседовать? Тогда отвяжите. — По-вашему я привел вас сюда для беседы? Нет, мисс Тернер. Я только даю вам небольшую передышку. Как же хочется сорвать с себя эти цепи и наброситься на него, влепить пощечину, а затем уйти, громко захлопнув за собой дверь. Бесит, что Амен управляет ситуацией, раздражает, что контроль в его руках. Он поднимается и тушит недокуренную сигару о пепельницу на столе, после вновь подкрадывается ко мне, оказываясь за спиной. Хлыста больше не видно, зато хорошо ощутимы его широкие ладони, вцепившиеся в мою талию. — Näher, Evtida . Он впечатывает мои ягодицы в свой пах, вынуждая прогнуться насколько это возможно, а затем переносит одну руку к шее, сжимая ее. Горячее дыхание снова опаляет кожу за ухом, а я моментально воспламеняюсь, прикрывая глаза. — Опять играете нечестно. — Как и вы. Эта ухмылка, которую так и хочется стереть с его наглой физиономии, а потому я прижимаюсь еще теснее и запрокидываю голову назад. Конечности ноют, положение доставляет дискомфорт, а внутри с новой силой закручивается возбуждение, растекаясь по венам. Если я проиграю, то и он тоже. Мистер Дихштайнер ведет ладонь с талии к груди, нащупывая твердый сосок. Крутит, стискивает, а потом с нажимом ведет ее вниз, надавливает на живот и еще ниже. Он уже на бедре, пробирается под красную ткань нарочито медленно, скользя губами по области возле уха. Длинные пальцы забираются под белье, но не касаются там, где все так отчаянно требует внимания, нет. Амен изводит, двумя пальцами двигается вниз и вверх, но не трогает ни намокшие складки, ни пульсирующий клитор. Я тихо постанываю, кусая губы, а ягодицами чувствую его желание. Чертов немец. — Кстати, забыл спросить, как вам новые шторы? Что он говорит? Боже, причем тут шторы? — Хотите обсудить интерьеры? — Почему нет? Разве вам что-то мешает? Один из его волшебных пальцев едва касается половых губ, язык мокро проходится по шее, а рука на горле сжимается сильнее. — Нет, ничего.. Безумно хочу свести ноги, прижаться набухшей промежностью к ладони, а еще лучше ощутить его член в себе и видеть, что ему хорошо, слышать, как он низко и хрипло постанывает от трения, напрягаясь всем телом. — Тогда вам не составит труда ответить. Проклятый Дихштайнер скользит между складок уже более смело и отпускает шею, начав хаотично блуждать рукой по моим изгибам, не задерживаясь на одном определенном месте, чем вынуждает стонать громче и теряться в ощущениях. — Очень красивые.. шторы. — Знал, что вам понравится. А что насчет Аша? Я не успеваю за ним, за потоком совершенно неважных для меня вопросов. — Ничего. — Если увижу вас с ним еще хоть раз, то заставлю пожалеть об этом. Ясно, мисс Тернер? Вчера вам повезло, что вас нашел именно я. — Да.. да. Не знаю, было ли это ответом мужчине или реакцией на нарастающее трение внизу — сложно сконцентрироваться, когда он так ласкает меня. Грубо, но не переходя грани, тонко чувствуя меня. — Нет, нет. Еще рано. Движения между ног резко прерываются, а он отступает назад, оставляя меня почти на самом пике. Я жалобно хнычу, отчаянно прося вернуться. Выгибаюсь, хочу вновь ощутить его руки, пальцы и возбужденный член. Издевается, выматывает, мучает и не дает большего. Затуманенным похотью взором замечаю, что Амен уже передо мной, освобождает от наручников и ремней. Он обхватывает талию и притягивает вплотную, но я настроена отомстить. Опускаю ладонь прямо к паху, с нажимом проходясь по стволу поверх черных брюк, а в награду получаю судорожный выдох и короткий хищный укус за нижнюю губу. Давай же, поддайся мне. — Вы чего-то хотите, мистер Дихштайнер? Намек на улыбку появляется в уголке его пухлых губ, а в глазах с новой силой вспыхивает пламя. — Хочу. Он тянется ко мне, видимо, за поцелуем, но как бы я не желала того же — нет. Отворачиваюсь, одергиваю руку, и пользуясь секундным замешательством, выскальзываю из объятий, стремительно зашагав по направлению к двери. Играешь грязно — принимай последствия. Но я не успеваю покинуть комнату. Едва оказавшись у выхода, меня прижимают лицом к деревянной поверхности, а запястья сцепляют в районе поясницы. — Куда-то собралась? Амен злится, больно вонзает зубы в тонкую шею, а затем зализывает, и бесцеремонно задирает низ платья, с остервенением сжимая ягодицу. Горячо, хрипло заявляет: — Разве я разрешал? М, Эвтида? — А разве я спрашивала? Приказывай своей жене. Тотчас хлесткий удар приходится прямо по нежной коже, отчего я издаю протяжный стон, заерзав в сильных руках. — Вот как? Детка.. не пожалей об этом потом. — Не пожалею. Мужчина отпускает меня, по всей видимости, будучи раздраженным моим поведением, и я выскакиваю из комнаты, быстро зашагав в свою спальню. На самом деле пожалею, еще как пожалею, но появление Аманды выбило почву из-под ног, на которой я и так не слишком уверенно стояла. Бывшая, нынешняя — какая разница? Да и могу ли я безоговорочно верить его словам? Ответ напрашивался сам собой — конечно, нет.

***

Тем же вечером, после насыщенного дня с Софи, я спустилась на кухню, чтобы выпить чаю и привести мысли в порядок. Хотя бы немного. Усевшись за островок, я неспешно потягивала еще горячий напиток и бесцельно таращилась на холодильник, отгоняя глупые порывы подняться и пойти к мистеру Дихштайнеру, чтобы.. чтобы что? Потрахаться, наконец? Или же просто поговорить? А о чем? Должно быть, о моем поражении. Ну уж нет. Однако внутренний монолог пришлось прервать, потому как в кухню впорхнула ухоженная, очень красивая блондинка. Волосы безупречно уложены, шелковый халат не скрывает точеной фигуры, на руках и шее много украшений — сомнений нет, это она. — Привет. Бывшенынешняя жена моего начальника доброжелательно поздоровалась, и налив себе стакан воды, расположилась напротив. — Привет. Сухо бросила я, кое-как не выдав волнения и неприязнь. — Работаешь здесь? — Да. — Я Аманда. Догадалась уже. — Эвтида. — А-а, так это ты няня Софи. Миссис Кларенс рассказывала о тебе. Вопросительно выгибаю бровь, скептически глядя на мамашу, которая за весь день даже не пришла увидеть дочь. — И что же миссис Кларенс тебе рассказала? — Что Амен очень доволен тобой. Ты продержалась дольше других. Знаешь, когда я жила здесь, то он менял гувернанток почти каждую неделю, как перчатки. — А почему ты сама не занималась своим ребенком? Ничего не могу с собой поделать, оно само вырвалось. — Каким? У меня нет детей. А Софи.. мы как-то не ладили. Неужели ошиблась? Аманда не мать девочки? Получается, Амен был дважды женат, если не больше. Но теперь меня куда больше волнует совсем другой вопрос — какого черта она все еще здесь? — Ясно. А ты приехала надолго? Она коротко пожимает плечами, мечтательно заулыбавшись. Понятно, еще одна. — Не знаю. Мне нужна кое-какая помощь. Знаешь, Амен может решить любой вопрос, но скажу по секрету, я планирую остаться с ним. — Да-а? Стерва. Решила вернуть мужа? И какую теперь роль во всем этом играю я? Немец поразвлекался и все на этом? Или же.. — Да. Ты не поверишь, у меня есть целый план. — Охотно верю, почему же. Хмыкаю и делаю большой глоток чая, жалея о том, что не добавила туда успокоительные настойки. — Знаешь что, Эвтида, а мы ведь можем стать подругами. Ты поможешь мне, а я тебе. Вот так сразу? То есть, Аманда даже не допускает мысли о том, что ее бывший муж мог увлечься такой, как я. — Серьезно? И каким образом? — Услуга за услугу. Я знаю, что для моего мармеладного очень важно, чтобы его избранница приняла его дочь и наоборот соответственно. Давлюсь чаем, громко закашлявшись, тем самым прерывая речь девицы. Я не ослышалась? Ее мармеладный? Какая мерзость. — Давай я постучу. Она вскакивает со стула и быстро оказывается позади, хлопая меня по спине, а затем усаживается рядом, продолжив. — Так вот. Помоги мне сблизиться с Софи, а я попрошу Амена повысить тебе жалование. — Спасибо, но меня и так все устраивает. Однако немного поразмыслив, я внесла другое предложение. — Аманда, ты сможешь получить доступ к камерам? Я потеряла браслет, он очень дорог мне, никак не могу найти. А сама просить боюсь. Мне нужны записи из моей комнаты примерно за ноябрь или декабрь. — И всего-то? Пф, по рукам. Девушка протягивает мне свою ухоженную руку, а я ей — свою, после чего мы скрепляем договоренность. Остается надеяться, что записи сохранились, потому что меня до сих пор не покидает странное ощущение из-за того дня, когда я упала в ванной. Может, это прольет свет на случившееся. Обговорив детали, я попрощалась и проследовала к себе, желая как можно скорее завершить этот день. Переодевшись в любимую белую пижаму с маленькими сердечками, я залезла под теплое одеяло, и погасив свет, вскоре уснула.

***

Чьи-то ладони гладят мое тело, забираются под майку, сжимая грудь, затем скользят к ногам, лаская внутреннюю часть бедер. Вместе с тем ощущаю влажные поцелуи в районе колена и едва постанываю. М-м, какой приятный сон. Слышится тяжелое дыхание, а потом низкий шепот у самого уха: — Попалась.