Бездомный снаряд

      — А где собака? — было первое, что сказал Святослав, когда Михаил зашёл к нему домой. Увидел поводок в руках мужчины, округлил глаза и будто побледнел весь. Не смотрел на друга, который только домой приехал, не приветствовал его. Поводок — вот что важно. И Михаил от удивления даже не сразу понял: ему удивляться вместе с другом или злиться на такой прием. — Где она? Поднял взгляд на Михаила и посмотрел на него так, будто мужчина должен знать всё на этой планете. И это так огорошило Мишу, что он ничего умнее не придумал, кроме как резко взмахнуть поводком в руках и пожать плечами. — А я, блядь, ебу?! — воскликнул он с искренним недоумением. Святослав сразу затряс головой, выбивая из неё мысли. Вздохнул, коснулся пальцами лба и, когда поднял голову, был уже другим человеком. С улыбкой, пусть и уставшей, и добрыми глазами, что рады видеть друга в здравии, пусть и не очень добром. — Прости, Миш… Иди сюда, — рассмеялся грустно и подошёл к другу, чтобы крепко по-дружески обнять его. — Рад тебя видеть… Миша друга обнял, но осадок после такой встречи остался. Чёртов Саня у подъезда опять выёбывается, потом друг вместо приветствия о какой-то собаке спрашивает. Миша явно многое пропустил, пока по горам с автоматом бегал. — Вы чё, — отошёл от друга Михаил, разорвав объятия, — собаку завели? — Долгая история, — опять затряс головой Святослав. — Проходи на кухню, я там готовой еды купил. Оля у матери пока живёт, той нездоровится. Ты пить будешь или на таблетках? Миша разулся, снял с себя куртку и посмотрел в зеркало на свой разбитый, потасканный жизнью вид. Синяки под глазами, губы бледные, щетина, волосы растрёпанные на голове. Антибиотики высасывали из него все соки, и пить запрещено, но… — На колёсах, но пить буду, — кивнул себе в отражении и пригладил волосы. Потому что хорошо проведённое время со старым другом важнее своей печени. Жизнь с ритмом Миши и его увлечениями всё равно не будет долгой. Сейчас на ноги встанет как человек, сможет бегать, в зал вернётся, а там вновь служба в ОМОНе и драка с начальником за командировки. Потому что как бы там ни было хуево, там большая часть жизни Миши. Одно дискомфорт приносило — надежды. Чтобы это всё поскорее кончилось и чтобы кончилось не так быстро, потому что хотелось бы вернуться. — Ты уверен, что хочешь пить? — хмуро переспросил Святослав, когда зашёл Михаил, опираясь на трость, и выложил на тарелки салаты. — С колёсами шутки плохи. — Ой, не заливай, а наливай, — отмахнулся Миша и плюхнулся на табуретку. — Слушай, я, конечно, не мамка, но… выглядишь хуево, — хмыкнул Свят и выкинул пустые упаковки из-под еды в мусорное ведро. Михаил видел то, как он выглядел минуту назад. И да, выглядел он и вправду плохо, но это ведь временно. Бросит таблетки, вернётся в ритм жизни, помоется как человек, отдохнёт, поспит, а там и синяки уйдут, и огонь в глазах появится. Всему своё время. И его плохой внешний вид не повод отказываться от небольшой дозы алкоголя. И да, Святослав не был ему мамкой, поэтому Миша поднял правую руку и показал другу средний палец, от чего тот сразу рассмеялся, явно ожидая ребячества от Михаила. Миша скучал по этому человеку. Да и, наверное, в целом скучал по Москве. Яркой, громкой, грязной. Разговоры со Святославом, несмотря на то, что затрагивали они непосредственно Мишу, его ранение и службу, были довольно ненапряжными и интересными. Да и в целом было интересно потрещать со старым другом о давних временах. Вдвоём, с водочкой, что может быть лучше? Миша только вчера в город приехал, пока у друга со службы остановился, уставший как чёрт, а со Святославом рядом все тягости казались не такими ужасными. Да и этот старый говнюк не давал много пить, повторяя каждый раз: «Э, нет, давай подождём немного», — отодвигал стопки и продолжал языком чесать. Не мамка, но папка. Что сейчас на кухне, что годы назад в Чечне, когда Миша за ним хвостиком бегал и учился всему. — Так что там с собакой у вас стряслось? Саня в меня поводок кинул и слинял, — решил поинтересоваться Михаил, когда уже подумывал заканчивать посиделки и вернуться домой к сослуживцу. Договор был один: жить можно, но возвращаться до полуночи не в стельку пьяным, потому что дочка спит. И жить, пока не вернётся жена, чтобы не было истерик. Время как раз приближалось к одиннадцати. Пока они поговорят, пока Миша такси себе вызовет, пока доедет. Как раз двенадцать. И почему-то последнее, что он захотел узнать — это собака, которую те завели. Святослав отставил стопку, которую только что опустошил и взглянул на друга. — Саня год назад собаку на улице нашёл, и мы её оставить решили, — начал рассказ Свят, а Миша откинулся спиной на стену, сложил руки на груди и принялся слушать то, что его, в принципе, не волновало. — Это единственное существо, которое пацан любит, кажется. И она сильно заболела. Сегодня вообще была никакой и… я подумал, — замычал Святослав, быстро меняясь в лице, — я думаю, что она померла где-то… Михаил опустил взгляд на пол и тяжело вздохнул, пытаясь собрать расслабленный от алкоголя мозг в кучку, чтобы подумать над этой ситуацией. Глупости какие происходили вокруг. Не любил Михаил собак и грусть парня понять не мог. — Ну, выглядел он расстроенным, — вяло пожал плечами. — Плакал… — Бля… — сразу вздохнул Святослав и спрятал лицо в ладонях. — Я теперь не знаю, что будет. — Это всего лишь собака! — воскликнул мужчина и ещё раз пожал плечами, не понимая, к чему эта драма. — Это его единственный друг, кажется, — сказал в ладони Свят. — Собака. — Лучший друг человека, — хмыкнул Святослав и убрал от лица ладони, чтобы взглянуть на друга. — Знаешь, Мих, я давно его не видел чем-то увлечённым. А он с этой собакой носился, как курица с яйцом. Командам учил, гулял с ней постоянно, вычёсывал. Блять, сука жила как королева. У неё всё есть! Я уж даже согласился покупать ей лучший корм! Игрушки, хуйрушки, даже шампунь у неё свой. Сашка просто… болел ей. — Он что ли завязал со своей расистской темой? — выгнул бровь Миша, вспомнив пацана чуть лучше, чем его отвратный характер и удар по яйцам, которые, к слову, ныли пару дней потом. Удар у него точно что надо. — Кажется, да. Он в другую школу перешёл. Я ему подобрал там одну, посмотрел состав учеников лично. Чисто. Мелкотня не русская, но пара-тройка человек. Так что… думаю, да, завязал, — опустил взгляд на пустую стопку и взял её в руку, чтобы покрутить. — Он сильно изменился за этот год. Ни драк, ни ссор. Успокоился будто. Даже меня перестал доставать. — Ну я не очень заметил, что успокоился, — чуть не скривился Михаил, вспоминая парня у подъезда. — На хуй меня послал, поводок в меня швырнул. — Это из-за собаки, — встал на защиту сына отец и посмотрел на друга. — Я уверен. Прости его… я… я сам прощения за него прошу. — Проехали, — вздохнул Михаил и поднял взгляд к окну. Не верил он Святу, вспоминая пацана и его поведение. Хотя извинился месяц назад, «спасибо» это странное сказал… Может, будь Михаил в другом расположении духа, не приди пацан в тот день, а приди он позже, вот сейчас, например, его слова и дошли бы до ушей мужчины, а так лишь одно раздражение вызвали и в памяти всплыли только что, а тогда сразу вылетели. Миша только с войны вернулся, боль мерзкая во всём теле, госпиталь, воспоминания, вина, что до сих пор дыру в душе выедает, а тут Саня со своими замашками. Разозлил больше, чем успокоил. Глупый ребёнок, что следует только за своими хотелками и не думает ни о чём. Захотел прийти, извиниться, а то, что человеку не до его извинений после ранения и службы, так это по барабану. Ещё это странное его «переживал, что погибнешь», что тоже всплыло в памяти только что, стоило тот день в госпитале вспомнить. Приятно, чёрт возьми. Грело. Пусть спустя месяц, но всё-таки… Пацан был странным. Может, и вправду изменился. Чуть-чуть. Михаил был немного пьян и сильно углубляться в это не хотел. Да и в целом не хотел думать об этом пацанёнке. Не его сын, не его друг. Так, назойливый комар, что изредка попивает у Миши кровь и которого нельзя прихлопнуть. Но как бы Миша не хотел пересекаться с пацаном и как бы сильно хотел не думать о нём, пока он дружит со Святом, Саня будет неподалёку. Сын друга как-никак. — Ладно, — вздохнул Михаил и встал со стула. — Спасибо этому дому, пойдём к другому, — хмыкнул он и взял трость, что стояла у стены рядом. — Насчёт собаки… — Разберёмся, — отмахнулся Святослав и встал со своего стула, чтобы проводить гостя. — Спасибо, что заехал, я бы сам, но… — Хватит уже. Я пока близко живу, тут ехать пять минут, а у Родиона не собраться — дочь, так что… Заодно ногу размял. — А домой когда? — спросил друг, когда они прошли в прихожу, и Михаил замер. — Миш?.. Вы так и не виделись что ли? Покачал головой и молча принялся обуваться. Ни письма, ни звонка. Ксюша у родителей живёт? У Михаила? Ждёт его дома или уже никогда не будет ждать ни дома, ни где-то ещё? А с браком тогда что? Грустно. Возвращаться из ада в мир, где тебя никто не ждёт, кроме пары друзей и глупого ребёнка. Особенно грустно, когда не ждёт любимый человек. И смешно, что всё ещё любимый. — Завтра поеду, — сказал нехотя и забрал из шкафа куртку. — Нормально всё, — заверил Свята и протянул к нему руку, чтобы пожать его ладонь и распрощаться. Хотелось открыться по-настоящему хоть кому-нибудь. Выложить всё как есть. И страхи, и боль, и мечты. Глупые, детские, хрупкие и по-человечески простые. Любимым быть, счастливым и чтобы хоть кто-то гордился им за то, что он делает. Тепла после Чечни не хватало. И покупать это тепло у проституток не было желания. — Бывай, Свят. Хорошо посидели. — Выздоравливай, Мих. На связи… Выйдя из квартиры друга, Михаил вдруг ощутил, как начала давить на плечи вся его жизнь. Вся эта грязь вокруг, в которой он жил. Пустой брак, который неясно, жив ли ещё, одиночество, ощущение бесконечной ненужности всему чертовому миру. Боль эта сраная в ноге, которую распороли второй раз, чтобы достать осколок, что двигаться начал. Плевать на ужас войны, который он творил своими руками. Михаил товарища вспомнил, который собой от гранаты закрыл. Близких товарищей, которые из разведки не вернулись. Бесило. И очень жаль, что от этой жизни невозможно было убежать. Да и бегать Миша пока не мог. Вышел из дома, встал под козырьком подъезда, закурил и, поднял взгляд к улице, где наконец перестал сыпать снег, увидел на лавке пацана. Сидел один, сложив руки между бедрами, весь запорошенный снегом. Сопли́ замёрзшей только под носом не хватало для полноты картины. Такси Михаил пока не вызывал, поэтому никуда не торопился. Потянулся, хрустнув выбитым когда-то плечом, достал ещё одну сигарету и решил поговорить с парнем хотя бы для того, чтобы убедиться, что тот успокоился и не будет кидаться в него ещё чем-нибудь. Да и алкоголь в крови и нежелание оставаться один на один с самим собой не давали уйти. А тут можно Саню побесить. — Нравится яйца морозить? — спросил Михаил и плюхнулся рядом. Застегнул куртку, да протянул Сане сигарету и коробок спичек. Парень вздрогнул, когда чье-то тело приземлилось рядом, и посмотрел на нарушителя его грустного спокойствия. Поймал взгляд серых глаз Миши и отвернулся. — Тебе-то что? Сигарету не взял. Её Миша убрал обратно в пачку. Нет, так нет. Затянулся сам, посмотрел в вечернее небо и подумал, о чём им вообще говорить? Мише, взрослому мужчине, и Сане, подростку с резвящимися гормонами, что то плачет, то по яйцам бьёт. Тем ноль. Точек соприкосновений — тоже. Только прошлое, которое можно было бы обсудить, только что-то Мише подсказывало, что его Саша не захочет обсуждать. И сам Миша не горел желанием копаться в грязном белье. Рейд тот, школа, прошлое его. У Михаила всё ещё своих проблем было вагон и маленькая тележка, чтобы в чужие лезть. А Саня рядом кишил этими проблемами. Но всё-таки сказать хоть что-то хотелось. Чёртов алкоголь, которого было немного и который развязывал язык. По-доброму так развязывал. — Это всего лишь собака, — выдохнул Михаил недовольно и покосился на парня. Тот и вправду так сильно переживает из-за неё? Миша их столько на мыло отправил, что пальцев рук не хватит подсчитать. А тут дворняжка с улицы, которая и двух лет с ними не прожила. — Это мой друг, — твёрдо и холодно ответил Саша, тоже покосившись на Мишу. — Умерла? — осторожно спросил мужчина, но Саша покачал головой, шмыгнув носом. И что за драма тогда здесь происходила, Миша не понимал. Если убежала — найти можно. Это мёртвых не воскресить. — Хозяев старых почуяла и убежала к ним. Михаил вдруг рассмеялся, поймав себя на мысли, что проблемы Саши всегда появляются из-за него самого. Раздувает их на ровном месте и сам страдает. — Папка твой думает, что умерла, я тоже подумал, что умерла, а тут эво как! — Что смешного? — ощетинился пацан, и Миша чуть подуспокоился, чтобы не нарваться на его первобытный гнев и ещё раз не получить по яйцам. Саня ведь может — боец. Да и ссора с ребёнком на ровном месте — дело сомнительное. Хотя с этим ребёнком вполне вероятное. Чтобы этого не допустить, Мише нужно было быть умнее и спокойнее. Так ещё и алкоголь в крови мог свинью подложить. — Прости, я просто… — ещё раз прыснул со смеху. — Это просто глупо, Сань. Собака свою семью нашла, а ты что, в слёзы из-за этого? Найди себе нормальных друзей! Взгляд парня потемнел, и он резко встал со скамейки, явно намереваясь уйти. Да, думал пока Миша не очень. — Пошёл ты. Не знаешь ничего, так нехер лезть! — рявкнул он и сделал шаг в сторону дома, но Миша, схватив его за руку, остановил, продолжая тихо посмеиваться. — Ну извини я… ты прав, да, прости… Друзья — это важно. Жаль, что так вышло, — улыбнулся тепло и кивнул на скамейку рядом. — Отъебись, — всё рычал парень, нацелившись вернуться домой, а Мише всё-таки было весело от того, сколько трагедии раскручивал парень, когда наоборот надо было радоваться. — Сань, да погоди ты, сядь. Давай поговорим. — Мне не о чём с тобой говорить. Нажрался? Так теперь вали домой! Миша почти скривился с гримасой сожаления на лице от подобных слов и тона. — О, а папка говорил, что ты изменился, — стёр улыбку с лица Михаил и отпустил парня. И то ли алкоголь начал сильнее захватывать контроль над трезвостью, то ли слова Миши и вправду подействовали на парня как-то особенно. Тот сразу оскал убрал, выпрямился и взгляд смягчил. Словно одумался. Постоял немного, подумал о чём-то, а потом сел туда, где недавно сидел, удивив Михаила, который уже не очень хотел продолжать смеяться. Настрой после так быстро сменился, что мужчина даже не успел сообразить, как именно. — Знаешь, что отличает нас от других живых существ, Сань? — спросил у пацана и достал из кармана пачку сигарет, где была одна палочка, и положил рядом с собой. Пацан покачал головой, глядя на дорогу перед подъездом. — Осознание нашей смертности. Только мы знаем, что мы смертны, и это открывает нам безграничные возможности развиваться и создавать смысл своей жизни. Прикидывать будущее, надеяться на него, накапливать опыт… — К чему это?.. — почти прошептал Саша, не поднимая на мужчину глаз. Усталый, смирившийся со всем. Такой Саня Михаилу нравился гораздо больше. Но всё же… не хватало ему привычного огня. Но зажигать его мужчина не хотел. — К тому, что ты, зная о своём прошлом и о том, что нет ничего вечного, можешь бросить все свои силы, чтобы сделать своё будущее куда ярче и веселее своего сегодняшнего заунывного настоящего, где плачешь по собаке, которая вернулась к своим хозяевам. Саша мрачно хмыкнул, видимо, не приняв слова мужчины или не поняв их. — А своё будущее ты видишь на войне, да? — спросил пустоте перед собой, и Миша нахмурился, не принимая подобный расклад тем. — Или ты его просто не видишь?.. Внутри на секунду всё заледенело. Маленький гадёныш… — Хочешь обманывать себя подобными словами — пожалуйста. Но не всё в этой жизни зависит от нас самих. Иногда обстоятельства сильнее, — и отвернулся, сунув руки поглубже в карманы куртки. Миша не нашёл, что на это сказать. От слов парня стало не по себе. Вздохнул, выкинул выкуренную сигарету в мусорку и встал, чтобы выйти к дороге и поймать такси. — Ты молод, Саш, — всё же заговорил он опять, встав напротив парня. Посмотрел на него и, не дождавшись ответного взгляда, стал смотреть по сторонам, испытывая неприятный холод внутри от всей этой темы и особенно от слов парня. Он был умным, но почему-то чаще вёл себя как дурак. Может, будь он чуть взрослее, они бы могли и поговорить нормально. — У тебя, в отличие от меня, ещё много времени, чтобы что-то исправить. Моё время, может, подходит к концу, чтобы что-то исправлять или видеть. Я не научился жить, а ты ещё можешь научиться. У меня будущего почти нет, — выдохнул горько и покачал головой, понимая, что времени и вправду осталось немного. Скоро сорок лет. — Перед тобой яркий пример того, как не надо жить, — усмехнулся и наконец-то поймал синий взгляд парня. Уставший и заинтересованный, что заставило говорить дальше. — Семьи, можно сказать, нет. Осколками испещрён, кроме службы не знаю ничего. Я — дурак. У меня нет ничего, кроме своей жизни. И то вопрос. И никогда не было. Я схватился за первое, что было доступно — армия. И вот, что из этого вышло. Думай над своими словами и действиями, Сань, и ты прекрасно увидишь, если не далёкое будущее, то ближайшее, чтобы от него отталкиваться дальше. Я не видел ничего и ничем не интересовался. И если ты меня ненавидишь, то не делай, как я. Саша уронил взгляд под ноги и ничего не ответил. Что было у него в голове — загадка. Вечная. Но Михаил надеялся, что парень задумался над его словами. — Ты прав, не всё в этой жизни под нашим контролем. Но порой к некоторым ситуациям можно подготовиться. Буду честен, Саш, ты мне не нравишься, но вот мой совет, который тебе, конечно же, не нужен: не вешай нос. Порой того, что мы живы, достаточно для того, чтобы изменить всё. Без будущего только мёртвые, — усмехнулся почти тепло и тяжело сглотнул, почему-то причисляя себя к мёртвым. — Бывай, Сань. Ты меня тоже извини за госпиталь, не в духе был. Боль, препараты, да и местечко не то, чтобы любезничать. В общем, вот, — вздохнул напоследок. — И не забудь сигареты. Я от всей души. Развернулся и пошёл к дороге, паршивыми разговорами разбередив свои старые раны, которые начали кровоточить в памяти и настоящем. А еще… парень и вправду немного изменился. Миша жил у друга недолго — пару дней. Приехал к нему сразу после госпиталя, на следующий день решил навестить Свята, а потом, следующим утром после друга, решил вернуться домой, потому что дочка сослуживца побаивалась чужого мужчины, который ходил по её дому, как по своему. Миша не любил мешаться под ногами, и говорить ему, чтобы он съезжал, не стоило — видел сам. Собрал вещи, поблагодарил друга, пообещав вернуться в строй ОМОНа в ближайшее время, и, вновь вызвав такси, с беспокойным сердцем поехал к себе домой, то ли боясь, то ли надеясь увидеть там свою жену. Он по ней скучал, несмотря на их последний разговор. Михаил никогда не думал, что может любить одного человека долгое время. Никогда не верил в это, а тут вот оно как получилось. На других не смотрел, об изменах не думал, любил. Да, с Чечнёй вышло некрасиво, но там другие эмоции были, что взяли верх — ненависть. И изменять, прав был Свят, было легко. Злость, обида клокотали внутри мужчины, и он не совсем думал, что творит, преследуя только цель отомстить. Зато теперь ехал и губы кусал, думая, признаваться или нет. И, выходя из машины со спортивной сумкой, где почти ничего не было, кроме документов, приходил к тому, что не стоит поднимать эту тему, чтобы не расстраивать Ксюшу. Порой лучше промолчать, чем разрушить остатки того, что имеешь. Спустя год отсутствия каких-либо отношений с женой и даже связи с ней, Михаил не строил больших надежд, но всё же до конца эту надежду убить не мог. Поднимался на лифте до квартиры и ждал, что Ксюша откроет дверь. Что она обрадуется, пожалеет, примет обратно под своё тёплое крыло и будет любить, как когда-то. Михаил мечтал об этом, стоя перед дверью, отказываясь просто надеяться. Уж чего-чего, но именно любви после пережитого хотелось больше всего. Больше здоровой ноги, больше алкоголя, сна, возвращения обратно на службу. Любовь и тепло, что помогут ранам затянуться чуть менее болезненно и чуть более ускоренно. И, нажимая на звонок, даже не думая доставать ключи, задержал дыхание, опуская взгляд на коврик подле двери. Секунда, вторая, пятая, и вот он — шум за дверью. Кто-то подошёл к глазку, схватился за ручку, подождал и, срывая сердцебиение Михаила с обычного ритма в галоп, отпер замок и открыл дверь. Поднять взгляд сразу Миша почему-то не смог. Стоял, смотрел на свои берцы, сжимал до белых костяшек трость в руке и ждал чего-то. Слов, плевка, объятий. Нет. Объятий ждал и слов, что по нему скучал ещё кто-то помимо Свята и Саши. — Мишка… — раздался надломанный слезами голос, и Михаил поднял взгляд, сразу встречаясь с глазами Ксюши под пеленой слёз. Сердце будто спотыкнулось в груди, вызвав першение в горле. — Иди ко мне, — и сделала шаг к мужчине, чтобы осторожно обнять, будто Михаил был соломенным. Бросив трость и сумку, Михаил с готовностью обнял в ответ, сразу же зарывая нос в копну русых волос на макушке. Прижал к себе, зажмурился и весь замер, боясь спугнуть момент и разбить реальность. Вдыхал запах шампуня, ощущал хрупкость родного тела, его тепло и не знал, что делать дальше. Кажется, что он готов был на всё. — Прости меня, Ксюш… Прости за всё, — шепнул и поцеловал в макушку, ещё крепче прижимая к себе и боясь сломать. — Я ужасный человек. Прости, что кричал, руку поднял, за всё прости… — Погладил по спине, вздохнул и с давящим беспокойством вспомнил каждую, с кем он трахался вдали от дома. Особенно чётко вспомнил ту чеченку, которую прижал к стене и взял силой. — Я очень скучал по тебе. Ксюша тихо рассмеялась и сделала шаг назад, стараясь выйти из объятий, которые Михаил не хотел прекращать. Их окончание почти сделало ему больно. А ещё глаза от слёз резало, потому что иначе не мог — эмоции. Любовь, вина и облегчение и то, что всё ещё, кажется, любят. И не кто-то, а любимый человек. — Ты у меня дурачок, да? — спросила с улыбкой и со слезами на глазах и положила ладонь на обросшую грубой щетиной щёку. Приласкала, погладила, а Михаил и рад был глаза закрыть, как уличный кот, и податься навстречу тёплому прикосновению, что мигом сняло все тревоги. — Голодный небось? — спросила, и Михаил пару раз кротко кивнул, так и не открывая глаз, не желая прекращать этот момент. Чтобы рука исчезала, чтобы Ксюша уходила. Готов был стоять так вечность. — Идём, покормлю тебя и расскажешь, как там было. А про то, что было с нами, давай не будем? Просто… — отошла на шаг, от чего Миша чуть не застонал досадно, и вздохнула, — просто надеюсь, что каждый вынес оттуда свой урок, м? Мужчина открыл глаза и с улыбкой кивнул, готовый просто воспарить от облегчения и любви к человеку напротив. — Вот и хорошо. Заходи домой, солдат, — рассмеялась и пропустила мужа в квартиру. И как только Миша зашёл и закинул внутрь трость и сумку, ещё раз обняла мужчину и поцеловала его, окончательно вымывая из головы и души все опасения того, что он остался без семьи. И целуя любимого человека, сгорая от любви и желания, Миша уже не очень трезво, но всё же понимал, что жизнь обязательно наладится. Просто за будущее, как он сказал пацану, нужно бороться. И может, у Миши ещё есть время пожить как человек. *** Без собаки жить было очень тяжело. Саша привык вставать утром, гладить её, лежащую у кровати, потом гулять с ней, кормить, повторять команды и уже потом идти в школу. После школы он привык играть с ней, вечером привык гулять и дрессировать. А теперь это время, что он тратил на Зиму, оказалось… пустым. Не было прогулок, не было разговоров по душам, мягкой шерсти, что порой летала по всему дому, не было грязных отпечатков лап на полу. Квартира, как и жизнь парня, опустела без Зимы. И эту пустоту Саша не знал, чем и как заполнить. Вечерами он гулял один, прогуливаясь теми же маршрутами, что и раньше, смотрел туда, где она спала, и видел пустоту и тоскливым взглядом, с тянущей болью в душе, смотрел на её игрушки, что собрал в кучку возле компьютерного стола. Потерять собаку — это как потерять члена семьи. И пусть Зима была у него всего год, Саша прекрасно ощутил всю боль этой потери, что внезапно и сильно выбила его из колеи. Интерес к жизни опять утих, а доверять людям вокруг, чтобы обрести друзей, как завещал Михаил, у Саши не получалось. Святослав часто ходил с кислой миной, когда видел сына, Ольга тоже вздыхала и с сочувствием смотрела на Сашу, а Саню блевать тянуло от их понимания и сочувствия. Могли бы сделать что-то, не просто ходить и вздыхать. Обнять, например, поговорить с сыном, как это сделал Михаил, что натерпелся от подростка, но нет, конечно. Всё было как обычно. Саша — питомец, которого нужно кормить и которого нельзя выкинуть. Да и все эти переживания родителей… не верил он им. Как не верил всему, что они делали когда-то. Неделя без собаки, а лучше не становилось. Не мог отпустить, будто потерял кого-то большего, и это угнетало. И почему-то единственный, с кем Саша хотел бы поговорить, чтобы отвлечься от всей своей параши, это Михаил. И этим мужчина неимоверно бесил. Что был тем, кого не хотелось видеть, и с тем же был тем, с кем Саша мог бы поговорить. Будто он действительно слышал и слушал, несмотря на свои недавние слова, что собака не может быть другом. Но только сейчас Саша начал понимать, что именно он имел в виду. Она может быть другом, только немного не тем. А человеку, как известно, нужен человек. *** Неделя рядом с Ксюшей прошла стремительно. Несмотря на боль в ноге, Михаил был всегда готов к постельным подвигам и всё, что делал, когда Ксюша была рядом, это занимался сексом. И удивляло его то, что без разговоров они оба решили пользоваться презервативами, хотя до этого и речи быть не могло, чтобы натянуть гондон. Миша любил, его любили — всё было как нельзя лучше, и от этого была такая лёгкость, что он готов был, кажется, ко всему. Даже уехал воевать за командировочные и за тем, что полагалось за ранения, хотя это единственное, что он не любил в службе — чёртова бюрократическая машина, что была сильнее любого бойца и отбирала честные, заработанные кровью деньги и остатки нервов. А, ещё ранения и колёса Мише не нравились. Ну и воспоминания, контузии и ночные кошмары. Ну и ещё всякие мелочи. Миша разобрался со справками, бумагами, выплатами, нашёл рабочих, что под ключ смогут отстроить ему сауну на даче, о которой он мечтал уже второй год, съездил на эту самую дачу, раздал указания, разобрался с ногой, бросил два вида лекарств и всё за неделю, из-за этого считая себя дважды героем. Но любовь, отдых, сон, смена обстановки и, главное, забота — окрыляли. И вот в воскресенье под конец недели встреча своих из ОМОНа в московском баре, куда Миша, конечно же, пойдёт. Обещания Ксю, что он не будет нажираться и вообще будет дома не поздно, ведь там его будет ждать любимая жена, и вот Миша уже стоял в пабе, болтал с сослуживцами, обсуждая их работу, которую Миша пропустил, и восхваления героя, что выбрался из командировки к ним, на их скромную сходку. Михаил любил товарищей. Мужиками они в большинстве своём были идейными, заряженными и на многое готовыми. Честные ребята, что за своих порвут и каждую тварь накажут, которая тронет их гражданских. Многие от ФСБшников не отставали в плане желания отомстить, но, увы, если у больших братьев руки развязаны, то у ОМОНа свободы не так много. Зато свобода была там, в горах Кавказа. Мнимая, конечно, но руки хотя бы можно было распускать чаще. — Чё как оно? Слышал, скосило тебя нехило, — сказал Тоха, подойдя к Мише, что стоял и играл в дартс с кем-то, кто ушёл в туалет и уже десятую минуту не мог вернуться. — Прости, что не навестил, тут горячо было. — Да всё нормально, ты чего, — усмехнулся Миша и дал пару дротиков Антону, чтобы он сменил ушедшего. — И со мной, и с тобой. У тебя как дела? Всё холостяк? — Ага… — кивнул мужчина и, прикусив кончик языка, кинул дротик. Мимо. — У меня тут сука ощенилась. Хуй знает теперь, чё с щенками делать. Сбежала с территории, нагуляла где-то. Думаю, может, прибить их… Времени нет, денег тоже не то чтобы много. Сучку-то я люблю, рабочая, а щенки эти… только попортили собаку мне. Найду тварь, что прыгнула, пристрелю, блядь. — Да утопи ты их и дело с концом. Сейчас ещё холодно. Быстрее подохнут, — пожал плечами Миша. — Чё руки марать. Забивать, пф… придумал тоже мне, — взял стакан с пивом, что стоял на краю барной стойки, и сделал большой глоток. — Тебе не нужен щенок? — с надеждой спросил Антон, и Миша чуть не подавился пивом. Утёр пену с губ и яростно замотал головой, после чего замахал и руками. — Не-не-не! Какие, нахуй, собаки? Мы с Ксю вон только рыбок завели. Типа, к ребёнку готовимся. Не сдохнет ни одна — готовы. Антону явно услышанное пришлось не по душе. Скривился, отвернулся и кинул ещё один дротик — в яблочко. — Так рыбки — это хуйня. Надо что-то серьёзное, раз к ребёнку готовитесь. Собака — это ответственность! А щенок так вообще. С ним не соскучишься. Михаил всё равно замотал головой. — Никаких собак. Нам и так не скучно, знаешь ли! И вообще, — рассмеялся, поймав себя на одной мысли, — если сам не можешь с ними покончить, так могу помочь. Антон сразу помрачнел. Видимо, Миша угадал — жаль щенят. — Они… классные, — вздохнул Тоха и положил дротики на барную стойку. Залез на барный стул и посмотрел на товарищей, что гоготали в другом углу паба. Миша встал рядом, даже не зная, что говорить. Усмехнуться или быть серьёзным? — И давно они у тебя?.. — Пару месяцев как… — Блядь! — сразу воскликнул Миша. — Ну ахуеть, Тох! А чё ты сразу-то их не утопил? — Да блин, — встал в защитную позу Антон, спрыгнув со стула. — Рука не поднимается… — отвернулся и покачал головой. Михаил сделал ещё один глоток холодного тёмного пива, думая, как помочь другу и товарищу. И вдруг голову пробила идея, что на миг даже лишила ощущения в пространстве. Думать о себе, Ксюхе — нормально. Свята вспоминать — тоже, но вдруг вспомнить Саню — дело непривычное после таких спокойных дней. — Слушай, — начал задумчиво, ещё раз обдумывая глупую идею и понимая, что напомнил о Сане Свят, недавно при телефонном разговоре говоря Мише, что парень его всё никак в себя не может прийти. Сосунок чёртов. А всё из себя нацика строил. — А сучка есть из щенков? У Саши ведь девочка была? — Есть пара, — сразу закивал Антон, разжигая надежду внутри себя. — Я возьму одну в подарок, а остальных могу прикончить. Антону очень не понравилась эта идея, но «нет» он всё-таки не сказал. Позвонил Мише через день и, заехав за ним, поехал к себе в частный дом, всю дорогу мрачно молча, явно готовясь к худшему. Миша у Антона никогда не был. Ни дома не видел, ни собаку — ничего. Общались только на работе и иногда после. А мужиком Антон был хорошим. Идейный, как и Миша, матёрый, бесстрашный. Красавец, что нарасхват у девушек должен быть, но в личной жизни несчастный. Высокий, широкий, чёрные, как бездна, волосы, карие, почти чёрные глаза и улыбка вечно искренняя и белозубая. Чёртов мачо, что как был одиноким, так таким и оставался. И Миша не понимал почему. Вот был бы Михаил девушкой, может… — Они у меня пока в гараже живут — холодно, — грустно сказал Антон, когда они вошли на территорию двухэтажного дома из сруба. Чисто, аккуратно. Ёлочки посажены, беседка большая, место под шашлыки. И это малая часть, что была открыта глазам мужчины. Но больше он не увидел, сразу пошёл к гаражу, откуда доносился тихий звонкий лай. — Домой не пущу, всё вверх дном перевернут… — открыл замок, шикнул на кого-то и пропустил внутрь Михаила. Собака Антона была чёрной и не очень дружелюбной по отношению к Мише, что показался рядом с хозяином и щенками, что сразу окружили двух мужчин. Встала, шерсть дыбом и, конечно, зарычала. — Рысь, сидеть! — рявкнул Антон, и собака села. — Короче, вот они, шмакодявки, — вздохнул горестно и махнул рукой на щенят, что бегали, кусали Мишу за штаны и ботинки и то и дело тявкали. — Чёрная и белая девочки. Остальные пацаны… — Чё за порода-то хоть? — спросил Миша и взял белого щенка под разъярённый вой матери, что сорвалась с места и чуть было не кинулась на Михаила, но Антон, рванувший в сторону собаки, спас товарища от её зубов. Сжав щенка сильнее необходимого, Миша решил выйти из гаража, чтобы не нарваться на ярость суки. Не любил он собак и всё тут. Любых, от мала до велика. — Прости её… рабочая собака, да ещё и щенки, — вышел Антон с остальной сворой, что продолжила носиться подле людей под заунывный вой матери, что осталась за дверьми. — У меня лайка, что за тварь их отец… — развёл руками. — Кавказец, может, их тут много. Может, чё другое. Сейчас сложно сказать. Взглянув в карие глаза щенка, которого Миша держал за шкирку, он всё же решил сделать глупость. — Беру её. Для остальных неси мешок, — опустил щенка к остальным и посмотрел на Антона, который не знал, что делать. Бегал взглядом по территории и кусал губы. — Будь мужиком, Тох. Они ж не нужны тебе. Слабый кивок, и Антон ушёл за мешком. А уже через десять минут Михаил с щенком сидел в такси, что ему вызвал Антон в слезах, и ехал к Святославу. «Дома» — написал по дороге к другу и стукнул пальцем по носу щенку, что грыз его рукав. Псу это явно не понравилось, и он принялся грызть его с удвоенной силой и рычать. «Санин двойник» — подумал Миша с улыбкой и ещё раз треснул псу по носу, на сей раз сильнее. «Это вопрос или утверждение?» — пришёл ответ через минуту. «вопрос. я еду» «Не дома пока.» «а саня дома» «Саня уже должен быть дома. А что такое?» «подарок ему везу» — ответил с улыбкой и взглянул на белого щенка, что вместо рукава мужчины своими острыми зубами принялся грызть его палец. Что за очередной глупый акт альтруизма, Миша не знал. Но раз так подвернулось под руку, то почему бы и нет? Бесплатно, его привезли, его отвезли, он ничего не потерял, а Саня, оказывается, мальчиком ранимым стал, и ему нужен был друг. И вот Михаил ехал с его новым другом. Ведь это нормально? Подарить щенка человеку, который в нём нуждается. Миша ведь не только убивает, мешает и ловит. Он также защищает и спасает. И Сане он помогает уже какой по счёту раз? И зачем? Потому что он ребёнок? Именно. Добравшись до двери в квартиру Авдеевых, Миша удобнее схватил щенка за шкирку и позвонил, даже не зная, как оправдываться за подобный выпад. Когда там у парня день рождения? Какой сегодня праздник? Восьмое марта завтра, значит, никакой? Тогда с чем поздравлять? Когда дверь открылась, Миша уже готов был поздравлять парня с тем, что он перестал быть гондоном, но увидел Ольгу. — Ой, Миша, — вздохнула она и улыбнулась. — А это что такое? Миша посмотрел на щенка в руке и закрыл рот. Надеялся, что Ольга будет не против собаки, а то он так нагло пришёл с животным, что всякое может быть. — Это… Это Сашке, — неуверенно сказал мужчина и посмотрел на дверь парня, что была закрыта. — Ой! — воскликнула Оля и положила руку на улыбку, что растянула её губы. — Ты так вовремя, даже не представляешь, — почти шёпотом сказала Ольга, подойдя к Мише ближе на шаг. — Я собак не очень люблю, но Сашка что-то вообще расклеился, как та-то убежала. Сашуль! Сашуль, к тебе пришли! — крикнула Ольга, испугав щенка, и принялась рассматривать нового члена семьи, что висел в руке у мужчины и испуганно смотрел по сторонам. — В наушниках, наверное. Зайдёшь к нему? Он обрадуется, не бойся, — усмехнулась и отошла в сторону. Миша был не очень уверен, что парень одобрит вторжение в личное пространство, но рискнуть стоило. Если пацан начнёт орать или что похуже, то этот щенок поедет обратно к Антону и присоединится к остальным своим братьям и сестре в мешке. Михаил не стучал и не подавал голоса. Открыл дверь и нагло ступил грязными ботинками в комнату парня, сразу заметив его спящего. Или притворяющегося, что он спит, чтобы избежать кого бы то ни было, кто к нему пришёл. Пацан лежал спиной к остальному миру и не двигался. Бритый затылок торчал из-под пледа, бок медленно поднимался и опускался. Саша теперь выглядел взрослым парнем. Здоровый кабан, к поведению которого были вопросы. То ли он ещё должен нагнать это, то ли должен просто перебеситься. Михаил на самом деле не помнил, как это было — взросление. Он вырос довольно быстро, и его детство — почти стёртая плёнка. Только надеялся, что Саша повзрослеет как можно скорее, потому что иначе ему станет жить ещё сложнее. Михаил разулся и тяжело вздохнул, не желая будить Сашу. Осмотрел комнату пацана, убранную, с собачьими игрушками возле компьютерного стола, с флагом Америки над кроватью, и ступил глубже, чтобы положить щенка рядом с парнем и уйти. И как только поставил щенка на ноги — пожалел, потому что тот стал прыгать и кусать плед, под которым спал самый настоящий зверь, если его потревожить. — Я, блядь, говорил не заходить ко мне, — зарычал он и резко сел на кровати. — Я гово… — и замер, когда увидел посреди своей комнаты Михаила, что стоял и легко улыбался, наслаждаясь полной растерянностью пацана. — Ты аху… И опять замер, когда уронил взгляд на виновника своего пробуждения, что кусал его коленку под пледом. Саша так резко изменился в лице, что впору было смеяться, но Миша лишь тепло улыбался, понимая, что да — он угадал с этим внезапным подарком. — Приветик, — сказал растерянно Саша и погладил щенка, которому было явно не до ласк — он хотел играть. — Это… это… — Это тебе мой подарочек на Новый Год, — хмыкнул Миша и прошёл на выход из комнаты. Обулся, застегнул куртку и ещё раз посмотрел на парня, который явно хотел что-то сказать, но не знал как. Его губы подрагивали, рот иногда открывался, а потом закрывался, но сам Саша не произнёс ни звука. — Не за что, Сань. Я тоже иногда бываю неправ, — и, подмигнув обомлевшему парню, кивнул Ольге и вышел из квартиры, не чувствуя себя от этого действия ни хорошо, ни плохо. Время покажет, как к этому относиться. Одно он знал наверняка — пора завязывать с помощью парню. Миша уже переходит границы. *** — Нет, я не понимаю! — прикрикнул Святослав, стоило Саше выйти из комнаты, чтобы сделать себе чая. Щенок вылетел за ним и побежал на крик, а парень почему-то замер на углу. — Объясни нормально, какого чёрта?.. Я не… Нет, Мих! Надо было сначала меня спросить! Прижавшись спиной к стене, Саша нахмурился, прекрасно поняв, что разговор шёл о подаренном щенке и, судя по тону, Святослав животному явно был не рад и теперь делал выговор другу за этот поступок. И, несмотря на неоднозначное отношение к Михаилу, его хотелось защитить. Только вот Саша как стоял, так и продолжал стоять. — У него есть родители для этого, понимаешь?! Я не… не надо начинать, Миш… я ту собаку еле тянул, а тут щенок! Я не банк! И нет, не нужна мне твоя помощь! Просто надо думать головой, что делаешь и кому! Вздохнув, Саша вышел из-за угла на раз-два и сразу встретился осуждающим взглядом с выцветшими глазами отца. — Всё, хватит, Мих, потом поговорим. Пока, — и с грохотом бросил трубку, — Доволен? — недовольно спросил у сына и сложил руки на груди. Саша раздражённо фыркнул. — Тем, что ты на Мишу выёбывался? — прищурился Саня. — Саш, хватит материться. Я не в настроении. И не надо лезть в наши с Мишей дела. — Это просто щенок. Могли бы вместо Миши мне его подарить. Вы же, блядь, родители или что-то в этом роде… — Саша, хватит! — рявкнул Святослав и уронил руки по швам. Кажется, тот и вправду был не в настроении, раз рискнул повысить голос на сына. — У меня нет денег на щенка! У меня сломалась машина, твоя мать болеет, её мать болеет, я кормлю вас всех! И ещё щенка я кормить не могу! Саша безрадостно рассмеялся. — Конечно. Тачка важнее сына. А! — поднял указательный палец к потолку. — Забыл, у тебя же нет сына, точно! — Саша, — предупреждающе рыкнул мужчина. — Похуй на его друзей, — загнул один палец, — похуй на его школу, в которую придётся идти после переезда, — загнул второй, — похуй, что сын призраком домой приходит, — третий, — похуй на всё! А знаешь, почему я именно Михе написал в тот день, когда меня прижали в туалете? Святослав перевёл уставший, раздражённый взгляд со стола на сына. — Потому что, оказывается, Мише я больше доверяю, чем вам. Выдержал тяжёлый взгляд Святослава и пошёл к себе в комнату, желая защитить мужчину от нападок отца и как следует поблагодарить его за щенка, о котором Саша мечтал ещё с детства. О своей собаке. И тут его дал никто иной, как тот, кого Саша некогда ненавидел. Ненавидел год назад. Сейчас своё отношение к Мише Саша никак не мог описать. Уважение, благодарность и совсем чуть-чуть раздражения. С мужчиной, и, кажется, только с ним, Саня мог быть собой. Его могли обнять и приструнить громким голосом, а ещё Миша смотрел на него именно как на ребёнка. Глупого, недальновидного и истеричного. От этого парню иногда было стыдно, но с тем же было и хорошо, потому что кто-кто, но Миша хотя бы видел его, а не смотрел сквозь. Взяв с компьютерного стола телефон, Саша плюхнулся на кровать и быстро отыскал в контактах телефон Михаила, который он никогда и не удалял. Так. На всякий случай. Прикинул примерно, сколько осталось денег и принялся печатать сообщение, надеясь, что телефон мужчины остался тем же. «Привет. Спасибо тебе большое за щенка» Отправил и прикусил губу. А после, когда мимо комнаты грозно прошёл отец, написал ещё. «Вообще за всё тебе спасибо, Миш. Наверное, из всех, кого я ненавижу, ты единственный, кто этого не заслужил» Отправил и облегчённо вздохнул, чувствуя, как стало чуть легче на душе. В лицо бы он это никогда ему не сказал. Да и вообще, странно вышло, Михаил был единственным пока человеком за довольно долгое время, перед которым Саша готов был признать свою вину. «щенок тебе за то что перестаёшь быть гандоном ;)» Тихо посмеявшись, Саша отложил телефон и подобрал щенка, что не мог запрыгнуть на кровать, но очень этого хотел. Положил его рядом, погладил и понял одну хрупкую вещь для себя: что мир может быть чуточку светлее, если вести себя поспокойнее с некоторыми людьми. И что человек и вправду нужен человеку. И Миша первый, кто смог это показать всего за пару встреч после возвращения из Чечни. — Будем считать, что Белле стало лучше у своих настоящих хозяев, а я просто не дал ей потеряться окончательно за год, да? А ты у меня будешь настоящей Зимой, — улыбнулся шире и обвёл комнату взглядом, думая, где сделать щенку угол и что с ним делать дальше, ведь ссать и срать он пока будет дома. А ещё его нужно будет завтра отвести к ветеринару. Может, этот мент не так и плох. Может, и Москва будет не такой унылой если позволить себе довериться кому-нибудь ещё, помимо Михаила.