Fila vitae

      Одному только Ками известно сколько миссий я смогла выполнить за три месяца после своего выздоровления.       На следующий день после того, как меня в очередной раз обозвали шпионкой, я твердо решила, что нужно начать пользоваться своим званием и пошла в Резиденцию Хокаге, чтобы попросить о миссии. Ее я получила уже через несколько дней. Это была обычная разведка вместе с парой парней, которым было по пятнадцать и командиром, которому было лет тридцать. За время вылазки, которая длилась около недели, я несколько раз смогла применить ирьёниндзюцу и потренироваться со своими ударами. Шпиона Тумана, которого мы поймали возле границы сильно ранил командир нашей команды и если бы я сильно не постаралась, то он умер бы прежде, чем мы успели доставить его в Коноху.       Я даже представить не могла, сколько врагов сейчас у страны Огня. В каждой миссии были ранения, каждый вражеский кунай целился в мой протектор или моих напарников. Все в этом времени было пропитано ненавистью и жестокостью по отношению даже к обычным мирным жителям.       Такая рутина выпивала из меня все соки, но помогала расти. За эти три месяца я достигла большего прогресса, чем в мое время за шесть месяцев. Я больше не боялась смотреть в глаза недоброжелателям, не боялась крови, не боялась лечить и быть раненной.       Я изменилась.       Вместе с тем менялась и погода. Листья на деревьях уже давно обрели желто-оранжевый оттенок, опали и теперь валялись под ногами — в лужах от холодного дождя и подобие снега. Возвращаясь домой, я пинала небольшие камушки и вдыхала прохладный ночной воздух. Людей на улицах было намного меньше, чем раньше — прогулки сейчас не доставляли такого удовольствия, как месяц или два назад, когда ветер с холмов еще не завывал от своей силы. Я даже и не помню, когда просто гуляла с кем-то. Наверное, еще до миссий, которые могли длится по нескольку дней. В перерывах между заданиями, я практически не вылезала из дома или больницы, а также не виделась с моими… друзьями. День рождения Какаши-сенсея я пропустила, но оставила Минато-сану стопку книг, перевязанную лентой. Это конечно не Ича-ича, но… ему еще рано читать такое.       Достав ключ из кармана брюк, я поднялась по ступенькам и начала открывать дверь в квартиру, стараясь делать это, как можно тише. Открыв ее, я сняла обувь, рюкзак и жилет, оставляя это все в небольшом коридорчике. На носочках я пошла сначала в свою спальню, а потом ванную.       Свет повсюду был выключен, поскольку на часах было два часа ночи и хозяева этой квартиры вероятнее всего уже спали. Приняв душ, я посмотрела в зеркале на отросшие чуть ниже плеча волосы и пометила себе, что нужно постричься завтра или послезавтра, потому что ходить с хвостиком мне не нравилось, а плести косички я не умела. Надев пижаму, я ощутимо расслабилась и хотела пойти на кухню, чтобы что-нибудь съесть, но чуть не обделалась, когда увидела в темноте женскую фигуру. — Кушина-сан! — сказала я шепотом, прикладывая руку к груди. — Зачем так пугать? — А ты чего так поздно возвращаешься даттэбане? — тоже тихо сказала она и подошла ближе, включая светильник. — Ты уже ела? — Еще нет, только хотела что-нибудь найти, — я пожала плечами, останавливаясь перед ней. — Ты кажется подросла, — женщина улыбнулась и погладила меня по голове, — и волосы так отрасли. — Я хочу их состричь, они мешают мне во время миссий, — я взяла одну прядку и откинула ее назад. — Почему? Мне никогда не мешали, — глядя на длинный хвост красных волос, я растянула уголки губ в улыбке. — Ты с ними выглядишь очень мило.       Я тихо рассмеялась.       После инцидента в больнице и с началом моих миссий, наши взаимоотношения с Узумаки существенно поменялись. Наверное, потому что в выходные дни я проводила все свободное время с ней; или из-за того, что она иногда учила меня некоторым техникам и вязанию. Теперь наше общение выглядело, как материнско-сестринские что-ли… но… она все же не могла заменить мне мою маму. Хоть, Мебуки и находилась в пешей доступности от моего дома, но я не была ее дочкой, она не узнавала меня. Я совру, если скажу, что мне совсем не нужно родительское внимание. Я ужасно скучаю за мамой и папой, скучаю за их руганью, за тем, как мама ворчала на меня, но давала дельные советы; как папа забывал элементарные вещи, которые просили сделать мы с мамой. Я бы отдала многое, чтобы ощутить настоящую родительскую любовь снова и сейчас я получаю ее от женщины, что приютила меня, переживала за меня, кормила и поддерживала. Да, у нее были свои странности, но… она стала очень важным человеком для меня. Жаль, что Наруто так и не узнал, кем была его мама. Она прекрасна во многих смыслах и я хотела бы быть такой, как она. — Я приготовила мисо-суп, как ты любишь — он стоит на плите, — Узумаки плотнее укуталась в халат, а я снова поджала губы в улыбке. — Спасибо. — Да не за что, кушай и ложись спать, мы не будем тебя будить завтра. — Хорошо, — я кивнула и соединила ладони за спиной, перекатываясь с пяток на носки.       Кушина вопросительно подняла брови, глядя на меня. — Можно я вас обниму? — поджав губы, я встретилась с ней взглядом, а джинчурики в свою очередь улыбнулась еще шире, чем раньше и развела руки в разные стороны.       Я сделала шаг навстречу и обняла ее, положив голову ей на плечо. — Спасибо вам, — прошептала я.       Она потерла ладонью по моей спине и сжала меня немного сильнее. — Не за что, Сакура.       Когда я отстранилась, она посмотрела мне в глаза и погладила по щеке. — Встреться с ребятами, Какаши хочет поблагодарить тебя за книги. — Зачем? Это ведь подарок, — недоуменно спросила я.       Узумаки коротко вздохнула, все еще держа на лице широкую улыбку. — Может, это повод тебя увидеть? Обито постоянно спрашивает, жива ли ты, Какаши тоже, — она обвела взглядом комнату. — Я… поняла…. хорошо, — я кивнула, обошла женщину, взяла тарелку и начала наполнять ее ароматным супом, от запаха которого мой желудок уже изворачивался внутри. Поставив его на стол, я взяла ложку и села на стул, встречаясь с синими глазами Кушины. — Вы тоже хотите? — Тебе неловко из-за этого, да? — она села напротив. — Из-за чего? — я непонимающе нахмурила брови. — Из-за… их внимания? Ты стала отдаляться ото всех. Это как-то связано с твоим желанием защитить нас? — ее голос был спокойным, она могла руководить собой, когда этого требовала ситуация — это я поняла еще давно.       Когда-то я снова попыталась заговорить с ней и Минато-саном о будущей угрозе, но только уже не в таких ярких красках. Я не вдавалась в подробности, потому что все предыдущие попытки они забывали и снова возвращались к тому разговору. Мне пришлось сообщить лишь о моих личных опасениях и домыслах — не без слез после неудавшихся заходов. Мое чувство долга и совесть будут душить меня до самой моей кончины, если с кем-нибудь из них что-нибудь случится. Меня преследовала настоящая паранойя, подпитываемая повторяющимися снами. Изо дня в день я видела мальчика придавленного камнем и чудовище, что смотрело на меня своим красным глазом.       Только здесь, в этом доме я могла ослаблять бдительность, следовать указаниям Орочимару, которые он написал в свитках и направлять большую часть моей чакры в “резерв”. Капля за каплей, я чувствовала, что где-то внутри накапливается энергия; сила, которая мне так необходима, но у всего была своя цена. Возвращаясь с миссий, я сплю по многу часов, чтобы чакра восстанавливалась быстрее; ем, как взрослый парень, чтобы не чувствовать истощения. Да, я набираю вес в эти дни и явно чувствую изменения в своем теле, но все они — к лучшему. Я действительно подросла, мое тело стало намного крепче, даже появилась небольшая грудь — когда-то главный предмет насмешек от моей подруги Ино. Возможно, сейчас я была больше похожа на девочку, чем когда-либо. — И нет и да… я скучаю за ними, вы можете даже в этом не сомневаться, но я устаю на миссиях и мне хочется какой-никакой тишины и покоя, — я даже не узнавала свой голос от усталости.       Внутри меня звенела тишина. Вторая Сакура молчала уже давно, лишь иногда вмешивалась, когда мои эмоции били через край, что сейчас случалось крайне редко. Она не комментировала сны, которые довольно быстро переросли в кошмары. Пару раз я слышала тихую ругань, когда мне снился Наруто — с протектором набекрень и обещающий, что вернет Саске. Ей тоже было больно видеть его и больно, что я постепенно забывала его лицо, несмотря на то, что он чудовищно похож на своего отца. Во снах я видела его и живым и мертвым. Сначала ярким и теплым словно солнце, а потом холодным, как сырая земля, в которую его закопали. Увидев, что мой взгляд вперился в салфетку на столе, Узумаки коснулась моей руки, отчего я вздрогнула и продолжила медленно есть уже остывший суп. — Сакура, на миссиях… все нормально? — это был очень аккуратный и поверхностный вопрос, чтобы понять, что со мной.       Я немного сжалась от картины, которую очень хотела стереть из памяти и даже почти смогла это сделать. Картина, как на моих глазах взрывается голова освобожденного заложника. Я была не готова к такому зрелищу, несмотря на то, что уже успела увидеть достаточно много крови. Нелегко оттереть от себя чьи-то присохшие мозги. Тогда я день не могла прикасаться к еде, лишь запихивалась солдатскими пилюлями, от которых хотелось блевать еще больше. — Вы знаете, что нынешние миссии тяжело… назвать нормальными, — я отпила суп. — Если тебе тяжело, ты можешь взять перерыв — никто тебя за это не осудит. — Я… хочу это делать. Мои навыки ирьёниндзюцу совершенствуются, тайдзюцу тоже. Эти миссии… они идут мне на пользу. Вы ведь видите, — я опустила голову на свое тело. — Да, вижу… тогда, делай, как знаешь, только не в ущерб себе, договорились? — ее синие глаза хоть и были сонными, но выражали такой же “свет”, какой был у Наруто. — Договорились, — я улыбнулась и продолжила есть, а Узумаки в свою очередь встала, помахала мне рукой и пошла в их с Минато-саном комнату.       После позднего ужина, я помыла посуду и уже хотела пойти в спальню, но увидела на журнальном столике в гостиной книгу, к которой присматривалась уже довольно давно. Ее же я подарила Какаши, но почему-то не решилась купить себе. Она была о драконах и древних существах, что владели магией, но ненавидели людей. Но больше она была о герое, который боролся с ними.       Поджав губы, я обдумывала — прочитать книгу завтра или просмотреть буквально пару страничек сегодня?       Непреодолимый интерес заставил меня сесть на диван, поджать ноги под себя и взять книгу. Открыв оглавление, я тут же наткнулась на закладку — слегка потрепанную и довольно старую — с сухоцветами приклеенными к пожелтевшему картону. Книга была новой — в этом я уверена наверняка, потому что корешок приятно хрустел, когда я раскрывала ее шире.       “Возможно, Кушина-сан положила ее сюда” — я пожала плечами и начала читать, уже жалея о своем решении, потому что с первых страниц я будто провалилась в какое-то гендзюцу, без возможности оторваться от черно-белых строчек.

***

      Ненавистные мне сны перемешивались, как кофе с молоком. Они переносили меня с поляны, где мы собирали с Ино цветы к кровавому полю, где я снова наблюдала то за убийством друга, то за страданиями троих людей. Я смотрела на схватку Наруто и Саске и ничего не могла сделать, стояла, прикованная к земле. Из моих глаз ручьем текли слезы, а они продолжали разрушать долину своими проклятиями. Потом горизонт полностью заполненный людьми и в самом центре мальчик, что пробивает грудь девочки. Все события проносились, как снежный ком, сметая меня с ног. Я тонула в море крови, ненависти и смерти. Мне было страшно, хотелось спрятаться в каком-нибудь закутке, что я и пыталась сделать, срываясь на бег в сторону леса, из которого явилось одноглазое чудовище.       Мое дыхание сбивалось, слезы слепили и щипали глаза. Пытаясь свернуть на полной скорости, я поскользнулась и упала на бок, но поднялась, потому что чувствовала приближение этого существа — он больше не был человеком, несмотря на наполненный болью глаз. Я чувствовала, что он — зло, которое утащит меня со всеми этими людьми, за Наруто, который погиб от руки Саске.       Спрятавшись в корнях огромного дерева, я наблюдала, как остатки света пожирает тьма; как луна окрашивается в кровавый цвет, прокладывая ему дорогу ко мне. Я сильнее вжалась в древесину, слыша тихие шаги и нашептывания. Кажется, даже мое сердце замерло в ожидании, пропуская сильные удары.       Про себя я молилась всем существующим Богам, чтобы мне помогли, чтобы спасли от него, но не услышали. Через секунду его лицо и этот чертов глаз уже были предо мной, страх сковал меня настолько, что я не могла дышать и наконец я вырвалась из сна.       Резко распахнув веки, я встретилась взглядом с черными радужками и закричав, прижала к себе кусок ткани, упираясь лопатками в спинку дивана. Мое дыхание сильно потяжелело, футболка липла к моему телу, а Обито, что пытался меня разбудить, поднял руки и попятился назад. — Извини, я не хотел тебя пугать.       Я бегала взглядом между ним, нахмуренным Какаши и Рин, что казалось, пыталась не проявлять интерес, однако ее выдавала дергающаяся нога. — Да пошел ты, шаннаро! — взревела я, поднимаясь с дивана и чувствуя, как сильно я вспотела.       Прижав к себе плед, я пошла в ванну, совершенно не обращая внимания на гостей, а потом вернулась через двадцать минут, глядя на то, как они о чем-то переговариваются. Проворчав себе под нос пару ругательств, я поплелась на кухню и поставила чайник.       Весь этот ужас до сих пор отзывался эхом внутри меня, поэтому я даже не обратила внимания на то, как троица окружила меня и теперь разглядывала, как какой-то экспонат.       Какаши прокашлялся, пытаясь привлечь мое внимание. Я же уперлась руками в столешницу и тяжело выдохнула. — Извините… мне приснился кошмар, я не хотела… вас обидеть, — хриплым голосом проговорила я и достала четыре чашки. — Часто… тебя мучают кошмары? — Хатаке встал справа от меня и попытался заглянуть в мое лицо. — Чаще, чем хотелось бы, — я посмотрела на него и заметила, что он тоже немного изменился, а именно — взглядом.       Он не смотрел на меня с презрением или ненавистью, как раньше. Сейчас это было похоже на искреннее беспокойство и… что-то еще. Что именно — я не хотела разбираться. Мне нужно поесть и снова приступить к отправлению части чакры в “резерв”. Я не была уверена в том, что делаю, но надеюсь, что когда-нибудь это принесет хоть какую-то пользу.       Повернув голову назад, я встретилась взглядом с Рин. Мы не разговаривали с ней с экзамена. Я так и не извинилась. И она, похоже, не нуждалась в моих извинениях. Она держалась особняком, глядя на мой жалкий вид.       “Она изменилась” — еле слышно отозвалась моя вторая личность.       Я буднично взяла несколько пакетиков жасминового чая, который полюбился мне после встречи с бабушкой Обито и начала разливать по чашкам кипяток. Взяв две кружки, я повернулась к Нохара и вручила ей одну, проговаривая: — Мне жаль, что я поступила так с тобой на экзамене. Прости меня. Учиха и Хатаке переглянулись между собой.       Если раньше мы с Рин были почти одного роста, то сейчас я возвышалась над ней на добрых несколько сантиметров. На сколько же я вытянулась за эти месяцы?       Она округлила глаза. — И я не планировала забирать у тебя Какаши и Обито. Не знаю, какие ты там чувства питаешь к ним, если не только дружеские… — от моих слов на ее щеках появился румянец и судя по неловкому кашлю со стороны, у мальчиков тоже. — … ну в общем у вас связь покрепче будет, чем со мной, поэтому не обижайся на меня за это. Мне никто из этих олухов не нравится… в романтическом плане.       Я бы закопала себя от стыда, если бы влюбилась в своего сенсея, несмотря на то, что мы одногодки. — Почему это мы олухи?! — завопил румяный Обито. — И что это за извинения такие?!       Я вздохнула и пожала плечами, а Рин понимающе кивнула. — Так что, мир? — не обращая внимания на притихшего Какаши и извергающего миллион слов в минуту Учиху, я протянула ей мизинец свободной руки. — Мир, — она улыбнулась своей привычной ласковой улыбкой, от которой, я уверена — у Обито подкашиваются колени и сжала мой мизинец в ответ. — Через несколько дней в Конохе будет зимний фестиваль… пойдешь со мной и мальчиками на него?       Я села за стол и посмотрела на лицо своего сенсея. Кожа над маской слегка покраснела.              “Из-за чего это он?” — Я бы с удовольствием, но у меня нет подходящей одежды, — я поднесла чашку к губам. — Если хочешь, можем сходить вместе по магазинам и купить тебе что-нибудь? — Рин села напротив меня, а ее друзья остались переглядываться. — Ну, наверное можно… у меня не слишком много зимних вещей, поэтому ходить придется долго, — я снова отпила чай. — Отлично! — девочка улыбнулась во все тридцать два и посмотрела на слегка отстраненных сокомандников. — Вы с нами? — Нет, спасибо. Думаем, вы и без нас справитесь, — Какаши прокашлялся и взяв кружку, сел рядом со мной.       Я повернула к нему голову и почему-то мне вспомнился момент, когда рука моего сенсея всегда оказывалась у меня на макушке, когда я о чем-то задумывалась или грустила. Он нынешний совсем не похож на себя в будущем. — Какаши, скучал за мной? — я улыбнулась своему воспоминанию. — Нет, мне без тебя было даже легче, — буркнул он, отпивая чай.       Я с трудом удержалась, чтобы не коснуться его волос, как это делал он сам. Вместо этого, я игриво ткнула его локтем. — А Кушина-сан сказала мне иначе. — Она придумала все, пей свой чай, — он кивнул на мою кружку, а я рассмеялась, быстро отпустив кошмарный сон.

***

      Долгий поход по магазинам выбил из меня все силы, потому что я упрямо продолжала “откладывать” чакру. Мы с Рин успели купить мне теплую юкату для завтрашнего фестиваля, две пары брюк, несколько теплых свитеров и курточку. На все это я потратила почти половину своих сбережений от миссий.       Честно говоря, я думала о том, чтобы на эти деньги переехать в какую-нибудь однокомнатную квартиру и оставить Минато-сана и Кушину-сан в покое, но понимала, что сначала стоит это обсудить непосредственно с ними.       После всего этого, Рин потащила меня в чайную, где я смогла согреть заледеневшие руки и наконец поговорить с ней наедине. Этот разговор был непринужденным — о платьях, медицине, мальчиках, отросших волосах и многом другом. Пустой болтовни мне наверное не хватало больше всего. Я ценю то время, когда Ино могла спокойно отыскать меня и жужжать почти весь день о каких-то туфельках и родителях, что не давали ей свободы. — Сакура, а когда… у тебя день рождения? — аккуратно поинтересовалась Рин. — Ты мало рассказывала о себе и нам с ребятами было интересно.       Я улыбнулась и слегка прищурилась. — А ты как думаешь — когда я родилась? — Мммм… — Нохара поджала губы, разглядывая деревянный потолок. — В середине лета? — Нет, — я отрицательно покачала головой и стянула один шарик данго со шпажки. — Весной? — А холодные времена года ты не рассматриваешь? — намеренно подшутила я, чтобы спутать подругу. — Значит, зимой? Когда? — она поерзала на диванчике.       Я снова усмехнулась. — Не зимой, Рин. — Но… когда? — она округлила глаза.              Сложив руки на столе, я посмотрела в окно. — Я родилась в день начала Цубаки Мацури, двадцать восьмого марта. — Это… так тебе подходит, — завороженно произнесла она. — И как я раньше не догадалась? — Не знаю, — я добродушно пожала плечами. — В год когда я родилась, камелии и сакуры цвели пышнее, чем обычно — так сказала мне моя мама. Поэтому она дала мне это имя. — Оно тебе очень идет, — нежно произнесла девочка, на что я кивнула и продолжила пить чай.       Через еще полтора часа болтовни и обсуждения завтрашнего фестиваля, мы разошлись по домам. После вечернего холода, было приятно вернутся в теплое жилище и наконец избавиться от чертовых пакетов с одеждой. Встретившиеся мне Минато и Кушина, с интересом осмотрели мои покупки и последняя слезно попросила, чтобы я все это примерила. Отказывать мне не хотелось, поэтому я выполнила ее просьбу, поужинала и легла спать.

***

      Послушно сидя на стуле, я ждала, пока Кушина-сан управится с моими не слишком длинными волосами, которые она захотела собрать в прическу красивой заколкой с тремя цветками сакуры. Ее мне подарил Минато-сан, который уже переоделся в темно-синее кимоно и наблюдал за тем, как его жена, тоже облаченная в похожего цвета юкату с белыми цветами что-то делала у меня на голове. Надув губы, я поправила рукав своей одежды и дождалась момента, пока Узумаки не отойдет и довольно кивнет, сопровождая все это улыбкой.       Я поднялась со стула и подошла к зеркалу, глядя на мои волосы, часть которых была собрана сзади. Длинная челка же обрамляла мое лицо спереди, делая его более миловидным. Потом я поправила красную юкату с узорами ветвей цветущей вишни. Она хоть и выглядела простой, но смотрелась очень гармоничной в совокупности с моей внешностью. — Тебе очень идет эта юката, — Кушина обняла меня за плечи и повернула лицом к Минато. — Правда ведь? — Вы обе очень красивые, — ответил он, улыбнувшись, наверное, так широко как мог.       Совсем скоро мы покинули квартиру и втроем пошли в направлении шумного фестиваля. Люди со всех районов стекались в центр, а небо начало одаривать жителей Конохи снегопадом. Я никогда не была на подобного рода мероприятиях, в наше время зимой такое не проводилось — все начиналось весной и заканчивалось теплой осенью.       Страна Огня не была щедрой на сильные морозы и снегопады, но иногда… когда деревню все таки заметало вьюгой, я любила играть в снежки. Помню, как однажды папа закинул мне снежный шарик прямо за воротник и я скакала так сильно, лишь бы он поскорее растаял, либо вывалился из курточки. Наруто тоже любил снег. Когда мы были в академии, они с Кибой часто провоцировали целые поединки и вовлекали в них Шикамару и Чоджи. Я никогда не принимала в этом участия, потому что считала Узумаки откровенным идиотом. Сейчас бы я многое отдала, чтобы побыть с ним хотя бы минуту.       Несмотря на холодную погоду, здесь было… тепло. Улицы, подходящие к фестивалю были освещены фонариками. Немного дальше протягивалась целая дорога со снежными скульптурами. По обе стороны бульвара, что вел прямо к Резиденции расположились торговые лавки с сувенирами, горячими напитками и едой. Подле них скапливалось множество людей. Среди них я нашла своих родителей. Мама в золотисто-желтой юкате и папа в черном кимоно. Увидев их — молодых и счастливых, я оторопела. Кушина-сан и Минато-сан, кажется, даже не заметили этого и пошли дальше, держа друг друга под руку.       Оглянувшись вокруг, я поняла, что… что-то не так. Внутри у меня появилась сильная тревога, почему я понять не могла. Такое чувство, словно вот-вот все станет хуже. В разы хуже.       Положив руку на широкий пояс, я сделала вдох и отчаянно захотела уйти куда-нибудь подальше отсюда. Мне буквально было нечем дышать от неожиданного прилива паники. Прежде я с таким не сталкивалась, если не считать те ужасные сны.       Страх окружил меня со всех сторон.       На негнущихся ногах, я пошла обратно. Почему-то мне было невыносимо находится здесь. Слишком тяжело и ужасно страшно. С каждым моим шагом, дыхание становилось все тяжелее, из-за холода во рту все пересохло, а вся моя одежда сейчас казалась смертельным грузом, что не давал мне сделать даже вдох.       Свернув за угол, я отдалилась от шумного фестиваля и припала к холодной стене. — Шаннаро… — проскулила я, упираясь руками в колени и пытаясь вдохнуть поглубже.       Что же со мной такое?       “Это плата.” — ответила моя внутренняя советница.       Уперевшись рукой в стену, я пошла дальше. Из глаз самовольно начали литься слезы, а страх занял лидирующие позиции в моей голове.

***

      Когда буря внутри меня стихла, прошло по меньшей мере сорок минут. Я сидела на лавочке в парке и наблюдала, как снежинки падают на землю, сливаясь с тонким слоем снега.       Благодаря тому, что юката была теплой я не замерзла. Мне вроде и хотелось вернутся на фестиваль, откуда доносилась музыка и гомон людей, но меня останавливало то, что случилось со мной. Я боялась повторения этого чувства безысходности, поэтому… выбрала это место. Я не хотела снова увидеть родителей. потому что… мне было больно. Мне хотелось подойти, обнять их и по-детски попросить какое-нибудь угощение. Я знала, что Кушина-сан и Минато-сан купили бы, они помогли, если бы я попросила, но впервые в жизни я нуждалась в одиночестве больше, чем в ком-либо.       Наградив ладони теплым дыханием, я начала растирать их и продолжать наблюдать за снегом. Возможно, было бы разумнее пойти домой, чтобы не мерзнуть, а когда семья Намикадзе вернется — сказать, что я просто устала и вернулась. Это не было бы ложью, я действительно чувствовала легкую сонливость, из-за значимой доли чакры, которая ушла в резерв. Но… я ведь обещала Рин и ребятам, что буду на этом фестивале. Отрицательно покачав головой, я осталась на своем месте.       Склонив голову в сторону, я начала наблюдать за своими болтающимися ногами. Через несколько минут я услышала торопливые шаги, но решила не обращать на это внимания, рисуя правой ногой на снегу непонятные узоры. Эти шаги становились все ближе, пока не прекратились в паре шагов от места, где я сидела.       Повернувшись, я увидела Какаши-сенсея. Широко раскрыв глаза, он смотрел на меня, на что я подняла брови и прекратила любое движение своего тела.       Он сделал еще пару шагов навстречу и остановился прямо передо мной. — Что ты здесь делаешь? Почему ты не на фестивале? — он был обеспокоен. — Мне… стало плохо, поэтому я пришла сюда, — просто ответила я, — а ты что здесь делаешь? — Ты не замерзла? — скорее всего его впечатлили мои красные щеки, раз он это спросил. — Нет, не замерзла, — я отрицательно покачала головой.       Его глаза бегали по моей юкате, собранным волосам и снова по лицу. Уши Хатаке были красными, как и ладони. Он в отличие от меня, похоже, и правда замерз.       Я поднялась, отряхнула традиционный наряд и встретилась с ним взглядом. Он стал немного выше. — Пошли выпьем чай, — проговорила я, пряча руки в широких рукавах одежд. — Ты ведь не замерзла, — он нахмурил брови. — Я нет, а ты похоже да, — я пожала плечами и пошла по освещенной тропинке в сторону центра Конохи.       Я не хотела возвращаться, но присутствие Какаши давало мне какое-то ощущение безопасности, хоть он и немного отставал от меня. Когда он увидел, что я замедлила шаг, то сразу поравнялся со мной. — Как ты узнал, что я здесь? — после поворота головы от висюльки на заколке послышался тихий звон. — Гай сказал мне, когда увидел, что я ищу тебя, — он заложил руки за спину и посмотрел на свои ноги. — Зачем ты искал меня? — беспристрастно спросила я, сама удивляясь своему тону. — Ты ведь обещала быть на фестивале. И Кушина-сан с Минато-саном сказали, что пришли вместе с тобой, но больше не видели тебя, поэтому… я начал переживать, что что-то могло случится, — он говорил правду. — Ясно, — я кивнула.       Между нами повисла тишина, разбавляемая хрустом снега. Через несколько минут, я почувствовала, что он снова хочет что-то сказать, но не решается. — Сакура… — он остановил меня, пронизывая внимательным взглядом, — я хотел тебе кое-что сказать…       Сердце в груди почему-то забилось чаще. Легкие опять начало жечь от недостатка воздуха. Я ухватилась за широкий пояс, пытаясь его оттянуть, чтобы стало немного легче. Это не ускользнуло от внимания Какаши, который аккуратно взял меня за руку и посмотрел в глаза. — Сакура? — Мне нужно переодеться, — ответила я, хватая подол юкаты. — Я больше так не могу, этот чертов пояс не дает мне дышать.       Хатаке молча кивнул головой и повел меня домой.

***

      Снимать все это традиционное великолепие было сложнее, чем надевать, как минимум потому что мне в этом помогала Кушина-сан, как максимум — я ужасно вспотела, пока вся одежда не оказалась на полу моей спальни. Благо, что хоть прическа не растрепалась после стольких усилий снять эту тканевую пытку. Переступая все это, я достала из шкафа новые черные брюки и белый свитер с высоким горлом.       Какаши все это время ждал меня в гостиной. Он принял правильное решение, когда решил не надевать традиционный костюм. Возможно, только для меня это было пыткой, а может вина была вовсе не юкаты.       Когда я вышла, мой сенсей осмотрел мой внешний вид. — Тебе легче? — Намного, — я кивнула головой, — спасибо.       Он промолчал на мою благодарность, а я подошла ближе. — Прости, что не дослушала тебя. Что ты хотел сказать? — соединив свои ладони, я посмотрела в его глаза. — Я… хотел спросить насчет твоих кошмаров, — он совсем не об этом хотел поговорить, — из-за них тебе плохо?       Я сглотнула. — Нет. — Ты уже не в первый раз просыпаешься с таким ужасом на лице. В больнице ты уверяла всех, что все нормально, но вчера… ты выглядела ужасно, — мой учитель нахмурился, а я застыла в изумлении.       Он помнил то, что случилось перед разговором с Кушиной и Минато. — Если тебе совсем плохо от этих кошмаров, может, стоит сказать Кушине-сан или Минато-сенсею? Они могут тебе помочь, — он был искренен. — Это… не тот род вещей, с которыми они могут разобраться. Эти кошмары… — Они связаны со смертью твоего друга? — Какаши перебил меня и сжал кулаки. — Не только с его смертью, — коротко ответила я. — Смертью твоих родителей? — в его голосе я услышала что-то слишком личное, наполненное болью. — Мои родители живы, — призналась я, сама не зная зачем. — Просто моя встреча с ними невозможна. — Почему? — он сделал шаг вперед. — Потому что они не знают, что у них есть дочь. — Что это… — Давай пойдем на фестиваль. Я не хочу об этом разговаривать, — я пошла в коридор, начиная надевать теплую обувь.

***

      Встретив Рин, я больше не обмолвилась и словом со своим сенсеем. Мне не хотелось его видеть и ворошить собственные раны. Родителей я тоже больше не видела, либо не хотела замечать. Вместо этого, я молча пила чай и слушала восхищения девочки. Она водила меня из одной палатки в другую, заставляла участвовать в аттракционах, где тупым кунаем нужно было попасть в деревянную цель. Конечно же оружие просто отскакивало в сторону — местные дельцы знали, что разорятся, если дадут профессиональным убийцам острые ножи. Однако, это меня не остановило от выигрыша. Я метала кунаи с такой силой, что просто пробивала мишени. Мужчина, что отвечал за все это лишь молча всучил мне плюшевое нечто, похожее на кота и отправил куда подальше.       Делая уже десятый круг по лавочкам, мы заметили небольшой шатер, куда собственно и потащила меня Нохара. Из него несло благовониями и ладаном. Приоткрыв тканевую завесу, что служила входом, мы увидели в центре круглый стол со стеклянным шаром. Никого внутри не было. — Это развод какой-то, пошли отсюда, — я схватила Рин за руку и хотела покинуть палатку, но из темноты послышался бархатистый женский голос. — Проходите, милые девочки, — русоволосая девушка выглядела младше, чем звучал ее голос. Ее густые локоны были заплетены в длинную косу, на шее висел большой фиолетовый камень, обрамленный серебряными цепями. Лицо женщины было красивым и по внешности тяжело было сказать, что она ведьма-шарлатанка. Не слишком тонкие губы, разошлись в красивой улыбке, глаза обыкновенного чайного цвета глядели на нас двоих, призывая сесть за стол.       Нохара не замечая никакой угрозы, послушала ее, а я продолжала глядеть на нее — нос прямой, в его крыле было небольшое колечко, от которого шла тонкая цепочка, что соединялась с сережкой в ухе. Когда я подошла ближе — глаза начали отливать зеленым цветом, с интересом рассматривая меня. — Зачем же пожаловали ко мне такие юные… девушки? — она скрестила пальцы, укладывая их на стол. — А что вы можете нам предложить? — я прищурилась, глядя прямо в большие радужки, в которых отражался свет от шара. — Будущее; кто будет вашим суженым, как будут выглядеть ваши дети — что пожелаете, — она развела руками, — я могу ответить на любой ваш вопрос.       Улыбаясь, Рин посмотрела на меня, а потом на шарлатанку. — Каким будет мой муж? — она положила обе руки на стол, а я сильнее сжала плюшевого кота. — Могу я посмотреть твою ладонь? — мягко произнесла женщина. — Конечно, — девочка кивнула головой и простодушно протянула ей руку.       Та провела пальцем по линиям и нахмурилась. Вечно меняющиеся радужки скользнули по мне. — Будет ли у тебя муж… зависит от одной девушки, — гадалка откинулась на спинку своего стула и вздернула подбородок. — Если все пойдет так, как она желает — ты и твой муж воссоединитесь после долгой разлуки. — А если… нет? — Рин подняла брови. — А если нет, — зелено-черные глаза мазнули по мне вновь. — Если нет, то твой муж захочет уничтожить весь мир.       Моя подруга замерла, а потом тихо рассмеялась. — Похоже, он очень упертый человек. — Да, все верно, — женщина улыбнулась ей.       Я же напряглась. Вдоль позвоночника у меня пробежали мурашки. — Кто эта девушка? — заинтересованно произнесла ученица Минато. — Сильная, но израненная. Та, что тянет на себе тягости будущего, — от ее ответа волосы на моем затылке зашевелились, а данго, которые я съела совсем недавно, норовили выйти обратно. — Как она может… тянуть тягости будущего? — девочка нахмурилась, а я сильнее сжала кота. — На это вселенная ответа дать не может. Ты поймешь, когда придет время.       Ее голова повернулась ко мне. — Каждая вольна задать три вопроса, теперь твоя очередь, Сакура, — она так жестко произнесла мое имя, что я была готова достать оружие, спрятанное в сапоге. — Не стесняйся — спрашивай все что тебя волнует.       Я прикусила губу и проглотила ком, образовавшийся в горле. — Будут ли… у меня дети когда-нибудь? — ляпнула я первое, что пришло на ум.       Она рассмеялась, даже не попросила мою руку. — Если ты говоришь о своих собственных, то у тебя будет дочь. Черноволосая и черноглазая, как ее отец, но с твоим характером и волей. Вырастет настоящей воительницей, — она довольно улыбнулась и скрестила руки на груди. — Кто тогда… будет моим мужем? — я округлила глаза.       Ее изменившиеся радужки проскользили к Рин. — Выйди девочка, думаю, вопросы терзают ее сильнее, чем тебя.       Мы с подругой переглянулись. Она кивнула и покинула шатер без единого слова.       Ведьма хищно облизнулась, а я протянула пальцы к ботинку. — Все это… зависит от твоего выбора. Твой избранник, той несчастной… в конце ты будешь с тем, кого желала так сильно. — Как… он выглядит? — во мне проснулся страх. — Я уже описала его внешностью твоей дочери, — ее голос был спокойным, — я дам тебе больше вопросов, задавай. — Я смогу… спасти их? — я не стала называть имена — гадалка итак знала, кого я имела в виду. — Все зависит от тебя, Сакура. — О детях… что ты имела в виду под “если ты имеешь в виду собственных”? У меня будут еще дети? — я нахмурилась. — Сын. У тебя будет сын.       Я тяжело сглотнула. — Я… — Ты думаешь о мужчине… твоем сенсее, — ее губы расплылись в многозначительной улыбке. — Твой ребенок будет не от него. — Я не это имела в виду! — воскликнула я. — И не от мальчишки, влюбленного в твою подругу, — она рассмеялась, увидев гнев на моем лице. — Что меня ждет здесь? — я сжала челюсти. — Как и везде, — ее лицо посерьезнело. — Смерть. Ты будешь умирать везде, куда не попадешь — такова воля вселенной и твоего тела. — Сколько времени у меня есть? — я встала со стула. — До чего? До их смертей или твоей? — ведьма закинула ногу на ногу. — До их. — У тебя есть три месяца и чуть больше чем полтора года, — что-то в шаре закрутилось, — а что до твоей участи… все может изменится в любую секунду — сама ведь знаешь. — Кто ты такая, шаннаро? — процедила я сквозь зубы. — Та, что пришла дать ответы на твои вопросы, путешественница, — она намеренно выделила это слово.       Цвет в ее радужках закручивался подобно торнадо, перемешивая цвета и создавая новые оттенки. Когда я покидала палатку и кинула на нее последний взгляд — меня встретили сине-фиолетовые глаза.       Увидев их, я поняла, почему я так отчаянно не хотела идти в это место и почему тело вело меня подальше от него.       Я не хотела попасть в еще один кошмар, где мне придется узнать о чье-то смерти.