Цепи

      Я вздрогнула. По спине прямо до затылка пробежались мурашки, заставляя вновь поежиться. Желание спасаться бегством от нулевой отметки поднялось до ста. Вот кого я правда не хотела видеть сейчас, по какому-то злому умыслу находилась здесь.       Первая мысль — уйти, пока руки, ноги целы. И я правда уже спешила развернуться, оставить любопытного мальчонку на съедение этим гиенам. Хотя что ему сбудется, а вот я — точно получу.       Что-то остановило.       Липкий страх гладил по спине, почти подгонял меня, как глупого ребенка подальше от опасности. А я встала как истукан. И ведь мне правда не должно быть интересно. И это столь глупый поступок, но ведь нет ничего плохого в том, что я просто подслушаю. В любом случае моей вины здесь нет? Она сама с кем-то там устраивает разборки, они могли говорить более тише, если не хотели, чтобы их нашли.       Выглядывать через окно бесполезно, я всё ещё не могу понять их расположение, поэтому мое хлебало может вызвать некоторые вопросы, а потом и недовольство моим снующим в чужие дела носом. Здесь только прислушиваться надо. А вдруг я буду знать её грязный секретик? Хоть как-то мне надо развлекаться здесь, а то скука смертная.       — Что я тебе не додала? Чем я тебя обидела, что ты теперь меня игнорируешь? — столько отчаяния в ней ни разу не слыхала. — Всё из-за той девки? Мне надо было вмешаться и помочь тебе тогда?.. Скажи мне…       Ого, да у неё походу реально хахаль есть. А че они тогда так шифруются?       — Тодзи, мать твою, не молчи! — резкий истеричный крик заставил вздрогнуть и меня, и Наойю. — Не смей молчать, я тебе приказываю, грязная свинья!       Слышится звучная пощечина.       — Почему мне снова надо напоминать тебе?! — пощечина. — Я столько для тебя сделала! Ты до сих пор не сдох благодаря мне! Почему мне приходится каждый раз терпеть твои выходки! — ещё резкий звук, Мидори заметно пыхтит. — Я! Это я, с кем ты должен быть! Мы идеальны подходим друг другу, так почему в твою голову никак это не вопьется!..       Внутри настала тишина, слышно скрип пола, что-то упало, прокатившись вперед к окну. Это были дзори.       — Может быть, мне стоит убить её? Чтобы ты не мучался… Чтобы мы снова могли быть вместе… Я, честное слово, убью её. Эта тупица не заслуживает тебя… Никто не заслуживает тебя так, как я… Вылизывай.       Живот скрутило, а горло сжалось в спазме. Я прикрыла рот от шока, не веря в происходящее. Ещё не соединившиеся паззлы стали призрачно формировать картину, но осознание словно заблокировало любой доступ к точке невозврата.       Я отшатнулась от того окна, по-глупому оступилась и чуть не полетела в аут. Своё присутствие выдала в тот же миг, когда дзори шаркнула по земле. Мальчишка резко повернул голову в мою сторону, весь краснющий. Увидев его испуганный взгляд я без задней мысли схватила его за руку, сильно дернула, заставив издать болезненное «ай!», и потащила прочь отсюда.       Не было желания дослушивать тот абсурд. Мне вообще не следовало совать свой любопытный нос. О чем я вообще могла думать? Захотела поиграть в сучку? И что было бы дальше? Эта информация мне ни черта не дала… Лучше бы я вообще ничего не знала.       Перед глазами всё снова расплывалось.       Что делать теперь? Как мне теперь смотреть в глаза ей?.. А ему?       — Постой! — детский крик напугал меня, заставил очнуться от того странного наваждения. Я и не заметила, как насильно тащила мелкого окольными путями, желая спрятаться от призрачных взглядов. Рука отпустила маленькое запястье, и я осознала, насколько сильно сжимала его.       Наоя выглядел испуганным. Я впервые видела такое выражение на лице этого ребенка. В то же мгновение мне хотелось успокоить его — не потому, что во мне проснулись нежные и жалкие чувства, а потому, что он мог привлечь внимание. За своевольное обращение с ним мне снова могло перепасть, если бы это кто-то заметил.       Быстро огляделась — никого нет. Но чувство паранойи так внезапно зародилось, что даже собственному зрению я более не могла поверить. Это было ощущение, схожее на то, что моя интуиция не просто притупилась, а исчезла. А я так раньше гордилась этой своей чертой…       — Прости, — голос словно металл, готовое поддаться любому механическому воздействию, как бы не старалась взять себя в руки. Мысли путались, пока я в какой-то растерянности осматривала внешний вид мальчишки.       — Ты… Зачем ты…       — Что ты там делал? — я перебила Наою, мои глаза прекрасно видели его перешуганное состояние: тело как-то съежил и оленьими глазами бегал по моему лицу.       — Я…       — Ты в курсе, что это неправильно? — снова его перебила, заставляя краснеть. Я слышала, как резко вылетали собственные слова. Что же я делаю? Разве сама не смогла удержать любопытство?       Между нами настала тишина, и я чувствовала, что готова подскочить к ребенку, схватить того за плечи и хорошенько встряхнуть. Ощущение было подобно бурлящей злости, которую нельзя остановить так просто одной лишь мыслью, волей. И по всей видимости Наоя заметил, почувствовал это, так как сделал робкие шаги назад. Собрался убежать?.. И всем рассказать о моей небрежности?              Недопустимо!              — Наоя! — голос несдержанно повысился, мой один шаг в его сторону вернул между нами ту прежнюю дистанцию, когда я могла спокойно схватить маленькое тельце. — Ты не собираешься мне ответить? — стараюсь смягчить голос, но понимаю, что это не поможет успокоить тревогу ребенка.       — Я… Простите меня, пожалуйста, тётенька Нана, — у мальчика так же задрожал голос, нижняя губа поджалась в явной попытке сдержаться. А через две секунды у него полились слезы из глаз. — Я не хотел… Правда не хотел… Простите меня…       Он опустил голову, кусал свои губы и сдерживался, чтобы не разреветься громче. Слёзы каплями спадали прямо в траву. Сердце замерло, я не до конца осознавала слова Наойи, тупо глядела на его макушку, на его руки, сжимающие хакама. Как бы жаль не было, меня не посетило мягкое чувство, при котором хотелось протянуть руки и обнять это сотрясающее от слёз тельце. И всё же кое-что я смогла понять.       Он был напуган — я напугала его.       — Наоя, — с тихим вздохом села на колени перед ним. — Пожалуйста, перестань плакать, — чуть колеблясь, я всё-таки протянула ладонь к его лицу, дабы утереть слезы и показать, что пугать больше не собираюсь. На удивление, ребёнок легко поддался, хоть и дрогнул всем телом, когда ощутил касание.       Он поднял зареванные глаза, заставляя чуть нахмуриться. А жалость-то проснулась.              — Вы правда не будете ругаться? — неуверенный вопрос заставляет меня искренне удивиться.              — Конечно нет, — тут же отвечаю ему я, пока пальцы старательно утирали его мокрую кожу под глазами. — Как я могу так поступить с тобой? — о, а ведь на волне эмоций очень даже могла начать. Говорить ему об это, конечно же, не обязательно.       Тот шмыгнул носом, заложил свои руки за спину, явно смущаясь чего-то.       — Вас даже не раздражает моё жалкое состояние?       Я в легком удивлении подняла брови, старательно выжимая из себя иные эмоции, которые не находятся под властью гнева и отчаяния.       — Почему меня должно это раздражать? — риторически выбрасываю хоть какие-то слова. — Ты же ребенок, Наоя, — я в который раз отбрасываю этикет, считая, что лучшим способом успокоить — это обратиться лично. — Я не злюсь на тебя, конечно же, нет.       И осознаю, замирая с одной рукой на маленьком дрожащем плече. Неужели я пыталась сейчас обвинить его?.. Я чуть не вывела всё скопившееся дерьмо на невинного ребенка. Эта мысль заставила меня окончательно расколоться. Я хоть и была эгоистичной сволочью, но до такой степени падать не желала.       Тихие нервные смешки заставили тело мальца напрячься.       — Тетенька Нана? — я даже не осознала, как спрятала лицо за ладонью, сотрясаясь в таком же порыве плача. — Тетенька Нана! — Наоя неожиданно смело потянулся ко мне, обхватив мою лицо. — Почему вы плачете? Я всё-таки что-то сделал не так?       Господи, сколько невинности было в этом голосе. Что это с ним случилось? Один его раскрытый проказ мог вызвать совесть?       — Нет, — я убрала руку, хоть и желала скрыться от глаз, направленных на меня. Правда, перед ребенком мне не так уж и стыдно распускать нюни, если учитывать, что тот только что сейчас плакал. — Просто я тоже испугалась.       Мы встретились взглядами. Наоя понял, о чем я. И сколько бы зла не копилось во мне, предельно ясно становилось то, что об этой *связи* мальчик знал давно. Однако требовать от него ничего не стала. Ребенок на то и ребенок, что он ничего не понимает. Просто познает мир… Как иронично.       — Я… — неуверенно начала. — Пожалуй, должна идти. Тебе стоит заняться более важными делами, домашнее задание, например, — желая уже отвадиться от этой нежданной компании, мне больше всего хотелось зарыться под одеяло, в очередной раз представить, как я просыпаюсь у себя дома.       — С-сестренка Нана! — моим ненавязчивым прощанием пренебрегают, вдруг обнимая, что я чуть не завалилась на бок.       — Уже сестренка? — усмехнулась, не ожидая, что буквально все захотели перевернуть меня вверх тормашками.       — Мнн… Я… — он что-то замямлил, но я не смогла даже разглядеть его выражение, так как тот бесстыдно уткнулся мне в живот. — Прости меня за всё! Ты намного лучше Мидори! — как оказалось, пылкое признание не задело даже края моего сердца. Я смогла лишь промолчать, не зная, что ответить.       Впрочем отвечать мне не надо было — Наоя так же внезапно отстранился, пару секунд смотрел на меня большими опухшими глазами, а потом побежал прочь. И слава богу, иначе бы точно не пережила ещё одно такое красное лицо. Хотелось бы, конечно, задать вопрос, что так резко заставило его изменить мнение, но ведь знаю, что это совсем не то, что я хочу услышать сейчас.       Больше всего допросить хотелось любимого муженька. Допросить? А это вообще возможно?.. И что я услышу, даже если спрошу? Очередное молчание?.. Может быть, всё это к лучшему, чтобы наконец снялись мои розовые очки. Хотя… Какие розовые очки? Я ведь прекрасно осознавала, что ничего у нас не получится, просто слишком замечталась, пока он находился так обманчиво близко.       А-а-а-а, в жопу короче! Спать хочу! Да вот только надо быренько доделать свою работенку у тренировочных работ… Блять.       Метла! Эта ебучая метла! Я всё-таки про неё забыла!

***

      Правильно говорят — меньше знаешь, крепче спишь. Я думала, что опровергну эту фразу, стоит мне прийти уставшей в свою конуру, но…       Я ведь даже решила сегодня пропустить свой каждодневный душ. Поужинала жалким куском хлеба с зеленым чаем, наплевав на то, что оставалась целая порция на меня. По большей части я хотела избежать встречу с Мидори… К слову, метлу я на месте не нашла (полчаса потопталась около этих складов, боясь подходить слишком близко к месту, где в последний раз видела свою маленькую пропажу). Даже не знаю, на что надеяться в таком случае.       И всё же как хорошо, что я просто решила наплевать на все эти маленькие проблемы и просто свинтить пораньше себе в удовольствие. И всё же как жаль, что организм ни в какую не хотел засыпать.       Я лежала прилично долго для того, кто пытался уснуть. Ерзала на месте то сюда, то туда, готовая взаправду попытаться вырубиться на татами. Даже когда я придвинула футон к самой стеночке, чтобы всем телом и лицом упереться в неё, мне не удалось войти в мир Морфея. Хоть на потолок лезь…       И что более иронично, мне захотелось жрать — не покушать. Вот прям встать, в одном нижнем белье направиться на кухню, открыть доисторический холодильник…       Седзи тихо шаркнули. О! Вернулся мой ненаглядный, я полагаю?.. Шаги тихие, широкие — конечно же, это он. Не могла описать ту радость и облегчение, которое настигло меня, потому что Мидори не явится сюда по крайней мере до утра. Мое наказание отсрочено ещё на несколько часов. Однако открывать глаза и вставать со своего места не спешила. После услышанного не хотелось даже видеть его, хотя ненависти как таковой к нему не ощущала.       Не знаю. Всё стало таким неожиданно сложным. Я не могла вот так просто повернуться к нему лицом и улыбнуться. Теперь неловко, теперь я жалела себя за наивность, за доверие. Словно не было очевидным то, насколько он отстранен и бесстрастен — это человек, с которым не стоило даже пытаться сближаться.       Как-то глупо даже.       Неосознанно хмурюсь сильнее, пальцы сжимают одеяло, плотно обнимающее мое тело. Тепло становилось невыносимым, однако совсем не хотелось двигаться и подавать признаки того, что я до сих пор не нахожусь в Сонном царстве. Слух улавливал шуршание ткани, тихую-тихую поступь. Моё тело напрягалось, стоило мне представить, как этот человек находится так близко за моей спиной.              И вправду глупо. Все эти надежды отдаются болезненным чувством в районе сердца. Я всё же не сдержалась, двинулась всем телом ближе к стене, колени прижались к груди, лицо уткнулось меж. Желание спрятаться от всех проблем всегда имело место в моих мыслях, а сейчас и вовсе оно выло волком, подзывая тело поддаться инстинктам. Страх охватывал, и я не до конца понимала, в чем причина. Мне было страшно, что он находился сейчас в одной комнате со мной — раньше я была только рада, так как ощущала определенную защищенность. Какая-то сплошная иллюзия разума?       Ну, он же не решит вот так внезапно придушить меня. Правда, какой-то абсурд! Ах, я ещё никогда так себя не накручивала! У него просто оказывается есть пассия… откуда же мне было знать, что они встречаются? Ах, да! Они ведь скрывают свои отношения. На самом деле, это странно, однако в реалиях так и происходит. И мне не дает покоя тот факт, что Тодзи по сути изменял Мидори, когда трахался со мной (всего лишь два жалких раза). Я не чувствую себя разлучницей, совсем нет, но теперь я понимаю, почему бесилась эта ненормальная женщина. Хотя… Нет, я не понимаю. Как-то это всё неправильно.       Гр-р-р… Зачем я вообще пытаюсь разобраться в этом дерьме? Мне важно, чтобы лишь меня не задели эти искры страстных споров и конфликтов, а дальше пусть хоть всем кланом перетрахаются друг с другом.       Черт… От этих тягомотных рассуждений сон не лезет ни в какую, а желание чего-нибудь пожевать только усиливается. Мне приходится ждать ещё немного, чтобы понять, что Тодзи лег в постель и вот уже как несколько минут спокойно дрыхнет. Глаза привыкли к темноте комнаты сразу, аккуратно выпутываюсь из-под слоя одеяла, на четвереньках вытягиваюсь, пытаясь руками нашарить свои дзори. Сейчас конечно не глубокая ночь, однако надежда на то, что все приличные японцы легли баюшки-баю, убедительно засела в голове. Всё же девяностые, интернета особо нет, в телефоне до трех ночи не посидишь, да и сладкий крепкий сон здесь как золото, которое можно будет направить на работу следующим днем. Ох уж эти трудяги.       Я старалась всеми силами вести себя предельно тихо и незаметно, но эти злоебучие седзи так издали шум, что если бы на месте Тодзи была я, то непременно проснулась. К счастью, к облегчению, этот спящий мишка не сдвинулся с места. Пожала плечами — мало ли что он делал сегодня, устал, наверное, вот и спит сладко.       Путь до кухни удивительно долгий. Не потому что я пыталась обходить — потому что на каждый подозрительный шорох тут же искала нычку. Это было похоже на то, будто бы я захотела поиграть в первоклассного шпиона. И ведь удивительно, что моя интуиция не подвела, путь до заветной еды словно был устлан ковровой дорожкой, где никто даже не пытался мешать моей цели. Как ни странно, это внезапно обрадовало меня. Непринужденная атмосфера, где я не замечала на себе тяжелые взгляды, почти заставляла меня подлететь на крыльях счастья.       На кухне было темно, зажигать свет не стала, не хотелось привлекать внимание, если кто-то решит пройти мимо. К слову холодильником почти не пользовались — использовали подвал для хранения, но совать нос туда просто не хочу. Мне легче подойти с этому старичку (точнее, это новая модель того времени), раскрыть на распашку шумящее устройство и понять, что ни колбаски, ни сырка, ни молочка здесь не находится. Мне стоило додуматься, что они используют его как морозильник, храня здесь рыбу. Эх…       Но я не отчаиваюсь. Если не колбаска, то хлебушек точно найдется!       Порывшись в шкафах, я не с разу обнаружила хлебницу буквально перед своим носом. И вот хлебушек-то там был — и не одна буханка. Хлеб у них здесь странноват, как по мне, но всё же кушать его одно удовольствие. Я бы даже назвала это большой, мягкой и воздушной булочкой. Совсем немного начинки бы и тогда мой необъятный голод точно был бы удовлетворён. Я прекрасно знала, что некоторая пропажа «припасов» будет заметна внимательному взгляду, однако ничего не могла с собой поделать в этот момент.       Отрезая уже третий ломтик, я понимала, что тут жестко не хватало чая. Какое сожаление, у них нет того черного чая, который доводилось пить мне; здесь у них нет заварных пакетиков. Поэтому припадала губами к графину с водой, по неосторожности давая той скатываться с уголков губ по подбородку, когда наклоняла его слишком сильно. Словно жадность проснулась из неоткуда, я ела и запивала, даже не смела одергивать себя от такой тривиальной прихоти. Остановилась только тогда, когда от булки осталась лишь половина, когда его вкус уже приелся и не насыщал мои вкусовые рецепторы.       Влажная одежда в районе груди неприятно прилипала. Я не свинья, но эта неописуемая нетерпеливость отразилась на голоде. Я, вероятнее всего, могла сильно накрошить, но в темноте вряд ли получится убрать следы преступления. На самом деле, мне насрать. Заметят — ну и пусть. Виновника они вряд ли смогут найти, если только не станут сторожить по ночам кухню или не воспользуются камерами наблюдения. Кстати, о наблюдении… Бывает такое нарастающее ощущение паранойи. Как комарик, на которого сначала не обращаешь внимание, а потом он настолько начинает нервировать, что не обратить внимание просто невозможно.       Я повернула голову в сторону выхода, отчего-то ожидая, что сию минуту кто-то зайдет. Однако в течении нескольких секунд, как бы не старалась прислушаться, присутствия чужих не обнаружила. Просто показалось, подумала я. И в следующий момент замечаю боковым зрением силуэт. Дыхание сперло, по спине неприятно прокатился холод.       — А-а!.. — шаг и мой рот был благородно заткнут. Крепкая грубая ладонь даже не сразу дала мне осознать, что рыпаться было бесполезно.       Тело затрепыхалось, колени подогнулись. Я попыталась вырваться, убежать, но сильная хватка не дала мне даже шага сделать в сторону. Кухонная тумба неприятно врезалась в поясницу. Я замычала от страха, когда тело напротив вжалось в меня. А перед глазами всё — жизнь пролетела за секунду.       — Эй, тише, — знакомый голос доходит до меня с заторможенностью. Напряженное тело теперь отдалось онемением в конечностях.       Мои глаза широко раскрыты, каким-то чудом замечая шрамик в уголке губ. В темноте его глаза казались черными омутами. Таким он казался устрашающим. Сердце билось с такой силой о грудную клетку, что он несомненно чувствовал мой испуг. С ума сойти можно! Гнев пролился по всему моему телу в тот же момент, давая мне новый запал не к побегу, а к бою. Рука рвануло его ладонь от себя, но он не дал мне свободы слова, только сильнее припечатал рот. Знал, сученыш, что я хотела покрыть его трехэтажным матом.       — Хочешь раскрыть себя? — странно видеть, как он ухмыляется, однако на это я обратила в последнюю очередь. Его слова были весьма наводящими. Хотелось закатить глаза, недовольно прищуриться, скрестить руки на груди, даже возмущенно вздохнуть — на деле я просто уставилась на него. — При условии, что ты не будешь шуметь, я уберу руку.       Ему не хватало ещё миленько улыбнуться мне во все тридцать два зуба, уж слишком его голосок был сладеньким на пакость мне. После того, как я смиренно кивнула, Тодзи легко убрал руку, перед этим мазнув большим пальцем по уголку губ. Бровь сама по себе выгнулась, мол, что это сейчас было.       — Крошки, — незамедлительный ответ, и я незамедлительно протерла рот. Теперь ситуация была нелепой. Меня застали прямо на месте преступления. И осознание того, как он указал на это, заставило щеки потеплеть. Прошло несколько секунд, пока я не сообразила оттолкнуть его от себя.       — Что ты вообще тут делаешь?       — Этот вопрос я бы точно хотел задать именно тебе, — я нахмурилась, пытаясь глянуть на него из-под лобья, как будто он мог разглядеть моё выражение лица.       — А тебе какая разница? — я вся скуксилась, преодолевая желание обхватить себя руками. — Чего за мной увязался?       — Откуда тебе знать, что я пришёл из-за тебя? — меня словно ткнули носом в дерьмо. Теперь, если бы кухня освещалась хотя бы жалкой лампой, то моё красное лицо непременно засветилось.       — А-а… К-как мне расценивать то, что ты… так внезапно… — глаза на лоб полезли, стоило его руке ухватить меня за локоть. Мои ноги сами за ним засеменили, когда он вжал меня в угол за шкафом.       — Будь потише, — шепчет он, и я только осознаю, что он слишком близко. Его дыхание овевало мою макушку.       — Что? В смысле? — я в непонимании бормочу, становясь оловянным солдатиком от взволнованности. Голова услужливо стала подкидывать мне пошлые мысли. Мурашки прокатились от головы до пяток. Конечно же, я стала думать не тем местом. — Ты что делаешь? — словно желая удостовериться, мои губы зашептали, а лицо уже потянулось в его сторону.       — Если не хочешь, чтобы нас поймали, то лучше стой тихо, — и я застыла, медленно разочаровываясь, что это было не тем, что я так сильно в один миг захотела. Я бы и не обратила внимание на его предостережение, пока не услышала шаги. Они были тяжелыми, неспешащими; кто-то явно не заставлял себя особо поднимать ноги, отчего обувь шаркала.       Неожиданно Тодзи вжался в моё тело сильнее, заставляя меня ахнуть от удивления. Моё лицо могло с легкостью утонуть в чужой груди, если я чуть-чуть наклоню голову. Руки инстинктивно приобняли его тело. Я чувствовала себя так, словно находилась на грани от импульсивного действия. Если подумать рационально, то ситуация казалась мне вполне абсурдной. Ведь можно было обойтись без этой дразнящей близости?..       Сколько мы так стояли? Мне действительно казалось, что время шло мучительно долго. Я неровно дышала, сглатывала вязкую слюну, пока он манил меня. Словно забывая обо всем, мне хотелось только его. Это так наивно и глупо — желать того, кто занят чужой женщиной, тем более, той, кого я ненавижу. Почему он вообще молчал об этом? Если бы это было возможно, то неоднозначные эмоции разодрали бы моё тело в клочья.       — Что ты делаешь? — я снова задала этот вопрос, когда шаги перестали доноситься до моего слуха. Ответ долго не озвучивался, и моё терпение стало иссякать. Я не любила неопределенность. Мне кажется, никто это не может выдержать. И я правда устала от этого ощущения выстроенной стены между нами.       — Удивительно, что тебя не обнаружили вот так сразу, — он усмехнулся, шутя надо мной. — Я помог тебе остаться безнаказанной за такое баловство.       — Баловство? — нахмурилась, не ожидая, что он опишет это таким словом. Недовольный вздох испустился из меня.       — Ты не ужинала? — спросил Тодзи тут же, что смутило меня. Что за проявление вежливости?       — Слушай, перестань, — я вспыхнула в одно мгновение. Попыталась оттолкнуть его, но он не поддался назад, из-за чего я удивленно подняла брови. — Ты меня испугал. Я думала, что… — осеклась, подбирая правильное слово.       — Что Мидори пришла за тобой? — я даже не сразу осознала, что он сказал.       — Да, — всплеснула руками, а потом замерла. — Что? — моё лицо тут же повернулось в его сторону, пока сердце пропустило удар. А он словно чувствовал мою резкую перемену поведения.       — Ты ведь слышала, — мне казалось, что его голос приобрел опасные нотки. Я вся съежилась. — Не нужно находить отмазки.       Тодзи склонился над моей фигурой, лицо на одном уровне с моим. Если бы не ночь, то его глаза как якорь заставили бы меня застыть от прошедшего по моей спине липкого холода.       — Н-но… Как же… — мои губы еле раскрывались от растерянности. Как легко могла сдуться моя злость. Мысли судорожно закружились, пока я придумывала формулировку своего вопроса.       — В следующий раз, когда убегаешь, не забывай про улики, — и осознание забилось отдельной жилкой в моём мозгу. Он понял, что это была я?.. Мои глаза бегали по очертаниям его лица, всё ещё в жалкой попытке разглядеть хоть что-нибудь. — И не будь такой беззаботной, потому что эта глупость могла тебе стоить наказания.       — Ты… — я не смогла контролировать вновь ту бурю, которую он потревожил. — Хватит. Ты хочешь поговорить? — воспылавшая смелость подстегнула меня вжаться в его тело, вздернуть подбородком, чтобы показаться волком, но в определенный момент мне казалось, что это его забавляло.       — На самом деле, да, нам нужно это сделать, — и руки Тодзи обхватили талию, заставляя крепче прижаться. Его лоб прижался к моему, и момент вновь приобрел интимные нотки. Жаль, что я не подстроилась под это настроение теперь.       — Ох, а мне казалось, что ты пришел не из-за меня? — желая хоть как-то показать своё недовольство, я попыталась оттолкнуть его, но парня явно не устраивал метод «близко-далеко». Он сжал пальцы на талии так сильно, что я пискнула от боли, дернулась и смирно замерла.       — Я пошутил.       — У тебя хуевые шутки, — шикнула я; в ответ лишь ещё одно из многих молчание.       — Ты отодвинула футон, — через несколько секунд он вновь нарушил тишину, совершая атакующий выпад.       — Хотела спать у стенки, — попытка парирования ощущалась слабой и жалкой. Мой тонкий голос был настолько неубедительным по сравнению с его.       — Но ты снова захочешь меня… обнимать, — сокрушительный. Эта недолгая пауза в его словах заставила меня сощурить глаза и ущипнуть его за плечо.       — Какая тебе разница? — возмущенно понизила голос, я всеми фибрами души хотела показать своё недовольство, свою обиду на этого человека, дабы он наконец понял, что я не нуждаюсь в его жалости.       — С тобой было тепло, тем более скоро будет холодать, — он пожал плечами, словно говорил о чем-то очевидном. Его голос спокоен — и это сыграло на мне как красная тряпка для быка.       — Ну так давай я поменяюсь постелями с Мидори, — я сама удивилась, с какой злобной интонацией это вылетело из меня. Тодзи вновь сжал мою талию, и я зашипела от боли. — Черт, отпусти!       — Нет, не надо меняться, — его голос понизился до шепота, когда он прижался к моему уху. Можно подумать, что он ластился об меня как кот, который одним своим видом мог разрешить всю злость во мне. — Меня всё устраивает и так.       Непрошенная дрожь охватила моё тело.       — Устраивает иметь сразу двух? — мои брови поднялись в ошеломлении.       — Нет, я не об этом, — я перебила его.       — Тодзи, отпусти сейчас же, — шипенье стало более угрожающим. Мне действительно захотелось в то же мгновение вцепиться в его шею. — Мне больно, твою мать.       И он отпустил, отошел от меня. Если бы он захотел, то точно бы мог что-нибудь мне сломать. Я потирала больные бока, надеясь, что никаких синяков от его хватки не останется. Горючая обида сводила меня с ума. Мне захотелось и плакать, и кричать на него. Я не понимала его поступков. Желание хоть как-то понять Тодзи отпало напрочь. Может быть, это было слишком по-детски с моей стороны, но я более не хотела контактировать с ним.       И я убежала от него, поджав хвост. Я не знала, что ему сказать, чтобы мы смогли прийти к какому-нибудь компромиссу. На данный момент, игнорирование казалось лучшим вариантом. И я вполне узнала, что даже живя в одной комнате, можно остаться незнакомцами.