Цепи

      Молчание длилось одиннадцать секунд — я считала. Мне даже показалось, что парень успел уснуть под мои копошения. И я правда-правда ощутила самый настоящий стыд за свои не очень-то обдуманные слова. Поэтому, обругав себя всеми матами-перематами, была рада сделать вид, что ничего не произошло.       Однако я услышала до боли усталый вздох и моё тело сгребли в не очень-то приятные объятия. В то же мгновение я поняла, что такая неприятная хватка на талии была нужна для того, чтобы усадить меня на торс. Мои руки рассеяно упёрлись в его грудь.       — А…? — мой рот открывается от шока.       — Неугомонная.       Такой резкий комментарий явно произнесён без ласки и томного желания. И мне хотелось возмутиться, но парень успешно продолжал удивлять меня. Не успела я и слово произнести, как края моего нагадзюбана вероломно распахнули. Если бы не темнота, то Тодзи точно бы лицезрел мои вылупившееся глаза.       Грубые руки обхватили под грудью сначала мягко, будто взвешивает каждую, а потом, задействуя некоторую силу, стали сжимать, что тут же заставило меня напрячь всё тело. Мурашки покрыли всю спину на несколько секунд, а соски ощутимо затвердели. И парень, конечно же, не мог не упустить потрогать и их. Дыхание спёрло — не от возбуждения. Как статуя какая сидела неподвижно, мысли спутались. В такой момент я растерялась куда хуже, чем в первый раз.       — Что ты…! — едва сумев пробормотать, меня вновь заставляют прерваться, когда Тодзи больно ущипнул мои соски. Не рассчитал ли он силу, специально ли сделал это — мне было не важно, когда я громко вскрикнула и тут же отшвырнула его руки от своей груди. — Какого чёрта?! Мне больно вообще-то!       Я тут же засеменила задницей вниз по его телу, лишь бы его нагловатые ручки не потянулись заново к чувствительным ореолам. Однако парень успел согнуть ноги в коленях, не давая мне сместиться с его торса.       — Сама ведь попросила.       Снова его руки лезут ко мне, сдирают с плеч бельё. Я тут же прикрываю грудь от его грубых пальцев; соски всё ещё неприятно жжёт. Тем не менее Тодзи толкает меня на себя, заставляет навалиться на него. И мне пришлось упереться руками по обе стороны от его плеч. Грудь к груди, сердце к сердцу — я слышу только собственный взволнованный стук.       — Я… — пару раз моргнула, чувствуя себя мега тупо. И щёки точно залились румянцем; стыд жаром опалил лицо. — Я невсерьёз… думала, что ты уснул… — замямлила в попытке найти любую отговорку.       В этот момент его ладонь опустилась на мой затылок, пальцами зарываясь в волосы. И это была конечная для меня. Утеряв любое достоинство, голова сама поддалась вперёд. Не было ни единой здравой мысли, когда импульсивное желание поцеловать парня вспыхнуло так же внезапно, как и тупая боль от того, когда впечаталась носом в чужой подбородок. Промахнулась ого-го.       — Блять… — зашипела, схватилась за переносицу. Хороший удар отрезвил разум, но выпрямиться мне не дали. Я могла лишь беспомощно ёрзать, пока Тодзи захихикал над моей неуклюжестью. И я даже замерла, услышав что-то несвойственное моему мужу. Он, конечно, язвил и вредничал, но чтобы вот так буквально заржать над глупым промахом — впервые.       Настроение у Тодзи заметно поднялось… или это просто нервное. Однако я, влюбленная дура, вновь потянулась к его лицу. Непослушное сердце трепетало, сходило с ума под рёбрами, когда я слышала этот немой смех, когда чувствовала, как его грудь слегка подпрыгивала. На этот раз мои руки аккуратно обхватили его лицо, почти одними пальцами на ощупь нашла его кривящую улыбку губы. Наверное, с уже несвойственной мне манере я мягко прильнула к его рту, сухие тёплые губы целомудренно соприкоснулись.       И моё тело задрожало, когда парень, перехватив меня за талию, перенял инициативу. Теперь в его движениях не было резкости, что так заметно контрастировала с этими мягкими, медленными и сладкими поцелуями. Да, я могла сравнить движения его губ как сладость. От близости с ним у меня случался восторженный бум, особенно когда его ладони гуляют по талии, прижимая. Особенно когда он был так удивительно нежен.       Я чувствовала, как собственная кровь бурлила от ощущений, как к ней примешивался адреналин. Довольно быстро входила в стадию нетерпения, начинала спешить и терять поставленный темп. И вот уже мои руки зарывались в его тёмные волосы, губы жались сильнее, почти стукалась зубами, даже лезла языком к нему в рот. Мне оставалось если только замычать от удовольствия. И я правда могла такое совершить — рядом с ним не сковывали ни стыд, ни совесть (по крайней мере в темноте комнаты).       Тодзи заставил меня оторваться, и я часто задышала ему лицо, пальцами сильно путая его волосы. Мои глаза широко раскрылись в попытках разглядеть хоть какие-то тени эмоций своего мужа в темноте. Его руки, коснувшиеся моего лица, заставили меня вздрогнуть от неожиданности — он слабо поглаживал мои тёплые щёки, а я от непривычного чувства просто замерла. Меня кидало в жар от этих взаимодействий.       — Тодзи… — чувствую, как затрепетали глаза, стоило мне непроизвольно позвать его. Судорожно вздохнула, лишь бы успокоиться и перестать дрожать. — Я не настаиваю… — моё бормотание прерывается пренебрежительным хмыком.       — Даёшь заднюю?       Я сконфузилась. Вот вроде бы нахер не послали, а согласие не озвучили.       — Ну… я же… — и вдруг весь мой словарный запас упал до нуля. Так и не выразив своего мнения, я всё-таки стала слезать с его тела, однако Тодзи остановил меня и в этот раз.       — Нет, — его руки сомкнулись на талии, поправляя, — доводи до конца.       И тут у меня спёрло дыхание от осознания. Лицу стало невыносимо жарко от приливающего стыда, и я точно-точно замямлила, желая оставить эту импульсивную идею.       — Да я передумала… — испугавшись, уже попыталась с силой высвободиться из его хватки, на что услышала ясный недовольный вздох.       Тодзи упёрся локтями, приподнимаясь на футоне и распрямляя ноги. Я съехала по его торсу, тут же ощутив, как промежностью уперлась в пах. И всё. И опять. И мысли не туда, и тело ведётся. Замерла, парень тоже не спешил. Хочется его подтолкнуть — и я делаю едва заметное движение тазом, лишь бы он среагировал. Однако в ответ невыносимое молчание. Тут-то я поняла, почему он не отпускал, но и не продвигался дальше. От осознания тело невольно передёрнуло.       Решив проверить, я слабо, без особого энтузиазма заводила тазом вперёд-назад. Легче мне явно не стало, а у него даже не вставало. Чувствуя себя неудачницей, очень даже захотелось сделать так, чтобы у него всё (в)стало наоборот. И поэтому мои руки опустились ему на плечи, стягивая халат. Я пытаюсь прислушаться к его телу, дыханию, хоть какой-то реакции, которая просто скажет мне, что ему нравится. Но он ведь до сих пор не скинул меня, не заворчал, не заотнекивался — только молчит, партизан.       — Может быть, хоть что-то скажешь, м? — я хмурюсь, сосредоточившись на нём настолько, что стала пытаться потереться о него более настойчиво. И вот тут — о боже мой! — его орган подал признаки жизни, а, может, мне показалось.       — Что хочешь услышать? — и я возмущённо охнула, ущипнула его за сосок, на что тот слабо дёрнулся. — Хах, — и тот резко поддался вперёд, я было хотела тоже податься спиной вперёд, подумав, что меня собираются подмять.       Руки Тодзи крепкие, прижали обратно к нему. Он не собирался менять положение. Его губы оказались на моей ключице, и я в этот момент вновь обратила внимание на своё бойко бьющееся сердце.       — Не уходи, сиди, — казалось, мне померещился шёпот, потому что тело приятно закололо мурашками, когда его губы, кончик носа и волосы защекотали в районе груди. Низ живота напрягся, когда столь горячий рот обхватил сосок. Грудь заходила ходуном, а руки вновь вплелись в его волосы. Тёплый, приятный, горячий и согревающий — его тело было таковым. Мне лишь хотелось льнуть, принимать. Дыхание, чёртово дыхание никак не могла контролировать; я стала задыхаться. Желание вдохнуть поглубже, заполнить лёгкие кислородом до отказа, а потом выпустить это всё вместе с жарким удовольствием.       — Тодзи… — я жалобно заблеяла. Мне горячо, мне жарко в этом наслаждении.       А Тодзи тут же ухитрился оторваться и откинуться обратно на футон. Никогда бы не подумала, что испытаю такое разочарование, когда зуд во всём теле, особенно между ног, только сильнее усилился после такого вероломного прерывания. Как мне помнится, в первый раз мне не настолько сильно хотелось ощущать его внутри. Тогда это была вынужденная мера, которая в принципе не была таковой; самой ведь было интересно узнать и почувствовать на себе. Сейчас же это как нестерпимое желание, как гребаный глоток воздуха, словно я знала, что это даст мне некоторое облегчение.       — Тодзи, — уже более недовольно заворчала, навалившись на него, чуть не столкнувшись лбом о чужой подбородок. — Хватит, мне совсем не весело.       — Ты просто слишком быстро разогреваешься, — я промолчала, хотя ответочка у меня имелась. Однако мне не нужны эти перекидки в друг друга — мне нужен, блять, его член. Понимая, что все мои мысли сводятся только к этому полувозбуждённому органу, я тянусь руками к его штанам, к поясу. Пальцы тянут завязку, дальше не лезу. Снова слабая неуверенность заставляет меня тормозить. Меня трусит, чуть ли не выгибает; столько перечитанного соответствующего материала, а уверенности это никак не придавало, тем более, без какого-либо опыта с теми же игрушками.       — Тебе легко говорить, — лбом упёрлась в его подбородок, вновь сделала небольшую передышку. Спокойствие, мать твою, спокойствие приди. Хочу его, но хочу не так сильно волноваться. Мной всё ещё владела маленькая воля к хоть какому-то достоинству. Немного страшно выглядеть в глазах парня с ума сошедшей от секса наивной дурой.       — Будь проще, — шумный вздох опалят лоб и макушку, а меня дёргает в сторону. Мои губы коснулись его кадыка, который тут же дёрнулся, когда парень взглотнул. Я нашла для себя прекрасный способ не торопиться вперёд, теперь уделяя всё своё внимание шее мужа. Сначала это было… неловкие и скованные движения губ, которые исследовали текстуру слегка щетинистой кожи под челюстью, а потом я, как собака, высунула язык и лизнула, медленно проводя вдоль.       Пока его возбуждение крепло, я переключилась на губы, стала целовать. Руки вновь опустились на его лицо, когда я уходила в раж. Язык нетерпеливо, как бы я не старалась нежно вылизывать каждый сантиметр кожи, проводил по его губам, немного проталкивался кончиком. И Тодзи вдруг резко провёл руками по моей спине, останавливаясь на пояснице, когда приподнял свою голову навстречу мне и стал целовать в ответ. Сердце трепещет, чудом удерживаю стон; его губы открывались мне, обхватывали, заставляли послушно раздвигаться и встречать его язык. Через несколько секунд после умопомрачительного поцелуя я вдруг обнаружила, что эрекция теперь более весомо упиралась мне между бедрами. Усилием воли оторвалась от его рта.       — Проще значит… — бормотала я, пока его руки лезли под одежду, хватались за ягодицы. Повторила за ним, потянула за края штанов, сама приподнялась, чтобы его орган высвободился. Хотела так и оставить его с полуспущенными штанами, но Тодзи запротестовал.       — Сними, — и я не сразу поняла, пока он не приподнял бедра. С недовольным вздохом пришлось лишний раз двигаться, ёрзать, слезать с него; на мгновение показалось, что он не даст этого сделать. Поэтому, пользуясь моментом, я стянула с себя остатки нагадзюбана, а потом вновь полезла на него. Тодзи тут же перехватил меня, самостоятельно усаживая как куклу.       Мои руки упёрлись ему в грудь, а его — в мои бёдра. Заставил меня сесть в аккурат со своим стояком, когда я пыталась не сильно давить своим весом. Пару секунд растерянности — следующая минута направлена на ласкание кожи. Всё моё тело покрылось мурашками, когда его руки поднялись по бокам к ребрам. У меня перехватило дыхание в очередной раз, стоило Тодзи накрыть обе груди большими ладонями. Не сжимал, просто поглаживал.       Мне резко захотелось видеть его лицо, наплевав на стыд, который кроет меня не хуже возбуждения. Желание узнать о его мыслях вгрызалось в сердце так крепко и больно, что я неряшливо двинулась на нём. Ловлю себя на непозволительном ощущении, таю и горю одновременно, стоит ему так ласково, гладя, опустить свои руки обратно на мои бедра. Приподнял. А мне долго раздумывать не надо.       Не особо уверенная в своих действиях дрожащей рукой обхватываю его за основание, тычу кончиком ко входу, сама садиться немного боюсь, но и Тодзи явно показывал, что ничего предпринимать не будет. Задержав дыхание, чувствую давление, такое плавное и, как оказалось, приятное, когда стала опускаться. Меня передергивает, но парень держит за бедра крепко, терпеливо ждёт, пока мои ягодицы станут вжиматься в него до конца.       За месяцок ощущение наполненности слегка подзабылось моим телом. И если в первый раз я попросила Тодзи сделать свой первый раз безболезненным, то в этот раз заботиться об этом должна была я. Потому что стоило слегка тянущей боли появиться, как мне пришло осознание, почти вероломно распутавший тот страстный скопившийся ком в низу живота. И брови тут же нахмурились, когда поняла свой проёб. Я так и застыла, потерянно уперев руку на живот парня и готовая слезать. Но упёртость Тодзи как раз не вовремя решила насладиться последствиями моего желания.       — Не сжимайся, — удивительно почти спокойный голос для человека, который сжал мои бедра в тиски, не позволяя двигаться. Хотя, скорее всего, в тиски зажимала его я. Моё тело не то, чтобы сходило с ума, однако это большое препятствие точно мешало рефлексу защититься от болезненного проникновения. Тело это делало инстинктивно, сколько бы я не старалась расслабить мышцы. И бёдра стало сводить в напряжении.       — Дай мне слезть.       — Нет.       — Тодзи!       Я ахнула громче обычного от неожиданного движения, заставившего меня поддаться вперёд телом. Зашипела, когда боль вспыхнула ярче. Меня пробила крупная дрожь, а перед глазами появилась пелена слёз. Тело одеревенело, уперлась руками в подушку рядом с головой парня.       — Ты что такое делаешь?! — я возмущенно воскликнула, попыталась подняться, но Тодзи опять двинул меня вперёд, заставляя потереться о лобок.       — Нана, ты… расслабься, — и мне удалось понять, что неприятно здесь не только мне. В нём тоже ощущалось напряжение, особенно когда Тодзи стал пытаться меня расслабить, поглаживая бока.       Вот тебе и приятная ночь — одна лишняя головная боль и неловкость, словно жвачка застряла в волосах. Мы лежим, нормально двинуться не можем, что на меня почти паника накатывает. Это было не по плану. Мысли судорожно закопошились в черепной коробке, начиная осуждающе тыкать в сторону моего импульсивного желания. Прикусила себя за нижнюю губу, чувствуя себя отвратительно.       — Прости, — нервно рассмеялась про себя, — я что-то подумала…       — Спокойно, — тут же прервал меня парень. — Попробуй расслабиться, — как же это быстро обнадежило меня.       Ну и какая мысль меня должна была посетить после его слов? Очевидно же, что думаю я совсем не головой.       Дрожащие руки нашли лицо Тодзи, и я, как могла, аккуратно наклонилась, опасаясь вновь столкнуться. Не успела я начать, как мои губы тут же обхватили, заставив едва вздрогнуть. Отрывистый выдох в его рот, и я закрыла глаза, начиная наслаждаться отдачей движений. Мои руки безропотно огладили линию его челюсти, потом поднялись выше к скулам, пальцами едва касаясь ушей.       Тихий едва ли стон-выдох, и я не сразу поняла, что этот звук прозвучал совсем не из моего рта. Удивилась, тут же открывая глаза и почти разрывая поцелуй, но мужская ладонь давит на затылок, возвращает обратно и всё становится на градус выше. Застонала от ошеломления уже я, когда язык напротив стал толкаться в рот. И боль медленно уходила на второй план, пока мой рот терроризировали поцелуями и укусами. Дыхания стало не хватать лишь мне, когда я не поспевала ни за движениями, ни за ощущениями.       Тодзи вцепился в меня, совсем несвойственно удерживая на месте. А мне оставалось только не сойти с ума. Крепкие руки обнимали, заставляли вжиматься в такое же сильное тело. Мои бедра слегка поджались к его бокам, чувствуя, насколько идеально мы сейчас подходили друг другу.       Я не подметила момента, когда мы пришли в движение. Осознание действий пришло уже тогда, когда таз двигался в такт бедрам парня, а мои неуклюжие поцелуи перешли на его шею, плечи и грудь. Удивительно, как вновь мне удавалось получать ещё большее удовольствие от этих трений и ласк.       Сладкое напряжение. Разрядка. И через несколько секунд меня прошиб холодный пот: в моменте страсти мозг отключился на совсем, чтобы заметить, как Тодзи с превеликим удовольствием закончил внутри.

***

      Внезапно проснулась, в голове ясная мысль — проспала! Дёрнулась телом, а оно не то встретило препятствие, не то отозвалось лёгкой болью в низу живота. Прижали меня, кстати, конкретно. Я уставилась на кадык Тодзи, который, к моему удивлению, всё ещё дрых. Или это я рано проснулась?.. Попытки разглядеть хоть какие-то лучи, которые могли бы заглядывать в комнату за плотно закрытыми сёдзи, не увенчались успехом. Вроде бы светло, но хрен поймёшь, сейчас утро, день или вообще ранее-ранее утро, и я зря сейчас волнуюсь. Драный чулан Гарри Поттера.       Спустя несколько секунд плюнула на эту угадайку. Неужели это должно быть так важно, когда я проснулась в медвежьих объятиях? Как ложка мёда капнула мне прямо на сердце, заставляя если только не мурлыкать от удовлетворения собственного эго. Ножка перекинута, рука прижимает к себе — ну не милашка ли? На моей памяти, я вообще вот так впервые с кем-то сплю. Не то, чтобы я мечтала и мой гештальт на этом закрыт, но ощущение жара чужого тела напротив приносит массу самых приятных ощущений, начиная от тактильных и заканчивая моральными.       Я не особо помню, как заснула, но мне кажется, что мы засыпали каждый на своём футоне. Мне, конечно, приятно, что меня смяли в объятия, но тело уже слегка затекло в одном положении. И попытки выбраться из этих удушающих и жарких объятий привели только к тому, что я смогла перевернуться на другой бок — хоть что-то. Ещё и жарко так — это при том, что мы укрыты двумя одеяла. Я вытянула обе руки, чувствуя, как раздразнил горячую кожу свежий слегка прохладный воздух. Благодать…       При попытке выпустить ноги из-под жаркого кокона моя задница учуяла одну несостыковочку. Поначалу даже не обращала внимания, так как было совсем не до странных ощущений, покуда я искала хоть какой-то приятный холодок. Однако стоило возбужденному естеству прижаться в аккурат между ягодиц, как весь энтузиазм подышать свежим воздухом испарился, заставляя растеряться. От лёгкого испуга, что я могла разбудить Тодзи своими копошениями, моё тело пару разочков бросило в пот. Как-то мне не выпадало шанса хоть раз встретиться с ним утром, вот и привычка оставаться наедине с собой заставила меня лихорадочно думать. Что ему сказать? «Доброе утро, дорогой»? «Как дела? Видимо, всё в порядке, раз тебя застал утренний подарок, что ниже пояса»?       Однако, повернув голову назад, я наблюдала лишь самое мирное выражение лица, которое могла видеть на его лице. Мышцы лица настолько расслаблены, что я бы сочла его в данный момент слишком невинным, прямо как младенец. Брови не сведены, не напряжены, а губы вовсе чуть-чуть приоткрыты и надуты. И это при всём при том, что его стояк сейчас так маняще упирался мне в зад. Не то, чтобы это вызывало во мне новое желание порезвиться в постели, однако явно подкладывало в пустую и сонную головушку много непотребства. Я же тоже не резиновая, чтобы не понять, как собственное тело предательски возбудилось.       На сегодня и на целую неделю вперёд мне точно хватит, чтобы подумать над своими поступками. Мне ещё не хватало рано забеременеть; Тодзи долго успокаивал меня вчера (если «ты сама не слезла» и простые поглаживания по спине считаются за таковое). Если честно, я надеюсь, что последствия собственных желаний не достигли яйцеклетки. Именно поэтому из этих жарких объятий мне пришлось вырываться ещё более настойчиво. Как говорится, покувыркались и хватит!       Однако докувыркалась здесь только я.       Стоило мне гусеницей почти выползти из кольца рук, как эти самые руки вновь ухватились за мою талию и перевернули на живот. А чужое тело услужливо навалилось на спину. Мне оставалось лишь сдавленно охнуть.       — Тебе не кажется, что ты слишком настойчиво терлась своей задницей?       — Не кажется, — вновь сдавленно заухала я, предпринимая попытку вылезти, но выглядела так, словно мою нижнюю часть тела придавило валуном. Да, мне не вылезти.       — А мне бы хотелось, чтобы ты делала это куда более интенсивнее, — вот такая заявочка явно пробудила во мне стыд и непонимание. Потому что в следующее мгновение мою задницу начали эксплуатировать.       — Ты что делаешь? — ахнула, когда Тодзи стал тереться своей выпуклостью. И в том месте, где он так старательно стал тереться об меня, всё начинало гореть и отдавать электрическими зарядами к промежности.       — Ну мне же надо как-то справиться с этой небольшой проблемой… — удивительно, что он вообще сговорчив. Может, сонное состояние на это повлияло? — Поможешь?       А, ну как я могу…       — Ладно, — зная, что парень не предпримет ничего без моего на то согласия, я решила не мучать ни себя, ни его. Возможно, это его хитрая уловка, чтобы дать мне мнимый выбор.       Тодзи начал стягивать и задирать мой халат, оставляя его в виде жалкой тряпки на талии. Я было хотела чуть приподняться на локтях, но мужская ладонь принудительно заставила прижаться грудью обратно к простыне. Он и так тяжелый, а тут и вовсе превратить меня в блин захотел?       — Просто наслаждайся, — вот тут я не то, чтобы ошалела, но его мурлыкнувший (ватафак?) голос выбил из колеи. Ещё два дня назад он держался от меня особняком, а сейчас нежится и ластится. Если на это повлиял стояк, то в мужской психологии я точно профан.       Поцелуи осыпались по всей верхней части спины, поднимаясь к шее. Рукой сдвинул волосы на одну сторону, открывая себе исключительно вид на одно плечо. И это же плечо попало под раздачу ещё одних поцелуев, только бонусом стали покусывания. Сказать, что в этот самый момент я окончательно сдалась — это ничего не сказать. Тело разомлело само по себе под такими уверенными, умелыми ласками. Когда он вообще успел? И с кем? Хотя эти вопросы волновали меня куда меньше, чем то, с какой удивительной нежностью он наносил свои плавные касания губами в области затылка.       — Ах… — Тодзи нашёл чувствительное место прямо под ухом, и я слабо дернула головой в сторону, за что поплатилась последующими терроризирующими ласками по этому нерву. — Не надо тут…       — Не-а, — томный тон, горячее дыхание стрельнули приятным маленьким разрядом в ухо. Я сама не заметила, как привыкла к стимулированию этой точки, не дёргалась, сама подставлялась.       Всё становилось ещё жарче, когда Тодзи хотел приступать к основной части. Его руки ненадолго покинули меня, очевидно, высвободив свою эрекцию из штанов, и он уже начал пристраиваться ко мне, пока идиллию не нарушили открывающиеся сёдзи и стук дзори по дереву.       — Нана, ты снова… — голос резко обрубился, заставив тишину не просто накрыть с головой, а сжать до скрежета костей.       Сердце ухнуло в глубины живота, отдаваясь блеклым возбуждением. Я уставилась ошеломленными глазами на Мидори, та была ни снег, ни румяна, лишь стояла с замершей рукой на весу, когда открывала сёдзи. Реакция собственного тела протекла незамедлительно: теперь же владелицей ситуацией являлся жар стыда, яростно приливающий к лицу. Я быстро окинула боковым зрением своё положение, убеждаясь, что ничего интимного не видно, кроме того, что я действительно обнажена. Руки удачно прикрывали груди сбоку, а к голой заднице прижимался Тодзи… О Боже…       — Госпожа М-мидори… — я было хотела начать оправдываться, но мой блеющий голосочек потонул в рыке парня.       — Вышла вон, — я большими глазами воззрилась на того, явно не ожидая такой реакции. Тодзи хотел не то кинуть что-нибудь, не то вскочить и настучать по голове нежданной гостье. И мой рот так и остался раскрытым, пока глаза парня немигающим и угрожающим взглядом вцепились в женщину.       Мидори скривила лицо в отвращении, оступилась на один шаг назад. Её лицо предоставлялось массой негативных эмоций, обрушившихся на меня.       — Чтобы через полчаса явилась на кухню, — прошипела лично мне и с громким стуком закрыла за собой сёдзи.       Я со сдавленным стоном уронила голову на футон. Кажется, такого стыда я давно не испытывала. Чтобы меня вот так… прямо голой… при делах… Ничего ужаснее со мной случалось! А если бы она пришла чуть позже и застала бы нас в куда более постыдном положении?       — Всё хорошо, — тихий голос шепчет в макушку.       — Нет, — мой без того унылый голос был заглушен матрасом.       — Даже если и так, то это её проблемы, — Тодзи слез с меня, ознаменовав окончание любовных утех. Не больно-то и хотелось…       — Она будет издеваться надо мной, — а я ведь только заслужила статус «послушного пёсика» в её глазах. Весь мой труд пойдёт насмарку.       Моё нытьё не было принято во внимание, и я отняла голову от футона, чтобы найти одевающегося парня. В груди что-то неприятно взбрыкнуло, пока я наблюдала за его спиной. Что это?..       — Так ты проспал, — мой мозг наконец пришёл в действие.       — Ты тоже, — коротко парировал. Я озадаченно уставилась на него, замечая вновь отсутствующий взгляд. И снова плохое предчувствие закололо в районе груди. Он даже не поцелует, не повернётся ко мне?       Я быстро подползла к нему на четвереньках, так и не поправив на себе халат. Мои руки быстро обвили его сзади, мешая надеть чёрную водолазку. Губы тут же стали осыпать поцелуями его спину, как это делал со мной он. Тодзи замер на какое-то время, создавая впечатление, что ему тоже никуда не хотелось идти.       — Нана, тебе надо собираться, — со вздохом напомнил он, — не боишься, что Мидори вернётся?       И я остановилась, тут же почувствовав самый неприятный укол в сердце. Невольно вспомнились слова мальчишки, и я подняла глаза к его лицу вновь. Он даже не смотрел в мою сторону…

      — Тодзи-кун никогда на такую не взглянет!

      Я отпустила его, тут же начиная поправлять на себе халат. Что за… чертовщина? Как я должна это воспринимать? Чувство, настолько неприятное и липкое, прошлось дряблой рукой по спине. Мне было стыдно, мне было непонятно, мне было отвратительно и страшно. Я отвернулась от Тодзи в ответ, решая сделать вид, что мне срочно необходимо заправить свою и его постели.       — Что ж, надеюсь, что тебе не прилетит, — на прощание кинула я. А он даже не обернулся, что можно посчитать, будто он просто не услышал.       В комнате, где я искала облегчение от суеты и злобы чужих, мне впервые стало некомфортно и чуждо.