снизу гаснут огоньки

—Серёжаа!! — послышался где-то сзади звонкий, но приятный голосок, что звал его по имени. среди каждодневной рутины в сером и унылом городе, будущее в котором увидеть просто невозможно: ни работы с четкой заработной платой, ни хорошего образования в учебных учреждениях и заведениях. словно жизнь каждого, кто проживает в этом городке безвозвратно и стремительно катится в мусорник, откуда позже ее увезут на свалку, заставляя быть рабом высших шишек, которых принято звать «правительством», платить налоги, отстёгивать бешеные тысячи за коммуналку, покупать еду и лекарства на кредитные деньги, погрязть в микрозаймах. и среди, казалось бы депрессивных панелек, что так и вызывали желание покончить с собой, у него в жизни всегда оставался светлый лучик по имени Максимка Сабиров, благодаря которому Акумов еще не слег под землю. стоит ему обернуться на свое имя, как он тут же ощущает чужие руки на своей шее и тихое, горячее дыхание в районе ключиц. чуть медлит, но все же устраивает свои руки на чужой спине, лениво поглаживая от шеи до лопаток худое тельце. пусть он и ненавидел всех кроме мишани, но этого малого он почему-то "любил"? по крайней мере для него он оставался веселым и жизнерадостным школьником, в личную жизнь которого никогда не вдавался, своих проблем по горло. с какой-то особенной, небрежной нежностью трепет чужие, как смоль черные волосы с отрастающими корнями тёмно-русого, что так и играли с градиентом, казавшись чем-то несочитаемым, но одновременно довольно таким родным и гармоничным, со своим особенным естественным запахом, который не перекрывал ни один шампунь. любил он его. любил Максимку. нет, не в том плане. не любил, лишь отголоски своего прошлого в нем находил, вот и присматривал за ним иногда, дабы тот не пошел по его стопам и не натворил тех же ошибок, о которых жалел бы всю оставшуюся жизнь, а долго ли ему жить? —чё как педики стоите?) — вальяжно пришагал к ним Миша, становясь рядом с Серёжей, раскуривая сигарету, выдыхая клубья дыма в противоположную от них сторону, дабы его друзья не пропитались едким дымом. — колитесь Сабиров сразу отводит взгляд от него, и еле находит силы чтобы банально поздороваться с ним, словно.... боясь? —привет, Миш. — немногословно и сухо здоровается младший, все еще избегая зрительного контакта. акума ни столько придал значение этому, нежели прикиду кусабоба, который оделся явно не по погоде: тонкая рубашка, лёгкие черные штаны, под которыми красовались длинные найк носки, поверх которых были дорогущие баленсиажные кроссовки, которые выглядели объективно странно, но главное чтобы носителю нравилось. дополняла картину распахнутая курточка, которая даже немного сползла с широких плеч, позволяя ветру проникать внутрь, продувая и вызывая всякие болячки. Серёже данная картина совсем не понравилась, но он решил обойтись замечанием. —Кусака, застегнись — в отличии от Макса у Акумова достаточно смелости чтобы посмотреть своему лучшему другу в глаза, который начал отнекиваться, мол ему не холодно, на что получил уже приказ. — быстро. тот все еще отказывался, да еще и так упорно, что акуме ничего не оставалось, кроме как развернуть его к себе и застёгивать ему куртку, чтобы хотя бы чуть-чуть уменьшить шансы заболеть какой-нибудь простудой, но они настолько сильно увлеклись этим небольшим вздором, что незаметили как максута уже ушел, а сзади успела подойти куратор с дипломатом в руках, которым она воздержалась отпиздить этих прекрасных парней. —Михаил, вот ты совершеннолетний человек, а до сих пор как ребёнок, что, уже друзья одевают? — с некой ноткой упрёка проговорила она. тот лишь закатывает глаза и неохотно отвечает, желая чтобы та скорее ушла: —Лидия Ярославовна, да я на.. —мы вот в мое время зимой и калоши и шубку и трое штанов носили чтобы не заболеть, а вы молодежь не цените свое здоровье!! глаза закатываются на этот раз у обеих, которым прям ебать интересно было это слушать —на пары не опаздывать, надоело мне за вас выслушивать, неучи. — ярославна медлительно, в стиле бабки снимает одну перчатку, доставая свой новенький смартфон, на который вся группа собирала и щурится, пытаясь понять время. — та-ак.. о! как раз через три минуты у вас психология, быстро шуруйте, мне ваши прогулы в конце года закрывать не упиралось! и приходится им вместе с ней шагать аж до нужной аудитории, пока старуха наконец не свернула на третий этаж. по привычке занимая места в самом конце, они еще ждут несколько минут после звонка, ожидая препода. молчание между ними кусака первым не выде ржал и наконец повернулся к другу.