Cursed Be the Ties That Bind

В лесу они никого не встретили, ни друга, ни врага. Приближаясь к поляне, которую они так беспечно покинули всего полчаса назад, они услышали крики, грохот и лязг металла. — Нам сказали не драться, и они профессионалы, так что мы только помешаем. Давайте прокрадёмся вдоль деревьев и продолжим путь, — прошептал Шото. Только двое его одноклассников согласились. — Мне плевать, что нам сказали, эти ублюдки меня взбесили, и они за это заплатят, — прорычал Бакуго. Шото открыл рот, чтобы возразить, но решил, что не стоит тратить силы на проигранную битву. — Ладно. Пусть тебя убьют. Тогда мне больше не придется иметь с тобой дело. — Его мозг заменил предпоследнее слово на «Старателя». Нет, мозг. Бакуго не был Старателем. Он был пятнадцатилетним парнем с огромным талантом и потенциалом, и Шото не должен желать ему смерти. — Да пошёл ты, я не собираюсь умирать, — прорычал Бакуго. Шоджи и Токоями пытались убедить его не сражаться, но Бакуго всё равно не изменил своё решение. Было бы так уж трагично, если бы его враг оказался настолько глупым и упрямым, что позволил бы себя убить? Бакуго не собирался менять своё мнение, что бы ему ни говорили. Это было так ужасно удобно. Шото почувствовал вспышку триумфа, за которой сразу же последовала тошнота. Что бы ни думал Шото, Бакуго оставался непреклонным, и Шоджи с Токоями пришлось сдаться. Бакуго подлетел к парню с головой ящерицы, фиолетовыми волосами и кучей мечей, привязанных к поясу, в то время как остальные трое крались по периметру. Шото не мог не подумать, глядя на парня с головой ящерицы, что больше — не значит лучше. Мандалай крикнула на Бакуго, но он проигнорировал её и продолжил сражаться. Ей тоже пришлось отказаться от попыток убедить его не быть идиотом, потому что она не могла одновременно кричать на него и сражаться. Тигр был занят парнем, который держал гигантский столб, Пикси Боб была без сознания, а учеников нигде не было видно, что могло означать несколько вещей. Оттуда можно было напрямую добраться до лагеря и безопасности. Здание было уже в поле зрения, когда их всех охватило синее пламя. Шото заморозил своих одноклассников и возвёл стену так быстро, как только мог, но, когда огонь погас, он всё равно увидел, что у некоторых появились ожоги, даже на расстоянии. По крайней мере, они остались живы. — Быстро ты, — сказал до боли знакомый голос. — Тодороки Шото? Шото почувствовал себя так, будто его окунули в бочку с ледяной водой, когда он увидел, как из темноты на тропинку вышла чёрная как смоль фигура, а затем Даби встретился с ним взглядом. — Давай посмотрим, как долго ты и твои друзья сможете танцевать, прежде чем превратитесь в угли, — ухмыльнулся он. Шото никогда не замечал, что у него голубые глаза такого же оттенка, как огонь, который, словно вода, лился из его изуродованных рук и жаждал убивать. Шото создал ещё немного льда, который растаял, но, по крайней мере, продержался достаточно долго, чтобы защитить их от большей части огня. — Вы двое, бегите! Я его отвлеку, — крикнул Шото, передавая Цубарабу Шоджи. Они сделали, как он приказал, и бросились к зданию. Там должны быть Сотриголова и Влад Кинг. Шото просто нужно было продержаться до их прихода. Даби снова открыл огонь по отступающим ученикам, но Шото опять его заблокировал. — Ты действительно раздражаешь, ты это знаешь? — прокомментировал Даби. Он бросил ещё несколько огненных шаров в Шото, но тот увернулся. Это было похоже на битву со Старателем или Бакуго. Он прекрасно знал, что в конце концов его всегда ждёт проигрыш, но не мог удержаться от попыток сделать невозможное. Он надеялся, что это безумие спасёт его до прибытия помощи. Его лёд был практически бесполезен против причуд, связанных с огнём, так что ему пришлось бы сблизиться с противником для рукопашного боя. У него был больший шанс получить ожог, но это всё равно произошло бы, а он был устойчив к огню. Кроме того, Даби выглядел тощим и разваливающимся на части. Шото бросился в первую же открытую щель, которую увидел, что и предсказывал Даби, и тот его поджёг. Шото принял обжигающий жар, опаливший его кожу, ударил Даби кулаком в живот, заставив его согнуться пополам, и повалил его на землю. Из спины злодея вырвалось пламя, когда он рванулся вверх, и от этого усилия Шото пришлось ослабить хватку, из-за чего Даби смог высвободить руки и направить больше голубого огня прямо в лицо противника. Шото отпрянул и закашлялся, из-за чего у него не осталось времени на сопротивление, когда Даби перевернул и прижал его к земле. Шото выбросил руку вперёд, прежде чем его схватили, и нащупал изуродованную руку Даби, остановившись на пучке нервов, идущих к его руке. Даби оттолкнул его запястье, а затем вывернул руку Шото так, что его ладонь оказалась прижата к земле. — О, — сказал Даби. — Я знаю этот трюк. — Он надавил пальцем на одну из точек давления на руке Шото с чуть большей силой, чем необходимо. Шото непроизвольно вздрогнул, хотя он не был уверен, было ли это от того, что у него заныли нервы, или от отвратительного, липкого прикосновения руки Даби. Даби снова открыл рот, вероятно, чтобы словесно поиздеваться над ним или поиграть с его сознанием, но Шото решил, что с него хватит, и ударил Даби куском льда. — Ладно, если ты не собираешься быть хорошей маленькой жертвой, — надулся Даби, поднимаясь на ноги и посылая в Шото ещё один огненный шар. Шото покрыл себя льдом и бросился вперёд, чтобы схватить своего противника. Он устал играть в злодейские игры. Они повалились на землю, и Шото изо всех сил вцепился в изуродованное горло Даби, душа его. Даби ответил самым жарким пламенем из всех, что у него были. Шото почувствовал, как его кожа покрывается волдырями и горит, но всё равно не отпускал его. На этот раз он не собирался проигрывать. Или, может быть, собирался. Огонь поглощал весь кислород и обжигал их обоих, хотя для Даби это было не так важно, потому что он всё равно задыхался, и шестьдесят процентов его кожи выглядели мёртвыми. Дальнейшее зависело от того, кто умрёт первым. Шото мог выдержать такой жар. Старатель заставлял его делать это достаточно часто. Было жарче, чем в огне Старателя, но это было нормально, это было всё равно что увеличить собственный огонь. Ему просто нужно было оправдать ожидания. Однако он и раньше получал тепловой удар, и головокружение, которое сейчас охватило его голову, было пугающе похожим. Даби торжествующе ухмыльнулся, и Шото почувствовал, как внутри него разгорается тот же адский огонь ярости, который он обычно испытывал к Старателю и Бакуго. Старатель не выиграет этот битву, Шото собирался убить его первым, уже чувствуя, как же это будет приятно… Старатель? Когда Старатель вмешался в это? Может быть, дело было в том, что он сражался с огнём, или в том, что глаза Даби были такого же ненавистного голубого цвета, как у Старателя, или в том, что вокруг его руки теперь виднелись красные языки пламени, смешанные с голубым, но как бы он ни смотрел на это, Старатель побеждал. Он попытался потушить огонь, стекавший по его руке, но из-за жара, окружавшего его, это было невозможно, и в любом случае было так приятно видеть это лицо, наполовину покрытое ожогами, и наблюдать, как эти демонические глаза стекленеют от жара и недостатка кислорода. Живая печь, которую Шото пригвоздил к земле, таяла в собственном огне, таяла и чернела, подпитывая садистское ликование Шото. Он стоял на коленях в горячей жиже, которая на ощупь была пугающе похожа на плоть, и боролся с кружащейся тьмой, которая грозила поглотить его. Теперь, когда он не горел, ночь оказалась неожиданно холодной, и он дрожал от переохлаждения, или истощения, или теплового удара, или чего-то ещё. Он не понимал, что происходит, и просто хотел, чтобы это прекратилось. Его стошнило прямо на землю, и он чуть не потерял сознание. Он заставил себя сесть, что отняло у него почти все силы, и просто сидел и дышал, пока наконец-то не смог пошевелиться, не теряя при этом сознания. Он встал, пошатнулся и чуть не упал от новой сокрушительной волны головокружения. Он сделал один неуверенный шаг. Затем ещё один. Так он мог добраться до здания. Он мог идти. Он и раньше был так сильно изранен, но продолжал идти, потому что Старатель заставлял его. Он сделал ещё один шаг. — Тодороки! — раздался голос Айзавы. Шото остановился, чтобы послушать учителя. — Во что ты, чёрт возьми, вляпался? — спросил Айзава, широко раскрыв глаза от беспокойства. О нет. Шото кого-то напугал. Он не хотел этого делать. — Сражался со злодеем, — прохрипел Шото. Его собственный голос удивил его самого тем, каким сухим и трескучим он был. — Извините. — Ты сможешь дойти до лагеря самостоятельно? — Спросил Айзава. Шото не смог произнести ни единого утвердительного слова, поэтому просто кивнул. — Тогда сделай это. У вас, ребята, есть разрешение на бой, чтобы вы могли защитить себя. Я направляюсь на поляну, чтобы сказать Мандалай об этом, чтобы она могла передать это остальным. Позаботься о своих травмах. — Затем Айзава скрылся в ночи. Шото снова пошёл. Он сделал шаг. Один. Потом ещё один. Два. Снова. Три. Снова. Четыре. Снова. Пять. Ему потребовалось около сотни шагов, чтобы добраться до двери. Его рука — да и всё тело, по правде говоря, — тянула его вниз, как свинцовый груз. Металл больно впивался в обожжённые пальцы, а плечо протестующе заныло, когда он открывал дверь. Но он был соткан из чистой агонии, так что это не имело значения. Важно было только то, что он продолжал идти. Он побрёл по коридору и остановился у двери с табличкой «Класс». Он постучал в неё головой и понадеялся, что кто-нибудь его впустит. Никто не впустил. Конечно. Старатель заставит его работать изо всех сил, чтобы выполнить свою миссию. Потребовалось несколько попыток, чтобы его непослушная рука нащупала защёлку, а затем ещё больше усилий, чтобы повернуть её и потянуть. Глупая рука. Глупая конечность. Ему нужна новая рука. Эта была непослушной. Шото сделал два последних шага вперёд. Он добрался до класса, где все прятались. Цель достигнута. Он упал на колени, распластался на приятном прохладном полу и остался лежать. Вокруг него что-то происходило, но ему было всё равно. Он был сломлен. Теперь он лежал на полу. Вот как это работало.