Cursed Be the Ties That Bind

Пятница была странным днём. Их вызвали на занятия, вместо того чтобы сразу отправиться на стажировку, и воздух казался странно тяжёлым, когда он вошёл в класс. Даже Иида почему-то молчал, но Шото понял, что это потому, что его там не было. Прозвенел звонок, а Ииды всё ещё не было на месте. Опаздывать было на него не похоже, так что, возможно, он всё ещё разбирался с тем, что заставило его уйти со спортивного фестиваля пораньше, и не собирался приходить. Айзава загнал их в аудиторию вместе с остальной школой. Как только все собрались, Незу поднялся на сцену и сообщил им всем, что прошлой ночью умер один из учеников, и этим учеником был Иида Тенья. Он был вовлечён в инцидент в Хосу и убит Убийцей Героев. Было еще много разговоров, но Шото не мог обращать на них внимания. Он не двигался как камень и боялся, что если он пошевелится, у него снова заработает желудок и его вырвет. Его собственный одноклассник умирал прошлой ночью, а Шото сидел дома и читал грёбаную книгу. Он вообще переживал именно из-за Ииды, или он просто был так потрясен, потому что кто-то, кого он знал, умер, и он мог как-то исправить это? Он должен переживать из-за Ииды —должен — но он действительно не скучал по нему. Половина его одноклассников открыто плакала, а Шото не мог сопереживать. Ему было так сильно противно от самого себя. Если бы все его одноклассники умерли, его бы это волновало? Нет, совсем. Он всё равно бы появлялся в школе, и он всё равно игнорировал бы их. Он все равно мог учиться без них. Ничего бы не изменилось. А что насчет Айзавы, что, если бы умер он? Шото просто нашёл бы другого учителя, и жизнь продолжалась бы. Что, если бы Нацуо умер? Смог бы он жить без Нацуо? Он и так жил без Нацуо. Если бы Индевор умер, он был бы счастлив. Если бы умерла Фуюми.... Он не знал, что произойдет, если умрёт Фуюми. Она была причиной, по которой Шото не нарушал своё обещание. Однако он всё ещё мог жить без неё. Он всё ещё мог есть, пить, дышать и делать всё необходимое для жизни. Буквально все, кого он знал, могли умереть, и он всё равно был бы способен это всё сделать. Жизнь не прекращалась из-за смерти. Иида умер, и Шото был расстроен только потому, что мог что-то с этим сделать. На самом деле его не волновало, что Иида ушёл и никогда не вернётся, что его жизнь оборвалась, Шото просто волновало, потому что он в чём-то потерпел неудачу. Ему казалось, что он тонет в море отвращения к самому себе. Когда они вернулись в класс, Яойорозу встала перед классом и объявила, что им нужно выбрать нового заместителя старосты. Последовали немедленные протесты, что было бы неуважением просто заменить его так быстро, но Айзава остановил их. — Яойорозу-сан тоже потеряла друга, как и все вы, — напомнил он им. — Было бы несправедливо возлагать всё бремя руководства классом исключительно на её плечи, особенно в свете недавних событий. Теперь выберите кого-нибудь, кто поможет ей поддержать вас, ребята. Таким образом, все согласились с Айзавой, и голосование состоялось. В отличие от прошлого раза, было только четыре человека, за которых кто-то действительно проголосовал: Киришима, Асуи, Ашидо и Шото. Киришима победил и торжественно поклялся, что постарается оправдать память Ииды. На выходных тело Шото решило, что будет глупым. Он проснулся слабым, дрожащим и замёрзшим. Все его внутренности болели, а в голове так сильно стучало от тошноты, что он не мог нормально видеть. Ему потребовалось полтора часа, чтобы подготовиться к этому дню, хотя это не заняло бы так много времени, если бы ему не приходилось постоянно останавливаться, чтобы лечь на пол и отдышаться, пока зрение не прояснится, а голова не успокоится настолько, чтобы не уплывать, как только он пошевелится. Он доковылял до кухни, затем был вынужден прислониться к стене и задыхаться, чтобы не упасть в обморок. Голос Фуюми дрожал в его ушах, и кто-то двигался рядом, но ему на это было наплевать. Трудно было даже думать. Фуюми заставила его вернуться в постель, и он оставался там, пока Старатель не потащил его в додзе, хотя, увидев, что он едва может стоять прямо, не падая в обморок, Старатель решил, что тренировать его бесполезно, и оставил его ползти обратно в постель самостоятельно. В понедельник Шото всё ещё болел, поэтому Фуюми продиктовала, что он не пойдет в школу, и даже гнев Старателя не смог заставить её изменить решение. Она не обратила внимания на ожоги, покрывающие её руки, когда Шото спросил о них, но это не помешало ему волноваться. Фуюми не привыкла к пламени и побоям от Старателя, как он. Старатель пытался научить его преодолеть болезнь только один раз, и в результате Шото потерял сознание на полтора дня. Он проснулся, чувствуя себя немного лучше, хотя Фуюми всё ещё сопротивлялась его возвращению в школу. Старатель продолжал разглагольствовать о том, что с выносливостью Шото что-то не так, что он не должен быть таким слабым. Шото был почти уверен, что знает, что стало причиной его болезни, и это не могло быть возможно из-за того, что его избивали до полусмерти каждую ночь в течение двух недель. Раздражало, что его тело решило на некоторое время отказаться, но, возможно, это убедило бы Старателя относиться к нему немного легче. Нет, это было неправильно. Шото был эгоистичным и склонным к убийству и заслуживал всего, что Старатель делал с ним. В любом случае, его тело было глупым.   Шото не ходил в школу всю неделю. Он один раз пытался, но потерял сознание сразу после того, как добрался до железнодорожной станции. На следующей неделе он всё ещё чувствовал себя ужасно, но ему удалось добраться до школы без обморока. — Эй, Тодороки-кун вернулся! — воскликнула Ашидо, как только он вошёл в класс. Он ненавидел то, как все сразу обратили на него внимание, но они не желали ему никакого вреда, поэтому он пожал плечами и пошёл на свое место. — Чувак, где ты был? — Спросил Серо. — Я болел, — сказал Шото, пытаясь говорить нормально, несмотря на то, что его нос всё ещё был заложен, а горло болело. В основном ему это удавалось, хотя говорить было всё равно, что насильно есть наждачную бумагу. Он вытянул руку и уставился на неё вместо того, чтобы прикрывать свой шрам. Он пытался заставить себя перестать прикасаться к своему лицу и блокировать зрение, заменив это другой странной привычкой вместо того, чтобы полностью подавлять её, и в основном ему это удавалось. — Ты можешь одолжить мои записи, если хочешь, раз уж ты так много пропустил в школе, — предложила Ашидо, протягивая упомянутые записи. Шото принял их с кивком.   Думать было тупо тяжело, когда ты болен, а школа требовала думать. Учитывая это, а также общий шум и подавленность, которые влекли за собой люди, Шото чувствовал себя полностью уставшим ко времени обеда. Он был так рад, что сел за почти пустой столик, единственный посетитель которого никогда с ним не разговаривал. К сожалению, Шинсо решил, что сегодня подходящий день для завязывания разговора. — Где ты был на прошлой неделе? — спросил он. — Болел, — ответил Шото. Он ковырялся в своей еде. На самом деле он не был голоден, но Шинсо выжидающе наблюдал за ним, так что он собирался поесть. Шинсо ещё немного посмотрел на него и вернулся к своей еде. — Надеюсь, тебе скоро станет лучше, — неловко сказал он. — Тем более, что ты на курсе героев. Не могу представить, что ты можешь позволить себе много пропусков из-за болезни. Шото промычал в ответ, что было ошибкой, потому что сразу после этого он попытался сглотнуть и в итоге подавился едой, а затем зашёлся в приступе кашля. Шинсо пару раз хлопнул его по спине. Он знал, что беспокоит людей своим сильным кашлем, но, как ни старался, ничего не мог с этим поделать. — Ты в порядке? — Спросил Шинсо, как только ему удалось взять себя в руки. Шото кивнул. Он не спросил, почему Шинсо проверял, всё ли с ним в порядке, сразу после того, как ударил его за слишком громкий кашель. Некоторое время назад он перестал разбираться в людях.   Шото снова упал в обморок во время геройской тренировки. Он настаивал, что с ним всё в порядке, но все по-прежнему выглядели обеспокоенными, и Айзава заставил его хотя бы отсидеться, поскольку он отказался идти домой. Он не смог проснуться по будильнику, но, к счастью, Фуюми разбудила его, прежде чем Старатель вернулся домой. Старатель тренировал его, но не так усердно, как раньше, вероятно, чтобы избежать рецидива. Тем не менее, это было трудно для тупого, медлительного и измученного тела Шото.